Константи?н Михайлович Самохин (14 марта 1915 года, станица Бударино Саратовской губернии, Российская империя — 22 февраля 1942 года, около деревни Аржаники Кармановского района Смоленской области, СССР) — советский офицер, участник Великой Отечественной войны, танковый ас. Экипажем гвардии капитана К. М. Самохина было подбито более 30 (по некоторым оценкам — 79) танков и САУ противника.
Из книги Михаила Барятинского "Советские танковые Асы.
Spoiler (expand)
Константин Самохин, также как и Лавриненко, начал войну у самой границы в 15-й танковой дивизии, но по-настоящему отличился только в боях под Мценском.
7 октября 1941 года 4-я танковая бригада отошла на новый оборонительный рубеж Ильково — Головлево — Шеино. В районе деревни Шеино занимала оборону рота танков БТ-7 лейтенанта Самохина. Часть машин лейтенант закопал в землю, другую держал в укрытии в качестве резерва. Полтора часа длилась танковая дуэль. Стволы пушек раскалились от интенсивного огня.
На позициях Самохина находился командир батальона майор А.А. Рафтопулло со своей машиной. Он был ранен пулей в левое плечо. Рафтопулло остался продолжать бой, но из-за большой потери крови потерял сознание, и его срочно отправили во фронтовой госпиталь.
Противник продолжал атаковать роту Самохина. Пришлось направить к нему на помощь танки под командованием начальника штаба 1-го танкового батальона лейтенанта Воробьева, старшего лейтенанта Бурды и старшего сержанта Фролова. Они скрытно вышли во фланг вражеской колонны. Занятые боем с Самохиным, немцы не заметили появления резерва. Между тем наши танкисты подошли на расстояние прямого выстрела. Атака была столь неожиданной и стремительной, что немецкие танкисты не успели даже развернуть башни и произвести хотя бы один выстрел. 11 вражеских машин запылали, остальные повернули назад и скрылись в лесу.
10 октября 1941 года М.Е. Катуков направил три танка под командованием Самохина, Столярчука и Самойленко в г. Мценск. Вскоре они доложили комбригу, что противник оборудовал на колокольне наблюдательный пункт и пулеметные гнезда и держит значительную часть города под обстрелом. Выполняя приказ Катукова, танкисты огнем из пушек сбили колокольню. Вскоре Самохин обнаружил четыре вражеских танка, которые, не рискнув ввязываться в открытый бой, замаскировались за церковной оградой. Два из них удалось уничтожить, а два других, подминая ограды садов и огородов, скрылись.
13 ноября 1941 года бригада Катукова повела наступление на деревню Козлово. В 6 ч. утра мотострелковый батальон капитана Лушпа пошел в атаку. Но взять деревню с ходу не удалось. Наткнувшись на плотный огонь противника, батальон вынужден был залечь в 200 м от деревни. На помощь мотострелкам Катуков направил три танка под командованием лейтенанта Самохина. Подойдя на своей машине к пехоте, Самохин открыл люк и крикнул:
— За мной вперед!
Пехота с криками «ура» поднялась, но огонь противника из блиндажей и дзотов мешал ей продвигаться вперед.
Самохин заметил, что наиболее интенсивная стрельба идет из подвала большого дома, под которым немцы оборудовали блиндаж. Три точных выстрела — и дом был разрушен. Самохин ринулся на развалины и принялся давить уцелевших гитлеровцев.
«Увлекшись боем, — рассказывал он потом, — я продвинулся в глубь села и начал уничтожать пулеметы и автоматчиков. Меня обстреливали противотанковые орудия, но я не обращал на них внимания. В это время кончились снаряды. Я крикнул башенному стрелку Лещишину: „Давай гранаты!“, — а затем открыл люк и стал бросать в немецкую пехоту гранаты. Вдруг вражеский снаряд ударил в башню, и меня контузило. Тогда я поехал на пункт боепитания, заправился снарядами и снова вернулся в бой».
В бою за деревню Козлово экипаж К. Самохина уничтожил четыре танка, одну самоходную установку, три противотанковых орудия и 10 дзотов со станковыми пулеметами и минометами. В тот день экипаж Самохина находился в бою 20 часов. Пять раз его танк выходил на исходную позицию, пополнялся боеприпасами и снова возвращался в бой.
В конце ноября генерал Катуков приказал роте старшего лейтенанта Самохина поддержать атаку частей 371-й стрелковой дивизии на Надовражье. Выбор был не случаен. Не раз Самохин действовал со своей ротой в отрыве от главных сил бригады и в неравных схватках с противником всегда выходил победителем.
Для вылазки в тыл врага выбрали метельную ночь. Под свист и завывание ветра танки на малой скорости незаметно просочились в тыл противника и сосредоточились в лесу, вблизи Надовражья. План атаки был разработан во всех подробностях за несколько дней до начала рейда. Одни танки должны были подавить огневые точки на окраине села, другие — разгромить штаб, третьи — парализовать действия охраны гитлеровцев.
