Сама по себе упорно повторяемая в западногерманской литературе мысль, будто бы автором плана вторжения во Францию был один человек, настораживает всякого непредубежденного читателя. Для современной [111] войны почти исключается возможность единоличного ее планирования, как и единоличного руководства войной. Пожалуй, «план Шлиффена» был последним из стратегических планов, который мог с какими-то основаниями быть связан с именем только одного человека — его создателя. Но с тех пор война настолько усложнилась, что разработка стратегических планов стала плодом усилий больших коллективов.
Манштейн утверждает, что он, и только он, противопоставил первоначальному плану нанесения удара на севере свой план, в основе которого лежала мысль о переносе основных усилий на южный фланг, где сильной танковой группировкой предполагалось прорваться через Арденны в общем направлении на Седан и далее к нижнему течению Соммы.
При ближайшем рассмотрении фактов оказывается, что ход планирования в различных командных и штабных инстанциях и роль в нем генерала Манштейна были иными, чем это изображается ныне военными историками Запада.
Прежде всего необходимо отметить, что Манштейн не был, как он утверждает, первым, кто обнаружил несовершенство первоначального плана войны, заключавшееся в неизбежности фронтального столкновения при нанесении удара правым флангом. Это поняли одновременно многие. Уже в середине октября 1939 г. командующий 6-й армией Рейхенау заявил генералу Боку, что возможное фронтальное столкновение на франко-бельгийской границе может привести к «проигрышу операции»{145}. Такое же мнение высказал и командующий 4-й армией Клюге. Бок целиком разделял подобную точку зрения. Он писал 12 октября в ОКХ: «Наступление с предусмотренной целью не будет иметь перспектив на решающий военный успех»{146}. [112]
25 октября во время очередной длительной беседы Гитлера с Браухичем и Гальдером в рейхсканцелярии внезапно возник вопрос, нельзя ли нанести главный удар только южнее Мааса, возможно со вспомогательной операцией против Люттиха (Льежа), чтобы, продвигаясь на запад, а потом на северо-запад, изолировать и уничтожить противника, находящегося в Бельгии или вступающего туда. Затем Гитлер высказал предположение, что следует нанести массированный удар южнее Люттиха в направлении Реймс или Амьен. На штабной карте красным карандашом он провел черту, означающую направление такого удара. Она шла между Намюром и Фюме к побережью Ла-Манша. На следующий день он повторил Йодлю, что намерен определить направление главного удара южнее Льежа, на участке 12-й армии, то есть через Арденны, чтобы прорваться в западном направлении, разбить англо-французскую армию и окружить «бельгийскую крепость» на всю глубину»{147}. Началось детальное изучение новых соображений.
По существу, в этих мнениях Рейхенау, Клюге, Бока и Гитлера уже содержался новый, ставший впоследствии окончательным замысел операции, который был детально разработан позднее и на исключительное авторство которого претендует после войны Манштейн.
Высшие руководители сухопутных сил Браухич и Гальдер чрезвычайно опасались, что если создать ударную группировку в районе Арденн, то она станет объектом крупного контрнаступления французской армии, направленного из районов юго-западнее Линии Мажино в неприкрытый левый фланг немецкой армии. Такая перспектива [113] тревожила и штаб группы армий «А», который в связи с этим стал требовать включения в состав группы еще одной полевой армии из шести дивизий{148}.
Считалось, что с началом германского наступления союзники попытаются либо сковать немцев в Бельгии и перейти в контрнаступление с юга, либо, обороняя бельгийские укрепления, осуществить контрнаступление с юга и севера, когда немецкие войска втянутся в Маасский выступ. При всех обстоятельствах наиболее опасным периодом наступления считался тот, когда войска группы армий «А» втянутся в Арденнские горы и будут служить отличной мишенью для французской авиации. В документах штаба группы он назывался «критическим моментом».
