Алекса?ндр Фёдорович Бурда? (12 апреля 1911 года — 25 января 1944 года) — советский офицер, танковый ас, гвардии подполковник.
Информация с сайта "Герои страны".
Спойлер (раскрыть)
Бурда Александр Фёдорович - командир 64-й гвардейской Краснознаменной танковой бригады 1-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта, гвардии подполковник.
Родился 12 апреля 1911 года в городе Ровеньки Луганской области (Украина) в семье рабочего. Украинец. Член ВКП(б) с 1932 года. Окончил 6 классов. Работал монтёром-слесарем горной механизации на Донбассе.
В 1933 году призван в ряды Красной Армии, служил механиком-водителем танка. В 1936 году окончил курсы младших лейтенантов в Харькове, в 1940 году - курсы усовершенствования командного состава бронетанковых войск. Командовал танковой ротой в 15-й танковой дивизии Киевского Особого военного округа (Винница).
На фронтах Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 года. Сражался на Юго-Западном фронте, в июне-июле 1941 года уничтожил 8 танков и 4 автомашины врага. С сентября 1941 года - командир роты в 4-й танковой бригаде полковника М.Е.Катукова на Брянском, Западном, Калининском фронтах. Участник оборонительных боёв под Мценском и Волоколамском, а также контрнаступления советских войск под Москвой.
Летом 1942 года командовал танковым батальоном в 1-й гвардейской танковой бригаде на Брянском фронте, был тяжело ранен. С ноября 1942 года - командир танкового полка в 3-м гвардейском механизированном корпусе на Калининском фронте. С июня 1943 года - командир 49-й танковой бригады (с октября 1943 года - 64-я гвардейская танковая бригада) на Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Участник Курской битвы, битвы за Днепр и Житомирско-Бердичевской наступательной операции. В Курской битве ранен вторично.
25 января 1944 года в районе села Цыбулев Монастырщенского района Черкасской области Украины противник 82-мя тяжёлыми танками с пехотой атаковал бригаду. Несколько танков окружили командный пункт бригады и пытались уничтожить штаб. А.Ф.Бурда на танке вступил в бой, отвлёк огонь на себя, дав возможность штабу с ценными документами выйти в безопасное место. В этом бою уничтожил 2 танка противника, но сам погиб.
Похоронен в посёлке Ружин Житомирской области (Украина).
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1944 года за доблесть, героизм и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Корсунь-Шевченковской операции советских войск гвардии подполковнику Бурде Александру Фёдоровичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).
Награжден 2 орденами Ленина (1941; 24.04.1944, посмертно), орденами Красного Знамени (1942), Отечественной войны 1-й степени (1943).
Именем Героя названы улицы в городах Ивано-Франковск, Черновцы, Ровеньки, в посёлке Ружин.
Родился 12 апреля 1911 года в городе Ровеньки Луганской области (Украина) в семье рабочего. Украинец. Член ВКП(б) с 1932 года. Окончил 6 классов. Работал монтёром-слесарем горной механизации на Донбассе.
В 1933 году призван в ряды Красной Армии, служил механиком-водителем танка. В 1936 году окончил курсы младших лейтенантов в Харькове, в 1940 году - курсы усовершенствования командного состава бронетанковых войск. Командовал танковой ротой в 15-й танковой дивизии Киевского Особого военного округа (Винница).
На фронтах Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 года. Сражался на Юго-Западном фронте, в июне-июле 1941 года уничтожил 8 танков и 4 автомашины врага. С сентября 1941 года - командир роты в 4-й танковой бригаде полковника М.Е.Катукова на Брянском, Западном, Калининском фронтах. Участник оборонительных боёв под Мценском и Волоколамском, а также контрнаступления советских войск под Москвой.
Летом 1942 года командовал танковым батальоном в 1-й гвардейской танковой бригаде на Брянском фронте, был тяжело ранен. С ноября 1942 года - командир танкового полка в 3-м гвардейском механизированном корпусе на Калининском фронте. С июня 1943 года - командир 49-й танковой бригады (с октября 1943 года - 64-я гвардейская танковая бригада) на Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Участник Курской битвы, битвы за Днепр и Житомирско-Бердичевской наступательной операции. В Курской битве ранен вторично.
25 января 1944 года в районе села Цыбулев Монастырщенского района Черкасской области Украины противник 82-мя тяжёлыми танками с пехотой атаковал бригаду. Несколько танков окружили командный пункт бригады и пытались уничтожить штаб. А.Ф.Бурда на танке вступил в бой, отвлёк огонь на себя, дав возможность штабу с ценными документами выйти в безопасное место. В этом бою уничтожил 2 танка противника, но сам погиб.
Похоронен в посёлке Ружин Житомирской области (Украина).
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1944 года за доблесть, героизм и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Корсунь-Шевченковской операции советских войск гвардии подполковнику Бурде Александру Фёдоровичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).
Награжден 2 орденами Ленина (1941; 24.04.1944, посмертно), орденами Красного Знамени (1942), Отечественной войны 1-й степени (1943).
Именем Героя названы улицы в городах Ивано-Франковск, Черновцы, Ровеньки, в посёлке Ружин.
Из очерка М.И. Малеваного "Один против двенадцати"
Спойлер (раскрыть)
Это было 25 января 1944 года. После неудачных лобовых атак в районе села Цыбулев юго-восточнее Липовца гитлеровцы попытались обойти бригаду с фланга. Командир 64-й гвардейской Краснознаменной танковой бригады подполковник Бурда настороженно следил за полем боя.
— "Ромашка!", "Ромашка!" — вызывал он командира 1-го батальона. — Повернись фронтом направо. Тебя с фланга обходят "тигры".
— Вас понял, — отвечал комбат. — Вижу танки. Перехожу к обороне.
Комбриг повернулся к своему заместителю по политчасти и с досадой проговорил:
— Плохо воевать без резерва. Последнюю танковую роту послал на левый фланг, а враг правый фланг прощупывает. Шестая атака за короткий зимний день! И чего они сегодня взбесились!
Понеся большие потери, гитлеровцы оставили поле боя. Орудийный грохот умолк. Но обстановка с каждым часом осложнялась. Командира волновала неясность положения на левом фланге. Уже больше двух часов там не было слышно боя. Посланные разведчики не возвращались.
— Почему не уследил, куда оторвался левый сосед? — упрекал он начальника штаба.
...Подполковник Бурда докладывал обстановку командиру корпуса. В дверь заглянул офицер штаба и громко крикнул:
— Товарищ командир, нас обходят танки!
Как разжатые пружины, выскочили из машин начальник штаба и командир бригады. Быстрым взглядом подполковник Бурда окинул поле, сад, отдельные дворы и постройки. "Тигры" вышли в тыл бригады с соседнего участка совершенно неожиданно, и не слева, а справа. Они незамеченными прошли по лощине и появились позади командного пункта бригады, охватывая полукольцом расположение штаба. Подполковник насчитал двенадцать вражеских машин. Они медленно, как огромные черепахи, ползли по заснеженному полю. За грохотом пушек не было слышно их гула.
Опытный глаз боевого командира видел — над штабом бригады нависала неотвратимая угроза захвата врагом.