За снежными вихрями село едва проглядывалось. Лишь церковь виднелась более отчетливо. Ее-то и выбрали как главный ориентир. Самохин прислушался. Ветер донес лай собак, но через минуту смолк и он. Ни одного подозрительного звука, ни одного огонька. Село словно вымерло. «Спят фрицы», — подумал старший лейтенант. Он решил проникнуть в село не на малой скорости и не по целине, как наметили раньше, а по дороге, на полной скорости. Один рывок — и там!
«Тридцатьчетверки» рванулись вперед. Через какие-то минуты они были уже в селе. Дальше все шло как по писаному. Под гусеницы танков попали три орудия, стоявшие у околицы, несколько легковых машин. Без единого выстрела экипажи проутюжили и окопы на заснеженных огородах и гумнах. А в это время вторая группа, ведомая самим Самохиным, уже мчалась к центру села. Возле церкви стояли особняком пять домов. В них-то, по сведениям партизан, и размещается штаб. Таранные удары в стену — и бревенчатые избы рассыпались. Под их обломками нашли свою гибель десятки фашистов. Теперь быстрее к церкви! Гитлеровцы использовали ее как казарму. Танкисты охватили церковь с трех сторон, ведя перекрестный огонь из пушек и пулеметов по окнам и двери. Снаряды, влетая внутрь этой своеобразной каменной крепости, делали свое дело. В западной стене образовалась огромная брешь. В нее кинулись оставшиеся в живых очумевшие вражеские солдаты и офицеры. Однако все они нашли свою гибель здесь, на небольшой площади перед церковью.
Шесть самоходных и пять противотанковых орудий, 20 автомашин, 50 мотоциклов и до 200 немецких солдат раздавили танкисты Самохина за один час атаки.
Тем временем из Турова и Дедова подходили немецкие танки. Они намеревались захватить в клещи и уничтожить советские машины. Но Самохин вовремя, незаметно для врага, ускользнул из подготовляемого кольца, и немецкие танкисты, потеряв ориентировку, долго и интенсивно обстреливали друг друга.
Как мастеру рейдов, Самохину не раз поручались подобные задания. Так, в ночь на 21 февраля 1942 года Самохин, к тому времени уже гвардии капитан, во главе танковой роты ушел на разведку в тыл врага. Дело было уже на территории Смоленской области. Прокладывая маршрут лесными тропами, танкисты незамеченными достигли деревни Шарапово, выяснили схему обороны врага и возможности удара с тыла, со стороны населенных пунктов Павлово и Ветрово. Возвратившись, Самохин изложил план боя генералу Катукову.
В ночь на 22 февраля гвардейцы повели машины разведанным путем. Танки, выкрашенные в белый цвет, сливались с местностью. Для удобства маневрирования в лесу башни повернуты стволами назад. Моторы приглушены. А вот и Ветрово. Резко повернув на восток, батальон описывает дугу в виде вопросительного знака, подходит вплотную к Аржаникам с запада, разворачивается в боевой порядок…
О том, что произошло дальше, рассказал А.А. Рафтопулло: «Белое безмолвие. Немцы спят в деревне. На западной стороне сторожевых постов нет: гитлеровцы ожидают удара с востока, там и охранение выставили.
— Огонь!
Оглушительный подъем сыграли фашистским молодчикам мощные орудийные залпы. Запылали деревянные дома, языки пламени поднялись к небу. Вот рухнула одна изба, другая, третья. Горящие бревна придавили к земле заговорившие было огневые точки, Стальные ленты тридцатьчетверок утюжат неприятельские блиндажи. Машина командира роты Жукова, как в замысловатом танце, вертится на одной гусенице, растирая в прах вражеский дзот.
Гитлеровцы бежали, оставив на поле боя сотни трупов, дымящиеся, обугленные машины, искореженные пушки и пулеметы. Но успех закрепить не удалось. Подмога, которую ждали, не подошла: батальон Гусева не мог прорвать глубоко эшелонированную линию немецкой обороны и помочь самохинцам удержать опорный пункт. Правда, бригада помогла им артиллерийским огнем с закрытых позиций, но этого было явно недостаточно. А тут еще противник начал массированный обстрел из глубины своей обороны. Нужно было уходить, вывести батальон из-под губительного огня.
Отойдя от Аржаников километров на десять, Самохин остановил колонну. Из головы не шла мысль об экипажах трех танков. Машины были разбиты противотанковыми орудиями. Танкисты погибли. „А вдруг кто-нибудь из них жив?“ — это не давало покоя командиру. И, как будто отвечая на мучительные раздумья, в эфире прозвучало: „Кама“, „Кама“, я — „Ока-четыре“. Прием…» Сомнений не было, это радировал экипаж Пугачева и Литвиненко, один из тех, что остались на поле боя. С первых дней войны эти ребята дрались бок о бок с Самохиным, сидели в его танке. Пугачев был радистом, Литвиненко башенным стрелком.
Все ясно: там друзья, они живы, они просят о помощи. Константин, не колеблясь ни секунды, решил идти на выручку. Столярчук пытался отговорить его, советуя послать в село одного из командиров взводов. Будто чуяло беду сердце комиссара! Но куда там — Самохин был непреклонен. «Пойду. Совесть не позволяет оставаться».
