Сообщество Империал: [AAR] Русь в огне. Часть 5 - AARы Medieval 2: Total War - Medieval 2: Total War - Библиотека Статей - Сообщество Империал

Глава 13. План в действии.

     Мое поднятие по иерархической лестнице Новгородского княжества требовалось, конечно, «обмыть». Тем более, что с вручением грамоты на княжение я стал даже выше Белоозерского князя Пересвета в новгородской табели о рангах. Выше меня были только сам Великий князь, а также его наследники. Не говоря уж о том, что если мне удастся отвевать все бывшие владимирские земли, то по размеру территорий мой удел куда как превзойдет существующие размеры Новгородского княжества. Но и надо отдать должное покойному Великому князю: он вручением мне княжества выступил не только, как благодарный правитель, но и как мыслящий стратегически. Теперь мне, как удельному князю нужно было приложить все усилия, чтобы не допустить монголов на уже свою территорию, а значит, я буду рыть землю, но не пущу к себе захватчиков.
     Но празднование пришлось отложить. Не время сейчас было для гулянок. Поскольку Остромир уже должен был подходить со своей армией к Ярославлю, нам необходимо было восстановить все порушенные оборонительные сооружения в Ростове – скоро предстояло выдвигаться на Москву.


     Крепость же, с оставляемым в ней гарнизоном, должна была выстоять до нашего, надеюсь, победного возвращения из похода.
     На фоне освобождения Ростова и получения княжения, как-то незаметно прошла новость, также привезенная князем Пересветом: посол Тевтонского ордена Веннемар фон Бомен принес от Великого магистра предложение о перемирии.


     Великий князь Владимир согласился подписать перемирие. Тем более что никаких требований по возврату Дерпта и Риги глава Ордена не выдвигал, иначе ни о каких переговорах речи бы не шло.
     Как стало ясно из дальнейших событий, столь неожиданному предложению способствовало усиление Норвегии, недавно наголову разбившей шведские войска. Лишь народное ополчение, выступившее на стороне короля, не позволило полностью уничтожить державу.


     Подготовку Ордена к новой войне косвенно подтверждал и факт заключения перемирия с Польским королевством.


     Нам, на востоке княжества, это сулило усиление помощи из Новгорода, поскольку последние успехи на дипломатическом фронте делали западные границы княжества более безопасными. Вскоре так оно и произошло: получив предложенный мною план, уже новый правитель, Великий князь Владимир, распорядился отправить дополнительные войска в Белоозеро. Часть свободных отрядов сразу же выступили из мест дислокации.


     Постепенно прорисовались и другие последствия захвата Ростова. После нескольких подряд поражений монголов под Белоозером и Ростовом, те были вынуждены отозвать часть войск с западного направления – степняки опасались быть отрезанными от своих основных сил. Этим поспешил воспользоваться Киев. Спустя три недели после падения Ростова войска Киевского княжества осадили Чернигов, захваченный монголами в прошлом году.


     В русских государствах окрепла надежда на то, что наконец-то наступил перелом в кровавом противостоянии с монголами. Правда, до уверенности в этом предстояло сделать еще ой как много. Поэтому дальнейшие события, развернувшиеся на востоке Новгородского княжества, имели весьма большое значение для русских княжеств.
     Остромир, князь без княжества, совершив марш-бросок до Ярославля, осадил город.


     Когда осадные орудия, привезенные из Белоозера в обозе, были собраны, он отдал приказ штурмовать Ярославль.
     Остромир решил немного отойти от прежней тактики штурма стен. Отправив таран к воротам, он приказал командам катапульт и требушетов начать обстрел стен – князь намеривался проделать дополнительные бреши, чтобы атаковать гарнизон города с нескольких направлений. Первыми жертвами такого решения стали отряды гарнизона, самонадеянно стоящие как раз на намеченных к сносу стенах.
     Когда первые камни разрушенных стен стали выкатываться в город, остатки монголов стали спешно спускаться, чтобы встретить атакующих внизу. Навстречу новгородской пехоте бросилась и монгольская конница. Сотни Остромира как раз входили в город, когда на них обрушился удар степняков.
     Схватка была жестокой. Монголы знали, что новгородцы захватили Ростов, тем самым отрезав Ярославль от какой-либо помощи. Теперь нойону Гуюку и его войску была единственная возможность выжить – это разбить напавшую на них новгородскую армию. Поэтому монголы гибли один за другим, но не отступали. Не побежали они и тогда, когда в бою пал сам нойон. Лишь когда от гарнизона остались неполных шесть десятков израненных воинов, они предпочли сдаться на милость победителя, рассчитывая, что их захотят обменять на полонян из русских земель.