— Тебе надо немедленно уходить, — сказал он начальнику штаба. — Спасай знамя и документы. В крайнем случае, пусть сгорят вместе с нами, лишь бы не достались врагу.
Одну за другой перебирал подполковник Бурда возможности спасения штаба. Дело решали считанные минуты. С фронта не снимешь ни одной танковой роты — поздно. "Тигры" недалеко, а резерв находился на фланге, где ждали удара танков и пехоты противника. Сообщить соседу справа? Но "тигры", видимо, проникли оттуда. На командном пункте всего одна тридцатьчетвёрка.
Это были самые тяжёлые минуты в жизни отважного командира. Он боялся не за свою жизнь — за честь бригады. Той самой гвардейской бригады, которая лишь за последний месяц с боями прошла более 200 километров, освободила десятки населенных пунктов, уничтожила много боевой техники и живой силы врага.
Тем временем танки противника почти замкнули кольцо. Они осторожно приближались к штабу. Командир принял дерзкое решение: вступить в бой одним танком против двенадцати, отвлечь на себя внимание противника, чтобы дать возможность штабным машинам выскользнуть из окружения.
Он быстро отдал последние указания начальнику штаба и побежал к танку. И вот тридцатьчетвёрка командира бригады на большой скорости выскочила из укрытия и заняла выгодную огневую позицию. Танковая пушка двигалась то по горизонтали, то по вертикали, как будто "обнюхивала" воздух.
Подполковник Бурда ударил по ближнему "тигру", с первого выстрела вывел его из строя и перенёс огонь на второй, двигавшийся вдоль дороги. От удара бронебойным снарядом танк загорелся. Во вражеском кольце образовалась брешь, в которую ринулись машины штаба бригады. Они пошли по лощине к фронту, под защиту танковых батальонов.
Но танки врага продолжали наседать на командный пункт. Вражеская болванка со страшной силой ударила в борт тридцатьчетвёрки, затем вторая, третья. От сильных ударов во внутрь боевой машины посыпались броневые осколки, которые сразили отважного комбрига. С трудом бойцы вытащили тяжело раненного командира через верхний люк. По дороге в ближайший медсанбат комбриг скончался.
Три долгих года прошёл Александр Фёдорович Бурда по дорогам войны в рядах славных танкистов-гвардейцев. Им не хотелось верить, что любимого командира нет в живых.
— "Ромашка!", "Ромашка!" — вызывал он командира 1-го батальона. — Повернись фронтом направо. Тебя с фланга обходят "тигры".
— Вас понял, — отвечал комбат. — Вижу танки. Перехожу к обороне.
Комбриг повернулся к своему заместителю по политчасти и с досадой проговорил:
— Плохо воевать без резерва. Последнюю танковую роту послал на левый фланг, а враг правый фланг прощупывает. Шестая атака за короткий зимний день! И чего они сегодня взбесились!
Понеся большие потери, гитлеровцы оставили поле боя. Орудийный грохот умолк. Но обстановка с каждым часом осложнялась. Командира волновала неясность положения на левом фланге. Уже больше двух часов там не было слышно боя. Посланные разведчики не возвращались.
— Почему не уследил, куда оторвался левый сосед? — упрекал он начальника штаба.
...Подполковник Бурда докладывал обстановку командиру корпуса. В дверь заглянул офицер штаба и громко крикнул:
— Товарищ командир, нас обходят танки!
Как разжатые пружины, выскочили из машин начальник штаба и командир бригады. Быстрым взглядом подполковник Бурда окинул поле, сад, отдельные дворы и постройки. "Тигры" вышли в тыл бригады с соседнего участка совершенно неожиданно, и не слева, а справа. Они незамеченными прошли по лощине и появились позади командного пункта бригады, охватывая полукольцом расположение штаба. Подполковник насчитал двенадцать вражеских машин. Они медленно, как огромные черепахи, ползли по заснеженному полю. За грохотом пушек не было слышно их гула.
Опытный глаз боевого командира видел — над штабом бригады нависала неотвратимая угроза захвата врагом.
— Тебе надо немедленно уходить, — сказал он начальнику штаба. — Спасай знамя и документы. В крайнем случае, пусть сгорят вместе с нами, лишь бы не достались врагу.
Одну за другой перебирал подполковник Бурда возможности спасения штаба. Дело решали считанные минуты. С фронта не снимешь ни одной танковой роты — поздно. "Тигры" недалеко, а резерв находился на фланге, где ждали удара танков и пехоты противника. Сообщить соседу справа? Но "тигры", видимо, проникли оттуда. На командном пункте всего одна тридцатьчетвёрка.
Это были самые тяжёлые минуты в жизни отважного командира. Он боялся не за свою жизнь — за честь бригады. Той самой гвардейской бригады, которая лишь за последний месяц с боями прошла более 200 километров, освободила десятки населенных пунктов, уничтожила много боевой техники и живой силы врага.
Тем временем танки противника почти замкнули кольцо. Они осторожно приближались к штабу. Командир принял дерзкое решение: вступить в бой одним танком против двенадцати, отвлечь на себя внимание противника, чтобы дать возможность штабным машинам выскользнуть из окружения.
Он быстро отдал последние указания начальнику штаба и побежал к танку. И вот тридцатьчетвёрка командира бригады на большой скорости выскочила из укрытия и заняла выгодную огневую позицию. Танковая пушка двигалась то по горизонтали, то по вертикали, как будто "обнюхивала" воздух.
Подполковник Бурда ударил по ближнему "тигру", с первого выстрела вывел его из строя и перенёс огонь на второй, двигавшийся вдоль дороги. От удара бронебойным снарядом танк загорелся. Во вражеском кольце образовалась брешь, в которую ринулись машины штаба бригады. Они пошли по лощине к фронту, под защиту танковых батальонов.
Но танки врага продолжали наседать на командный пункт. Вражеская болванка со страшной силой ударила в борт тридцатьчетвёрки, затем вторая, третья. От сильных ударов во внутрь боевой машины посыпались броневые осколки, которые сразили отважного комбрига. С трудом бойцы вытащили тяжело раненного командира через верхний люк. По дороге в ближайший медсанбат комбриг скончался.
Три долгих года прошёл Александр Фёдорович Бурда по дорогам войны в рядах славных танкистов-гвардейцев. Им не хотелось верить, что любимого командира нет в живых.
Из книги Михаила Барятинского "Советские танковые асы".
Спойлер (раскрыть)
Александр Федорович Бурда родился 12 апреля 1911 года в поселке Ровеньки (ныне город в Луганской области на Украине. — Прим. авт.) в семье шахтера. Окончил 6 классов. Работал монтером, слесарем на шахте № 15 в г. Ровеньки. В Красную Армию призван в 1933 году, попал в танковую часть. За успехи в боевой и политической подготовке его наградили нагрудным знаком «Отличник РККА» и направили на курсы средних командиров. За два года службы А. Бурда прошел путь от механика-водителя до командира танкового учебного радиовзвода.
Война застала его в Станиславе уже в должности командира роты в 15-й танковой дивизии. Свое боевое крещение он принял в Винницкой области, где, прикрывая отход дивизии, разгромил немецкое танковое подразделение.
Здесь небезынтересно привести воспоминания самого А.Бурды: «14 июля в бою под Белиловкой мы атаковали и уничтожили колонну противника, которая прорывалась к Белой Церкви в сопровождении 15 танков. Я с моим башенным стрелком Васей Стороженко шестнадцатью снарядами уничтожил немецкий танк, четыре машины с боеприпасами и тягач с пушкой…
Обстановка обострялась с каждым часом. Гитлеровцы хорошо знали, что мы рыщем здесь, и на рубежах нашего вероятного появления выставляли танковые и артиллерийские заслоны. И вот в этой обстановке мы все же наносим фланговый удар. Все делалось в спешке: времени для обстоятельной разведки не хватало. Видим, бьет противотанковая артиллерия. Старший лейтенант Соколов с тремя танками бросился подавить ее, и на наших глазах все три танка сгорели…
В это время нас стали обходить крупные силы гитлеровцев. Нам дали приказ отступать. Мне с группой из шести танков было поручено прикрыть отход дивизии: она должна была сосредоточиться в новом районе. Мы вели бой из засад…
Выполнили мы боевую задачу, а тут началось самое трудное: боеприпасы и горючее на исходе, а приказа о смене позиций все нет. Отходить без приказа нельзя и воевать уже нечем. К тому же состояние боевой техники отвратительное — моторы уже отработали то, что им положено. У одного танка вышел из строя стартер — у него мотор заводится только от движения, когда машину на буксире потянешь. А если заглохнет под обстрелом, что тогда?
Укрылись мы в леске, замаскировались, ждем связного от командования. А тут, как на беду, гитлеровцы. Их много. И разбивают бивуак метрах в 30 от наших танков. Мы тихо ждем, присматриваемся, прислушиваемся. Гитлеровцы разожгли костры, сели поужинать, потом улеглись спать, оставив часовых. Уже полночь… Час ночи… Связного все нет. Стало жутковато. Вдруг слышу, что-то шуршит. Пригляделся — ползет человек без пилотки. Шепчу:
— Кто такой?
— Я… лейтенант Перджанян, с приказом.
У него в одной руке винтовка, весь обвешан гранатами. Я его хорошо знал.
— Приказано отходить. Вот маршрут…
Ну, все сделали, как условились. Удар гранатой — в сторону фашистов, все моторы взревели, неисправную машину дернули, она сразу завелась. Даем бешеный огонь по кучам спящих гитлеровцев, по их пушкам, грузовикам. У них паника, мечутся у костров. Много мы их там положили. Прорвались…
Остановился, пересчитал машины — одной нет. Что такое? Неужели погибла? Взял винтовку, побежал по дороге с Перджаняном поглядеть, что случилось. Смотрим, чернеет наш Т-28.
— Свои?
— Свои, — узнаю по голосу механика-водителя Черниченко.
— В чем дело?
— Машина подработалась, фрикцион не берет. А тут еще камень попал между ведущим колесом и плетью гусеницы, ее сбросило внутрь. Теперь гусеницу не надеть…
Что делать? Противник в километре, вот-вот гитлеровцы бросятся нас догонять. Юзом машину не утянуть. Скрепя сердце принимаю решение взорвать танк. Командиром на танке был Капотов — замечательный, храбрый танкист. Приказываю ему:
— Возьми бинты, намочи бензином, зажги и брось в бак с горючим.
Хоть и жалко ему машину, он приказ выполнил немедленно, но вот беда — бинты погасли, взрыва нет. Принимаю новое решение:
— Забросай бак гранатами, а мы тебя прикроем!
Капотов без колебаний выполнил и этот приказ.
Раздались взрывы, машина запылала. Мы бросились к танкам и поехали дальше.
Нашли своих, доложили о выполнении боевого задания командованию, получили благодарность. Оттуда до Погребища дошли без боев. Это было уже 18 июля. Там сдали свои машины и отправились на формирование в тыл».
Как уже упоминалось, одной из частей, развертывавшихся на основе 15-й танковой дивизии, была 4-я танковая бригада полковника М.Е. Катукова. К тому времени, когда А.Бурда был зачислен в бригаду, на его боевом счету уже числилось восемь уничтоженных танков и четыре колесные машины противника. Спокойный, дружелюбный, с открытым широкоскулым лицом, Александр Бурда стал любимцем бригады.
Утром 4 октября 1941 года командир роты средних танков старший лейтенант А. Бурда и командир 1-го танкового батальона капитан В.Гусев получили от Катукова приказ — двумя группами с десантом мотопехоты установить силы противника в Орле. Получив приказ, Бурда проявил себя опытным и находчивым командиром. Он продвигался к Орлу с исключительной осторожностью, выслав вперед хорошо проинструктированный разведдозор во главе с лейтенантом Ивченко. Благодаря этому его группе удалось незаметно для противника подойти к юго-восточной окраине Орла и замаскировать танки в зарослях орешника. Высланная вперед пешая разведгруппа во главе с заместителем политрука Евгением Багурским установила, что единственная дорога в город с юго-востока в районе завода № 9 и товарной станции охраняется дивизионом противотанковых орудий, тщательно замаскированных в сараях и стогах сена. Разведка Багурского установила также, что главные силы противника расположились вдоль шоссе, идущего на Мценск.
Бурда вполне резонно решил, что в этих условиях прорываться в город бессмысленно: напоровшись на засаду, можно потерять и людей, и машины. Самое главное — не обнаружить себя. Были приняты строжайшие меры маскировки и установлено тщательное наблюдение за шоссе.
Ночь прошла спокойно, а серым, дождливым утром из Орла по направлению к Мценску выползла колонна немецких войск. Впереди двигались бронетранспортеры с прицепленными противотанковыми орудиями. За ними ползли танки и опять бронетранспортеры с пехотой. По подсчетам Бурды, по дороге двигалось до полка моторизованной пехоты.
Старший лейтенант выждал, когда колонна поравняется с засадой, и только тогда дал команду открыть огонь. Сначала разведчики били по танкам и бронетранспортерам. Сразу же вспыхнуло несколько машин. Другие, пытаясь повернуть назад, подставляли борта и сейчас же получали снаряд. Полетели в воздух колеса и обрывки гусениц. Немецких солдат охватила паника.
А в это время из засады выскочил взвод лейтенанта А.М. Кукаркина с десантом и принялся давить и расстреливать метавшихся вдоль дороги немцев. Заместитель политрука Багурский, стоя на танке Кукаркина, расстреливал бегущих вражеских солдат сначала из винтовки, а потом из пистолета. В кармане одного из убитых немецких офицеров он обнаружил важные документы, в которых назывались номера частей, сосредоточенных в Орле. Эти документы и захваченные пленные помогли установить, что перед фронтом бригады находился 24-й моторизованный корпус в составе двух танковых и одной моторизованной дивизий.
Почти вся вражеская колонна была разгромлена. Правда, часть немцев попыталась скрыться в лощине. Но там они наткнулись на стоявший в засаде танк Петра Молчанова. И здесь враг понес тяжелые потери. Когда налетели немецкие «юнкерсы», советских танков на месте не оказалось, Бурда уже увел свою группу с места боя в лесочек неподалеку от села Кофаново. Проведя день в лесу, группа ночью по проселочным дорогам совершила марш и присоединилась к основным силам бригады в районе села Первый Воин.
Это была первая боевая задача, успешно выполненная подразделением Бурды в составе 4-й танковой бригады. Боевой счет группы Бурды оказался внушительным: 10 средних и легких танков, 2 тягача с противотанковыми орудиями, 5 автомашин с пехотой, 2 ручных пулемета и до 90 солдат противника.
Столь же грамотно и смело действовал А.Бурда и в последующих боях, уже на Волоколамском направлении. 17 ноября 1941 года группа Бурды, защищавшая железнодорожную станцию Матренино, оказалась отрезанной от основных сил бригады.
«Бурда попал в тяжелейшее положение, — вспоминал М.Е. Катуков. — Возможно, другой бы и растерялся. Но Бурда был прирожденным командиром, как бывают прирожденные музыканты, архитекторы, инженеры, врачи.
Пробиваться к своим ему предстояло по шоссе через деревню Горюны, уже занятую противником. Это был единственный путь в Чисмену, где стояли основные силы бригады. Единственный потому, что гитлеровцы успели заминировать участки слева и справа от дороги.
Попробовали атаковать село силами мотострелков, но атака захлебнулась под мощным пулеметным и минометным огнем фашистов. Тогда пехотинцы свернули в лес и по бездорожью начали пробиваться к Чисмене. Танкисты же, включив моторы на полную мощность и стреляя на ходу, ворвались в деревню. Но гитлеровцы оказались изобретательными: они зажгли окраинные дома. Пламя пожаров ослепило оптику. Двигаться в таких условиях, да еще под огнем противотанковых орудий было невозможно.
Танки свернули в кюветы, и экипажи открыли люки, корректируя огонь. Снаряды противника рвались совсем рядом. Один из них ударил в броню танка Бурды и заклинил башню.
Неожиданно из темноты в нескольких десятках метров от танка Бурды вывалился немецкий танк. Сверкнуло пламя выстрелов. Танк Бурды загорелся, но экипаж благополучно выбрался через верхний люк. Гитлеровцам удалось поджечь и машину лейтенанта Ивченко. Когда ее подбили, командир открыл люк, но тут же был скошен автоматной очередью.
Стояла морозная ночь. Бурда с товарищами отполз от места боя метров на пятьсот и оглянулся. „Тридцатьчетверки“ жарко горели, отбрасывая на снег желтоватые отблески.
В боях роднятся не только люди. И танкисты привыкают к своим машинам. Потерять полюбившийся танк — тяжелое горе.
На окраине Горюнов Бурда собрал оставшихся в живых людей своей группы — 26 человек. Падая с ног от усталости и голода, они стали пробиваться через лес к своим.
Только 20 ноября группа Бурды догнала бригаду в районе Ново-Петровского».
Весьма успешно действовал А.Бурда, уже капитан, командир батальона 1-й гвардейской танковой бригады, и на Брянском фронте в летних боях 1942 года. Причем, по воспоминаниям М.Е. Катукова, ему поручались наиболее рискованные боевые задания. В одном из боев он был серьезно ранен: восемь осколков триплекса и окалины впились в глазное яблоко. Но операция прошла благополучно, и зрение Александру Федоровичу удалось сохранить. В ноябре 1942 года он вернулся в действующую армию, в 3-й механизированный корпус генерала М.Е. Катукова, на Калининский фронт. В январе 1943 года перед полком, которым командовал А.Ф. Бурда, была поставлена задача произвести глубокий поиск на территории, занятой противником, чтобы найти в лесах наших кавалеристов (большую группу до тысячи человек), ранее попавших в окружение, и вывести к своим. Полку были приданы подразделения лыжников и группа медицинских работников. Продумывая предстоящую операцию, гвардии майор Бурда учел, что у немцев нет сплошной линии обороны и что между их опорными пунктами есть коридоры, по которым, пользуясь непогодой, можно проникнуть в тыл противника. В дальнейшем Бурда так и сделал. Укрываясь снежной поземкой, не ввязываясь в бой, он повел свой отряд через линию фронта.
На берегу Тагощи в корпусных штабных землянках воцарилось тревожное ожидание. Начальник штаба подполковник М.Т. Никитин сам держал связь по радио с А.Бурдой. Наконец пришло первое донесение, не ахти как обнадеживающее: «Линию фронта прошли. Но в указанном районе кавалеристов не встретили. Продолжаем поиски в лесах».
Прошло совсем немного времени, и в штабе корпуса получили новое донесение: «Ведем поиски и заняли круговую оборону. Лыжники ведут разведку по квадратам. Половина квадратов заштрихована, кавалеристов нет». А на следующий день третье радиодонесение: «Разгромили автотанковую колонну противника». Позднее выяснились и подробности. Разведчики-лыжники своевременно донесли Бурде, что по дороге из Белого в Оленино движется большая автотанковая колонна. У Бурды возникло подозрение: не идет ли она с заданием уничтожить кавалеристов. И он атаковал ее и разгромил полностью.
Наконец было получено долгожданное радиодонесение: «Нашли кавалерийский отряд в квадрате… не задерживаясь, возвращаемся».
Танкисты посадили раненых, больных, обмороженных конников на боевые машины, для некоторых соорудили сани-волокуши и тронулись в обратный путь. Однако снова перейти линию фронта было куда труднее, чем накануне. Немцы, конечно, уже знали, что у них в тылу советский танковый полк, и выставили заслоны на путях его движения.
«Учитывая это, — вспоминал Катуков, — мы дополнительно передали по радио Бурде: „Ни в коем случае не пробивайтесь через линию фронта по старому маршруту. Держите курс на участок, где оборону держит механизированная бригада Бабаджаняна“. Кроме того, сообщили Александру Федоровичу, по каким опорным пунктам откроем заградительный артиллерийский огонь, прикрывая прорыв танкистов через вражескую оборону. Обязали также Бурду обозначить подход танков к переднему краю серией ракет.
Январским утром наша артиллерия обрушила огонь на позиции противника в районе выхода группы Бурды. Взметнулись в воздух снежные султаны. Сразу же после артналета в разрыв обороны фашистов двинулись танки 3-й мехбригады А.Х. Бабаджаняна. Танки расширили брешь… Через нее-то и стали выходить полк Бурды и кавалеристы. Впрочем, кавалеристами их теперь можно было назвать лишь условно. Все они стали пехотинцами.
На нашей стороне их ожидали дымящиеся кухни, медперсонал. Среди вышедших через прорыв обороны было много раненых и обмороженных. Санитарные машины эвакуировали их в тыл.
Двое суток по коридору в немецкой обороне охраняемые с флангов танковыми заслонами выходили окруженцы. Двое суток день и ночь работали медики, повара, интенданты.
Александр Федорович Бурда, как обычно, с честью выполнил боевое задание».
Из приведенного эпизода хорошо видно, что боевая работа танковых войск в годы Великой Отечественной войны складывалась не только из танковых боев.
Незадолго до начала Курской битвы подполковник А.Ф. Бурда был назначен командиром 49-й танковой бригады, оказавшейся чуть ли не на самом острие наступления 48-го немецкого танкового корпуса. О своей встрече с А.Бурдой 6 июля 1943 года вспоминал М.Е. Катуков: «Бурда переступил порог избы, еле держась на ногах. Небритое лицо его было черным от копоти и усталости. Гимнастерка в пятнах пота. Сапоги в пыли. Таким мы его еще не видели. Он было поднес руку к шлему. Но я шагнул ему навстречу, обнял и усадил на скамейку.
— Ну, рассказывай по порядку.
Он облизнул пересохшие губы, попросил разрешения закурить. Глубоко затянувшись, начал:
— Товарищ командующий, потери…
— Без потерь на войне…
— Нет, таких не было…
Странно было слышать все это от такого командира, как Бурда.
— Ну, а каковы потери? — тут же вмешался Шалин. — Желательно знать цифры.
— О цифрах потом, — махнул я рукой. — Рассказывай, Александр Федорович.
И Бурда стал рассказывать. На их участке противник атаковал непрерывно. По пятьдесят—сто танков шли. Впереди „тигры“, „пантеры“.
— А с ними трудно, товарищ командующий. Бьешь по ним, а снаряды рикошетом отлетают.
— Ну а каковы результаты боя?
— Потери… Ужасные потери, товарищ командующий… Процентов шестьдесят бригады.
Можно было понять состояние Бурды. Незадолго до начала боев он принял бригаду. Это был его первый бой как комбрига. И вдруг такой непривычный исход: ведь обычно он умел воевать малой кровью, как говорили тогда. Брал противника хитростью…
Я попросил Шалина дать донесение, где значился боевой счет 49-й танковой бригады. Немецкие потери значительно превышали потери бригады Бурды.
Я поднялся и пожал руку комбригу.
— Считай, что ты выполнил задачу. Главное, вы выстояли, не отступили. А сейчас иди к ремонтникам, поторопи их. Пусть поскорей восстанавливают машины. Я уверен, что на них вы еще будете воевать по-гвардейски».
Погиб Александр Бурда в январе 1944 года, когда войска 1-го Украинского фронта отражали контрудар немецких войск, спешивших на помощь своей группировке, окруженной под г. Корсунь-Шевченковский. В наступавших немецких дивизиях имелось немало тяжелых танков «Тигр» и «Пантера». В одном только танковом полку «Беке» их насчитывалось 192 единицы. Нашим танковым и механизированным корпусам, в основном укомплектованным средними танками Т-34, приходилось несладко. Подробности последнего боя А.Бурды можно узнать из очерка М.И. Малеваного «Один против двенадцати»:
«Это было 25 января 1944 года. После неудачных лобовых атак в районе села Цыбулев юго-восточнее Липовца гитлеровцы попытались обойти бригаду с фланга. Командир 64-й гвардейской Краснознаменной танковой бригады (бывшая 49-я танковая бригада. — Прим. авт.) подполковник Бурда настороженно следил за полем боя.
— „Ромашка!“, „Ромашка!“ — вызывал он командира 1-го батальона. — Повернись фронтом направо. Тебя с фланга обходят „тигры“.
— Вас понял, — отвечал комбат. — Вижу танки. Перехожу к обороне.
Комбриг повернулся к своему заместителю по политчасти и с досадой проговорил:
— Плохо воевать без резерва. Последнюю танковую роту послал на левый фланг, а враг правый фланг прощупывает. Шестая атака за короткий зимний день! И чего они сегодня взбесились!
Понеся большие потери, гитлеровцы оставили поле боя. Орудийный грохот умолк. Но обстановка с каждым часом осложнялась. Командира волновала неясность положения на левом фланге. Уже больше двух часов там не было слышно боя. Посланные разведчики не возвращались.
— Почему не уследил, куда оторвался левый сосед? — упрекал он начальника штаба.
…Подполковник Бурда докладывал обстановку командиру корпуса. В дверь заглянул офицер штаба и громко крикнул:
— Товарищ командир, нас обходят танки!
Как разжатые пружины, выскочили из машин начальник штаба и командир бригады. Быстрым взглядом подполковник Бурда окинул поле, сад, отдельные дворы и постройки. „Тигры“ вышли в тыл бригады с соседнего участка совершенно неожиданно, и не слева, а справа. Они незамеченными прошли по лощине и появились позади командного пункта бригады, охватывая полукольцом расположение штаба. Подполковник насчитал двенадцать вражеских машин. Они медленно, как огромные черепахи, ползли по заснеженному полю. За грохотом пушек не было слышно их гула.
Опытный глаз боевого командира видел — над штабом бригады нависала неотвратимая угроза захвата врагом.
— Тебе надо немедленно уходить, — сказал он начальнику штаба. — Спасай знамя и документы. В крайнем случае, пусть сгорят вместе с нами, лишь бы не достались врагу.
Одну за другой перебирал подполковник Бурда возможности спасения штаба. Дело решали считаные минуты. С фронта не снимешь ни одной танковой роты — поздно. „Тигры“ недалеко, а резерв находился на фланге, где ждали удара танков и пехоты противника. Сообщить соседу справа? Но „тигры“, видимо, проникли оттуда. На командном пункте всего одна „тридцатьчетверка“.
Это были самые тяжелые минуты в жизни отважного командира. Он боятся не за свою жизнь — за честь бригады. Той самой гвардейской бригады, которая лишь за последний месяц с боями прошла более 200 километров, освободила десятки населенных пунктов, уничтожила много боевой техники и живой силы врага.
Тем временем танки противника почти замкнули кольцо. Они осторожно приближались к штабу. Командир принял дерзкое решение: вступить в бой одним танком против двенадцати, отвлечь на себя внимание противника, чтобы дать возможность штабным машинам выскользнуть из окружения.
Он быстро отдал последние указания начальнику штаба и побежал к танку. И вот „тридцатьчетверка“ командира бригады на большой скорости выскочила из укрытия и заняла выгодную огневую позицию. Танковая пушка двигалась то по горизонтали, то по вертикали, как будто „обнюхивала“ воздух.
Подполковник Бурда ударил по ближнему „тигру“, с первого выстрела вывел его из строя и перенес огонь на второй, двигавшийся вдоль дороги. От удара бронебойным снарядом танк загорелся. Во вражеском кольце образовалась брешь, в которую ринулись машины штаба бригады. Они пошли по лощине к фронту, под защиту танковых батальонов.
Но танки врага продолжали наседать на командный пункт. Вражеская болванка со страшной силой ударила в борт „тридцатьчетверки“, затем вторая, третья. От сильных ударов вовнутрь боевой машины посыпались броневые осколки, которые сразили отважного комбрига. С трудом бойцы вытащили тяжело раненного командира через верхний люк. По дороге в ближайший медсанбат комбриг скончался.
Три долгих года прошел Александр Федорович Бурда по дорогам войны в рядах славных танкистов-гвардейцев. Им не хотелось верить, что любимого командира нет в живых».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1944 года за доблесть, героизм и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Корсунь-Шевченковской операции советских войск, гвардии подполковнику Александру Федоровичу Бурде было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
А.Ф. Бурда был награжден двумя орденами Ленина, орденом Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, медалями. К моменту гибели на его боевом счету было 30 подбитых танков противника.
Похоронен герой-танкист в поселке Ружин Житомирской области (Украина). Его именем названа одна из улиц поселка.
Война застала его в Станиславе уже в должности командира роты в 15-й танковой дивизии. Свое боевое крещение он принял в Винницкой области, где, прикрывая отход дивизии, разгромил немецкое танковое подразделение.
Здесь небезынтересно привести воспоминания самого А.Бурды: «14 июля в бою под Белиловкой мы атаковали и уничтожили колонну противника, которая прорывалась к Белой Церкви в сопровождении 15 танков. Я с моим башенным стрелком Васей Стороженко шестнадцатью снарядами уничтожил немецкий танк, четыре машины с боеприпасами и тягач с пушкой…
Обстановка обострялась с каждым часом. Гитлеровцы хорошо знали, что мы рыщем здесь, и на рубежах нашего вероятного появления выставляли танковые и артиллерийские заслоны. И вот в этой обстановке мы все же наносим фланговый удар. Все делалось в спешке: времени для обстоятельной разведки не хватало. Видим, бьет противотанковая артиллерия. Старший лейтенант Соколов с тремя танками бросился подавить ее, и на наших глазах все три танка сгорели…
В это время нас стали обходить крупные силы гитлеровцев. Нам дали приказ отступать. Мне с группой из шести танков было поручено прикрыть отход дивизии: она должна была сосредоточиться в новом районе. Мы вели бой из засад…
Выполнили мы боевую задачу, а тут началось самое трудное: боеприпасы и горючее на исходе, а приказа о смене позиций все нет. Отходить без приказа нельзя и воевать уже нечем. К тому же состояние боевой техники отвратительное — моторы уже отработали то, что им положено. У одного танка вышел из строя стартер — у него мотор заводится только от движения, когда машину на буксире потянешь. А если заглохнет под обстрелом, что тогда?
Укрылись мы в леске, замаскировались, ждем связного от командования. А тут, как на беду, гитлеровцы. Их много. И разбивают бивуак метрах в 30 от наших танков. Мы тихо ждем, присматриваемся, прислушиваемся. Гитлеровцы разожгли костры, сели поужинать, потом улеглись спать, оставив часовых. Уже полночь… Час ночи… Связного все нет. Стало жутковато. Вдруг слышу, что-то шуршит. Пригляделся — ползет человек без пилотки. Шепчу:
— Кто такой?
— Я… лейтенант Перджанян, с приказом.
У него в одной руке винтовка, весь обвешан гранатами. Я его хорошо знал.
— Приказано отходить. Вот маршрут…
Ну, все сделали, как условились. Удар гранатой — в сторону фашистов, все моторы взревели, неисправную машину дернули, она сразу завелась. Даем бешеный огонь по кучам спящих гитлеровцев, по их пушкам, грузовикам. У них паника, мечутся у костров. Много мы их там положили. Прорвались…
Остановился, пересчитал машины — одной нет. Что такое? Неужели погибла? Взял винтовку, побежал по дороге с Перджаняном поглядеть, что случилось. Смотрим, чернеет наш Т-28.
— Свои?
— Свои, — узнаю по голосу механика-водителя Черниченко.
— В чем дело?
— Машина подработалась, фрикцион не берет. А тут еще камень попал между ведущим колесом и плетью гусеницы, ее сбросило внутрь. Теперь гусеницу не надеть…
Что делать? Противник в километре, вот-вот гитлеровцы бросятся нас догонять. Юзом машину не утянуть. Скрепя сердце принимаю решение взорвать танк. Командиром на танке был Капотов — замечательный, храбрый танкист. Приказываю ему:
— Возьми бинты, намочи бензином, зажги и брось в бак с горючим.
Хоть и жалко ему машину, он приказ выполнил немедленно, но вот беда — бинты погасли, взрыва нет. Принимаю новое решение:
— Забросай бак гранатами, а мы тебя прикроем!
Капотов без колебаний выполнил и этот приказ.
Раздались взрывы, машина запылала. Мы бросились к танкам и поехали дальше.
Нашли своих, доложили о выполнении боевого задания командованию, получили благодарность. Оттуда до Погребища дошли без боев. Это было уже 18 июля. Там сдали свои машины и отправились на формирование в тыл».
Как уже упоминалось, одной из частей, развертывавшихся на основе 15-й танковой дивизии, была 4-я танковая бригада полковника М.Е. Катукова. К тому времени, когда А.Бурда был зачислен в бригаду, на его боевом счету уже числилось восемь уничтоженных танков и четыре колесные машины противника. Спокойный, дружелюбный, с открытым широкоскулым лицом, Александр Бурда стал любимцем бригады.
Утром 4 октября 1941 года командир роты средних танков старший лейтенант А. Бурда и командир 1-го танкового батальона капитан В.Гусев получили от Катукова приказ — двумя группами с десантом мотопехоты установить силы противника в Орле. Получив приказ, Бурда проявил себя опытным и находчивым командиром. Он продвигался к Орлу с исключительной осторожностью, выслав вперед хорошо проинструктированный разведдозор во главе с лейтенантом Ивченко. Благодаря этому его группе удалось незаметно для противника подойти к юго-восточной окраине Орла и замаскировать танки в зарослях орешника. Высланная вперед пешая разведгруппа во главе с заместителем политрука Евгением Багурским установила, что единственная дорога в город с юго-востока в районе завода № 9 и товарной станции охраняется дивизионом противотанковых орудий, тщательно замаскированных в сараях и стогах сена. Разведка Багурского установила также, что главные силы противника расположились вдоль шоссе, идущего на Мценск.
Бурда вполне резонно решил, что в этих условиях прорываться в город бессмысленно: напоровшись на засаду, можно потерять и людей, и машины. Самое главное — не обнаружить себя. Были приняты строжайшие меры маскировки и установлено тщательное наблюдение за шоссе.
Ночь прошла спокойно, а серым, дождливым утром из Орла по направлению к Мценску выползла колонна немецких войск. Впереди двигались бронетранспортеры с прицепленными противотанковыми орудиями. За ними ползли танки и опять бронетранспортеры с пехотой. По подсчетам Бурды, по дороге двигалось до полка моторизованной пехоты.
Старший лейтенант выждал, когда колонна поравняется с засадой, и только тогда дал команду открыть огонь. Сначала разведчики били по танкам и бронетранспортерам. Сразу же вспыхнуло несколько машин. Другие, пытаясь повернуть назад, подставляли борта и сейчас же получали снаряд. Полетели в воздух колеса и обрывки гусениц. Немецких солдат охватила паника.
А в это время из засады выскочил взвод лейтенанта А.М. Кукаркина с десантом и принялся давить и расстреливать метавшихся вдоль дороги немцев. Заместитель политрука Багурский, стоя на танке Кукаркина, расстреливал бегущих вражеских солдат сначала из винтовки, а потом из пистолета. В кармане одного из убитых немецких офицеров он обнаружил важные документы, в которых назывались номера частей, сосредоточенных в Орле. Эти документы и захваченные пленные помогли установить, что перед фронтом бригады находился 24-й моторизованный корпус в составе двух танковых и одной моторизованной дивизий.
Почти вся вражеская колонна была разгромлена. Правда, часть немцев попыталась скрыться в лощине. Но там они наткнулись на стоявший в засаде танк Петра Молчанова. И здесь враг понес тяжелые потери. Когда налетели немецкие «юнкерсы», советских танков на месте не оказалось, Бурда уже увел свою группу с места боя в лесочек неподалеку от села Кофаново. Проведя день в лесу, группа ночью по проселочным дорогам совершила марш и присоединилась к основным силам бригады в районе села Первый Воин.
Это была первая боевая задача, успешно выполненная подразделением Бурды в составе 4-й танковой бригады. Боевой счет группы Бурды оказался внушительным: 10 средних и легких танков, 2 тягача с противотанковыми орудиями, 5 автомашин с пехотой, 2 ручных пулемета и до 90 солдат противника.
Столь же грамотно и смело действовал А.Бурда и в последующих боях, уже на Волоколамском направлении. 17 ноября 1941 года группа Бурды, защищавшая железнодорожную станцию Матренино, оказалась отрезанной от основных сил бригады.
«Бурда попал в тяжелейшее положение, — вспоминал М.Е. Катуков. — Возможно, другой бы и растерялся. Но Бурда был прирожденным командиром, как бывают прирожденные музыканты, архитекторы, инженеры, врачи.
Пробиваться к своим ему предстояло по шоссе через деревню Горюны, уже занятую противником. Это был единственный путь в Чисмену, где стояли основные силы бригады. Единственный потому, что гитлеровцы успели заминировать участки слева и справа от дороги.
Попробовали атаковать село силами мотострелков, но атака захлебнулась под мощным пулеметным и минометным огнем фашистов. Тогда пехотинцы свернули в лес и по бездорожью начали пробиваться к Чисмене. Танкисты же, включив моторы на полную мощность и стреляя на ходу, ворвались в деревню. Но гитлеровцы оказались изобретательными: они зажгли окраинные дома. Пламя пожаров ослепило оптику. Двигаться в таких условиях, да еще под огнем противотанковых орудий было невозможно.
Танки свернули в кюветы, и экипажи открыли люки, корректируя огонь. Снаряды противника рвались совсем рядом. Один из них ударил в броню танка Бурды и заклинил башню.
Неожиданно из темноты в нескольких десятках метров от танка Бурды вывалился немецкий танк. Сверкнуло пламя выстрелов. Танк Бурды загорелся, но экипаж благополучно выбрался через верхний люк. Гитлеровцам удалось поджечь и машину лейтенанта Ивченко. Когда ее подбили, командир открыл люк, но тут же был скошен автоматной очередью.
Стояла морозная ночь. Бурда с товарищами отполз от места боя метров на пятьсот и оглянулся. „Тридцатьчетверки“ жарко горели, отбрасывая на снег желтоватые отблески.
В боях роднятся не только люди. И танкисты привыкают к своим машинам. Потерять полюбившийся танк — тяжелое горе.
На окраине Горюнов Бурда собрал оставшихся в живых людей своей группы — 26 человек. Падая с ног от усталости и голода, они стали пробиваться через лес к своим.
Только 20 ноября группа Бурды догнала бригаду в районе Ново-Петровского».
Весьма успешно действовал А.Бурда, уже капитан, командир батальона 1-й гвардейской танковой бригады, и на Брянском фронте в летних боях 1942 года. Причем, по воспоминаниям М.Е. Катукова, ему поручались наиболее рискованные боевые задания. В одном из боев он был серьезно ранен: восемь осколков триплекса и окалины впились в глазное яблоко. Но операция прошла благополучно, и зрение Александру Федоровичу удалось сохранить. В ноябре 1942 года он вернулся в действующую армию, в 3-й механизированный корпус генерала М.Е. Катукова, на Калининский фронт. В январе 1943 года перед полком, которым командовал А.Ф. Бурда, была поставлена задача произвести глубокий поиск на территории, занятой противником, чтобы найти в лесах наших кавалеристов (большую группу до тысячи человек), ранее попавших в окружение, и вывести к своим. Полку были приданы подразделения лыжников и группа медицинских работников. Продумывая предстоящую операцию, гвардии майор Бурда учел, что у немцев нет сплошной линии обороны и что между их опорными пунктами есть коридоры, по которым, пользуясь непогодой, можно проникнуть в тыл противника. В дальнейшем Бурда так и сделал. Укрываясь снежной поземкой, не ввязываясь в бой, он повел свой отряд через линию фронта.
На берегу Тагощи в корпусных штабных землянках воцарилось тревожное ожидание. Начальник штаба подполковник М.Т. Никитин сам держал связь по радио с А.Бурдой. Наконец пришло первое донесение, не ахти как обнадеживающее: «Линию фронта прошли. Но в указанном районе кавалеристов не встретили. Продолжаем поиски в лесах».
Прошло совсем немного времени, и в штабе корпуса получили новое донесение: «Ведем поиски и заняли круговую оборону. Лыжники ведут разведку по квадратам. Половина квадратов заштрихована, кавалеристов нет». А на следующий день третье радиодонесение: «Разгромили автотанковую колонну противника». Позднее выяснились и подробности. Разведчики-лыжники своевременно донесли Бурде, что по дороге из Белого в Оленино движется большая автотанковая колонна. У Бурды возникло подозрение: не идет ли она с заданием уничтожить кавалеристов. И он атаковал ее и разгромил полностью.
Наконец было получено долгожданное радиодонесение: «Нашли кавалерийский отряд в квадрате… не задерживаясь, возвращаемся».
Танкисты посадили раненых, больных, обмороженных конников на боевые машины, для некоторых соорудили сани-волокуши и тронулись в обратный путь. Однако снова перейти линию фронта было куда труднее, чем накануне. Немцы, конечно, уже знали, что у них в тылу советский танковый полк, и выставили заслоны на путях его движения.
«Учитывая это, — вспоминал Катуков, — мы дополнительно передали по радио Бурде: „Ни в коем случае не пробивайтесь через линию фронта по старому маршруту. Держите курс на участок, где оборону держит механизированная бригада Бабаджаняна“. Кроме того, сообщили Александру Федоровичу, по каким опорным пунктам откроем заградительный артиллерийский огонь, прикрывая прорыв танкистов через вражескую оборону. Обязали также Бурду обозначить подход танков к переднему краю серией ракет.
Январским утром наша артиллерия обрушила огонь на позиции противника в районе выхода группы Бурды. Взметнулись в воздух снежные султаны. Сразу же после артналета в разрыв обороны фашистов двинулись танки 3-й мехбригады А.Х. Бабаджаняна. Танки расширили брешь… Через нее-то и стали выходить полк Бурды и кавалеристы. Впрочем, кавалеристами их теперь можно было назвать лишь условно. Все они стали пехотинцами.
На нашей стороне их ожидали дымящиеся кухни, медперсонал. Среди вышедших через прорыв обороны было много раненых и обмороженных. Санитарные машины эвакуировали их в тыл.
Двое суток по коридору в немецкой обороне охраняемые с флангов танковыми заслонами выходили окруженцы. Двое суток день и ночь работали медики, повара, интенданты.
Александр Федорович Бурда, как обычно, с честью выполнил боевое задание».
Из приведенного эпизода хорошо видно, что боевая работа танковых войск в годы Великой Отечественной войны складывалась не только из танковых боев.
Незадолго до начала Курской битвы подполковник А.Ф. Бурда был назначен командиром 49-й танковой бригады, оказавшейся чуть ли не на самом острие наступления 48-го немецкого танкового корпуса. О своей встрече с А.Бурдой 6 июля 1943 года вспоминал М.Е. Катуков: «Бурда переступил порог избы, еле держась на ногах. Небритое лицо его было черным от копоти и усталости. Гимнастерка в пятнах пота. Сапоги в пыли. Таким мы его еще не видели. Он было поднес руку к шлему. Но я шагнул ему навстречу, обнял и усадил на скамейку.
— Ну, рассказывай по порядку.
Он облизнул пересохшие губы, попросил разрешения закурить. Глубоко затянувшись, начал:
— Товарищ командующий, потери…
— Без потерь на войне…
— Нет, таких не было…
Странно было слышать все это от такого командира, как Бурда.
— Ну, а каковы потери? — тут же вмешался Шалин. — Желательно знать цифры.
— О цифрах потом, — махнул я рукой. — Рассказывай, Александр Федорович.
И Бурда стал рассказывать. На их участке противник атаковал непрерывно. По пятьдесят—сто танков шли. Впереди „тигры“, „пантеры“.
— А с ними трудно, товарищ командующий. Бьешь по ним, а снаряды рикошетом отлетают.
— Ну а каковы результаты боя?
— Потери… Ужасные потери, товарищ командующий… Процентов шестьдесят бригады.
Можно было понять состояние Бурды. Незадолго до начала боев он принял бригаду. Это был его первый бой как комбрига. И вдруг такой непривычный исход: ведь обычно он умел воевать малой кровью, как говорили тогда. Брал противника хитростью…
Я попросил Шалина дать донесение, где значился боевой счет 49-й танковой бригады. Немецкие потери значительно превышали потери бригады Бурды.
Я поднялся и пожал руку комбригу.
— Считай, что ты выполнил задачу. Главное, вы выстояли, не отступили. А сейчас иди к ремонтникам, поторопи их. Пусть поскорей восстанавливают машины. Я уверен, что на них вы еще будете воевать по-гвардейски».
Погиб Александр Бурда в январе 1944 года, когда войска 1-го Украинского фронта отражали контрудар немецких войск, спешивших на помощь своей группировке, окруженной под г. Корсунь-Шевченковский. В наступавших немецких дивизиях имелось немало тяжелых танков «Тигр» и «Пантера». В одном только танковом полку «Беке» их насчитывалось 192 единицы. Нашим танковым и механизированным корпусам, в основном укомплектованным средними танками Т-34, приходилось несладко. Подробности последнего боя А.Бурды можно узнать из очерка М.И. Малеваного «Один против двенадцати»:
«Это было 25 января 1944 года. После неудачных лобовых атак в районе села Цыбулев юго-восточнее Липовца гитлеровцы попытались обойти бригаду с фланга. Командир 64-й гвардейской Краснознаменной танковой бригады (бывшая 49-я танковая бригада. — Прим. авт.) подполковник Бурда настороженно следил за полем боя.
— „Ромашка!“, „Ромашка!“ — вызывал он командира 1-го батальона. — Повернись фронтом направо. Тебя с фланга обходят „тигры“.
— Вас понял, — отвечал комбат. — Вижу танки. Перехожу к обороне.
Комбриг повернулся к своему заместителю по политчасти и с досадой проговорил:
— Плохо воевать без резерва. Последнюю танковую роту послал на левый фланг, а враг правый фланг прощупывает. Шестая атака за короткий зимний день! И чего они сегодня взбесились!
Понеся большие потери, гитлеровцы оставили поле боя. Орудийный грохот умолк. Но обстановка с каждым часом осложнялась. Командира волновала неясность положения на левом фланге. Уже больше двух часов там не было слышно боя. Посланные разведчики не возвращались.
— Почему не уследил, куда оторвался левый сосед? — упрекал он начальника штаба.
…Подполковник Бурда докладывал обстановку командиру корпуса. В дверь заглянул офицер штаба и громко крикнул:
— Товарищ командир, нас обходят танки!
Как разжатые пружины, выскочили из машин начальник штаба и командир бригады. Быстрым взглядом подполковник Бурда окинул поле, сад, отдельные дворы и постройки. „Тигры“ вышли в тыл бригады с соседнего участка совершенно неожиданно, и не слева, а справа. Они незамеченными прошли по лощине и появились позади командного пункта бригады, охватывая полукольцом расположение штаба. Подполковник насчитал двенадцать вражеских машин. Они медленно, как огромные черепахи, ползли по заснеженному полю. За грохотом пушек не было слышно их гула.
Опытный глаз боевого командира видел — над штабом бригады нависала неотвратимая угроза захвата врагом.
— Тебе надо немедленно уходить, — сказал он начальнику штаба. — Спасай знамя и документы. В крайнем случае, пусть сгорят вместе с нами, лишь бы не достались врагу.
Одну за другой перебирал подполковник Бурда возможности спасения штаба. Дело решали считаные минуты. С фронта не снимешь ни одной танковой роты — поздно. „Тигры“ недалеко, а резерв находился на фланге, где ждали удара танков и пехоты противника. Сообщить соседу справа? Но „тигры“, видимо, проникли оттуда. На командном пункте всего одна „тридцатьчетверка“.
Это были самые тяжелые минуты в жизни отважного командира. Он боятся не за свою жизнь — за честь бригады. Той самой гвардейской бригады, которая лишь за последний месяц с боями прошла более 200 километров, освободила десятки населенных пунктов, уничтожила много боевой техники и живой силы врага.
Тем временем танки противника почти замкнули кольцо. Они осторожно приближались к штабу. Командир принял дерзкое решение: вступить в бой одним танком против двенадцати, отвлечь на себя внимание противника, чтобы дать возможность штабным машинам выскользнуть из окружения.
Он быстро отдал последние указания начальнику штаба и побежал к танку. И вот „тридцатьчетверка“ командира бригады на большой скорости выскочила из укрытия и заняла выгодную огневую позицию. Танковая пушка двигалась то по горизонтали, то по вертикали, как будто „обнюхивала“ воздух.
Подполковник Бурда ударил по ближнему „тигру“, с первого выстрела вывел его из строя и перенес огонь на второй, двигавшийся вдоль дороги. От удара бронебойным снарядом танк загорелся. Во вражеском кольце образовалась брешь, в которую ринулись машины штаба бригады. Они пошли по лощине к фронту, под защиту танковых батальонов.
Но танки врага продолжали наседать на командный пункт. Вражеская болванка со страшной силой ударила в борт „тридцатьчетверки“, затем вторая, третья. От сильных ударов вовнутрь боевой машины посыпались броневые осколки, которые сразили отважного комбрига. С трудом бойцы вытащили тяжело раненного командира через верхний люк. По дороге в ближайший медсанбат комбриг скончался.
Три долгих года прошел Александр Федорович Бурда по дорогам войны в рядах славных танкистов-гвардейцев. Им не хотелось верить, что любимого командира нет в живых».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1944 года за доблесть, героизм и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Корсунь-Шевченковской операции советских войск, гвардии подполковнику Александру Федоровичу Бурде было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
А.Ф. Бурда был награжден двумя орденами Ленина, орденом Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, медалями. К моменту гибели на его боевом счету было 30 подбитых танков противника.
Похоронен герой-танкист в поселке Ружин Житомирской области (Украина). Его именем названа одна из улиц поселка.