Приказав роте следовать прежним курсом в расположение бригады, сам он со взводом танков возвратился к Аржаникам. Немцы еще не подошли. У самой деревни Самохин обнаружил три своих танка. Два из них были сожжены. А третий подбит, но до последнего момента вел огонь: машина с поврежденными гусеницами превратилась в дот. Башня хорошо вращалась, исправно работали пушка и пулемет.
Пугачев и Литвиненко были оба ранены. Им помогли выбраться, а подбитую «тридцатьчетверку» взяли на буксир. Натужно взревел мотор.
В это же время гитлеровцы услышали работу двигателя и открыли по Аржаникам навесной артиллерийский огонь. Снаряд из тяжелого орудия угодил в самохинскую машину. Пламя охватило корпус тридцатьчетверки. Башенный люк заклинило. Экипажу не удалось пробиться сквозь огонь и выйти через передний люк. Начал рваться боекомплект…
Когда взрывы прекратились и танкистам удалось сбить пламя, гвардии капитана вытащили через передний люк. Остальные члены экипажа сгорели, а волжский богатырь был еще жив. Губы его слегка шевелились, он повторял: «Воздух, воздух…» Голова отважного танкиста была лишь слегка опалена, но все туловище изуродовано огнем и осколками.
На руках боевых товарищей умирал бесстрашный командир. Тихо промолвил он последние слова: «Друзья… умираю… прощайте…»
Так оборвалась короткая, но замечательная жизнь любимца бригады. Он погиб, спасая товарищей.
А было ему всего двадцать семь лет, нашему Косте Самохину…
— Эх, такого парня не уберегли! — укорял Катуков комиссара. — Такого парня…
В последнее время появились сведения о том, что Константин Самохин уничтожил больше танков противника, чем Лавриненко, а точнее — 69 танков, 13 БТР, 82 пушки и 11 автомашин. На самом же деле в уничтожении такого количества немецкой техники заслуга не только Самохина, но и всей танковой роты, которой он командовал в течение шести месяцев. На сегодняшний день пока не удалось выявить ни одного танкиста Красной Армии, на личном счету которого было бы больше уничтоженных немецких танков, чем у Дмитрия Лавриненко.
Несмотря на то что Константин Самохин, как и Дмитрий Лавриненко, отличился во многих боях, уничтожил более 30 вражеских танков и зарекомендовал себя настоящим мастером танкового боя, ему также не было присвоено звание Героя Советского Союза. Не поднимался вопрос об этом и после окончания Великой Отечественной войны.
7 октября 1941 года 4-я танковая бригада отошла на новый оборонительный рубеж Ильково — Головлево — Шеино. В районе деревни Шеино занимала оборону рота танков БТ-7 лейтенанта Самохина. Часть машин лейтенант закопал в землю, другую держал в укрытии в качестве резерва. Полтора часа длилась танковая дуэль. Стволы пушек раскалились от интенсивного огня.
На позициях Самохина находился командир батальона майор А.А. Рафтопулло со своей машиной. Он был ранен пулей в левое плечо. Рафтопулло остался продолжать бой, но из-за большой потери крови потерял сознание, и его срочно отправили во фронтовой госпиталь.
Противник продолжал атаковать роту Самохина. Пришлось направить к нему на помощь танки под командованием начальника штаба 1-го танкового батальона лейтенанта Воробьева, старшего лейтенанта Бурды и старшего сержанта Фролова. Они скрытно вышли во фланг вражеской колонны. Занятые боем с Самохиным, немцы не заметили появления резерва. Между тем наши танкисты подошли на расстояние прямого выстрела. Атака была столь неожиданной и стремительной, что немецкие танкисты не успели даже развернуть башни и произвести хотя бы один выстрел. 11 вражеских машин запылали, остальные повернули назад и скрылись в лесу.
10 октября 1941 года М.Е. Катуков направил три танка под командованием Самохина, Столярчука и Самойленко в г. Мценск. Вскоре они доложили комбригу, что противник оборудовал на колокольне наблюдательный пункт и пулеметные гнезда и держит значительную часть города под обстрелом. Выполняя приказ Катукова, танкисты огнем из пушек сбили колокольню. Вскоре Самохин обнаружил четыре вражеских танка, которые, не рискнув ввязываться в открытый бой, замаскировались за церковной оградой. Два из них удалось уничтожить, а два других, подминая ограды садов и огородов, скрылись.
13 ноября 1941 года бригада Катукова повела наступление на деревню Козлово. В 6 ч. утра мотострелковый батальон капитана Лушпа пошел в атаку. Но взять деревню с ходу не удалось. Наткнувшись на плотный огонь противника, батальон вынужден был залечь в 200 м от деревни. На помощь мотострелкам Катуков направил три танка под командованием лейтенанта Самохина. Подойдя на своей машине к пехоте, Самохин открыл люк и крикнул:
— За мной вперед!
Пехота с криками «ура» поднялась, но огонь противника из блиндажей и дзотов мешал ей продвигаться вперед.
Самохин заметил, что наиболее интенсивная стрельба идет из подвала большого дома, под которым немцы оборудовали блиндаж. Три точных выстрела — и дом был разрушен. Самохин ринулся на развалины и принялся давить уцелевших гитлеровцев.
«Увлекшись боем, — рассказывал он потом, — я продвинулся в глубь села и начал уничтожать пулеметы и автоматчиков. Меня обстреливали противотанковые орудия, но я не обращал на них внимания. В это время кончились снаряды. Я крикнул башенному стрелку Лещишину: „Давай гранаты!“, — а затем открыл люк и стал бросать в немецкую пехоту гранаты. Вдруг вражеский снаряд ударил в башню, и меня контузило. Тогда я поехал на пункт боепитания, заправился снарядами и снова вернулся в бой».
В бою за деревню Козлово экипаж К. Самохина уничтожил четыре танка, одну самоходную установку, три противотанковых орудия и 10 дзотов со станковыми пулеметами и минометами. В тот день экипаж Самохина находился в бою 20 часов. Пять раз его танк выходил на исходную позицию, пополнялся боеприпасами и снова возвращался в бой.
В конце ноября генерал Катуков приказал роте старшего лейтенанта Самохина поддержать атаку частей 371-й стрелковой дивизии на Надовражье. Выбор был не случаен. Не раз Самохин действовал со своей ротой в отрыве от главных сил бригады и в неравных схватках с противником всегда выходил победителем.
Для вылазки в тыл врага выбрали метельную ночь. Под свист и завывание ветра танки на малой скорости незаметно просочились в тыл противника и сосредоточились в лесу, вблизи Надовражья. План атаки был разработан во всех подробностях за несколько дней до начала рейда. Одни танки должны были подавить огневые точки на окраине села, другие — разгромить штаб, третьи — парализовать действия охраны гитлеровцев.
За снежными вихрями село едва проглядывалось. Лишь церковь виднелась более отчетливо. Ее-то и выбрали как главный ориентир. Самохин прислушался. Ветер донес лай собак, но через минуту смолк и он. Ни одного подозрительного звука, ни одного огонька. Село словно вымерло. «Спят фрицы», — подумал старший лейтенант. Он решил проникнуть в село не на малой скорости и не по целине, как наметили раньше, а по дороге, на полной скорости. Один рывок — и там!
«Тридцатьчетверки» рванулись вперед. Через какие-то минуты они были уже в селе. Дальше все шло как по писаному. Под гусеницы танков попали три орудия, стоявшие у околицы, несколько легковых машин. Без единого выстрела экипажи проутюжили и окопы на заснеженных огородах и гумнах. А в это время вторая группа, ведомая самим Самохиным, уже мчалась к центру села. Возле церкви стояли особняком пять домов. В них-то, по сведениям партизан, и размещается штаб. Таранные удары в стену — и бревенчатые избы рассыпались. Под их обломками нашли свою гибель десятки фашистов. Теперь быстрее к церкви! Гитлеровцы использовали ее как казарму. Танкисты охватили церковь с трех сторон, ведя перекрестный огонь из пушек и пулеметов по окнам и двери. Снаряды, влетая внутрь этой своеобразной каменной крепости, делали свое дело. В западной стене образовалась огромная брешь. В нее кинулись оставшиеся в живых очумевшие вражеские солдаты и офицеры. Однако все они нашли свою гибель здесь, на небольшой площади перед церковью.
Шесть самоходных и пять противотанковых орудий, 20 автомашин, 50 мотоциклов и до 200 немецких солдат раздавили танкисты Самохина за один час атаки.
Тем временем из Турова и Дедова подходили немецкие танки. Они намеревались захватить в клещи и уничтожить советские машины. Но Самохин вовремя, незаметно для врага, ускользнул из подготовляемого кольца, и немецкие танкисты, потеряв ориентировку, долго и интенсивно обстреливали друг друга.
Как мастеру рейдов, Самохину не раз поручались подобные задания. Так, в ночь на 21 февраля 1942 года Самохин, к тому времени уже гвардии капитан, во главе танковой роты ушел на разведку в тыл врага. Дело было уже на территории Смоленской области. Прокладывая маршрут лесными тропами, танкисты незамеченными достигли деревни Шарапово, выяснили схему обороны врага и возможности удара с тыла, со стороны населенных пунктов Павлово и Ветрово. Возвратившись, Самохин изложил план боя генералу Катукову.
В ночь на 22 февраля гвардейцы повели машины разведанным путем. Танки, выкрашенные в белый цвет, сливались с местностью. Для удобства маневрирования в лесу башни повернуты стволами назад. Моторы приглушены. А вот и Ветрово. Резко повернув на восток, батальон описывает дугу в виде вопросительного знака, подходит вплотную к Аржаникам с запада, разворачивается в боевой порядок…
О том, что произошло дальше, рассказал А.А. Рафтопулло: «Белое безмолвие. Немцы спят в деревне. На западной стороне сторожевых постов нет: гитлеровцы ожидают удара с востока, там и охранение выставили.