     Не желая терять воинов, добивая загнанных в угол кочевников, Остромир согласился отправить гонца с предложением выкупить или обменять пленников. Но в ближайшей ставке монгольского хана, в городе Владимир, посланник получил отказ. Там даже не желали говорить о «паршивых собаках, запятнавших честь воинов степей, сдавшихся вместо смертного боя».


     Это вызывало лишь сожаление. Главное было сделано – город Ярославль перешел во владение новгородского князя, а ярославцы, те из них, кого захватчики оставили когда-то в живых, наконец освободились от тяжкого рабского труда.
     Теперь уже Остромир отправил, в свою очередь, гонцов в Белоозеро и в Ростов с сообщением об освобождении Ярославля. План по освобождению Москвы вступал в свою завершающую стадию.


     Накануне выступления войск сразу с трех направлений, из Новгорода пришла печальная весть о смерти старой княгини – мать нынешнего Великого князя ненадолго пережила своего мужа. При жизни она много времени уделяла обычным людям. При ее непосредственном участии были образованы школы при центральных церквях в крупных городах. Там учили всех детей, вне зависимости от сословия, грамоте, письму и счету. При содействии ремесленных гильдий были образованы несколько училищ по ткацкому ремеслу, гончарному и кузнечному делу.


     Выпив за упокой души Великой княгини, наши войска выступили на Москву.
     Накануне у нас с Доброгневой состоялся долгий разговор, которому рано или поздно положено было произойти. Со дня получения грамоты на княжение я жил в княжьем тереме погибшего правителя Владимиро-Суздальского княжества. Доброгнева с ее приемной матерью жили в гостевой части терема. Им были предоставлены права членов семьи. Да и мой отец, прибывший недавно из Белоозера, привечал Доброгневу, как родную дочь. Слава Богу, батюшка оправился от раны. Правда, держать тяжелое оружие, ему было более не суждено. Но зато теперь он, как отец удельного князя, нашел себе столько работы в крепости и ее окрестностях, что я только удивлялся такой энергии в пожилом и покалеченном воине.
     Именно отец мне прямо и сказал, что пора в мои годы задуматься о наследнике, не ровен час, словлю татарскую стрелу в очередном бою (батюшка нисколько не был суеверным и всегда говорил прямо, что думает), а внуком понянчить уж очень хочется. А тут такая красавица рядом живет, уведут ее, буду себе локти кусать. И все в таком духе.
     Поддерживал отца и Никодим, перебравшийся из нашего родового поместья в Белоозере вместе с бывшим воеводой. Он быстро сошелся с Любавой, приемной матерью Доброгневы, и уже осенью намечалась их свадьба. После того, как он стал больше времени проводить с Любавой, его отношение к Доброгневы из симпатии превратилось в почитание. Почти наверняка из-за того, что он видел в ней будущую хозяйку удела.
     Что тут кривиться, к Доброгневе я относился так, как еще ни к одной женщине за всю жизнь. В моем мире я ценил свое холостяцкое жилье-бытье. Не быть никому ничем обязанным, жить свободным от каких-то навязанных условностей семейного быта – это было здорово. Но здесь, в этом мире, были строгие моральные устои. Чтобы начать встречаться с девушкой, надо было быть готовым к тому, что придется жениться. Это, с одной стороны, вызывало уважение к устоям и семейным ценностям, но и значительно усложняло жизнь одинокому мужчине.
     В общем, после встречи с Доброгневой я, неожиданно для себя, вдруг оказался готов связать себя браком. Вот только было столько незаконченных дел. Поэтому я решил сначала сдержать свое обещание Остромиру и вернуть ему Московское княжество, а уже потом уделить время и себе. Поэтому я попросил отца выступить сватом. За неимением отца у Доброгневы, бывший белозерский воевода должен был попросить для меня ее руки у Любавы.
     А в последней нашей встрече перед походом на Москву мы с Доброгневой все выяснили для себя. Она обещала дождаться меня, чтобы пойти под венец, конечно, с соблюдением всех предсвадебных ритуалов. Именно поэтому, отправляясь с войском на запад, я чувствовал необычайное волнение и ожидание чего-то необыкновенного.
     Пока добирались до Москвы, я решил обучиться кое-чему новому. В бою за Ростов меня сильно впечатлил стиль боя погибшего нойона. Так впечатлил, что я захотел иметь и этот трюк в своем арсенале навыков. Тем более, если бы не давешняя подготовка в морской пехоте, еще неизвестно, каков мог быть результат той схватки. Ловок был монгольский чертяка в обращении с мечами. Поэтому я попытался сам формировать приемы боя на двух мечах, используя для этого монгольские клинки. Наши славянские длинные мечи было для такого боя слишком неудобны.
     Если правой рукой я орудовал вполне себе пристойно, пусть и несколько непривычным оружием, то левая, более всего натренированная закрываться щитом, доставляла проблемы. В редкие минуты отдыха в дороге мы вместе с ребятами из моей личной дружины проводили совместные тренировки. К концу пути левая рука не только уверенно держала кривой меч, но и успешно дополняла правую в некоторых финтах.


