Официальное донесение о битве при Заллаке. 487 г. хиджры/1094 г. от Р.Х. Йусуф б. Ташуфин (ибн-Ташуфин), эмир Альморавидов – Зиридскому правителю Ифрикии Тамиму б. аль-Муиззу б. Бадису.
[254] «Письмо, написанное эмиром Йакубом Йусуфом б. Ташфином аль-Насиру ли-Дину Илла Тамиму б. аль-Муиззу б. Бадису в Махдиййю, в котором он описал завование Магриба, свою переправу через пролив в ал-Андалус, чтобы вести там священную войну (джихад) и свою победу над Альфонсо, королем христиан, в месяце раджабе 479 года хиджры [1086 год от Р.Х.].
Хвала Аллаху, который даровал нам милость ислама и дал нам благословение своего пророка Мухаммада – да пребудет с ним мир. Как и требуется, я восхваляю приумножение его благодеяний и щедрость его милостей и благословений.
Аллах решил – вознесем же ему хвалу и да святится имя его – когда ему стало угодно положить конец мятежным и тираничным заната и прочим, кои властвовали над землей Магрибской, дать нам орудия, чтобы покончить с ними. Мы устранили их, и мы выдворили их из наших жилищ, как мы привыкли поступать с людьми неправедными! Мы исправили тогда тут веру и выровняли путь для мусульман, которые нам выказывали свое лояльное согласие и сердечную любовь и благоговение, в которых они нам признались перед Всевышним. Оттуда мы покорили порт Танжер, мы попробовали поражения от Баргхаваты, и Аллах дозволил нам покорить их. Он – наилучший из завоевателей и стремительнейший из расчетчиков. Нет Бога, кроме него. Он – всемилостивейший из милостивейших.
Узнали мы, что христиане – да уничтожит их Аллах – овладели государствами и крепостями ал-Андалуса, что они обязали государей страны платить им дань; что они опустошили их владения, и что они попирали своей стопой их земли, одна за другой, не боясь ни одного войска, что могло бы противостоять им, рассеять их рати, выщербить их клинок. Все чаще они убивали старцев и юношей, уводили в плен женщин и детей. Раз или два мы получали послания со всех сторон, приглашающие нас отправиться в Андалус, но мы откладывали решение до времени, установленного божественным указом, не находя ни способа, как исполнить переход, ни средств переправиться через море.
Однако, один из их владык, превосходный вождь аль-Мутамид ала Аллах, ал-Мувалла би-Наср Аллах – да окажет ему Господь свою лучшую помощь во всех начинаниях и возрадуются его глаза всякому [255] добродетельному действию – прибыл повидаться с нами и пригласил нас встретиться в походе. Мы послали против врагов жестоких львов и диких зверей, старых и юных, с сильными руками и чистыми сердцами на службе Аллаха, которые знали, что такое война, и пробовали быть ее сыновьями, а война – их матерью, которые облизывали губы, подобно пантерам, и рычали на нее словно львы. Мы поместили их на челноки и собрали толпами на палубах кораблей. Мы высадились в порту Альхесирас, в глуби владений аль-Мутамида – да поможет ему Аллах! Со всего горизонта люди приходили посмотреть на наших воинов, они прибегали к ним из самых разных областей, изумляясь их облику и презирая их одежды и их манеру говорить, ибо ничего в них не было им по вкусу, кроме лошадей и щитов. Андалуссцы могли одержать верх лишь после того, как у них иссохла слюна и был вытерт пот. Несмотря на это, они думали, что они станут пищей мечей, целью смерти, пронзенные копьями, добычей оружия. Все не ставили их ни во что, и, в целом, меж собою, относились к ним с презрением. Их мнения и их слова стали ведомы нам, нам непрестанно сообщали об их действиях. Далее, мы посылали войско за войском, лошадей, подобных молодым быкам, оседланных зрелыми людьми, и некоторое число безбородых юношей скакали на блестящих скакунах, что поспевали навстречу врагу на поле боя (подобно тому), как бегут смерть и судьба. Со всем этим, андалуссцы высказывались много о счастье, о возможности добиться победы нашими руками и видеть то, что их печаль развеется нашими усилиями. Наши армии усилились и наша высадка утвердилась. Последними из наших людей, переправившихся с нами, был отряд санхаджа из моих родичей.
