Во второй половине 11 века род Рюриковичей постепенно превращается в единую силу, сосредоточившую в своих руках верховную власть на Руси. Раньше даже в крупнейших городах зачастую распоряжались бояре. В 12 веке уже не только в главных, но и в средних, а то и в мелких городах правят князья-Рюриковичи. Теперь любой город уже не мог вот так просто взять и отделиться от остальной Руси, выбрав себе правителем кого угодно; этот вариант стал столь безнадёжным, что почти никто и не пытался его реализовать в чистом виде. Вместо него сепаратисты всякий раз использовали обходной путь: перетянуть на свою сторону кого-либо самих же из князей. Тогда получится, что он правит вроде законно, потому что из княжеского рода, а в реальности действует исключительно в местных интересах. А заставить князя вести таким образом гораздо легче, если правила распределения уделов (столов, как обычно выражались) запутались, и на один стол могут более-менее законно претендовать сразу несколько кандидатов. Вот из них сепаратисты и выберут самого сговорчивого. Потом от него пойдёт местная династия, ни о каких общерусских делах и слышать не желающая; а если так будет повсеместно, то Русь как единая страна просто исчезнет.
Чтобы свести к минимуму возможность появления нескольких кандидатов на один стол, княжеский род должен был подчиняться весьма строгим правилам, которые к концу 11 века уже сложились. Перечислю основные из них.
Наследование уделов - строго по отчине. То есть: никому не позволено править там, где не правил его отец. Из этого, кроме прочего, следует, что наследование допускалось исключительно по мужской линии. Родство по женской линии при распределении уделов не принималось в расчёт вообще. Далее, князьями признавались только сыновья князя от законного брака. Незаконнорожденные не имели права где-либо княжить. Благодаря всем этим правилам круг возможных претендентов на любой удел очень сильно сжимался и притом упорядочивался. Если их было несколько, то уделы распределялись между ними по старшинству: старшему - самая лучшая, второму - вторая по значимости, и т.д. Если, к примеру, старший умер, то его место занимает второй, а его стол переходит к третьему, и.д. Это и есть удельно-лествичная система.
Понятно, что смерть одного князя давала другим возможность получить удел получше; отсюда соблазн эту смерть ускорить. Такую опасность князья ясно сознавали, что также отразилось в их морали. Самым страшным преступлением в их роду считалось как раз убийство одним князем другого. Культ Бориса и Глеба прямо связан с этим. Подослать убийц к другому князю (пусть даже имея на это самые веские причины) - это приравнивалось к братоубийству (каждый князь, независимо от реальной степени родства, считался другому братом, а при большой разнице в возрасте или положении - отцом или сыном; так они друг к другу и обращались). И действительно, случаев таких убийств почти не было.
Правила эти нарушались довольно часто (более всего - по причине споров из-за старшинства); но обычно можно было хотя бы определить, кто именно нарушитель, что ставило того в невыгодное положение. В целом же система работала. В результате княжеский род превратился в весьма эффективное средство поддержания на Руси хотя бы такой степени единства, какая была возможна в тех условиях. Причём именно тогда происходит окончательная привязка русского государства к восточнославянской территории (отказ от этнически чуждой Тмутаракани, оказавшейся теперь пятым колесом в телеге, произошёл примерно тогда же, когда и Любечский съезд, окончательно закрепивший правила, о которых выше говорилось). То есть на род Рюриковичей теперь вполне определённо возлагается обязанность обеспечивать порядок именно в землях восточных славян (и тесно связанных с ними народов). Если в Западной Европе складывается "голубой интернационал" из династий, не очень связанных с определёнными народами, то на Руси - ничего подобного. На Руси все князья - только Рюриковичи; за её пределами ни один из Рюриковичей нигде править не может. То есть правящий род полностью привязан к стране. Это закономерное развитие всё той же идеи отчины: Русь считается отчиной всего русского княжеского рода.