     Тем не менее, самотренировок явно было не достаточно. Поэтому я приказал сотникам, пусть они и восприняли это как личную причуду свежеиспеченного князя, найти мастера боя на двух мечах, постараться оставить в живых такого человека, буде он им попадется в битве.
     За день пути до московских стен мы скоординировали действия с подошедшими сотнями из Белооозера и Ярославля. Объединив их в одно войско, я поставил над ними опытного сотника Радогнева, а сам оставил за собой проверенных воинов, с большей частью которых мы брали Ростов.
     На рассвете мы вышли на большее поле. Перед нами была Москва. Но между нашими войсками и стенами города стояли монгольские воины, количество которых увеличивалось за счет выходившего из стен гарнизона. Предстояла серьезная схватка за обладание родным городом Остромира. Но я нисколько не боялся за исход боя – наши ратники, прошедшее уже не одно сражение, были не чета тем, с которыми мы когда-то с трудом противостояли втрое меньшему войску монголов. Мы пришли побеждать.

Глава 14. Клятва выполнена.

     Наше войско выстроилось, выйдя из-за холмов. Окинув взглядом предполагаемое поле боя, я подумал, что победа достанется нам нелегко. Но давно настала пора выбить врага за пределы княжества. Поэтому я дал сигнал начинать бой.


     Я в очередной раз убедился в том, что почти всегда сражение идет по плану лишь до его начала. Мы планировали атаковать монголов с двух направлений. Сначала разбиваем два небольших соединения, а потом совместно атакуем основные силы. Но командир степняков оказался умнее, чем я думал. Он решил собрать все силы в один кулак, что затруднило нам возможность разбить войска поодиночке, но значительно увеличило шансы нанести крупный ущерб обстрелом из катапульт и требушетов.
     Первые же снаряды легли на редкость точно, создав переполох в передовых шеренгах противника. Монголы отправили вперед конных лучников, но те были вынуждены отступить, оставив пару десятков убитых благодаря слаженному залпу лучников нашей передней линии. А вскоре с левого фланга подошли и сотни Радогнева. Установив требушеты, Радогнев тоже присоединился к веселью. Не до смеха было лишь монголам, десятками оказывающимся на земле. Бесцельная гибель своих нукеров привела в ярость нойона Темучина Наймана, и он отправил своих воинов в бой.
     Наши лучники успели сделать не по одному залпу по приближающемуся врагу, но были вынуждены отойти за спины пехоты. Тут сказалась выучка моей армии: столкновения с несущимися на наши ряды монголами удалось избежать не только стрелкам, но и расчетам требушетов, организованно отошедшим назад. Чего, к сожалению, нельзя было сказать о войске Радогнева. Если большей части его лучников удалось отойти, то команды требушетов оказались стоптаны в считанные секунды. Так, одна из армий лишилась осадных орудий.
     На мое войско обрушился сам полководец, ведя за собой основные силы. А Радогневу пришлось выдерживать натиск соединенных сотен двух других монгольских военачальников. Ряды второй армии начали таять слишком быстро, так страшен оказался удар монголов. Видя, что левый фланг начинает поддаваться, мне пришлось на помощь ему кинуть две сотни тяжелых мечников, до этого стоявших в резерве.
     К счастью, мы наконец-то расправились с основными силами монголов. Нойон Темучин бросился бежать. В погоню за ним я отправил отряд легкой конницы, а сам ринулся на помощь Радогневу. Остатки его сотен еще отбивались, но большая часть войска была рассеяна. Мы успели вовремя. Пока пехота с фланга буквально прорубала дорогу к окруженному Радогневу, я со своими конными дружинами ударил с тыла.
     Монголы сопротивлялись ожесточенно, но тут, поддержав мою дружину, в бой кинулся отряд огнищан, вернувшийся после погони за нойоном. На пике одного из воинов торчала голова монгольского военачальника. Эта картина надломила пыл кочевников. А тут еще один за другим были зарублены тархан Эгиду и второй нойон Аргу Зловредный. Оставшись без командиров, большая часть монголов попыталась бежать, остальные, кинув сабли и копья на землю, сдались на милость победителя.