В тот день море было слишком беспокойным для переправы, волны разыгрались. Я попросил Создателя – да хвалится величие его и да славится имя его – чтобы, если переправа наша должна быть угодной мусульманам, он облегчил ее нам. Я не закончил еще свою речь, как Аллах облегчил нам путь морем и приблизил нам гавань. Мы высадились тогда в Альхесирасе, объединившись с частью нашего войска, что переправилась до того, и выступили в поход. Пока мы были на африканском берегу, мы получили от Альфонсо, государя христиан, послание, в котором он говорил нам, что, раз [256] мы не можем противостоять ему лицом к лицу и мы отделены от него, он сам переправится через море к нам, если мы ему достанем корабли и выставим ему галеры и баржи, чтобы прибыть навстречу к нам и сражаться с нами в нашем пристанище. Мы не обратили на это внимания и не придали ему значения.
Мы объединили наши силы с войсками великолепного вождя аль-Мутамида ала-Аллаха, аль-Мутаййяда би-Насра Аллаха, заручившись с ним теснейшим соглашением, и приняли решение отправиться вместе с ним навстречу христианам и наступать на них. Мы были в таком настроении, когда прибыли и сообщили нам новости о владыках ал-Андалуса, что упрятали свои наклонности и вновь облекли себя в одеяния добродетельных мужей. Какими разными были наши сердца! Наконец мы прибыли в Севилью, столицу аль-Мутамида – да устроит ее Аллах процветающей, продлив жизнь ее царя, – где последний собрал свои войска в великом количестве, так же, как отряды своей гвардии, своих черных рабов, своей конницы и своей пехоты.
Оттуда мы направились к городу Бадахосу, где мы оставались несколько дней, поджидая прибытия государей нескольких областей ал-Андалуса, каждого из коих, говорили нам, и мы подтверждаем точность, тревожил сильный отряд христиан, которые овладели их замками, унижали их на их же землях, лишали сил, обязывали подчиняться своим желаниям.
Восхвалив Всевышнего, прося его облегчить предприятие наше и освободить слуг своих, мы собрали свои армии и отправились к Христианину, направляясь на замок Сория – да позволит Аллах вернуть его в ислам! – в мусульманской земле.
Христианин, уведомленный о нашем наступлении, также вышел к нам и направился нам навстречу, расположившись лагерем в означенной Сории, ожидая нас. Мы направили ему послание, приглашая перейти в ислам и обратиться в веру Мухаммада – да снизойдет на него мир – или платить джизйю [джизья – подушная подать] и отдать серебро и казну, коей он располагает, как повелевает Всевышний и показано в его Книге, касательно многобожников, «пока униженно не станут платить они джизйю руками своими» (Коран, сура 9, айат 29). Он дерзко отказался сделать это, возмутился, стал недоверчивым и начал наступать на нас, желая явиться на встречу с нами. Мы были уже недалеко друг от друга, между его и нашим лагерем лежало лишь несколько парасангов. Впоследствии и в ходе [257] нескольких дней, мы устроили против него несколько военных операций, о которых я не буду рассказывать. Ни мы, ни они не двигались вперед. Мы бросили на него наш авангард, и мы не переставали его беспокоить. Тогда мы установили срок: четверг одиннадцатой ночи раджаба 479 года хиджры/22 октября 1086 года от Р.Х.
Когда настала пятница, второй день, он наконец двинулся на нас с отрядами, что заполонили горизонт и передвигались, подобно смерти перед глазами, затянутые в свои боевые кольчуги, прикрепленные к ногам поножи, полные вина бочки, сделанные, чтобы дать знать о том, чтобы мы познали поражение. Утром сего дня мы находились в своих палатках, каждый занимался своими делами и все без движения. Самые стойкие, сильные и стремительные из числа христиан направились к лагерю аль-Мутамида ала-Аллаха, аль-Муайяда би-Насра Аллаха, зная, что он – опора и основа государей ал-Андалуса и думая, что там нет других армий, кроме его, и других людей, кроме его, так как Давуд, возглавлявший собственно моих воинов, находился между ним и мной. Одним отрядом, они тогда бросились на своих быстрых скакунах, подобно хлынувшему потоку. Когда люди, находившиеся вместе с аль-Мутамидом, как воины, так и чиновники разных рангов, которые, по милости своего господина, накопили добра и земель, увидели христиан, заткнули уши, смутились, руки у них задрожали, ноги зашатались, сердца бросились из груди. Уменьшившись до группки, сидящей на ослах, они бежали в поисках крепости, где могли бы найти убежище, когда прибегнуть можно было лишь к Аллаху, а бежать – к одному лишь Ему. Видя плачевное положение дел, они скользили между виноградниками до Бадахоса, оставив аль-Мутамида в одиночестве, на краю лагеря, с многочисленными пехотинцами и лучниками, которые смирились с тем, что им предназначила Судьба.