— Огонь!
Оглушительный подъем сыграли фашистским молодчикам мощные орудийные залпы. Запылали деревянные дома, языки пламени поднялись к небу. Вот рухнула одна изба, другая, третья. Горящие бревна придавили к земле заговорившие было огневые точки, Стальные ленты тридцатьчетверок утюжат неприятельские блиндажи. Машина командира роты Жукова, как в замысловатом танце, вертится на одной гусенице, растирая в прах вражеский дзот.
Гитлеровцы бежали, оставив на поле боя сотни трупов, дымящиеся, обугленные машины, искореженные пушки и пулеметы. Но успех закрепить не удалось. Подмога, которую ждали, не подошла: батальон Гусева не мог прорвать глубоко эшелонированную линию немецкой обороны и помочь самохинцам удержать опорный пункт. Правда, бригада помогла им артиллерийским огнем с закрытых позиций, но этого было явно недостаточно. А тут еще противник начал массированный обстрел из глубины своей обороны. Нужно было уходить, вывести батальон из-под губительного огня.
Отойдя от Аржаников километров на десять, Самохин остановил колонну. Из головы не шла мысль об экипажах трех танков. Машины были разбиты противотанковыми орудиями. Танкисты погибли. „А вдруг кто-нибудь из них жив?“ — это не давало покоя командиру. И, как будто отвечая на мучительные раздумья, в эфире прозвучало: „Кама“, „Кама“, я — „Ока-четыре“. Прием…» Сомнений не было, это радировал экипаж Пугачева и Литвиненко, один из тех, что остались на поле боя. С первых дней войны эти ребята дрались бок о бок с Самохиным, сидели в его танке. Пугачев был радистом, Литвиненко башенным стрелком.
Все ясно: там друзья, они живы, они просят о помощи. Константин, не колеблясь ни секунды, решил идти на выручку. Столярчук пытался отговорить его, советуя послать в село одного из командиров взводов. Будто чуяло беду сердце комиссара! Но куда там — Самохин был непреклонен. «Пойду. Совесть не позволяет оставаться».
Приказав роте следовать прежним курсом в расположение бригады, сам он со взводом танков возвратился к Аржаникам. Немцы еще не подошли. У самой деревни Самохин обнаружил три своих танка. Два из них были сожжены. А третий подбит, но до последнего момента вел огонь: машина с поврежденными гусеницами превратилась в дот. Башня хорошо вращалась, исправно работали пушка и пулемет.
Пугачев и Литвиненко были оба ранены. Им помогли выбраться, а подбитую «тридцатьчетверку» взяли на буксир. Натужно взревел мотор.
В это же время гитлеровцы услышали работу двигателя и открыли по Аржаникам навесной артиллерийский огонь. Снаряд из тяжелого орудия угодил в самохинскую машину. Пламя охватило корпус тридцатьчетверки. Башенный люк заклинило. Экипажу не удалось пробиться сквозь огонь и выйти через передний люк. Начал рваться боекомплект…
Когда взрывы прекратились и танкистам удалось сбить пламя, гвардии капитана вытащили через передний люк. Остальные члены экипажа сгорели, а волжский богатырь был еще жив. Губы его слегка шевелились, он повторял: «Воздух, воздух…» Голова отважного танкиста была лишь слегка опалена, но все туловище изуродовано огнем и осколками.
На руках боевых товарищей умирал бесстрашный командир. Тихо промолвил он последние слова: «Друзья… умираю… прощайте…»
Так оборвалась короткая, но замечательная жизнь любимца бригады. Он погиб, спасая товарищей.
А было ему всего двадцать семь лет, нашему Косте Самохину…
— Эх, такого парня не уберегли! — укорял Катуков комиссара. — Такого парня…
В последнее время появились сведения о том, что Константин Самохин уничтожил больше танков противника, чем Лавриненко, а точнее — 69 танков, 13 БТР, 82 пушки и 11 автомашин. На самом же деле в уничтожении такого количества немецкой техники заслуга не только Самохина, но и всей танковой роты, которой он командовал в течение шести месяцев. На сегодняшний день пока не удалось выявить ни одного танкиста Красной Армии, на личном счету которого было бы больше уничтоженных немецких танков, чем у Дмитрия Лавриненко.
Несмотря на то что Константин Самохин, как и Дмитрий Лавриненко, отличился во многих боях, уничтожил более 30 вражеских танков и зарекомендовал себя настоящим мастером танкового боя, ему также не было присвоено звание Героя Советского Союза. Не поднимался вопрос об этом и после окончания Великой Отечественной войны.
Из книги Книга памяти первогвардейцев-танкистов 1941-45 гг. Издание второе, исправленное. — Калуга, 2007.