     Разбив монголов, мы двинулись к стенам Москвы, планируя боем брать ворота. Но судьба повернулась иначе. Когда мы подходили к воротам, те распахнулись, и навстречу нам вышли люди в грязной, латанной-перелатанной одежде, многие были наспех перевязаны. Но на изможденных, суровых лицах этих людей заиграла неуверенная улыбка, а в глазах разгоралась радость. Их руки сжимали трофейное оружие. Город был наш – москвичи, собравшись, перебили немногочисленную охрану ворот.


     Пока дружина обустраивалась в городе, занимая посты и организуя уход за ранеными, я с небольшим отрядом решил проехать по полю боя. Когда мы подъехали к обезглавленному Темучину, что-то в его доспехах показалось мне странным. Спешившись, я увидел на правом боку ножны с нехарактерным для степняков прямым мечом. Я медленно вытянул меч, уже узнавая герб на крестовине рукоятки. Это был клинок сгинувшего отца Остромира и моего друга, князя Радогоста. От злости я пнул труп нойона. Забытая горечь сжала грудь. Когда-то мы с Радогостом плечом к плечу сражались с монголами, отправляясь в поход на помощь еще державшемуся тогда Владимиро-Суздальскому княжеству. А теперь у меня в руках его родовой клинок, а он сам уже не возьмет его в руки никогда.
     Но мне упрекнуть себя в не в чем. Несмотря ни на что, я выполнил просьбу князя и уберег его сына. Теперь же предстоит сдержать и когда-то данную себе клятву – вернуть Остромиру его наследный удел. Забрав меч с ножнами, я вскочил в седло и, не говоря ни слова, погнал коня обратно в Москву. Дружинники, понимая мою скорбь, молчаливо мчались вслед за мной.
     Въехав в город, мы отправились к бывшему княжескому терему, где когда-то я проживал на правах гостя, готовя войска московского князя к походу на монголов. Не доехав до терема, я услыхал крики и звон оружия на одной из улиц, примыкающей к городской площади. Направив туда коня, я увидел, как в ту же сторону устремилась наша охранная сотня, располагавшая здесь же. Когда я приблизился к источнику шума, то обнаружил, что во дворе одного из домов кипит отчаянная схватка. Причем отчаяние было монгольским: против почти десятка монголов бился… пожилой китаец! Отличить китайца от японца и корейца я, всю жизнь проживший на Дальнем Востоке, мог практически безошибочно. Но не это меня поразило, а то, что житель Поднебесной виртуозно действовал двумя мечами! Я уже хотел подать сигнал дружинникам атаковать монголов, но китаец, совершив невероятный кульбит, оказался за спинами, не ожидавшего этого кочевников, и несколькими взмахами меча покончил с врагом.


     Закончив бой, азиат наконец обратил внимание на нас. Не желая гибели китайца, я жестом приказал дружине оставаться на своих местах, сам спрыгнул с коня и подошел ближе.
     - Ну, нихао, что ли, мастер, - я слегка поклонился.
     Китаец вскинул на меня изумленные глаза, быстро забросил мечи в ножны, закрепленные с боков, поклонился и что-то быстро проговорил на своем языке. Поскольку я из китайского знал всего несколько слов, и то на уровне «привет-пока», то не понял ничего. Подняв руку, я прервал поток, знакомой по китайским рынкам Владивостока, но все равно непонятной речи.
     - Толмач нужен! – крикнул я своим.
     - Не надо толмача, господин, - тут только я заметил, что в тени крыльца скрывался другой китаец, помоложе.
     Он вышел вперед, держа в руках опущенный вниз самострел. Положив оружие на землю, он, вернее она, что сразу стало видно, также поклонилась мне. Люди, утверждающие, что все китайцы на одно лицо, глубоко не правы. Если прожить среди них хотя бы несколько дней, уже замечаешь насколько различные у них лица. Но эти азиаты были похожи друг на друга, как могут быть похожи только родственники. Коротко обменявшись словами с пожилым китайцем, девушка подтвердила мою догадку:
     - Большая честь для моего отца Фенг Ляо и меня встретить русского князя, одержавшего победу над нашим общим врагом. Чем мы можем услужить знатному воину?
     - Приглашаю твоего отца и тебя разделить со мной трапезу. У меня есть для вас интересное предложение, - я скользнул взглядом по рукоятям китайских мечей, торчащих из ножен Фенга. – Если не заинтересуетесь, то не посмею вас излишне задерживать.
     Довольно-таки симпатичная дочь что-то звонко сказала отцу. Тот внимательно посмотрел на меня и кивнул, соглашаясь. Так мы познакомились с моим, надеюсь, будущим учителем боя на двух мечах.
     Во время позднего обеда, а скорее раннего ужина, я предложил китайцам свое покровительство и права свободных людей в обмен на обучения меня и указанных мною людей владению боя на двух мечах. Фенг Ляо попросил немного подумать. А я начал расспрашивать, каким ветром забросило детей Поднебесной Империи так далеко от родины. История оказалась трагична, как и большинство подобных ей, случившихся в эти тяжелые времена.
     В начале вторжения монголов в Империю Сун, где проживало и семейство Ляо, первые бои между монгольскими и китайскими войсками велись за обладание крупными городами.