Христиане в самом деле, отдавшись на милость своих церОфициальное донесение о битве при Заллаке. 487 г. хиджры/1094 г. от Р.Х. Йусуф б. Ташуфин (ибн-Ташуфин), эмир Альморавидов – Зиридскому правителю Ифрикии Тамиму б. аль-Муиззу б. Бадису.
[254] «Письмо, написанное эмиром Йакубом Йусуфом б. Ташфином аль-Насиру ли-Дину Илла Тамиму б. аль-Муиззу б. Бадису в Махдиййю, в котором он описал завование Магриба, свою переправу через пролив в ал-Андалус, чтобы вести там священную войну (джихад) и свою победу над Альфонсо, королем христиан, в месяце раджабе 479 года хиджры [1086 год от Р.Х.].
Хвала Аллаху, который даровал нам милость ислама и дал нам благословение своего пророка Мухаммада – да пребудет с ним мир. Как и требуется, я восхваляю приумножение его благодеяний и щедрость его милостей и благословений.
Аллах решил – вознесем же ему хвалу и да святится имя его – когда ему стало угодно положить конец мятежным и тираничным заната и прочим, кои властвовали над землей Магрибской, дать нам орудия, чтобы покончить с ними. Мы устранили их, и мы выдворили их из наших жилищ, как мы привыкли поступать с людьми неправедными! Мы исправили тогда тут веру и выровняли путь для мусульман, которые нам выказывали свое лояльное согласие и сердечную любовь и благоговение, в которых они нам признались перед Всевышним. Оттуда мы покорили порт Танжер, мы попробовали поражения от Баргхаваты, и Аллах дозволил нам покорить их. Он – наилучший из завоевателей и стремительнейший из расчетчиков. Нет Бога, кроме него. Он – всемилостивейший из милостивейших.
Узнали мы, что христиане – да уничтожит их Аллах – овладели государствами и крепостями ал-Андалуса, что они обязали государей страны платить им дань; что они опустошили их владения, и что они попирали своей стопой их земли, одна за другой, не боясь ни одного войска, что могло бы противостоять им, рассеять их рати, выщербить их клинок. Все чаще они убивали старцев и юношей, уводили в плен женщин и детей. Раз или два мы получали послания со всех сторон, приглашающие нас отправиться в Андалус, но мы откладывали решение до времени, установленного божественным указом, не находя ни способа, как исполнить переход, ни средств переправиться через море.
Однако, один из их владык, превосходный вождь аль-Мутамид ала Аллах, ал-Мувалла би-Наср Аллах – да окажет ему Господь свою лучшую помощь во всех начинаниях и возрадуются его глаза всякому [255] добродетельному действию – прибыл повидаться с нами и пригласил нас встретиться в походе. Мы послали против врагов жестоких львов и диких зверей, старых и юных, с сильными руками и чистыми сердцами на службе Аллаха, которые знали, что такое война, и пробовали быть ее сыновьями, а война – их матерью, которые облизывали губы, подобно пантерам, и рычали на нее словно львы. Мы поместили их на челноки и собрали толпами на палубах кораблей. Мы высадились в порту Альхесирас, в глуби владений аль-Мутамида – да поможет ему Аллах! Со всего горизонта люди приходили посмотреть на наших воинов, они прибегали к ним из самых разных областей, изумляясь их облику и презирая их одежды и их манеру говорить, ибо ничего в них не было им по вкусу, кроме лошадей и щитов. Андалуссцы могли одержать верх лишь после того, как у них иссохла слюна и был вытерт пот. Несмотря на это, они думали, что они станут пищей мечей, целью смерти, пронзенные копьями, добычей оружия. Все не ставили их ни во что, и, в целом, меж собою, относились к ним с презрением. Их мнения и их слова стали ведомы нам, нам непрестанно сообщали об их действиях. Далее, мы посылали войско за войском, лошадей, подобных молодым быкам, оседланных зрелыми людьми, и некоторое число безбородых юношей скакали на блестящих скакунах, что поспевали навстречу врагу на поле боя (подобно тому), как бегут смерть и судьба. Со всем этим, андалуссцы высказывались много о счастье, о возможности добиться победы нашими руками и видеть то, что их печаль развеется нашими усилиями. Наши армии усилились и наша высадка утвердилась. Последними из наших людей, переправившихся с нами, был отряд санхаджа из моих родичей.
