С севера и северо-востока к землям Ростова и Углича примыкала территория Ярославского княжества. В XIV в. это княжество было самым значительным из всех, на какие распалась древняя отчина Константина Всеволодовича. Не случайно, что именно здесь во второй половине XIV в. был основан Романов [118] — единственный город в пределах бывших Константиновых владений, поставленный в послемонгольское время [119].
В существующей литературе характеристика ярославской территории в XIV в. основывается главным образом на сведениях родословных книг. Дело в том, что росписи ярославских князей содержат их прозвища, которые нередко происходили от географических названий, и это позволяло определить входившие в состав Ярославского княжества и с течением времени становившиеся удельными владения местных князей. Есть в росписях и прямые упоминания ярославских уделов.
Основываясь на родословных книгах, исследователи приходили к выводу о том, что Ярославское княжество было единым до начала третьего десятилетия XIV в. В 1321 г., когда умер ярославский князь Давыд Федорович [120], княжество распалось. Старший сын Давыда Василий остался княжить в Ярославле, а младший Михаил перешел в Мологу [121]. При детях Василия Давыдовича Василии, Глебе и Романе Ярославское княжество раздробилось еще более. Василий наследовал отцу, Глеб и Роман получили уделы, расположение которых устанавливалось уже по прозвищам их потомков [122].
Однако родословные росписи ярославских князей являются источником поздним, а потому не вполне надежным при воссоздании процесса развития и членения государственной территории Ярославского княжества в XIV в. Необходима корректировка данных росписей свидетельствами летописных сводов и актов, а в отдельных случаях — и синодика московского Успенского собора, сообщающего прозвища некоторых ярославских князей [123].
Известия летописей заставляют внести поправки прежде всего в представление о раннем феодальном дроблении ярославской территории. Хотя умерший в 1299 г. Федор Ростаславич Черный имел двух сыновей, Давыда и Константина, последний, по-видимому, княжеского стола не занимал [124]. Ярославль принадлежал одному Давыду Федоровичу. О старшем сыне последнего, Василии, имеется несколько известий в летописных сводах. В 1340 и 1342 гг. Василий Давыдович вместе с другими русскими князьями ездил в Орду, очевидно, для получения или подтверждения там ярлыка на свое княжество [125]. Зимой 1340/41 г. он участвовал в общерусском съезде в Москве и походе на Торжок [126]. Перечисленные политические акции, в которых выступал Василий Давыдович, по меньшей мере говорят о том, что именно этот князь стоял во главе Ярославского княжества. Если к сказанному добавить, что Иван Калита выдал за внязя Василия свою дочь Евдокию [127], то первенствующее положение старшего сына Давыда Федоровича в ярославском княжеском доме станет вполне очевидным. Поэтому естественным будет предположение о сосредоточении в руках князя Василия власти над всей территорией Ярославского княжества.
Правда, на эту территорию, по-видимому, покушался Иван Калита. Новгородская летопись сохранила известие о том, что, когда в 1339 г. Василий Ярославский отправился в Орду, Калита выслал большой отряд "въ 5 сот переимать, нь отбися их" [128]. Ярославский князь пошел к хану вместе с белозерским князем Романом [129]. Такая совместная поездка, стремление Калиты помешать ей наталкивают на мысль, не был ли вызван междукняжеский конфликт расширением владений великого князя Ивана Даниловича в районе Вологды, что ущемляло интересы как Романа Белозерского, так а Василия Ярославского, владевшего Кубеной и Заозерьем, т.е. землями, прилегавшими к Кубенскому озеру.
Что касается младшего брата Василия Давыдовича, Михаила, то впервые он упоминается в летописи под 1340 г., причем не как ярославский или моложский князь, а как наместник великого князя в Торжке [130]. И это свидетельство в сочетании с приведенными фактами, рисующими главенствующую роль князя Василия Давыдовича, позволяет утверждать, что феодального дробления территории Ярославского княжества в тот период еще не было. Под рукой князя Василия оно сохраняло свое единство.
Василий Давыдович умер в 1345 г. [131] Судя по родословным книгам, ему наследовал его старший сын Василий [132]. Однако в летописных сводах Василий Васильевич как ярославский князь впервые (и единственный раз) упоминается только в 1375 г., т.е. 30 лет спустя после смерти отца, среди участников похода на Тверь [133]. В промежутке между 1345 и 1375 гг. с прозвищем Ярославский на страницах летописей выступает иной князь, именно Михаил. "Князь Михаило Ярославскии" назван в числе русских князей, которые в 1361 г. ходили в Орду к только что провозглашенному там ханом Хызру, чтобы тот утвердил их на своих столах [134]. Речь несомненно идет о князе Михаиле Давыдовиче, младшем сыне Давыда Федоровича. И прозвище этого князя, и право его непосредственного сношения с Ордой указывают на то, что он владел не Мологою, как обычно считают, а самим Ярославлем. Очевидно, по смерти князя Василия ярославский стол перешел не к старшему сыну последнего, а к брату Михаилу. (См. рис. 10).
Рис.10. Ярославское княжество в начале XIV в.
Ко времени правления Михаила относится древнейшее свидетельство об уделе в Ярославском княжестве. Видимо, еще при жизни Михаил передал старшему из своих сыновей Мологу [135], которая вскope стала центром самостоятельного княжества. Возможно, какие-то уделы получили и три сына Василия Давидовича. Но это только предположение. Ясно проследить деление территории собственно Ярославского княжества удается лишь со времени внуков Давыда Федоровича, т.е. примерно с 60-х годов XIV в. Бесспорное, хотя и косвенное, свидетельство о существовании ярославских уделов содержится в описании тверской войны 1375 г., где среди участников похода — союзников Дмитрия Московского — названы Василий и Роман Васильевичи Ярославские, а также Федор Михайлович Моложский [136]. Правда, свидетельство это довольно абстрактно. Конкретные владения Васильевичей могут быть определены на основании данных об уделах и вотчинах, принадлежавших уже их потомкам. Но даже такие поздние данные позволяют составить представление как о территориях первых ярославских уделов, так и о территории Ярославского княжества в целом.
Согласно показаниям родословных росписей ярославских князей, старший сын Василия Давидовича Василий "был на большем княженье на Ярославле" [137]. У Василия было 5 сыновей: Иван, Федор, Семен Новленский, Дмитрий Заозерский и Иван Воин [138]. Ярославль наследовал старший сын — Иван [139]. Однако известий o землях Ивана не сохранилось. Есть лишь некоторые сведения о владениях его сыновей и внуков.
В составленной в XVII в. Кормовой книге ярославского Толгского монастыря упоминается князь Роман, который "дал вкладу... деревню Куколцыно и со всеми угодьи по своей душе и по своих родителех в вечное поминание..." [140]. На эту же деревню сохранилась жалованная грамота Толгскому монастырю князя Федора Федоровича, подписанная князем Семеном Федоровичем [141]. Изучение грамоты показывает, что это подлинник, написанный, судя по палеографическим признакам, в самом конце XV или начале XVI в. [142] Единственные ярославские князья с именами Федор и Семен, жившие в тот период и находившиеся между собой в близкой степени родства, — это Федор Федорович Алабыш и его сын Семен [143]. Дедом князя Ф.Ф.Алабыша был первенец Ивана Васильевича, князь Роман [144], который упоминается в Кормовой книге. Ему, а возможно и самому князю Ивану, принадлежала д.Кукольцыно.
Относительно местоположения этой деревни И.А.Голубцов писал, что она стояла там, где находилась д.Куклино XIX в. — в 9 верстах к юго-востоку от г.Рыбинска [145]. Основанием для такого заключения послужил Список населенных мест Ярославской губернии, в котором Кукольцына нет, а есть близкое к нему название Куклино [146]. Но Кукольцыно фигурирует не только в Кормовой книге. В Выписи из дозорных книг 1612/13 г. Юрия Редрикова и подьячего Михаила Нестерова на вотчины Толгского монастыря среди его владений названо сельцо Хиново и указано, что "к той же деревне [147] припущено в пашню пустошь Куковцыно" [148]. Куковцыно — единственное наименование в Выписи, которое сходно с названием Кукольцыно. Некоторое расхождение в топонимах объясняется, скорее всего, небрежностью копиистов XVII в., принявших выносную букву "л" за "в". В палеографии XVII в. такие случаи нередки. Согласно Выписи, Кукольцыно находилось близ сельца Хинова. Последнее, в XV в. бывшее деревней [149], существовало и в XIX в. [150] Стояло Хиново близ верховьев р.Шиголости, левого притока Волги [151]. По соседству с ним, а вовсе не под Рыбинском, была расположена д.Кукольцыно. По-видимому, это владение князя Романа Ивановича входило в число земель, составлявших административную округу Ярославля.
Сохранились сведения о некоторых владениях сыновей князя Романа. Так, князю Федору Романовичу принадлежало с.Семеновское Мишакова, которое он пожертвовал в монастырек св.Николая на р.Которосли, "на Глинищах" [152]. Местонахождение с.Семеновского Мишакова осталось неизвестным издателю грамоты Николаевского "на Глинищах" монастыря И.А.Голубцову [153]. Между тем в Выписи из ярославских книг "письма и дозору Андрея Игнатьевича Вельяминова да подьячего Ермолая Кашина" 1620 г. упомянута вотчина ярославского Спасского монастыря "село Меленки на реке на Которосли на Глинищах, а в нем церковь Никола Чюдотворец", к которой была приписана д.Семеновская [154]. Очевидно, эта деревня была ранее селом Семена Мишакова. Стояла она рядом с деревнями Копосова, Башарина, Березовая, Бурцева, Тивигина на первом ямском рубеже от Ярославля, в семи верстах к юго-западу от города [155].
В первой половине XV в. князь Федор Романович выступил послухом при оформлении данной грамоты в Троице-Сергиев монастырь на пустошь Гилевскую [156]. Позднее пустошь стала деревней [157]. Расположено было Гилево в 8 км к югу от Нерехты [158]. Близ Гилева и сейчас проходит граница между Ярославской и Костромской областями [159]. Едва ли она колебалась в больших пределах на протяжении столетий. И то, что князь Федор был свидетелем при составлении данной грамоты на близкие к Нерехте земли, косвенно свидетельствует о том, что его собственные владения располагались где-то рядом, очевидно в порубежном с Нерехтой районе Ярославского княжества.
В уже упоминавшейся Выписи из ярославских писцовых книг А.И.Вельяминова и Е.Кашина 1620 г. названо принадлежавшее ярославскому Спасскому монастырю с.Борщовское, бывшая деревня Борщовка, или Жабинская слобода, оно же Поречье Глазеево на р.Иневеже. К нему был приписан ряд деревень и пустошей, в том числе д.Василевская на р.Шакше [160]. О всем комплексе земель с центром в Борщовском сказано, что монастырь владеет им по "княж Федоровы Романовича княини Анастасии да ее детей по княж Федорове да по княж Олександрове по данои грамоте" [161]. Из записи становится очевидным, что в свое время с.Борщовское принадлежало князю Федору Романовичу. Местоположение Борщовского, относившихся к нему деревень и пустошей в научной литературе до сих пор выяснено не было [162]. Однако карты XVIII в. фиксируют на юго-восток от Ярославля р.Иневежу (Инивишку) — левый приток р.Кисмы, протекавшую несколько западнее р.Шакшу (Шокшу) — левый приток р.Туношны (Туношмы), а также д.Жабино, стоявшую на безымянном ручье по левому берегу р.Инивишки [163]. Очевидно, д.Жабино и есть старая Жабинская слобода, она же д.Борщовка и с.Борщовское — бывшее владение князя Федора Романовича.
Младшему брату Федора князю Семену Романовичу принадлежало 15 пожен по р.Которосли [164]. Местонахождение этих пожен определяется по стоявшей на той же реке позднейшей д.Медведково, наименование которой повторяет название одной из пожен [165]. Деревня была расположена в 14 верстах от Ярославля, следовательно, речь должна идти о пригородных угодьях князя Семена. Ему же принадлежали острова Полник и Малой на Волге, которые в 1503/04 г. он отдал ярославскому Спасскому монастырю [166]. Оба острова также находились вблизи Ярославля [167].
Важное значение для определения территории и рубежей не только удела XIV в. князя Василия Васильевича, но и самого Ярославского княжества имеет география владений XVI в. князей Сисеевых — потомков князя Семена Романовича. Сисеевым принадлежали обширные земли к востоку от Соли Малой и Соли Большой между реками Солоницей и Черной, правыми притоками Волги, по рекам Княгининке, Вокшеданке (Вокшенданке), Долматовке, Сордашке, Бузлойке и Черной с центрами в селах Левашове и Красном [168]
Точно такой же смысл приобретает и локализация родовых вотчин князей Троекуровых — потомков родного брата Федора и Семена Романовичей, второго сына князя Романа Ивановича Льва [169]. Согласно писцовой книге Ярославского уезда 1626—1629 гг., за князем Борисом Ивановичем Троекуровым была записана вотчина его отца, князя Ивана Федоровича Троекурова. Эта вотчина, в 20-х годах XVII в. состоявшая из 3 сел, 1 слободки, 71 деревни, 3 починков и 38 пустошей, лежала в бассейне Туношны (Туношмы), правого притока Волги, захватывая часть волжского правобережья [170].
Наконец, одному из внуков князя Ивана Васильевича князю Даниилу Васильевичу, принадлежало с.Вышеславское [171]. И.А.Голубпов предположительно отождествлял это село с находившимся в 30 верстах от Ярославля с.Вышеславским XIX в. [172] Заключение исследователя надо признать не гипотетическим, а вполне точным. Дело в том, что по актам XV в., в межах с землями с.Вышеславского находились земли сел Ставатинского [173] и Унемерского [174]. На картах все три села показаны рядом в среднем течении Которосли, в ее правобережье [175]. Следовательно, Вышеславское XV в. — именно то, о котором писал И.А.Голубцов.
О двух сыновьях князя Ивана Васильевича — Якове-Воине и Семене — известно, что первый из них владел Курбой, а второй имел прозвище Курбского [176], из чего следует, что их земли лежали по р.Курбе, правому притоку р.Пахны [177].
Таким образом, судя по ряду владений потомков князя Ивана Васильевича, этот старший сын Василия Васильевича Ярославского, помимо собственно Ярославля, владел землями, расположенными, говоря обобщенно, к югу от этого города. Вероятно, отдельные владения были у него и на левом берегу Волги, к северо-востоку от Ярославля.
Второй сын князя Василия Васильевича, Федор, сменил брата Ивана на ярославском столе [178]. Следовательно, в его распоряжении были какие-то села и деревни, по крайней мере близ Ярославля. Ему же принадлежали земли в одном небольшом районе между р.Кубеной и оз.Кубенским, включая среднее течение правого притока Кубены р.Кихты, все течение другого правого притока Кубены р.Сонболки и левое побережье р.Яхренги, правого притока Кихты [179].
Третий сын князя Василия, Семен Новленский, владел волоком и лесом между оврагами Чернским и Стариковским близ дороги из Ярославля на Углич [180]. Угодья князя Семена располагались около р.Которосли и примыкали к городским ярославским землям [181]. Овраг Стариковский находился на юго-западной окраине г.Ярославля. Он тянулся от дороги на Углич до Которосли [182]. По его правую сторону (в этом направлении) и лежали владения князя Семена. Конечно, названные подгородные места не могли быть основной отчиной Семена Новленского, и исследователи искали ее в иных районах княжества. Так, А.В.Экземплярский, основываясь на Житии Александра Куштского, полагал, что "уделы сыновей кн.Василия Васильевича лежали в бассейне р.Шексны и Кубенского озера. В Пошехопском уезде и теперь есть два селения, носящих название "Новленское"" [183].
Указав далее даже не два, а три села Новленских (два в Пошехонье, в 1 и 42 верстах от уездного города, и одно в Сямской волости Вологодского уезда), историк предложил видеть в одном из них центр Новленского удела [184]. Однако территория, на которой возник г.Пошехонье, ранее была территорией Белозерского княжества. Поэтому с.Новленское на р.Соте в 1 версте от г.Пошехонья [185] не могло относиться к Ярославскому княжеству. Другое пошехонское Новленское имело второе (и основное) название — Новое [186]. Оно лежало в непосредственной близости к землям, которые в XVI в. были вотчинным владением князей Согорских — потомков белозерских князей [187]. Даже если село Новое — Новленское XIX в. существовало в XIV—XV вв., в чем приходится серьезно сомневаться, поскольку это село не отмечено на картах XVIII в., оно все равно должно было принадлежать тому же Белозерскому, а не Ярославскому княжеству. Что касается третьего Новленского, указанного А.В.Экземплярским, то Сямская волость, где находилось это село, согласно духовной грамоте 1389 г. Дмитрия Донского, считалась наследственным достоянием московских князей [188]. Понятно, что сямское Новленское не могло иметь никакого отношения к ярославскому Повленскому уделу.
Ошибочным оказывается и общее представление А.В.Экземплярского о местонахождении вотчин новленского князя близ оз.Кубенского и в бассейне р.Шексны. Обратившись к Житию основателя Успенского монастыря на р.Куште, близ Кубенского озера, Александра, А.В.Экземплярский встретил там упоминание князя Семена, который давал вклады в Куштский монастырь, и решил, что речь в памятнике идет о Семене Васильевиче Новленском. Отсюда и последовало заключение о географии удела этого князя [189].
Однако обращение к Житию Александра Куштского, умершего 9 июня 1439 г. [190], не подтверждает выводов А.В.Экземплярского. Прежде всего нужно отметить, что это Житие было составлено не ранее 1575 г. [191] Столь позднее происхождение агиографического сочинения уже внушает подозрения относительно точности и достоверности передаваемых в нем сведений о жизни Александра Куштского и фактах его времени. Такие подозрения остаются и при ознакомлении с известием Жития о ярославских князьях в Заозерье. Известие это помещено в статье "О князи Димитрии, иже на Оустии" и говорит о том, что "в то же время владЪша в Заозерие отчиною округъ езера великаго, глаголемаго Кубеньскаго, князь Димитреи и князь Семенъ, ярославские князи" [191a]. Можно убедиться, что в источнике сказано лишь о Заозерье. О Пошехонье же речи нет вообще. Что касается князя Семена, упомянутого в Житии Александра Куштского и принимаемого А.В.Экземплярским за князя Семена Новленского, то имя его является позднейшей вставкой. Как подметил уже В.О.Ключевский, при составлении Жития Александра Куштского было использовано Житие Дионисия Глушицкого [192]. Оказывается, вся статья "О князи Димитрии, иже на Оустии" Жития Александра Куштского заимствована из Жития Дионисия. И фраза о ярославских князьях в Заозерье в своей основе выписана оттуда же [193]. Но там князь Семен не фигурирует. Становится ясным, что он появился в тексте под пером работавшего при Иване Грозном составителя Жития Александра Куштского. На каких же исторических данных основывался писатель XVI в., вводя в свое изложение ярославского князя Семена? Несомненно, что у составителя были некоторые документы Успенского Куштского монастыря, в частности жалованные грамоты [194], и он знал какие-то предания об Александре. Помимо князя Семена, в Житии упоминаются только князь Дмитрий и его жена Мария [195]. Известно, что самого младшего сына Дмитрия и Марии Заозерских звали Семеном и что он оказался единственным продолжателем этого рода ярославских князей [196]. Семен должен был наследовать владения отца и, братьев и должен был по меньшей мере подтверждать грамоты Куштскому монастырю на земли, отданные туда его родичами. Имя Семена, очевидно, упоминалось в тех монастырских актах, которые были в распоряжении составителя Жития Александра Куштского. Поэтому составитель и вставил его имя в свое произведение. Тем самым отпадают всякие основания видеть в князе Семене Жития Александра Кушсткого князя Семена Васильевича Новленского и искать его отчину в Заозерье.
В свое время была высказана мысль, что князь Семен Васильевич получил свое прозвище по с.Новленскому, находившемуся на р.Паже, в 23 верстах от Ярославля и в двух верстах от с.Курбы - центра владений князей Курбских [197]. Но столь близкое соседство центров двух уделов представляется весьма сомнительным. К тому же в районе указанного с.Новленского не обнаруживается каких-либо владений ни князя Семена, ни его потомков.
А.П.Барсуков основным владением князя Семена Новленского считал Юхоть [198]. Мысль исследователя представляется верной. Известно, что внук князя Семена князь Иван Данилович носил прозвище Юхотского [199], очевидно по своим владениям в бассейне р.Юхоти — правого притока Волги. Во всяком случае, его сын князь Федор владел деревнями и починками, стоявшими на устье Юхоти и по правому берегу Волги [200]. Центром Юхотской волости на протяжении XVI—XIX вв. было с.Новое [201], стоявшее на Юхоти в ее среднем течении [202]. Поскольку названия Новое и Новленское синонимичны (ср.: Новленское — Новое в Пошехонье), центр владений князя Семена Васильевича Новленского, от которого он и получил свое прозвище, следует усматривать в с.Новом позднейшей Юхотской волости. Сказанное дает основание полагать, что в свое время всей территорией бассейна Юхоти распоряжался князь Семен Новленский.
Наконец, четвертый сын Василия Васильевича, Дмитрий, владел Заозерьем — землями близ Кубенского озера и в бассейне р.Кубены [203]. Село Устье, стоявшее на Кубене, несколько выше ее впадения в Кубенское озеро, было центром его отчины [204].
О владениях пятого сына Василия Васильевича, князя Ивана-Воина, никаких сведений нет. Возможно, он умер малолетним и не успел получить удела.
Суммируя сведения о географии владений потомков наследовавшего после отца "большое княженье на Ярославле" князя Василия Васильевича, можно прийти к выводу, что, помимо самого Ярославля, этому князю достались все земли Ярославского княжества, расположенные по правому берегу Волги до границ с Моложским княжеством на западе, Угличем и Ростовом на юге, великим княжеством Владимирским (Нерехтой и Костромой) на востоке; отдельные места на левом берегу Волги, к северо-востоку от Ярославля, а также заозерско-кубенская территория.
Пользуясь теми же приемами ретроспективного анализа, можно определить географию владений второго сына князя Василия Давыдовича Глеба.
Сохранились сведения о вотчинах потомков этого князя. Так, один из сыновей князя Глеба, Константин Шах [205], около 1392 г. передал в ярославский Спасский монастырь "село свое" Головинское, Григорьевский луг, починки Шостаков и Скоморохов [206]. Эти владения Спасский монастырь удерживал за собой и в XVII в. [207] Деревни Головинское, Григорьевское и Скоморохово сохранились и в XIX в. Стояли они в 10—12 верстах от Ярославля, на р.Шиголости или около нее [208]. Речь, следовательно, должна идти о владении Константина Шаха близ стольного города княжества. Но основные земли князя Константина лежали в ином месте.
В правой грамоте, выданной 20 января 1501 г. властям ярославского Толгского монастыря, упоминается Шаховская волость [209]. Она существовала и в XV в. [210] В этой волости были угодья, принадлежавшие князю Юрию Константиновичу [211]. Юрий был сыном Константина Шаха [212], и это делает понятным его отношение к Шаховской волости. Поскольку и другой сын князя Константина, Андрей, имел прозвище Шаховского [213], надо думать, что Шаховской волостью владел еще сам Константин. Шахов локализуется по уже упоминавшейся д.Хиново [214], близ верховьев р.Шиголости.
Дополняют географию владений князя Константина Шаха сведения о вкладе, сделанном в 60—70-е годы XV в. в Троице-Сергиев монастырь его упоминавшимся уже сыном Юрием. Последний дал троицким властям пожню Черевковскую "от устья от Рыбничнаго на низъ подлЪ Волгу до Тунбы" [215]. В составленных С.Б.Веселовским "Пояснительных примечаниях к актам", опубликованных в первом томе "Актов социально-экономической истории Северо-Восточной Руси", относительно жалованной данной грамоты Юрия Константиновича на пожню Черевковскую говорится, что "пожня Черевковская вошла в состав владений, данных м-рю кн.шехонскими и кн.Ив. Андр. можайским" [216]. Вероятно поэтому, при публикации в заголовке грамоты указано, что Черевковская пожня находилась в Пошехонском уезде. Однако приведенное утверждение основано на недоразумении. Пожня Черевковская вовсе не упоминается в грамотах Шехонских князей и Ивана Можайского Троице-Сергиеву монастырю [217]. И искать ее надо не в Пошехонье.
В Списке населенных мест Ярославской губернии упоминается стоявшая на Волге д.Тюмба, а несколько ниже указана речка Рыбинка. Речь идет о районе, расположенном к северо-востоку от Ярославля [218]. Совпадение географических наименований грамоты Троице-Сергиеву монастырю с почти рядом стоящими названиями Списка населенных мест свидетельствует, что князь Юрий Константинович владел участком на левом берегу Волги, близ позднейшей деревни Тюмбы. А поскольку эти его земли находились сравнительно недалеко от д.Хиновы Шаховской волости, можно думать, что все они образовывали единый территориальный комплекс и Шаховская волость достигала Волги.
Есть сведения о вотчинах и другой ветви рода князя Глеба Васильевича. Его правнук князь Василий Щетинин, происходивший от сына Глеба Федора, владел волостью Кастью [219]. Очевидно, волость получила свое название во р.Касти, правому притоку р.Соти [220].
Из документа последней четверти XV в. можно извлечь некоторые данные о географии владений другого потомка князя Глеба Васильевича.
В одной правой грамоте, полученной в 1483/84 г. митрополичьим посольским Григорием Пятиным на Андреев наволок на р.Соти, упомянут крестьянин д.Городище Ивашка Порывка, который оказался "у князя Ивана у Жирого в холопех" [221]. Как "Иван Жирого" этот князь зафиксирован в "Указателе личных имен" первой части "Актов феодального землевладения и хозяйства", но издатель сборника Л.В.Черепнин не пояснил, к какому княжескому роду принадлежал князь Иван [222]. Очевидно, речь должна идти о князе Иване Ивановиче Младшем Жировом-Засекине, правнуке князя Глеба Васильевича [223]. Поскольку живший близ р.Соти крестьянин перешел ко князю Ивану в холопы, следует думать, что земли Жирового-Засекина лежали близ р.Соти, к северу от р.Касти. В XVI—XVII вв. князья Жировые-Засекины и их близкие родичи владели землями по рекам Роге и Сонгобе — левым притокам р.Ити, впадающей слева в Волгу, и левому берегу Ити [224]. Характерно, что на правом берегу Ити владений потомков князя Глеба не было.
Таким образом, по реконструированным владениям князей Константина Глебовича, его сына Юрия, Василия Щетинина и Жировых-Засекиных можно примерно воссоздать и географию удела их родоначальника князя Глеба Васильевича. Несомненно, что основную часть его удела составляли земли, лежавшие по левому берегу Волги, на северо-восток от Ярославля, в бассейнах Касти и Ити, причем Ить служила границей владений Глеба.
Даже если забыть о том, что третий сын Василия Давидовича, Роман, основал расположенный к северо-западу от Ярославля город Романов, то уже определение территорий, принадлежавших двум его старшим братьям, заставляет помещать удел князя Романа на левом берегу Волги, в северо-западном направлении от столицы княжества. Основание Романова — факт, лишь конкретизирующий историко-географический вывод о местоположении земель князя Романа Васильевича. Другими такими фактами, уточняющими пределы владений названного князя, служат прозвища его внуков князей Афанасия-Андрея Шехонского и Василия Ухорского. Происхождение прозвищ прозрачно. Они образованы от гидронимов Шексна и Ухра. Очевидно, Афанасий-Андрей имел владения по Шексне, а Василий — по левому притоку Шексны р.Ухре. Соседство владений позволяет заключить, что в свое время они принадлежали деду Афанасия-Андрея Шехонского и Василия Ухорского князю Роману Васильевичу.
Сделанный на основании прозвища князя Афанасия-Андрея вывод о владении им землями по Шексне в определенной степени подтверждается документами XV в. Духовная грамота великого князя Василия Темного, в частности, свидетельствует, что Усть-Шексна в свое время была собственностью князей Семена и Василия Шехонских [225]. Последние были сыновьями Афанасия-Андрея [226]. Более конкретно, хотя и частично, владения этих князей определяются на основании двух жалованных данных грамот 1432—1445гг. вдовы князя Афанасия-Андрея княгини Аграфены Троице-Сергиеву монастырю. В грамотах упоминаются земли, передаваемые троицким старцам: монастырь Никольский, Голузина пустошь, Нихта, слободка в Сосняге, Березово, Рогатские, Дивново, Мелкошино, Еляково, Бармино и на другой стороне р.Шексны — Чевьское. Все названные поселения и угодья находились близ впадения Шексны в Волгу [227]. Большинство их сохранилось и в XIX в. Список населенных мест Ярославской губернии фиксирует в Рыбинском уезде по правому берегу Шексны с.Никольское, д.Галузино, села Сосняги и Березово, оз.Дивное, д.Барбино (вероятно, древнее Бармино) [228], а на другом берегу Шексны — д.Чевскую (Чегскую). получившую свое название по р.Чеге [229]. Западной границей этих земель служила р.Малая Пушма, правый приток Шексны [230].
Думается, сказанного вполне достаточно для вывода о том, что владения князя Романа Васильевича простирались от р.Ити до р.Малой Пушмы, захватывая достаточно широкую полосу земель, лежавших по левому берегу Волги. (См. рис. 11).
Рис.11. Ярославское княжество в конце XIV в.
Проанализированный материал позволяет сделать некоторые заключения относительно территорий первых ярославских уделов. Несомненно, что самым крупным из них был удел собственно ярославского князя. Василий Васильевич владел всеми относившимися к Ярославлю землями по правой стороне Волги, которые, судя по целому ряду признаков, были освоены раньше и заселены гуще, чем земли ярославского левобережья, а также обширнейшей заозерско-кубенской территорией. Эта территория была отрезана от основных владений князя Василия и вообще от остальных земель княжества. В какое время и каким образом сформировались владения ярославских князей по Кубене и близ Кубенского озера, пока остается неясным. Можно лишь с некоторой долей вероятности утверждать, что в первой половине XIV в. такие владения уже существовали [231].
Хотя в руках Василия Васильевича Ярославского оказались земли, лежавшие в разных районах княжества, они по своим размерам превышали уделы его двух братьев. Становится очевидным, что помета о Василии в родословных росписях "был на большем княженье на Ярославле" точно отражала суть дела. Старейшинство в ярославских князьях оказывается связанным с обладанием большим уделом. Тут ясно прослеживаются те же тенденции сохранения политического единства под рукой старшего князя, что и в других княжествах Северо-Восточной Руси XIV в.: Тверском, Московском, Нижегородском, Стародубском. И совсем неслучайно старший сын Василия Васильевича Иван, по смерти отца занявший его стол, в конце XIV в. титулуется великим князем ярославским.
Во избежание возможных конфликтов уделы трех сыновей Василия Давыдовича четко отграничивались друг от друга. Во всяком случае не удается проследить владений, например, Василия в уделе Глеба или Глеба в уделе Романа. Единственным районом, где владения братьев, по-видимому, смешивались, были земли вокруг Ярославля. Говорить "по-видимому" приходится потому, что прямые данные о княжеских вотчинах в ярославской округе относятся не к самим Васильевичам, а к их потомкам, которые могли приобретать земли в уделах родственников и тем самым нарушать древнюю географию удельных владений. Выше было показано, что вотчины близ Ярославля имели сын Василия Васильевича Семен Новленский, внук Роман Иванович, правнуки Федор и Семен Романовичи, Даниил Васильевич; сын Глеба Васильевича Константин Шах. В этом отношении история развития ярославской округи сходна с судьбами округ Москвы, Твери, отчасти Суздаля. Наличие владений князей разных родственных линий вблизи от стольного города княжества было одной из основ заинтересованности этих князей в политическом единстве и средством их подчинения старшему представителю княжеского дома. Во многом благодаря такому единству ярославские князья сумели сохранить в XIV в. неприкосновенность своих территорий от попыток захвата их другими князьями.