     Поэтому появление крупного отряда кочевников оказалось неприятным сюрпризом для жителей горной деревушки, известной лишь своим буддийским монастырем. Монголы рассчитывали поживиться в первую очередь провизией, но завидев монастырь, устремились туда, горя жаждой наживы. В монастыре поспешило укрыться население деревни, а мужчины, способные держать оружие, приготовились защищаться. В это же время в помещении находился и Фенг Ляо с женой и маленькой дочерью, разъезжающий по провинции в поисках учеников для своей Школы Тигра. В ней мастер меча собирался обучать владению оружием молодых китайцев.
     Опытный воин моментально организовал оборону монастыря. Но монголов было слишком много. Потеря полутора десятков бойцов охладила первый пыл захватчиков. Они начали обстрел защитников монастыря горящими стрелами, часть из которых попала на монастырскую деревянную крышу. Когда Фенг уже остался один, так и не задетый ни одной стрелой, монголы второй волной бросились, спеша разделаться с неуязвимым китайцем. А в это время огонь с крыши уже широко распространился, занялся даже вход в здание. С отчаянием оглянувшись, Фенг ускорился, монгольские воины отлетали от него, как осенние листья под порывом ветра. Но тут раздался треск, и монастырь стал рушиться. Кинувшись к входу, Фенг успел заметить, как из глубины здания красавица жена протягивает ему малышку, и тут кровля монастыря рухнула. Фенг, взявший дочь на руки, еле успел отскочить от входа, как оказался взят в круг из копий монголов.
     Разозленные гибелью своих друзей, а еще больше тем, что богатая монастырская добыча ускользнула от них (ведь сорвавшаяся рыба всегда кажется огромной), кочевники хотели тут же прикончить китайца с малюткой, но властный окрик их остановил. Это был молодой нойон Кайзук. Он видел все от начала до конца и не захотел, чтобы столь искусный боец, как Фенг, оказался убитым. Подозвав толмача, он предложил китайцу обучить его владению оружием, а за это его дочь, маленькая Мингю останется в живых. И пока Фенг будет покорным, ее не посмеет тронуть никто из воинов нойона. Если же Фенг не согласится, то он будет убит, а девочка не умрет, пока с ней не развлечется вся сотня. С ненавистью смотрел мастер на усмехающегося монгола, но прорваться через монгольские копья с ребенком на руках он не рискнул.
     Так, вынужденный давать уроки мастерства своему хозяину, Фенг вместе с подрастающей дочерью проделать путь из далекой Империи Сун на запад, в варварскую Русь. Уже здесь, несколько месяцев назад, Кайзук обменял Фенга и его дочь, на отличного скакуна у нойона Темучина. Сам же бывший хозяин отправился в Ростов. Вскоре Фенг стал замечать взгляды наместника хана в Москве, которые тот недвусмысленно бросал на ладную фигурку Мингю. Мастер понял, что далее оставаться в городе нельзя. И они вместе с дочерью решили бежать при первой возможности. Только Фенг, как не отговаривала его дочь, хотел найти в Ростове Кайзука и отомстить ему за гибель жены. С приходом наших войск такая возможность у пленников появилась.
     - Нда-а, мастер, - задумчиво произнес я. - Если бы я знал раньше, то постарался бы не убивать Кайзука, а оставил бы его для тебя.
     Мингю замерла, а потом перевела мои слова отцу. Не дослушав, тот вскочил, подбежал ко мне и, встав на колено, что-то отрывисто произнес.
     - Мой отец сказал, он ваш должник. Вы отомстили за маму, - в голосе девушки послышались слезы. – Он будет вас учить всему, что умеет. И я тоже ваша должница, - покраснев, но прямо глядя мне в глаза, произнесла Мингю.