Род Рюриковичей не был типичным кровнородственным сообществом, как это может показаться на первый взгляд. Сами посудите: вот у князя мать - к примеру, дочь такого-то боярина; соответственно, её отец и брат для этого князя - дед и дядя. Потом он сам женился, допустим, на половецкой княжне, так что теперь у него ещё и хан тестем оказался. Всё это близкая родня, получается. Но, по представлениям Рюриковичей, для него всё равно должен быть ближе любой его троюродный брат или пятиюродный дядя (которого он, возможно, и в глаза не видал никогда), если тот тоже принадлежит к роду Рюриковичей. Если этот князь снесёт голову своему родному дяде по матери, то это будет убийство родственника, не более того, а вот если подошлёт убийцу к тому самому пятиюродному дяде, то сразу прослывёт новым Святополком Окаянным, братоубийцей - и никаких оправданий никто слушать не станет. Без учёта этой стороны дела не понять, что представлял собой тогда род русских князей. Это кровнородственный клан только в том смысле, что князем можно было лишь родиться, но нельзя было стать. Однако его единство держалось не на родственных чувствах, а на осознании особых прав и особых обязанностей, которые вытекали из принадлежности к Рюриковичам. По сути дела, тут не столько кровнородственная общность, сколько идеологическая, смысл существования которой - поддержание порядка на Руси. Судя по летописям, это было, как правило, очевидно и для самих летописцев и для многих других людей; так что князьям и при желании было сложно забыть о том, зачем они на этом свете. Было кому вмешиваться в междукняжеские дела, исходя именно из того, кто из князей действует как ему положено, а кто нет.
Так на ком всё это держалось - монополия Рюриковичей на верховную власть и соблюдение правил, необходимых для её сохранения? На самих князьях? Отчасти да, но их же было мало (особенно в самый сложный период, когда эта система ещё только складывалась), и далеко не все они готовы были всегда следовать вышеизложенным принципам. На большинстве населения Руси? Опять же, отчасти да, поскольку порядок в стране нужен всем; вот только жертвовать местными интересами ради его поддержания готовы были немногие. Так что основная опора - люди, к роду Рюриковичей не принадлежавшие и притом считавшие себя именно русскими, а не просто киевлянами, просто черниговцами и т.п. Летописи именно их точку зрения в основном и отражают.
Поскольку население на подвластной Рюриковичам территории было очень разным, то удельно-лествичная система работала везде по-разному. Где-то на неё ощутимо влиял своеобразный характер местных жителей (Новгород, Залесье, Переяславль), где-то - сильные сепаратистские настроения (Полоцк, Рязань и др.), где-то - то и другое сразу (Галич). Если бы эта система не проявляла гибкость, то переломилась бы и рассыпалась. Ведь одной правильности и полезности для её устойчивого существования было мало, требовалась ещё мало-мальски прочная поддержка на всей территории Руси.
Система эта простояла в своём классическом виде до Батыева нашествия. Но и после него она, постепенно дробясь и сжимаясь территориально, продолжала работать вплоть до образования Московского централизованного государства.
Было ли такое ещё где-либо? Польские князья Пясты (явно под русским влиянием) старались воспроизвести у себя такую же систему, но с гораздо меньшим успехом. У кочевых народов Великой степи (во всяком случае, тюркских) подобные системы иногда создавались (даже раньше, чем на Руси), но в них порядка было намного меньше. Так что долговечная удельно-лествичная система - уникальное русское явление.
Чтобы свести к минимуму возможность появления нескольких кандидатов на один стол, княжеский род должен был подчиняться весьма строгим правилам, которые к концу 11 века уже сложились. Перечислю основные из них.
Наследование уделов - строго по отчине. То есть: никому не позволено править там, где не правил его отец. Из этого, кроме прочего, следует, что наследование допускалось исключительно по мужской линии. Родство по женской линии при распределении уделов не принималось в расчёт вообще. Далее, князьями признавались только сыновья князя от законного брака. Незаконнорожденные не имели права где-либо княжить. Благодаря всем этим правилам круг возможных претендентов на любой удел очень сильно сжимался и притом упорядочивался. Если их было несколько, то уделы распределялись между ними по старшинству: старшему - самая лучшая, второму - вторая по значимости, и т.д. Если, к примеру, старший умер, то его место занимает второй, а его стол переходит к третьему, и.д. Это и есть удельно-лествичная система.
Понятно, что смерть одного князя давала другим возможность получить удел получше; отсюда соблазн эту смерть ускорить. Такую опасность князья ясно сознавали, что также отразилось в их морали. Самым страшным преступлением в их роду считалось как раз убийство одним князем другого. Культ Бориса и Глеба прямо связан с этим. Подослать убийц к другому князю (пусть даже имея на это самые веские причины) - это приравнивалось к братоубийству (каждый князь, независимо от реальной степени родства, считался другому братом, а при большой разнице в возрасте или положении - отцом или сыном; так они друг к другу и обращались). И действительно, случаев таких убийств почти не было.