В связи с такой оценкой возможных действий союзников, характерной преувеличением силы резервов их главного командования, командование ОКХ сдержанно относилось к новым замыслам. Но если переносить направление удара к югу, на чем теперь начинал настаивать Гитлер, то штаб ОКХ приходил к выводу о необходимости приложить все силы для внезапного и быстрого продвижения через Люксембург и Арденны. Стремительный удар через Люксембург 19-го танкового корпуса, включенного в состав группы армий «А», рассматривался как лучшее средство избежать атак французской авиации в Арденнах.
Таким образом, уже в конце октября 1939 г., помимо Манштейна, ведутся оживленные дискуссии вокруг вопроса о возможном перемещении усилий к арденнскому участку фронта. Однако принятие окончательного решения в этом духе пришло не сразу. Преувеличивая опасность французского контрнаступления с юга, командование сухопутных сил продолжало в октябре — ноябре [114] 1939 г. склоняться к плану удара северным флангом, при котором главная группировка была бы вполне обеспеченной.
Под влиянием меняющихся соображений штаб сухопутных сил издал 29 октября новую директиву «Гельб», несколько отличную от предыдущей. В новой директиве в качестве общей задачи выдвигается уже более решительная цель: объединенными силами групп армий «Б» и «А» «уничтожить противника севернее Соммы и прорваться к побережью канала»{149}.
Директива от 29 октября выражала более решительные намерения германского Генерального штаба, в ней можно усмотреть мысль о прорыве к устью Соммы и атлантическому побережью. Однако и в этом варианте плана, главная группировка по-прежнему оставалась на правом фланге, в полосе группы «Б», хотя в нем заметна тенденция расширения общего фронта прорыва на юг за счет выключения из зоны боевых действий Голландии.
Таков второй вариант директивы «Гельб». Но и он оказался недолговечным. У многих, в том числе и у Гитлера, имелись сомнения в возможности стремительно продвигать танковые и моторизованные дивизии, сгруппированные на севере, через многочисленные реки, каналы и другие препятствия в Бельгии. Идея дальнейшей активизации стратегического маневра путем более смелого перенесения главных усилий к югу, где после выхода [115] из Арденн открывались широкие возможности маневра, теперь уже «носилась в воздухе». Она подкреплялась получаемыми во все больших размерах сведениями о сосредоточении союзниками главных усилий в северных районах будущего театра военных действий.
Как свидетельствуют Йодль и Гальдер, 30 октября Гитлер высказал среди ближайших сотрудников мысль, что следует направить часть подвижных сил через Лрлон на Седан, то есть на южный участок. В начале ноября по этому поводу происходил интенсивный обмен мнениями между ОКВ и ОКХ. Теперь уже для ряда инстанций германского командования становилось очевидным, что нет оснований опасаться наступления союзников через Бельгию к Руру и что поэтому совсем не обязательно привязывать главные силы к северному флангу. 31 октября 1939 г. командующий группой армий «А» Рундштедт в записке на имя Браухича предложил создать главную группировку южнее Льежа, в полосе 12-й армии, и направить ее на Аррас — Булонь, чтобы отрезать войска, которые противник бросит в Бельгию; затем, подчинив все подвижные соединения одной армии, двинуть их к Нижней Сомме{150}. 5 ноября при очередном докладе Браухича Гитлеру выяснилось, что начальник оперативного отдела штаба руководства ОКВ Варлимонт также придерживается мысли о сосредоточении подвижных соединений при 12-й армии, то есть на левом фланге. 