Spoiler (expand)
АС ГВАРДЕЙСКОЙ БРИГАДЫ
"Наш ас" – так называли в 1-ой гвардейской танковой бригаде командира роты средних танков, воспитанника кубанского комсомола, старшего лейтенанта Костю Самохина. Короткой была его жизнь. Он пал смертью храбрых в расцвете своих сил в боях с фашистами за деревню Аржаники Смоленской области 22 февраля 1942 года. Но имя его стало бессмертным. Приказом № 073 по 1-ой гвардейской танковой бригаде от 3 мая 1943 года старший лейтенант Константин Михайлович Самохин посмертно зачислен в списки личного состава 1-го танкового батальона.
За период с 4 октября 1941 года по день своей героической смерти, то есть за четыре с половиной месяца, К.М. Самохин участвовал более чем в 30 боях и уничтожил 69 вражеских танков, 10 самоходных, 31 противотанковое и 30 артиллерийских орудий, 12 тягачей, 50 автомашин и бронеавтомобилей, до 600 гитлеровцев.
В этом молодом человеке сочетались такие замечательные качества, как смелость, дерзость в бою, решительность и высокое боевое мастерство, физическая выносливость, образцовая дисциплинированность, инициатива, беспредельная преданность своей любимой Родине.
… 13 ноября 1941 года 1-ая гвардейская танковая бригада получила боевой приказ командующего 16-ой армией генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского – выбить противника из деревень Скирманово и Козлово и тем самым ликвидировать угрозу выхода врага на Волоколамское шоссе в тыл войскам 16-ой армии.
После освобождения Скирманово 3 танка "Т-34" под командованием Самохина поддерживали наступление нашей пехоты на Козлово. Здесь немцы оказали особенно упорное сопротивление. Самохин выдвинул свои танки вперед и, следуя первым, на больших скоростях повел их в атаку. С ходу ворвавшись в деревню, он начал громить гитлеровцев. В течение получаса он лично уничтожил 4 фашистских танка.
В разгар боя, когда танки его боевых товарищей Антонова и Лупова громили фашистов, Самохин вернулся к своей пехоте и поднял ее в атаку.
В это время враги подбили боевые машины Антонова и Лупова. В деревне остался лишь один танк Самохина. Вместе с пехотинцами бесстрашный танкист в течение ночи отбивал атаки врага и удерживал деревню.
Утром на помощь ему пришли танки младшего лейтенанта Евгения Лупова и братьев Матросовых. Самохин тут же повел их в атаку и увлек за собой пехоту.
В тот день экипаж танка Самохина израсходовал пять боекомплектов, более двадцати часов непрерывно находился в бою. Враг не выдержал натиска советских воинов и, прикрываясь сильным артиллерийским и минометным огнем, начал отход на Козлово.
После второго боя, в котором Костя Самохин проявил незаурядные качества командира и показал беспримерные образцы героизма, мужества и отваги, командир 1-ой гвардейской танковой бригады генерал-майор, ныне маршал бронетанковых войск М.Е. Катуков сказал:
– Самохин – это ас гвардейской бригады.
… На 14-й день второго тура "генерального" наступления немцев на Москву, сдерживая сильный натиск врага, наша 1-ая гвардейская танковая бригада и панфиловская 8-ая гвардейская стрелковая дивизия отошли на новый рубеж обороны: Крюково–Каменка–Горетовка. Это был последний рубеж, с которого 6 декабря мы начали контрнаступление. Левее нас занимала оборону 18-ая ополченческая стрелковая дивизия, сформированная из ополченцев города Москвы.
Враг начал мощное наступление, делая особый нажим против 18-ой стрелковой дивизии, пытаясь выйти в тыл обороны 8-ой гвардейской стрелковой дивизии и 1-ой гвардейской танковой бригады. Бросив в атаку против 18-ой стрелковой дивизии большое количество танков, мотопехоты, он занял населенные пункты Шеметково и Надовражино.
К деревне Надовражино была послана группа из семи танков под командованием старшего лейтенанта Константина Самохина.
Самохин скрытно провел свои танки перелесками и неожиданно ворвался в деревню. Наши танкисты уничтожили 12 фашистских танков, много орудий и автомашин врага.
Понеся большие потери в людях и боевой технике, фашисты вынуждены были отступить. Наша пехота заняла Надовражино почти без потерь.
После разгрома отборных полчищ гитлеровской армии под Москвой 1-ая гвардейская танковая бригада перешла вместе с другими частями Советской Армии в контрнаступление и, ломая упорное сопротивление врага, успешно продвигалась на Запад на Гжатском направлении. Была освобождена вся Московская область. Мы вступили на землю Смоленщины и Гжатский (теперь Гагаринский) район.
Здесь по линии населенных пунктов: Ивановское–Пустой Вторник–Аржаники–Саввино–Петушки, используя естественные преграды – реки Сукромля, Титовка, Саввинка, прилегающую к ним сильно пересеченную местность и густые лесные массивы, фашисты заранее подготовили сильный в инженерном отношении рубеж обороны. Множество дзотов, блиндажей, траншей, минные поля, проволочные заграждения и насыщенность огромным количеством огневых средств делали этот рубеж неприступным.
Положение советских войск, наступавших в направлении Гжатска, было чрезвычайно тяжелым. Затруднялось снабжение войск боевой техникой, боеприпасами и продовольствием.
… Разбрасывая гусеницами комья спрессованного снега, подминая кустарники и мелколесье, танки ринулись в атаку. Они ворвались на передний край вражеской обороны, уничтожая дзоты, блиндажи, огневые средства и живую силу врага.
Противник не ожидал такого дерзкого нападения. Самохин провел танки своей группы открытым полем, и на рассвете они внезапно ворвались в деревню Аржаники, опорный пункт обороны фашистов.
Однако врагу удалось отрезать группу танков под командованием Константина Самохина от поддерживающей атаку нашей пехоты. Она оказалась в деревне одна. Начался неравный тяжелый поединок. Советские танкисты в течение 36 часов смело и решительно отражали все атаки врага и удерживали за собой деревню.
Радиостанция в танке Самохина вышла из строя. Он потерял связь со штабами полка и бригады. Помочь ему мы также не могли: фашисты, обойдя деревню, контратаковали нашу пехоту, которая заняла их первые позиции на подступах к деревне, и потеснили ее на исходный рубеж. Враг усилил передний край своей обороны противотанковыми орудиями.
Положение группы танков Самохина с каждым часом становилось все хуже и хуже. Кончились боеприпасы. На исходе было горючее. И все же в ночь с 19 на 20 февраля Самохин решил с тыла атаковать передний край вражеской обороны. Прорвав его, он благополучно привел все танки в полк.
Вечером 22 февраля было решено овладеть деревней Аржаники двумя сводными группами танков. Самохин возглавил одну из групп и повел ее в атаку. У самой деревни танк был подбит. Три тяжелых снаряда пробили его броню, танк загорелся. Все члены экипажа были убиты и сгорели в танке. Тяжело раненный Костя Самохин с трудом выбросился из танка и вскоре умер на поле боя.
Так погиб славный сын Кубани гвардеец Костя Самохин. За свои героические подвиги он был награжден орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды, медалями.
…В 1966 году я побывал в тех местах, где наша бригада вела тяжелые бои с врагом. У южной окраины деревни Аржаники, где погиб Самохин, на месте первоначального его захоронения воздвигнут обелиск.
Имя Кости Самохина носят пионерские дружины начальной школы деревни Саввино, средней школы деревни Карманово. Его память чтят тысячи благодарных сердец.
Я. Комлов, полковник в отставке, бывший комиссар танкового полка 1-ой гвардейской танковой бригады.
"Наш ас" – так называли в 1-ой гвардейской танковой бригаде командира роты средних танков, воспитанника кубанского комсомола, старшего лейтенанта Костю Самохина. Короткой была его жизнь. Он пал смертью храбрых в расцвете своих сил в боях с фашистами за деревню Аржаники Смоленской области 22 февраля 1942 года. Но имя его стало бессмертным. Приказом № 073 по 1-ой гвардейской танковой бригаде от 3 мая 1943 года старший лейтенант Константин Михайлович Самохин посмертно зачислен в списки личного состава 1-го танкового батальона.
За период с 4 октября 1941 года по день своей героической смерти, то есть за четыре с половиной месяца, К.М. Самохин участвовал более чем в 30 боях и уничтожил 69 вражеских танков, 10 самоходных, 31 противотанковое и 30 артиллерийских орудий, 12 тягачей, 50 автомашин и бронеавтомобилей, до 600 гитлеровцев.
В этом молодом человеке сочетались такие замечательные качества, как смелость, дерзость в бою, решительность и высокое боевое мастерство, физическая выносливость, образцовая дисциплинированность, инициатива, беспредельная преданность своей любимой Родине.
… 13 ноября 1941 года 1-ая гвардейская танковая бригада получила боевой приказ командующего 16-ой армией генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского – выбить противника из деревень Скирманово и Козлово и тем самым ликвидировать угрозу выхода врага на Волоколамское шоссе в тыл войскам 16-ой армии.
После освобождения Скирманово 3 танка "Т-34" под командованием Самохина поддерживали наступление нашей пехоты на Козлово. Здесь немцы оказали особенно упорное сопротивление. Самохин выдвинул свои танки вперед и, следуя первым, на больших скоростях повел их в атаку. С ходу ворвавшись в деревню, он начал громить гитлеровцев. В течение получаса он лично уничтожил 4 фашистских танка.
В разгар боя, когда танки его боевых товарищей Антонова и Лупова громили фашистов, Самохин вернулся к своей пехоте и поднял ее в атаку.
В это время враги подбили боевые машины Антонова и Лупова. В деревне остался лишь один танк Самохина. Вместе с пехотинцами бесстрашный танкист в течение ночи отбивал атаки врага и удерживал деревню.
Утром на помощь ему пришли танки младшего лейтенанта Евгения Лупова и братьев Матросовых. Самохин тут же повел их в атаку и увлек за собой пехоту.
В тот день экипаж танка Самохина израсходовал пять боекомплектов, более двадцати часов непрерывно находился в бою. Враг не выдержал натиска советских воинов и, прикрываясь сильным артиллерийским и минометным огнем, начал отход на Козлово.
После второго боя, в котором Костя Самохин проявил незаурядные качества командира и показал беспримерные образцы героизма, мужества и отваги, командир 1-ой гвардейской танковой бригады генерал-майор, ныне маршал бронетанковых войск М.Е. Катуков сказал:
– Самохин – это ас гвардейской бригады.
… На 14-й день второго тура "генерального" наступления немцев на Москву, сдерживая сильный натиск врага, наша 1-ая гвардейская танковая бригада и панфиловская 8-ая гвардейская стрелковая дивизия отошли на новый рубеж обороны: Крюково–Каменка–Горетовка. Это был последний рубеж, с которого 6 декабря мы начали контрнаступление. Левее нас занимала оборону 18-ая ополченческая стрелковая дивизия, сформированная из ополченцев города Москвы.
Враг начал мощное наступление, делая особый нажим против 18-ой стрелковой дивизии, пытаясь выйти в тыл обороны 8-ой гвардейской стрелковой дивизии и 1-ой гвардейской танковой бригады. Бросив в атаку против 18-ой стрелковой дивизии большое количество танков, мотопехоты, он занял населенные пункты Шеметково и Надовражино.
К деревне Надовражино была послана группа из семи танков под командованием старшего лейтенанта Константина Самохина.
Самохин скрытно провел свои танки перелесками и неожиданно ворвался в деревню. Наши танкисты уничтожили 12 фашистских танков, много орудий и автомашин врага.
Понеся большие потери в людях и боевой технике, фашисты вынуждены были отступить. Наша пехота заняла Надовражино почти без потерь.
После разгрома отборных полчищ гитлеровской армии под Москвой 1-ая гвардейская танковая бригада перешла вместе с другими частями Советской Армии в контрнаступление и, ломая упорное сопротивление врага, успешно продвигалась на Запад на Гжатском направлении. Была освобождена вся Московская область. Мы вступили на землю Смоленщины и Гжатский (теперь Гагаринский) район.
Здесь по линии населенных пунктов: Ивановское–Пустой Вторник–Аржаники–Саввино–Петушки, используя естественные преграды – реки Сукромля, Титовка, Саввинка, прилегающую к ним сильно пересеченную местность и густые лесные массивы, фашисты заранее подготовили сильный в инженерном отношении рубеж обороны. Множество дзотов, блиндажей, траншей, минные поля, проволочные заграждения и насыщенность огромным количеством огневых средств делали этот рубеж неприступным.
Положение советских войск, наступавших в направлении Гжатска, было чрезвычайно тяжелым. Затруднялось снабжение войск боевой техникой, боеприпасами и продовольствием.
… Разбрасывая гусеницами комья спрессованного снега, подминая кустарники и мелколесье, танки ринулись в атаку. Они ворвались на передний край вражеской обороны, уничтожая дзоты, блиндажи, огневые средства и живую силу врага.
Противник не ожидал такого дерзкого нападения. Самохин провел танки своей группы открытым полем, и на рассвете они внезапно ворвались в деревню Аржаники, опорный пункт обороны фашистов.
Однако врагу удалось отрезать группу танков под командованием Константина Самохина от поддерживающей атаку нашей пехоты. Она оказалась в деревне одна. Начался неравный тяжелый поединок. Советские танкисты в течение 36 часов смело и решительно отражали все атаки врага и удерживали за собой деревню.
Радиостанция в танке Самохина вышла из строя. Он потерял связь со штабами полка и бригады. Помочь ему мы также не могли: фашисты, обойдя деревню, контратаковали нашу пехоту, которая заняла их первые позиции на подступах к деревне, и потеснили ее на исходный рубеж. Враг усилил передний край своей обороны противотанковыми орудиями.
Положение группы танков Самохина с каждым часом становилось все хуже и хуже. Кончились боеприпасы. На исходе было горючее. И все же в ночь с 19 на 20 февраля Самохин решил с тыла атаковать передний край вражеской обороны. Прорвав его, он благополучно привел все танки в полк.
Вечером 22 февраля было решено овладеть деревней Аржаники двумя сводными группами танков. Самохин возглавил одну из групп и повел ее в атаку. У самой деревни танк был подбит. Три тяжелых снаряда пробили его броню, танк загорелся. Все члены экипажа были убиты и сгорели в танке. Тяжело раненный Костя Самохин с трудом выбросился из танка и вскоре умер на поле боя.
Так погиб славный сын Кубани гвардеец Костя Самохин. За свои героические подвиги он был награжден орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды, медалями.
…В 1966 году я побывал в тех местах, где наша бригада вела тяжелые бои с врагом. У южной окраины деревни Аржаники, где погиб Самохин, на месте первоначального его захоронения воздвигнут обелиск.
Имя Кости Самохина носят пионерские дружины начальной школы деревни Саввино, средней школы деревни Карманово. Его память чтят тысячи благодарных сердец.
Я. Комлов, полковник в отставке, бывший комиссар танкового полка 1-ой гвардейской танковой бригады.