Например, к сентябрю 1809 г. ни один пехотный полк кавказских дивизий еще не получил киверов образца 1807 года, а в Кавказском гренадерском полку на март 1810 шинели служили уже пятый год. С октября 1810 формально разрешено носить фуражные в походах, но эти шапки (и колпаки, и бескозырки) зачастую весьма отличались от уставных. Пудрение головы отменено для нижних чинов в мае 1803. 17-й егерский полк в 1802 г. продолжал носить кафтаны, выданные в начале 1799 г., при этом «некоторые пощеголеватее егери хотя и сделали для себя по достатку мундиры, другие же половину оных, а третьи одни рукава, отчего и выходит, что дыр нет, но весьма на них скверно смотреть». В 1805 г. Цицианов писал из Елисаветполя полковнику 17-го егерского Карягину: «Я нашел здесь на солдатах вверенного вам полка шинели в лоскутьях, и в одной подкладке в локте солдаты стоят на часах в холод». Мундир могли заменять просторные куртки «разного покроя», сшитые из зеленого сукна различных оттенков (материалом, вероятно, служило изношенное обмундирование). Традиционно походной формой, помимо куртки, была также шинель. В жару на походе мундиры носили нараспашку, иногда их разрешали снимать (в частности, перед боем), после чего солдаты оставались в одних рубахах, поверх которых надевали ремни амуниции. Рубаха - разноцветная либо из льняного полотна. В качестве опыта всем нижним чинам приказано было выдать (в 1803 году) по одной рубашке из бязи (бумажного холста). Но для жаркого климата Кавказа такая материя оказалась не очень удобной – «испарение тела бывает гораздо сильнее», - поэтому в дальнейшем, очевидно, эти рубахи не использовались. По правилам полагалось три рубахи в год, однако на практике почти все нижние чины «более одной рубашки, которую на себе носят, не имеют». Черный суконный галстук, если он вообще был у солдата, разрешалось снимать во время переходов по жаре. Большую часть времени солдаты ходили в разноцветных штанах (преобладали синие холщовые шаровары в сапоги), покупаемых ими на свои деньги, или в штанах, переделанных из старых казенных панталон. Зимой - полушубок. Цицианов предписывал «полушубки расширить и подлиннее, коли можно, сделать, дабы можно было сверх кафтана [мундира] надеть полушубок и им закрыть ляжки, а потом шинель и сверх ее тесак и суму, ибо до марта месяца и далее бывают вьюги страшные, и мороз восходит до 18 градусов».
У офицеров сюртуки, у офицеров полков на Линии популярна черкесская одежда.
Вещевые табели определяли каждому солдату две пары сапог ежегодно. Однако опыт Осетинской экспедиции начала 1802 г. побудил главнокомандующего генерал-лейтенанта К.Ф. Кнорринга 26 марта того же года представить на высочайшее рассмотрение ходатайство генерал-майора Лазарева о том, что расположенные в Грузии войска частыми поисками и преследованиями горских партий «по трудным утесам, стремнинам и по лесам» лишаются обуви прежде срока. Поэтому Кнорринг просил «повелеть комиссариату хотя [бы] на половинное число войск Грузию облегающих, то есть на 3500 человек, отпускать ежегодно в распоряжение мое по одной паре сапог натурою» сверх штатного положения. В Грузии тогда находились Кавказский гренадерский, Тифлисский и Кабардинский мушкетерские и 17-й егерский полки, всего 7000 человек. Но даже половина от их числа получила третью пару сапог не сразу. Пешие войска порой не могли дождаться штатных сапог (как правило, выдавалось лишь по одной паре), что и говорить о прибавочных. Из такого положения солдат выходил, изготавливая самодельную обувь – лапти, опорки, поршни. Сапоги служили чем-то вроде награды. Маркиз Паулуччи, «входя в состояние нижних чинов Троицкого пехотного и 17-го егерского полков, которые нынешнего года почти беспрестанно в движении обращались по трудным местам к ограждению границ от неприятеля», как величайшую ценность выдал каждому полку по 500 пар сапог (1811 г.). Причем «с тем, чтобы господа шефы, по рассмотрению своему, роздали их из нижних чинов тем, кои более заслуживают уважения по понесенным трудам и усердию к службе».
Из неуставной зимней обуви известны войлочные коты или кеньги, которые носились поверх обычных сапог. В связи с общим состоянием обуви в кавказских войсках интерес представляет и такой приказ Цицианова. 24 ноября 1804 г. он предписывал перед переходом реки вброд «всегда сапоги и портки снимать, а, перешед, обтереть ноги и обувь сухую надевать».
Ранцы, подобно остальным вещам, заменялись новыми по мере выслуги сроков. Так, в 7-м карабинерном полку ранцы образца 1817 г. из телячьей кожи были введены лишь 10 лет спустя (январь 1827 г.). Наличные в полках ранцы часто пребывали в негодном состоянии, были изорваны и т.д. Ранцевые ремни могли отсутствовать, и тогда в ход шли самодельные помочи – веревки, тесемки из старой холстины. Веревкой же могли привязывать к ранцу манерку (жестяную водоносную флягу). Вместо последней порой использовалась «травянка» – сосуд из тыквы, хорошо сохранявший воду в жару. Сбоку болтался маленький котелок.
Перед вступлением в бой ранцы, как предмет важный, но громоздкий, солдаты оставляли на позиции. Котляревский совершал свои стремительные марши с войсками «без ранцов и шинелей, иначе же и успеть ни в чем не можно». Постепенно (согласно Давыдову, при Ермолове) ранцы в походе сменились холщовыми «кавказскими мешочками» – сухарными мешками, носимыми через плечо. Что же касается остальной амуниции, то белить портупею сумы и перевязь тесака на Кавказе было «не чем, или чрезмерно стоит дорого для солдата, который, употребляя здешнюю известь, истребляет ремень и оный до срока едва дослуживает».