9 ноября Гитлер уже категорически приказал, чтобы «при всех обстоятельствах танковые соединения наступали в направлении Арлон — Тинтиньи», то есть через Арденны{151}. В результате было решено создать в составе группы «А» в полосе 16-й армии новую группу подвижных войск. Эта группа, в которую должен был войти 19-й моторизованный корпус Гудериана в составе 2-й и 10-й танковых и одной моторизованной дивизий, а также лейбштандарта «Адольф Гитлер», получила задачу разбить [116] подвижные силы противника, отброшенные из Южной Бельгии, и тем облегчить наступление 12-й и 16-й армий, а также внезапно захватить в районе Седана западный берег Мааса, чем создать благоприятные предпосылки для дальнейшего развития операций{152}. Итак, Арденны, считавшиеся труднопроходимыми, теперь признавались доступными для крупных танковых соединений. Правда, вновь создаваемая подвижная группа имела еще вспомогательную задачу, но все же решался вопрос принципиальной важности. Дальнейшее усиление танковой группировки, наносящей удар на южном участке фронта через Арденнские горы, становилось делом времени. Мысль о необходимости сконцентрировать основные усилия на арденнском участке фронта была еще раз вполне четко выражена Йодлем 17 ноября 1939 г. в штабе сухопутных сил, где он заявил, что на южном фланге шансов больше, поэтому уже теперь нужно готовиться к тому, чтобы моторизованные соединения передвинуть с севера на юг. ОКВ эту мысль выразил директивой от 20 ноября. Под влиянием требований Гитлера и ОКВ Браухич и Гальдер тоже постепенно стали допускать мысль о возможности удара на юге.
Таким образом, не остается никаких сомнений в том, что в период с 25 октября до середины ноября различные ответственные лица, в том числе Гитлер, склонялись к мысли о нанесении удара через Арденны в направлении Седана. 20 ноября 1939 г. в директиве ОКВ № 8 о ведении войны указывалось: «...нужно принять все меры, чтобы направление главного удара операции быстро перенести из группы армий «Б» в группу армий «А», если там... можно будет достигнуть быстрейшего и большего успеха, чем в группе «Б»{153}.
На совещании 27 ноября в рейхсканцелярии, где присутствовали Рундштедт, Буш и Гудериан, было принято решение «сделать южный фланг общей операции сильным»{154}. [117]
Во второй половине ноября — начале декабря 1939 г. высшие штабы сухопутных сил по-прежнему были полностью уверены, что союзники не начнут вторжения первыми. Не вызывал сомнения и тот факт, что с началом военных действий англо-французские армии, расположенные близ франко-бельгийской границы, двинутся в Бельгию, чтобы подкрепить бельгийские войска, стоящие на канале Альберта и южнее. Все это подтверждало мысль о целесообразности удара через Арденны{155}. Однако ОКХ тормозило окончательное решение вопроса. [118]
В последних числах декабря в штабе сухопутных сил появилось новое соображение. Необходимость маскировки и дезинформации союзников привела к мысли, что с самого начала операция не должна иметь ясно выраженного направления главного удара. Оно будет определено после первоначальных успехов. В зависимости от обстановки усилия будут сосредоточены в одной из двух групп армий или на их внутренних флангах за счет быстрого ввода сильных резервов{156}. Эта мысль была выражена в новом варианте директивы «Гельб», изданной 30 января 1940 г.{157}
Половинчатое решение не могло существовать долго. Сама логика вещей подводила германское командование к дальнейшему усилению южного фланга и окончательному перенесению основной группировки в группу армий «А». Не оставалось сомнения в желании союзников в случае удара немцев двигать свои главные силы в Бельгию, оставив против арденнского участка фронта лишь слабое прикрытие. Нужно было укрепить союзников в их решении сосредоточивать усилия на севере, создать впечатление, что немецкая главная атака пройдет через Бельгию, а самим нанести удар на участке Арденн, в тыл основной англо-франко-бельгийской группировке.
Осведомленность немецко-фашистского командования о группировке и намерениях союзников все больше утверждала его в мысли переместить усилия на южный участок. Немецкая разведка не только знала о французских [119] планах войны, но установила, что, после того как осенью 1939 г. союзные армии сосредоточились на севере, они не произвели никаких перегруппировок и впредь менять свои планы не собираются. Это было неоднократно проверено путем ложных тревог и тщательного сбора сведений. Действительно, как уже известно, после утверждения «плана Д» в ноябре 1939 г. союзное командование не разрабатывало каких-либо принципиально новых соображений о ведении войны с Германией и переключило немало усилий на подготовку военных действий против СССР.