     - Полноте, вы ничего мне не должны, - я поднял с колена мастера Фенга. – Кайзук принес беду и на наши земли. Теперь же он никому не навредит. Вы, мастер, окажете мне большую честь, если возьмете меня в ученики, а ваша дочь, я надеюсь, станет замечательной подругой моей невесты. Как бы то ни было, Кайзука мне удалось победить лишь благодаря удаче, вы его хорошо обучили, мастер Ляо.
     Когда Мингю перевела своему отцу мои слова, тот с лукавой усмешкой посмотрел на меня и что-то сказал. Дочь, прижав руки к губам, улыбнулась и перевела.
     - Если бы отец научил это отродье змеи и обезьяны хотя бы половине того, что умеет, вам, господин, понадобилась бы очень большая удача, - девушка, не выдержав, звонко засмеялась.
     Что ж, тут было не поспорить. Но зато я обрел учителя, и какого! Настоящего мастера меча! Я попросил Фенга с дочерью задержаться вместе со мной – со дня на день должен был прибыть Остромир. А потом мы вместе отбудем в Ростов, где меня ждет Доброгнева.
     Спустя неделю прибыл Остромир. К его встрече все было готово. Молодой князь прибыл со своей супругой Ефросиньей, которая приехала из Белоозера сразу же после взятия мужем Ярославля. Стоило только кавалькаде всадников въехать в городские ворота, тут же раздались звуки труб. Вдоль дороги стояли горожане и дружинники, приветствуя князя. В конце пути его ждал я.
     Остромир, не доехав до меня нескольких шагов, спешился, помог спуститься супруге, и они вместе подошли ко мне. Я, учтиво поклонившись Ефросинье, обнял своего старого друга. Затем дал сигнал дружинникам, стоящим чуть поодаль. Из их рядов вышли два человека. Один нес на деревянном подносе свернутую ткань, другой держал на руках обшитый кожей деревянный же футляр.
     - Князь Московский Остромир Мстиславич! Позволь мне так называть тебя, титул - твой, по праву родства и по заслугам перед русским народом, - я взял сложенную ткань и развернул алый княжеский плащ, после чего возложил его на плечи друга. Народ радостно загудел.
     - Но это еще не все, - я взял в руки футляр. – Возвращаю тебе то, что должен был вручить тебе твой отец, славный богатырь, князь Радогост Мстиславич. От его имени и в честь его сына, твою честь, княже, прими родовой меч Мстиславичей!
     Я расстегнул футляр и вынул оттуда ножны, украшенные самоцветами и затейливым рисунком. Губы Остромира задрожали, глаза подозрительно заблестели, но он взял себя в руки и, крепко ухватив рукоять, вытащил меч из ножен. Московский князь вскинул родовое оружие вверх, от чистого лезвия в стороны отразились солнечные лучи. Толпа восторженно взревела, признавая повелителя и владетеля удельного княжества.
     - Клянусь памятью отца и всех доблестных жителей города, сложивших головы, но не сдавших Москву, что не посрамлю светлого имени Мстилавичей и не позволю врагу топтать наши земли! – голос Остромира, поначалу прерывающийся, к концу речи зазвенел металлом.


     В этот момент басовито загудели колокола недавно восстановленной церкви. В Москву вернулся правитель.
     Глядя на Остромира, который в алом плаще и со сверкающим мечом был так похож на героя былин из книжек детства, я чувствовал настоящую гордость за него, как за своего сына. Сына…, да, видимо, пришла пора и мне остепеняться. Ну, а пока нас ждал настоящий княжеский пир, благо, что казны в городе, после его захвата хватало на год безбедной жизни для всей Москвы. Ну а я чувствовал себя счастливым вдвойне – данную когда-то самому себе клятву, что верну город Остромиру и его супругу, я выполнил.

Глава 15. Сложности закаляют.

     Потеря Москвы оказалась серьезным ударом по планам Великого хана. Теперь под угрозой оказались земли, лежащие восточнее Новгород-Северского. Поэтому было решено, собрав все силы в один кулак, отвоевать обратно Ростов и Москву, которые монголы уже считали своими. А потом всеми силами нанести удар по Новгороду, не размениваясь на Белоозеро, имеющее печальную историю для кочевников, и Смоленск, слишком укрепленный для быстрого наскока.
     Такое решение было на руку Новгородскому княжеству. Великий князь Владимир прекрасно понимал, что если остановиться на достигнутом, пытаясь закрепиться на уже отвоеванных землях, то их можно потерять в один момент – монголы могли быстро оправиться от поражений, а сил у них для взятия реванша было более чем достаточно. Поэтому, лишь только разведка сообщила об отходе полевых монгольских войск на восток, сам Новгородский правитель, собрав армию, отправился на Рязань.


     Возвращение Москвы под руку Новгородского князя принесло и другие плоды, помимо отхода монголов. В Белоозере купцами была основа городская купеческая Гильдия. Теперь торговцы могли не опасаться за то, что их торговые караваны будут разграблены жадными степняками.


     Папа Римский прислал свое посла для налаживания торговых отношений. Интриги интригами, но растущий рынок княжества был весьма лакомым кусочком, и наместник Бога на земле пытался застолбить за собой торговые льготы в, устоявшей под натиском монголов, державе.


     Ну, а когда мы с триумфом вернулись из Москвы, то, не теряя времени, отметили помолвку и стали готовиться к свадьбе.


     За пару недель до самой свадьбы ко мне в покои пришли, попросив соизволения войти, Любава, приемная мать Доброгневы, и ее законный супруг Никодим. Судя по торжественному виду будущей тещи, она пришла сообщить мне нечто необычное. Но насколько эта весть станет удивительной, я даже не ожидал.
     - Ваша светлость, позвольте сказать вам то, что я годами скрывала, готовясь унести тайну в могилу, лишь бы не узнали басурмане, - поклонилась мне Любава.
     - Я внимательно слушаю, - заинтересовался я.
     - Доброгневу ведь не просто так взяли в прислугу к нойону, пусть его черти жарят на медленном огне. Это я подвела к такому решению управляющего у татарина, - начала Любава. – Дело в том, что я следила за девочкой с ее младых лет, пока она была в общем доме для детей, которых татары забрали у родителей. Доброгнева – младшая дочь Владимирского князя Юрия Всеволодовича, единственная оставшаяся в живых.
     «Любить – так королеву, украсть – так миллион» - с чего-то пронеслась в голове старая пословица, когда я ошарашено смотрел на Любаву. Теперь стало понятно то почтительное отношение к девушке, которое иногда невольно проскакивало у Любавы, а позже и у Никодима.
     - А Доброгнева-то знает? – почему-то спросил я.
     - Да, мы только что от нее, - ответил Никодим. - Так что, ваша светлость, вы теперь будете полноправным владетелем всех земель Владимиро-Суздальского княжества. У Любавы сохранились кое-какие фамильные ценности Великого князя, которые он ей передал на хранение, уходя с войском на свою последнюю битву с татарами.
     - Он завещал мне оберегать свою дочь, чтобы в случае поражения владимирцев, его земли унаследовала его дочь. Да так и не вернулся, кормилец, - Любава смахнула набежавшую слезу. – А потом Ростов осадили татары, и мне пришлось передать девочку в семью верным людям, у которых затем басурмане, захватившие крепость, и забрали малышку.
     Я в пояс поклонился Любаве.
     - Спасибо тебе, матушка, что сберегла такое сокровище. Теперь можешь не волноваться – я Доброгневу никому не позволю обидеть.
     Вскоре мы сыграли свадьбу. На нее были приглашены все князья. К сожалению, не мог присутствовать сам Великий князь, бывший уже на полпути к Рязани. Но он прислал свое благословение и подтвердил мое право на титул не только Ростовского, но и Ярославского княжества.


     Спустя неделю пришлось вновь окунаться в нелегкие будни средневековой Руси. В столь тяжелое время отдыхать было некогда. Вновь беда подступала с востока. В ответ на осаду Великим князем Рязани, монголы пришли и в мои земли.


     Степняки под Ростов пришли аккурат вместе с первым снегом. Изначально по докладам дозоров, которые патрулировали приграничные земли, монголы шли двумя армиями. Но затем, уже перед Ростовом, они разделились. Одно войско ушло западнее, где на полпути между моей крепостью и Москвой встало лагерем. Я так подозреваю, что ушедшие степняки намеренно перекрыли дорогу возможной помощи со стороны Остромира. Эти подозрения превратились в уверенность, когда со стороны Владимира показались свежие монгольские сотни. А затем басурмане осадили крепость, перекрыв все дороги.
     Все эти недели я готовился идти на Владимир. С запада, из Смоленска и Белоозера, подходили свежие войска. Сама крепость была значительно укреплена, что позволяло мне не опасаться штурма. Более того, если бы монголы не появились сейчас, то спустя пару месяцев мы бы уже осаждали Владимир.
     За это время мастер Ляо поднатаскал меня во владении мечами. В то малое время, какое я мог выделить от княжеских и семейных дел, он гонял меня так, как не гонял когда-то старшина в первые полгода службы в морской пехоте. Его дочь Мингю действительно подружилась с Доброгневой, хотя, когда мы вернулись из Москвы, будущая жена немного ревниво относилась к тому, что рядом с нами живет такая красотка из Поднебесной. Семейство Ляо поселили в небольшом доме, пристроенном к терему.
     Поначалу Фенг пытался у меня выяснить, откуда я мог знать, как здороваться по-китайски, не встречая до этого его соплеменников. Мне, как в свое время для названного отца, удалось наплести про частые разговоры с купцами в торговых рядах Белоозера. Китаец на время отстал со своими расспросами.
     Возвращаясь к началу осады – я решил не выжидать того момента, как монголы пойдут на штурм Ростова, к тому же на днях к ним должно было подойти подкрепление. Поэтому, когда снег к вечеру усилился, а в монгольском лагере зажглись костры, я решил дать бой.


     Требушет пришлось оставить в крепости – разбирать его, а затем собирать вновь уже за воротами, не было времени. Поэтому авангардом войска выступили катапульты. Они-то и начали собирать урожай из трупов кочевников.
     Дожидаться, пока половина его армии превратится в головешки, тархан Кушан не стал. Монголы быстро пошли вперед. Несмотря на то, что состав их войска был значительно слабее той элиты, которую мы с трудом били раньше, эти ребята смогли доставить нам неприятности. В первые минуты боя они подчистую уничтожили две сотни ополченцев, хотя те присоединились к схватке позже передней линии войска. Много неприятностей принес личный отряд тархана: ловко уворачиваясь от копий, конные турхагуты косили копейщиков, как траву. Пришлось мне бросить в бой свою личную дружину. Пришла пора проверить, чему научил ребят мастер Ляо, рьяно бравшихся за дружинников, когда не мог гонять меня по причине моей занятости.
     Бойцы показали, что мастер не зря ел свой хлеб. Как молодые волки на отару овец, набросились они на отряд тархана. В пару минут они порубили отчаянно сопротивлявшихся монголов. Лишь один дружинник из отряда был тяжело ранен, остальные отделались легкими порезами. После гибели тархана большинство степняков прекратило свое сопротивление. Победа досталась нам нелегкой ценой.


     Потеряв больше половины войска убитыми и ранеными, я понял, что поход на Владимир придется отложить. Более того, судя по активности завоевателей с Востока, нам предстояло какое-то время отстаивать свои границы, прежде чем мы сможем позволить себе двигаться дальше, освобождая мечом русские земли.
     Тем временем в семье Смоленского князя Гавриила, приходящемуся зятем по сестре Великому князю, родилась девочка. Малышка София стала первым ребенком, родившимся в эти годы среди княжеских династий Великого Новгорода.


     Монголы, стоящие лагерем между Москвой и Ростовым, не дождавшись вестей от разбитой мною армии тархана Кушана, решили, что под шумок можно попробовать награбить и себе любимым. Спустя десять дней после боя под Ростовом, они осадили Москву.


     До начала весны держали монголы в осаде город. Со своей стороны и я еще не был готов выступить на помощь другу – гарнизон Ростова не восстановился полностью. И не избежать бы Остромиру сражения за родной город, если бы не начало штурма Рязани Великим князем Владимиром Юрьевичем.
     Князь приказал собрать таран и изготовить штурмовые лестницы и готовиться идти на штурм – он не хотел терять времени, тем более что в нескольких часах пути от Рязани лагерем встали пять сотен монголов. Было бы крайне нежелательно, чтобы они ударили по новгородцам в тот момент, когда русичи идут на стены. Под покровом темноты правитель Новгорода пошел на штурм Рязани.


     В ночном безмолвии штурмовые отряды бросились на стены. Однако монголы были начеку. Лишь полпути новгородцы проволокли таран до ворот, как темнота прочертилась десятками свистящих огоньков. Степняки начали бой.
     К сожалению, часть этих «огоньков» нашла свои жертвы, но атакующих было уже не остановить. Мечникам, вскарабкавшимся на стены, удалось закрепиться на них, что на время снизило интенсивность стрельбы – лучники монголов были вынуждены взяться за мечи. К тому времени таран уже мерно бил в ворота. Вскоре рухнула последняя преграда на пути в город.
     За стены хлынули новгородские сотни. Бой завязался на улицах города. Монголы медленно сдавали позиции, пятясь, шаг за шагом, под ударами новгородцев. Промчавшаяся в ворота конница, стремительно обогнула схватку по боковым улочкам и с флангов навалилась на противника. Оказавшиеся окруженными, монголы начали биться насмерть. Но гибель нойона Тохтамыша подвела черту под сопротивлением степняков. Скоро пали последние очаги сопротивления. Рязань вошла в состав Новгородского княжества.


     Город, видимо, использовался монголами всего лишь как опорный пункт, поэтому все, что удалось найти в городских закромах, это чуть больше 16 000 гривен. Но ведущему активные бои княжеству и такие деньги весьма пригодились.
     Падение Рязани оказалось серьезной потерей для степняков. Потеря опорного пункта, из которого можно было начинать походы, как на запад, так и на север, вынудила Великого хана пересмотреть стратегию. Все силы монголы было решено бросить на отвоевание утерянных земель.
     Это, конечно, заставило откорректировать свои планы и нас. По донесениям разведки, монголы выдвинулись в сторону Рязани и Ростова, но, что не могло не радовать, им пришлось снять осаду с Москвы.


     Теперь, прежде чем двигаться дальше на восток, нам предстояли нешуточные схватки с подходящими армиями монголов. Если мы выстоим под новым натиском, путь в восточные земли нам будет открыт.