В тот день море было слишком беспокойным для переправы, волны разыгрались. Я попросил Создателя – да хвалится величие его и да славится имя его – чтобы, если переправа наша должна быть угодной мусульманам, он облегчил ее нам. Я не закончил еще свою речь, как Аллах облегчил нам путь морем и приблизил нам гавань. Мы высадились тогда в Альхесирасе, объединившись с частью нашего войска, что переправилась до того, и выступили в поход. Пока мы были на африканском берегу, мы получили от Альфонсо, государя христиан, послание, в котором он говорил нам, что, раз [256] мы не можем противостоять ему лицом к лицу и мы отделены от него, он сам переправится через море к нам, если мы ему достанем корабли и выставим ему галеры и баржи, чтобы прибыть навстречу к нам и сражаться с нами в нашем пристанище. Мы не обратили на это внимания и не придали ему значения.
Мы объединили наши силы с войсками великолепного вождя аль-Мутамида ала-Аллаха, аль-Мутаййяда би-Насра Аллаха, заручившись с ним теснейшим соглашением, и приняли решение отправиться вместе с ним навстречу христианам и наступать на них. Мы были в таком настроении, когда прибыли и сообщили нам новости о владыках ал-Андалуса, что упрятали свои наклонности и вновь облекли себя в одеяния добродетельных мужей. Какими разными были наши сердца! Наконец мы прибыли в Севилью, столицу аль-Мутамида – да устроит ее Аллах процветающей, продлив жизнь ее царя, – где последний собрал свои войска в великом количестве, так же, как отряды своей гвардии, своих черных рабов, своей конницы и своей пехоты.
Оттуда мы направились к городу Бадахосу, где мы оставались несколько дней, поджидая прибытия государей нескольких областей ал-Андалуса, каждого из коих, говорили нам, и мы подтверждаем точность, тревожил сильный отряд христиан, которые овладели их замками, унижали их на их же землях, лишали сил, обязывали подчиняться своим желаниям.
Восхвалив Всевышнего, прося его облегчить предприятие наше и освободить слуг своих, мы собрали свои армии и отправились к Христианину, направляясь на замок Сория – да позволит Аллах вернуть его в ислам! – в мусульманской земле.
Христианин, уведомленный о нашем наступлении, также вышел к нам и направился нам навстречу, расположившись лагерем в означенной Сории, ожидая нас. Мы направили ему послание, приглашая перейти в ислам и обратиться в веру Мухаммада – да снизойдет на него мир – или платить джизйю [джизья – подушная подать] и отдать серебро и казну, коей он располагает, как повелевает Всевышний и показано в его Книге, касательно многобожников, «пока униженно не станут платить они джизйю руками своими» (Коран, сура 9, айат 29). Он дерзко отказался сделать это, возмутился, стал недоверчивым и начал наступать на нас, желая явиться на встречу с нами. Мы были уже недалеко друг от друга, между его и нашим лагерем лежало лишь несколько парасангов. Впоследствии и в ходе [257] нескольких дней, мы устроили против него несколько военных операций, о которых я не буду рассказывать. Ни мы, ни они не двигались вперед. Мы бросили на него наш авангард, и мы не переставали его беспокоить. Тогда мы установили срок: четверг одиннадцатой ночи раджаба 479 года хиджры/22 октября 1086 года от Р.Х.
Когда настала пятница, второй день, он наконец двинулся на нас с отрядами, что заполонили горизонт и передвигались, подобно смерти перед глазами, затянутые в свои боевые кольчуги, прикрепленные к ногам поножи, полные вина бочки, сделанные, чтобы дать знать о том, чтобы мы познали поражение. Утром сего дня мы находились в своих палатках, каждый занимался своими делами и все без движения. Самые стойкие, сильные и стремительные из числа христиан направились к лагерю аль-Мутамида ала-Аллаха, аль-Муайяда би-Насра Аллаха, зная, что он – опора и основа государей ал-Андалуса и думая, что там нет других армий, кроме его, и других людей, кроме его, так как Давуд, возглавлявший собственно моих воинов, находился между ним и мной. Одним отрядом, они тогда бросились на своих быстрых скакунах, подобно хлынувшему потоку. Когда люди, находившиеся вместе с аль-Мутамидом, как воины, так и чиновники разных рангов, которые, по милости своего господина, накопили добра и земель, увидели христиан, заткнули уши, смутились, руки у них задрожали, ноги зашатались, сердца бросились из груди. Уменьшившись до группки, сидящей на ослах, они бежали в поисках крепости, где могли бы найти убежище, когда прибегнуть можно было лишь к Аллаху, а бежать – к одному лишь Ему. Видя плачевное положение дел, они скользили между виноградниками до Бадахоса, оставив аль-Мутамида в одиночестве, на краю лагеря, с многочисленными пехотинцами и лучниками, которые смирились с тем, что им предназначила Судьба.
Христиане в самом деле, отдавшись на милость своих церквей, набросились, подобно льву на свою добычу, на аль-Мутамида, который противостоял им какое-то время, в сопровождении тех, о ком мы выше говорили. Позже, однако, враги рассыпались по полю битвы и сократили до немногого числа количество тех, кто до этого стоял против них, коим пришлось искать убежища в шатрах, увидев смерть так рядом. Аллах [258] избавил от нее, ибо решил он отдать победу мусульманам и донес до них свое желание спасти их; но после того, как сопротивлялись как один, мог сделать его героем своей закалки, без того, чтобы ни один человек не пришел ему на помощь, без того, чтобы хоть один из его всадников, хоть один из его черных наемников вернулся ему на помощь и без того, чтобы хоть один враг внушил ему страх видеть себя разбитым, не проявив паники.
Затем отряд христиан, похожий на огромную гору или мрачную ночь, выступил на войско и шатры Давуда, вокруг которых они начали поворачивать и убивать нескольких людей, которые, милостью божественной доброты, нашли мученичество и насладились согласием Аллаха.
Другие наши тем временем не ведали о происходящем, пока не явился к нам гонец. Мы тогда выступили из-за оврага, подобно вихрю пламени, со всеми моими войсками, сидя на знаменитых арабских скакунах, скача взапуски, чтобы обращаться с мечом и копьем. Завидев нас и уставившись на нас глазами, христиане подумали, что мы потерпели поражение и теперь мы послужим пищей для их мечей и копий.
С нашей стороны, мы прославляли Аллаха, как он был со всеми нашими соратниками, верящими в Аллаха, единственного и неповторимого, и мы отправились навстречу неминуемой смерти, и которой никто не мог избежать, говоря: «Вот и пришел наш последний день в сем мире, мы умрем мучениками». Христиане атаковали нас как стрелы, но Аллах укрепил наши ноги и еще более укрепил наши сердца. Ангелы сражались на нашей стороне и Всевышний нас дарил своей победоносной подмогой.
Наши враги показали спину и устремились в бегство. Множество их, указом Всевышнего, пало, не будучи пораженным ударом копья или шпаги. Ужас ослабил их руки; поражать их ударами копья стоило меньше, чем колоть иголкой. Равнина, столь просторная, стала, однако, узкой из-за людей, потерпевших поражение, и тех, кто бежал, не видя ничего, чего жаждет человек. Наши мечи обрушивались на них, в полном смирении, и не было там, благодаря Аллаху, так, чтобы кольчуги, которые они рубили, не прорвались, шлемы – не выгнулись. Наши пехотинцы ранили своими копьями их коней, протыкали и пронзали их. Так что [259] там не было ни одного христианского всадника, который оставался на своем коне недвижимым и без силы к бегству, и все пробовали тянуть их за поводья, но казалось, что у них спутаны ноги. Напротив, мы сидели верхом на безобидных арабских скакунах, выхоленных, бегунах и преследователях, готовых к любым великим начинаниям. Не было среди нас воина, который не нес бы двух ножен, каждое содержащее меч, а в руке – третий в предвиденье того, что могло случиться.
Христиане оставались рассеянными по земле, мертвыми, покрытыми пылью. Тем временем люди, бежавшие в начале (боя), перебороли свой первый страх и, включенные в наше войско и в другие, отсекали головы христиан и отвозили перед нашими лагерями, чтобы соорудить там груды, напоминающие громадные холмы, в количестве бесчисленном и несметном. Они обобрали трупы и положили руки на их животы (чтобы снять пояса, содержащие серебро). Так что мы истребили их знатнейших воинов и прервали исполнение их надежд и чаяний, ибо твой Господь «не ведает … о том, чем заняты нечестивцы» (Коран, сура 14, айат 42).
Каких-то две тысячи человек, не менее – среди которых, как говорят, находился Альфонсо – покрытые ранами, которые они получили сражаясь в своем лагере, сумели выйти из боя и немедля обратились в бегство, воспользовавшись темнотой. Благодаря Аллаху, всадники и пехотинцы проникли в их лагерь, оступаясь о шатры; они грабили их провизию, пока на них косо посматривали, как козлы смотрят на ножи мясников. Только когда ночь наступила окончательно и распростерла свои черные завесы, они смогли бежать, оставляя на унижение своих коней. Что за великолепные кольчуги валялись на земле и что за лошади были брошены в лагере! Каждый всадник из наших обзавелся пятью лошадьми или больше, мулами и ослами и намного больше. Не говоря уже об одеждах и тканях, не учитывая ложа для отдыха, подложенные шелком и другими драгоценными материями и несметными мехами. Наши люди не утомлялись, перевозя вещи и обшаривая сокровища. В это время враги достигли Сории и оттуда ушли туда, «куда верблюдица Уммы Кашама завела своего всадника». Что до нас, в лучшем настроении и с лучшими чувствами к аль-Мутамиду ала-Аллаху, мы отступили, загруженные – милостью Аллаха – добычей и победоносные. Среди наших мученики нашлись лишь из [260] тех, кто был указан божественным предопределением, когда в начале мы думали, что все погибнут, из-за нехватки сведений и незнания военных умений христиан и из-за желания принять мученичество. Мы потеряли из числа наших лучших воинов примерно двадцать человек, отвага которых известна в Магрибе и которые вернулись к Аллаху славнейшим способом.
Вернувшись в Севилью, столицу аль-Мутамида и проведя там несколько дней, мы простились с аль-Мутамидом, не окончательно, и ничто нас не разделяло в тот момент, как ему хотелось, и мы прибыли в Альхесирас. Затем мы выразили пожелания, которые я вознес к Аллаху, предоставить нам завершение и окончание и облегчить мечтания наши и помочь нам исполнить их.
Что до христиан, когда один из них придет в себя и некоторые переведут дыхание, они будут помнить о том, что случилось, и они поддержат друг друга таким образом, чтобы спасти себя. «А тех, кто отвергает знамения Наши, низвергнем Мы [в ад] одного за другим так, что и не почувствуют они [, как произойдет это]. И [тем не менее] даю Я отсрочку им, ибо неотвратимо то, что задумал Я, чтобы перехитрить их» (Коран, сура 7, айаты 182 и 183). До того, чтобы никто из них не остался живым на поверхности земли и не чувствовал себя забытым. Восхвалим Аллаха, Владыку миров, за то, что он решил, даровал и пожаловал! Все это была милость, которую мы завоевали, а не милость, дарованная Им. Да благословит Аллах Мухаммада, Печать Пророков и проводника в дивный рай Аллаха скакунов с одной или несколькими ногами белыми, а также его благородную семью, и приветствуем их. Да пребудет с тобой мир, милость Аллаха и его благословение».
От переводчика: Чтобы не загромождать перевод комментарием, для разъяснения событий, описываемых в письме, рекомендую обратиться к моей статье «Триумф Ислама: Битва при Заллаке (Саграхас), 1086» (ж-л Para Bellum).
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Текст переведен по изданию: Lagardere, Vincent. Les Almoravides. Le djihad andalou (1106-1143). Paris: L'Harmattan,1998. P.254-260.