Все эти обстоятельства, включая уже отмеченное выше укрепление вермахта, проведенное за месяцы «странной войны», создавали для немцев самые благоприятные перспективы удара в неожиданном для союзников направлении. Французы ожидали главного удара севернее Намюра — гитлеровское командование должно было нанести его южнее Намюра. Французы считали Арденны непроходимыми для крупных танковых соединений — все больше немецких командиров приходило к выводу, что горы могут быть преодолены при соответствующей подготовке войск.
Фашистская военная верхушка подходила к окончательному решению. Утрата нескольких оперативных документов под Мехельном, которая дала Гитлеру, ОКВ и ОКХ основания предполагать, что союзному командованию стали известны германские планы, сыграла роль ускоряющего фактора.
Военные совещания, беседы и штабные игры первой половины и середины февраля 1940 г. завершили процесс германского планирования. В начале февраля обсуждаются уже частности. Что же касается целого, то к этому времени план нанесения удара через Арденны сложился настолько, что оставалось лишь рассчитать силы и сформулировать его в виде оперативной директивы.
Но какова роль Манштейна в составлении этого плана?
Генерал Манштейн был в числе тех, кто также пришел к выводу о целесообразности нанесения главного [120] удара через Арденны силами группы армий «А». Занимая должность начальника штаба этой группы и руководимый честолюбием, он не ограничился общими предложениями, а облек их в форму некоторых оперативных расчетов, так как по должности располагал необходимыми данными. Свои докладные записки Манштейн направлял Браухичу, у которого они до поры до времени не находили особого сочувствия. Главнокомандующий сухопутных сил, как мы знаем, склонялся к более осторожным действиям и не сразу согласился с ударом через Арденны. Лишь 17 февраля 1940 г., будучи на приеме у Гитлера в числе пяти генералов, назначенных на должность командиров корпусов, Манштейн получил возможность изложить фюреру основные положения своего плана. Взгляды совпали. Однако ничего принципиально нового Манштейн дать уже не мог. Все было решено до него. На следующий день из ОКВ было еще раз подтверждено, что замысел действий должен состоять в том, чтобы с самого начала выйти в тыл северофранцузской укрепленной линии. Теперь эти слова звучали как приказ. К 24 февраля был разработан и утвержден новый вариант директивы «Гельб». Планирование западного похода завершилось.
Итак, замысел нанесения главного удара через Арденны на Седан и далее к устью Соммы складывался почти одновременно у ряда наиболее ответственных руководителей верховного командования вооруженных сил, в высших штабах примерно в конце октября — начале ноября 1939 г. В выработке этой идеи участвовали по меньшей мере Гитлер и его политическое окружение, генералы Кейтель, Йодль, Рундштедт, Варлимонт, Буш, Рейхенау, Клюге. Среди них видное место занимал Манштейн, настойчиво добивавшийся перенесения главного удара из группы «Б» в группу «А», что в случае успеха сулило ему личную славу.