Правила эти нарушались довольно часто (более всего - по причине споров из-за старшинства); но обычно можно было хотя бы определить, кто именно нарушитель, что ставило того в невыгодное положение. В целом же система работала. В результате княжеский род превратился в весьма эффективное средство поддержания на Руси хотя бы такой степени единства, какая была возможна в тех условиях. Причём именно тогда происходит окончательная привязка русского государства к восточнославянской территории (отказ от этнически чуждой Тмутаракани, оказавшейся теперь пятым колесом в телеге, произошёл примерно тогда же, когда и Любечский съезд, окончательно закрепивший правила, о которых выше говорилось). То есть на род Рюриковичей теперь вполне определённо возлагается обязанность обеспечивать порядок именно в землях восточных славян (и тесно связанных с ними народов). Если в Западной Европе складывается "голубой интернационал" из династий, не очень связанных с определёнными народами, то на Руси - ничего подобного. На Руси все князья - только Рюриковичи; за её пределами ни один из Рюриковичей нигде править не может. То есть правящий род полностью привязан к стране. Это закономерное развитие всё той же идеи отчины: Русь считается отчиной всего русского княжеского рода.
Род Рюриковичей не был типичным кровнородственным сообществом, как это может показаться на первый взгляд. Сами посудите: вот у князя мать - к примеру, дочь такого-то боярина; соответственно, её отец и брат для этого князя - дед и дядя. Потом он сам женился, допустим, на половецкой княжне, так что теперь у него ещё и хан тестем оказался. Всё это близкая родня, получается. Но, по представлениям Рюриковичей, для него всё равно должен быть ближе любой его троюродный брат или пятиюродный дядя (которого он, возможно, и в глаза не видал никогда), если тот тоже принадлежит к роду Рюриковичей. Если этот князь снесёт голову своему родному дяде по матери, то это будет убийство родственника, не более того, а вот если подошлёт убийцу к тому самому пятиюродному дяде, то сразу прослывёт новым Святополком Окаянным, братоубийцей - и никаких оправданий никто слушать не станет. Без учёта этой стороны дела не понять, что представлял собой тогда род русских князей. Это кровнородственный клан только в том смысле, что князем можно было лишь родиться, но нельзя было стать. Однако его единство держалось не на родственных чувствах, а на осознании особых прав и особых обязанностей, которые вытекали из принадлежности к Рюриковичам. По сути дела, тут не столько кровнородственная общность, сколько идеологическая, смысл существования которой - поддержание порядка на Руси. Судя по летописям, это было, как правило, очевидно и для самих летописцев и для многих других людей; так что князьям и при желании было сложно забыть о том, зачем они на этом свете. Было кому вмешиваться в междукняжеские дела, исходя именно из того, кто из князей действует как ему положено, а кто нет.
Так на ком всё это держалось - монополия Рюриковичей на верховную власть и соблюдение правил, необходимых для её сохранения? На самих князьях? Отчасти да, но их же было мало (особенно в самый сложный период, когда эта система ещё только складывалась), и далеко не все они готовы были всегда следовать вышеизложенным принципам. На большинстве населения Руси? Опять же, отчасти да, поскольку порядок в стране нужен всем; вот только жертвовать местными интересами ради его поддержания готовы были немногие. Так что основная опора - люди, к роду Рюриковичей не принадлежавшие и притом считавшие себя именно русскими, а не просто киевлянами, просто черниговцами и т.п. Летописи именно их точку зрения в основном и отражают.
Поскольку население на подвластной Рюриковичам территории было очень разным, то удельно-лествичная система работала везде по-разному. Где-то на неё ощутимо влиял своеобразный характер местных жителей (Новгород, Залесье, Переяславль), где-то - сильные сепаратистские настроения (Полоцк, Рязань и др.), где-то - то и другое сразу (Галич). Если бы эта система не проявляла гибкость, то переломилась бы и рассыпалась. Ведь одной правильности и полезности для её устойчивого существования было мало, требовалась ещё мало-мальски прочная поддержка на всей территории Руси.
Система эта простояла в своём классическом виде до Батыева нашествия. Но и после него она, постепенно дробясь и сжимаясь территориально, продолжала работать вплоть до образования Московского централизованного государства.
Было ли такое ещё где-либо? Польские князья Пясты (явно под русским влиянием) старались воспроизвести у себя такую же систему, но с гораздо меньшим успехом. У кочевых народов Великой степи (во всяком случае, тюркских) подобные системы иногда создавались (даже раньше, чем на Руси), но в них порядка было намного меньше. Так что долговечная удельно-лествичная система - уникальное русское явление.
А правила наследования? Давайте сравним. Для примера возьму наследование верховной власти в первое время после смерти соответственно Ярослава Мудрого и Чингизхана; но и и в тех государственных образованиях, на которые дробились русская и монгольская державы, было примерно то же самое.