Но, может быть, Гитлер, Йодль и другие еще в октябре узнали о замыслах Манштейна и разрабатывали свои мнения на основе этих замыслов? Такое предположение [121] не подтверждается. Первые наметки варианта нового плана созрели у Манштейна, как он сам свидетельствует, между 21 и 30 октября 1939 г. Гитлер мог узнать о них либо от штаба сухопутных сил, куда Манштейн обратился впервые 31 октября, либо от своего шеф-адъютанта Шмундта. Точно установлено — и это признают западногерманские историки, — что ОКХ не докладывало Гитлеру писем Манштейна, а Шмундт в это время находился в поездках по другим участкам фронта. В журнале боевых действий штаба группы «А», который вел капитан Энгель, имеется запись от 4 февраля 1940 г. Из нее следует, что в этот день приехавший в штаб группы Шмундт долго беседовал с генералами Рундштедтом, Манштейном и Блюментриттом. Выйдя из комнаты, где проходила беседа, он сообщил Энгелю, что обнаружил у Манштейна «ту же самую концепцию, которую высказывал фюрер»{158}. Следовательно, Гитлер маг узнать о замысле Манштейна не ранее чем в начале февраля 1940 г., то есть тогда, когда работа над планом западного похода уже была завершена. Более того, в заметках для журнала военных действий ОКВ, которые вел майор Дейле, отмечалось в конце сентября 1939 г.: «С самого начала мыслью фюрера было не повторять план Шлиффена, а, обеспечивая сильное прикрытие с юга, наступать через Бельгию — Люксембург... и достигнуть побережья канала»{159}.
Мы приходим к следующим выводам. Весь процесс планирования западного похода — еще один пример единодушия и взаимопонимания германских генералов и Гитлера в подготовке нового агрессивного похода.
Разрабатывая планы агрессии против народов Франции, Бельгии, Голландии, Люксембурга, германские генералы руководствовались теми же идеями и намерениями, что и фюрер, ход их мыслей в целом совпадал с мыслями фашистской политической верхушки рейха. [122]
Милитаризм и нацизм сплелись в единый узел, и отделить друг от друга их было невозможно. Манштейн разрабатывал тот же самый план удара через Арденны, побуждаемый, как уже отмечалось, личными мотивами. Оперативные разработки Манштейна были в определенной мере использованы при составлении окончательного варианта «плана Гельб» и тем самым повлияли на него. Но остается фактом, что план агрессии против Франции и ее союзников не являлся «планом Манштейна». Он был планом многих, а в целом — германского милитаризма и нацизма, сил, столь враждебных народам Западной Европы.
Таким образом, концепция современной буржуазной историографии о так называемом «плане Манштейна», ставшая традицией во всей западной военно-исторической литературе, является искусственной. Она преследует цель преувеличить роль германского Генерального штаба во Второй Мировой войне, доказать, что между Гитлером и Генеральным штабом были разногласия, а также убедить всех, будто в случаях, когда германский Генеральный штаб действовал самостоятельно, без вмешательства Гитлера, он обеспечивал победу вермахта над любым противником. Это нужно современным западногерманским милитаристам для устрашения своих нынешних союзников по агрессивным блокам, для того чтобы добиться руководящей роли в этих блоках.
План «срез серном» был военно-политическим планом германского фашизма, направленным на удушение народов Западной Европы. Удар на юге позволял нацистам не только выйти в тыл главной группировки союзников, что с военной точки зрения было рационально, но и захватить с наименьшими разрушениями индустриальные районы Северной Франции и Бельгии, чтобы поставить их на службу дальнейшей агрессии; разгромить пролетарские центры обеих стран, быстро занять северозападный угол европейского континента, превратив его в военно-воздушную и военно-морскую базу против Англии, [123] Северной Европы и в тыловое прикрытие при нападении на Советский Союз.
Недостатки этого плана, безудержно расхваливаемого многими зарубежными авторами, видны невооруженным глазом.
Целесообразный удар на юге был в тех условиях настолько очевиден, настолько подсказан самими союзниками, открывшими многие свои глазные карты, что трудно не прийти к выводу, что этот план не выделялся из ряда других оперативных планов, составлявшихся германским Генеральным штабом во Второй Мировой войне, и, уж конечно, не был отмечен печатью гения. В своем месте мы еще вернемся к недостаткам этого плана, которые вскрылись в ходе войны.
Окончательный вариант плана войны сложился на основе всех рассмотренных выше соображений. Он был сформулирован в директиве от 24 февраля 1940 г.
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь