ИСЧЕЗНУВШЕЕ ПЛЕМЯ МЕРКИТОВ (МЕКРИТОВ):
К ВОПРОСУ ИХ ПРОИСХОЖДЕНИЯ И ИСТОРИИ
Центральная Азия с древности переживала великие переселения и этнические перестановки кочевых народов. Поэтому этническая принадлежность кочевых этносов Центральной Азии является предметом научного спора не только в тюрко-монгольских, но и окружающих Великую степь странах. Среди этих этносов выделяются гурван-меркиты, как этнос, оказавший сильное сопротивление армии Чингисхана. По их истории нет отдельной серьезной публикации, кроме научно-популярной книги А. В. Тиваненко [Тиваненко, 1992]. Поэтому изучение этнической истории меркитов может пролить свет в вопросе участия их в формировании новых тюрко-монгольских народов в развитом и позднем средневековье.
Целью работы является изучение проблемы происхождения и этнической истории меркитского племени путем анализа средневековых источников с использованием, прежде всего, системного подхода, а также историко-генетического метода. Актуальность исследования заключается в определении этнической принадлежности исчезнувшего племени Центральной Азии через этимологический анализ этнонимов, антропонимов и топонимов с ним связанных. Практическая значимость статьи заключается в том, что ее выводы и положения могут инициировать дальнейшие научные изыскания по проблеме изучения этнического происхождения племени меркитов, их роли в истории Центральной Азии. Итоги объективного изучения темы предполагают выход на изучение средневековой истории Монголии и Бурятии.
Этноним меркит обычно воспроизводили от тотемного обозначения орла-беркута. Но, поскольку в тюркских языках распространен процесс перехода б<>м, исходя из этого можно получить беркут/бургуд, или меркут/мургуд. Таким образом, происхождение этнонима меркит от тотемного слова меркит кажется затруднительным. Однако телеутский сеок меркут на Алтае, называвшийся также меркит, считал себя происшедшим от белоголового орла; орел рассматривался как птица хозяина Неба, неизменный спутник и помощник шамана [Зуев, 1970. C. 85]. По народной этимологии название сеоков иркит, м?ркут и меркит происходит от слова м?ркут (беркут), ибо как повествует легенда, первопредком носителей этих этнонимов был беркут, преображенный по воле бога в мужчину [Дыренкова, 1926. C. 252]. Такие же сведения имеются о роде меркут среди монголов-торгаутов (торгоутов). Почитание орла меркитами в качестве своего прародителя связывает их с мифологией саха. Хомпоруун Хотой Айыы – Горбоносый Орел, почитается представителями аристократии саха в качестве отдаленного предка. У саха орел также ассоциируется с солнцем [Штернберг, 1936. C. 114–115].
Исходя из изложенных выше сведений, можно полагать, что меркиты возможно были потомками древнего населения Южной Сибири, почитавшего орла (беркута) в качестве своего родоначальника. По мнению Ю. А. Зуева, тотем орла связывает меркитов с древними ариями [Зуев, 1970. C. 81]. Ранее этот вывод сравнивался с наличием индоиранского субстрата в составе саха, по мнению якутских этнографов, восходящего к пазырыкской культуре, которая считается стартовой для якутской этнокультуры [Гоголев, 1993]. Однако не все современные археологические и генетические исследования связывают пазырыкцев с индоиранцами. Спорными являются и возведение культа Орла у саха к древним ариям, и утверждение о преобладании общего с народами Северной Индии генотипа NLA в мужском генофонде саха, и наличии санскритского слоя в языке саха.
Этноним меркит, тем не менее, можно связать и со словом мерген, широко распространенным в алтайских языках (считается заимствованным из монгольских языков). Так в тюркских языках мерген (варианты market, мирген, мергин, бэргэн) имеет следующие значения: умный, ловкий, меткий, ружейная охота, снайпер, сильный, силач, храбрый, удалой – як. (бэргэн), ружейная охота, герой. В письменном монгольском mergen – мудрый, умный, опытный, способный; в калмыцком мергн – снайпер, меткий стрелок; мудрый, способный; меткий, ловкий; в бурятском мэргэ(н) – меткий стрелок; мерген – обычный эпитет былинных героев у монголоязычных народов. В тунгусо-маньчжурских языках слово мэргэн имеет значения молодец, богатырь, мудрый, храбрец [Сравнительный…, 1975. 571]. М. Фасмер предположил индо-иранское происхождение mergen (древнеиндийское mrgayus – охотник; mrgyati – охотиться) [Этимологический…, 2000. 58].
По нашему же мнению, происхождение этнонима меркит следует связывать с обозначением орла-беркута в тюркских языках Саяно-Алтая. Тем более есть сведения о существовании меркитов в Саяно-Алтае еще в древнетюркскую эпоху.
Впервые – в Тан-шу, меркиты упоминаются под именем ми-ли-гэ (в юаньскую эпоху китайцы слово «меркэ» передавали иероглифами мэ-ли-ци). Для жилья они строили деревянные срубы, крытые берестой («Юань-чао-ми-ши» упоминает только о городках, служивших меркитам опорными пунктами), и существовали охотой и коневодством. По словам Н. Я. Бичурина, милигэ в VII в. н. э., проживали в горно-таежном районе Саян и вокруг озера Хубсугул и вместе с Дубо и Эчжи составляли три аймака, входившие в состав Восточного Тюркского каганата [Бичурин, 1953. C. 254].
О вхождении милиге-меркитов в состав древних тюрков, свидетельствует их обозначение – мума тукюэ т. е. «лыжные тюрки». В противовес вышесказанному, есть другие сведения о незнании их ни скотоводства, ни землепашества и проживании за счет собирательства, охоты и рыболовства. К тому же дубо одевались в одежду из соболиных шкур и оленьей кожи, у них существовал обычай, умерших класть в гробы и ставить на горах или же привязывать на деревьях [Бичурин, 1953. C. 294]. Данный обычай сравним с традицией «воздушных погребений», именуемых «арангасами» в погребальных обрядах якутских шаманов.
Л. Н. Гумилев меркитов помещал в Саянском или Урянхайском крае и относил их к самодийцам. В ходе борьбы со своими извечными врагами кыргызами саянские лесовики объединялись с курыканами – «курумчинскими кузнецами» [Гумилев, 1993. C. 264]. Надо отметить, что в Саяно-Алтайском регионе древними насельниками края считаются охотничьи племена самодийцев. Таким образом, меркиты были лесным племенем, обитавшим между Саянами и Ангарой, на них совершали набеги кыргызы.
Постольку считается, что меркиты были обитателями Саяно-Алтайского региона до переселения в Забайкалье, то хотелось бы обратить внимание на тот факт, что дореволюционные исследователи этногенеза саха, оперировавшие преимущественно фольклорными и лингвистическими материалами утверждали о саяно-енисейской прародине саха. Так по записям П. Кларка, у вилюйских саха до середины XIX в. сохранялись предания о кочевании их предков в верховьях Енисея, затем около Байкала [Гоголев, 1993. C. 54].
Такие предания об обитании предков саха в Саяно-Енисейском крае постоянно встречаются в трудах русских и иностранных путешественников и исследователей XIX в. Так барон Майдель зафиксировал предания об исходе саха с Енисея. Этот сюжет присутствовал в работах Н. Ф. Остолопова, Н. Н. Щукина, Н. А. Кострова, в которых конкретизировались сведения фольклорных источников: исторический предок саха Омогой Баай со своим народом обитал на Енисее, оттуда был вытеснен в бурятскую степь [Ксенофонтов, 1992. ч.I].
В монгольское время, в XI-XIII вв. меркиты обитали уже в территории Центральной Бурятии. Это сравнивается с данными якутского фольклора о проживании их предков в течении долгого времени вместе с народом бэрээт по хребтам Ат-Дабаан, Огус-Дабаан, Хаамар-Дабаан [Боло, 1994. C. 31, 32]. В сравнении в Западном Забайкалье имеется хребет под названием Хаамар-Дабаан. Его название пытаются объяснить на основе монгольских слов, однако, в якутском языке он получает гораздо более точное определение: хребет, который можно пройти пешком.
Следует отметить тот факт, что компактный район «оканья» в хоринском диалекте бурятского языка в территории Забайкалья совпадает с предполагаемым районом меркитских кочевий. Оказывается, в «оканье» бурятские лингвисты видят яркие следы тюркского влияния на бурятский язык [Тиваненко, 1992. C. 57]. Такое же диалектное деление на окающие и акающие говоры встречается и в языке саха. При этом акающий диалект принято связывать с фактом обьякучивания монголоязычных групп на Средней Лене.
К этому можно добавить тот факт, что бурятские ученые в фундаментальном труде «Буряты» сделали вывод о том, что при передвижении основной массы предков саха, отдельные их группы остались на занимаемых ими ранее территориях. Так они могли остаться на богатых пастбищами, в отдаленных от центра долинах рек, в частности Тугнуя и Курбы в Забайкалье. Именно там можно встретить сильно развитое «оканье», что показывает на ассимиляцию субстрата основной монголоязычной массой региона [Буряты, 2004. C. 232].
Действительно, некоторые антропонимы и топонимы меркитского происхождения объяснимы средствами языка саха. К таким антропонимам следует отнести имена знаменитых людей из племени меркитов Тохтоа-Боко, Чильгир-Боко, Туракины–хатун, Кулан-хатун, Даир-Усуна, Тогуз-Боко и других [Ушницкий, 2004]. Д. Д. Нимаев утверждает, что антропонимический материал свидетельствует о монголоязычии этого племени. Он производит имя Тохтоа от монгольского слова тогто (хо) – «остановиться, стать» [Нимаев, 2007. С. 69]. Однако подобное слово имеется и в тюркских языках, в частности в языке саха и в кыргызском. Поэтому к каждому слову нужен лингвистический анализ.
Обращаемся к топонимике Забайкалья в исторических хрониках связанных с меркитами. Так, названия исторических мест, относимых к битвам меркитов с монгольскими армиями, объясняются на основе языка саха. Например, название священного места меркитов Тайхая связывается с якутскими словами таай – дядя, хайа – гора. В имени крепости Харата-Худжаур, первое слово топонима обьясняется от якутского слова Хара тыа – «черный лес». Второе слово топонима Муроча-сеул – образовано от слова «сиэл» – «грива», «хвост лошади»; современная местность Тойон около предполагаемой ставки меркитских вождей обьясняется от якутского слова тойон – господин [Ушницкий, 2004].
В археологическом отношении, с меркитами связывается саянтуйский этап хойцегорской культуры Западного Забайкалья X-XII веков. Весьма интересно, что Ф. Ф. Васильев отмечал определенное сходство элементов погребальной культуры саха с памятниками этой археологической культуры [Васильев, 1995. С. 40]. Саянтуйцы являются преемниками хойцегорской культуры, отождествляемой с древними уйгурами. Поэтому А. В. Тиваненко считает меркитов потомками древних уйгуров, постольку среди них было племя уйкур [Тиваненко, 1992. C. 57].
К тому же меркиты разделялись на три племени, подобно тому, как саха называли себя Yс Саха (три Саха). Одним их трех меркитов являлось племя хаат-хаатай. Термин хаат может быть сравним с традицией почитания хатов – реальных или мифических предков у бурят. Т. Д. Скрынникова возводит эту бурятскую традицию к угорским народам Приобья. В языке ханты-манси хатай – «покойник, череп», а словосочетание ха та – «умерший» [Скрынникова, 1997. C. 175].
Название второго племени меркитов Хоас, связывается с именем хоринского рода хуасай, по этой причине считающегося потомком меркитов. К тому же хуасаевцы обитали на исторической прародине меркитов и сохранили историческую память о событиях 800-летней давности [Тиваненко, 1992].
По мнению Г. Н. Румянцева, хаосай (хоринцы) и хаосай (хоас) меркиты (уваз-меркиты, по Рашид-ад-дину) составляют генетическое родство; иначе говоря этот бурятский род происходит от меркитов и включен в состав хори-туматов в XIII в. [Румянцев, 1962. C. 141, 142].
Ц. Б. Цыдендамбаев приняв во внимание тот факт, что слово «сай» встречается в качестве названия местности, пришел к выводу, что «бурятское хуа в этнониме хуасай могло получиться из куба» [Цыдендамбаев, 1972. C. 101]. Действительно, хуасаевцев иногда пишут хубасаевцами. культ лебедя распространен у хоринских бурят, среди саха лебедь в основном считали своим прародителем потомки Омогоя – намцы и батулинцы.
Другим названием хоас-меркитов было обозначение увас-меркиты. Название эвенкийского рода увачан возводят к имени этого племени. Примечательно, что это имя напоминает любовно-ласкательную форму от слова саха убай – «старший брат». Род Увачан обитавший в Нижней Тунгуске считался имевшим «примесь якутской крови», сочетал в своем хозяйстве скотоводство и оленеводство [Туголуков, 1985. C. 139].
Тохтоо-Боко, после поражений от монголов Чингисхана и Тогрула обычно уходил в страну Баргучжин. Поэтому интересно, что род увакасиль или вокарай в составе забайкальских эвенков Г. М. Василевич и В. А. Туголуков связывали с мекритами или меркитами. Среди тунгусов восточного побережья Байкала встречается Вакарайский род, включавший как коневодов, так и оленеводов [Туголуков, 1980. C. 162].
У эвенков можно встретить предания о борьбе с народом железных богатырей "бекри" у которых и кони были закованы в железо. Они потерпели поражение и были ассимилированы тунгусами-эвенками [Туголуков, 1985. C. 190]. Однако Д. Д. Нимаев предпринятое В. А. Туголуковым сопоставление этнонимов меркит – бекри с тунгусским вокарай считает слишком натянутым [Нимаев, 2007. С. 68].
К концу XIII в. относится сообщение Марко Поло посетившего ставку монголов, что в долине «Бангу» (Баргу) живут дикие охотники и скотоводы «мекри». У них много оленей; на оленях они ездили. Нравы и обычаи у них, как у татар, они якобы тоже признавали власть великого хана. Эти «мекри» проживали в местности, где зимой из-за великого холода не жили ни зверь, ни птица. А летом они охотились на зверей и птиц. По утверждению Марко Поло, через сорок дней можно дойти до моря-океана, где есть горы, где соколы–пилигримы вьют гнезда. Место это якобы находится так далеко на север, что северная звезда остается позади к югу [Марко Поло, 1997. C. 239].
Считается, что упоминаемое в рассказе Марко Поло долина Баргу где есть море-океан, это Байкал с островом Ольхон и на севере есть долина Баргузин. Однако в другом месте сочинения Марко Поло, при рассказе о «Росии» вновь встречается сюжет о море-океане с островами, на которых водились орлы-кречеты, привозимые великому хану [Марко Поло, 1997. C. 370). Отсюда ясно, что речь может идти только о Великом Ледовитом океане, его морях и островах, а не о Байкале, тем более считается, что в Байкале после походов Чингисхана меркитов не осталось, они либо были истреблены, либо бежали, либо были насильно переселены в чужие края.
М. П. Алексеев и Г. Юль в мекритах видят тунгусов, а не тюркское и монгольское племя. Более того, Юль в этом описании видит ясное указание на ландшафт между Якутском и Колымой, замечая при этом: «очевидно М. Поло получил сведения от очевидцев». При этом приводится цитата из описания путешествия Врангеля, где последний говорит о природе и фауне Нижне-Колымска [Алексеев, 1941. C. 38].
Эта страна в отличие от монгольских степей, имела «много озер, прудов и болот», притягивавших стаи перелетных птиц. Арктика и образ жизни его обитателей наглядно видна в описании Марко Поло: «Питаются также птицами… Птицы, когда линяют, так пребывают в этих местах. Когда же совсем оголяют, так не могут лететь и их ловят тогда, сколько хотят. Едят также рыб» [Алексеев, 1941. C. 34]. Именно в описании мекритов впервые обнаруживается описание образа жизни, который в дальнейшем становится характерным для саха и разных тунгусских групп. Так мекриты разделялись на группы скотоводов и оленеводов, большую роль также играла охота на птиц и зверей.
В этой связи, хотелось бы отметить то, что пионерами освоения тундры Северо-Востока Якутии среди тунгусских групп являются вакараи – потомки меркитов. Следы вакараев встречаются на весьма обширном пространстве Северной Сибири: в бассейне Нижнего Енисея – гидроним Вакарай; на Алазее – юкагирский этноним «Вагарил»; на Чукотке – реки Вакривай и Чаван-Вагарин, впадающие в Ледовитый океан; на Анадыре – приток Вакарина; в бассейне р. Амгунь, в составе негидальцев имелись вакасилы или же вакагилы [Туголуков, 1980. C. 166]. Поэтому хотелось бы напомнить, что именно с мохэ связывают проникновение тунгусов с Дальнего Востока в I тыс. н.э. и распространение железного века в территории Якутии.
А. А. Бурыкин первым указал на связь этнонима вакарай с юкагирами. В юкагирском языке вагарииль означает ‘предок, родоначальник’, вагариил ‘исконные, коренные’ (также название рода тундренных юкагиров), вагирэл ‘название рода тундренных юкагиров’, вадул ‘здешний, свой’. По нему самоназвание юкагиров вадул и название юкагирского рода Вагариил, Вагирэл связано с эвенкийским родовым названием Вакувагир – в прошлом по их рассказам они жили около Байкала и Ангары. Имеется гидроним Менкере, в качестве названия правого притока Лены близ Жиганска [Бурыкин, 2006. C. 181]. Таким образом, неожиданно название вакарай, отождествляемый с именем мекритов - бекри, связывается с предками юкагиров.
Бухарский хан Абульгази меркитов обозначал под именем маркатов. Еще из труда И. Маркварта, известно, что к тюркам принадлежит также племя маурка, именуемое кун. Они ушли из страны Китай и были вынуждены оставить свои главные становища из-за нехватки земли. Насчет самоназвания кунов марка, И. Маркварт сомневался, что врядь ли оно как-то связано с монгольским этнонимом «меркит», так как в нем имеется палатальная гласная [Маркварт, 1914].
В. Ф. Минорский отмечал, что в арабских скрижалях упоминается племя марка, по его замечанию, данное название у тюркоязычных народов встречается только в Якутии, где в долине Туймаада есть местность Марха [Minorsky, 1936]. Действительно, в бассейне Лены и Вилюя широко встречается топоним юкагирского происхождения Марха (юкаг. Морхэ(нг) «береза») [Бурыкин, 2006]. Следовательно, этноним марка также неожиданно выводит нас к юкагирам.
Согласно В. Ф. Минорскому, куны были родом монгольского Марке (Marqa), упомянутого у Ауфи, они упоминаются в связи с великим переселением племен в начале XI века [Minorsky, 1936]. Интересным представляется отождествление кунов т.е. маркатов с курыканами [Яйленко, 1987. С. 153]. Таким образом, меркиты связываются с племенем кунов (марка), одним из составных частей половецкого обьединения.
Остатки меркитов, бежавшие и скрывавшиеся в лесах еще долго оставались в Забайкалье. Но их часть через Баргузин и Верхнюю Лену могла убежать в недоступные для монголов северные пределы. Мотив бегства знаменитого удальца на своей родине, преследуемого грозным царем за свои проступки, к тому же живущего на новой родине в постоянном страхе от возможного прихода преследователей, глубоко запечатлен в якутских легендах о родоначальнике Омогое. Однако с Омогоем в фольклоре саха связан только первый этап заселения Средней Лены скотоводами, топонимика и археология края свидетельствуют о возможности монголоязычия первых прищельцев, позднее ассимилированных новой тюркской волной [Гоголев, 1993].
Омогой – первый родоначальник саха, прибыл на Среднюю Лену, из-за преследования грозным царем за воровство, его мифологический образ хорошо связывается с незадачливым женихом из племени меркитов Чильгир-Боко, бежавшего в страхе в неизвестном направлении от Темучжина, требовавшего возмездия за похищение своей жены Бортэ [Ушницкий, 2004]. Другой родоначальник саха Эллэй, с которым связывают тюркоязычие этноса, бежит с отцом через безводные пустыни в результате преследования предков саха монголами и каким-то безумным царем в результате обвинения в конокрадстве [Ксенофонтов, 1977]. В этой связи интересно, что первые ученые, изучавшие якутские предания о своем происхождении, связывали приход саха на Среднюю Лену борьбой с Чингисханом, в результате они были загнаны в эти труднодоступные, необитаемые края [Миллер, 1937].
Меркитов Рашид-ад-дин считает древним монгольским племенем, хотя они не перечисляются среди собственно монгольских племен, потомков Борте-Чино и Гоа-Марал. Западноевропейские авторы XIII в. утверждают о наличии четырех монгольских племен: йека-монгал, су-монгал, «другой же [народ] именуется меркит, а четвертый - мекрит. И все эти народы имели сходную внешность и один язык, хотя между ними и было разделение по провинциям и правителям» [Карпини, 1997. C. 43]. По его информации, Чингис сначала сразился с меркитами, страна которых была расположена возле земли татар, их также подчинил себе войною. После этого, он сразился против мекритов и их также покорил [Карпини, 1997. C. 44].
Пелльо и Пейнтер видели в этих мекритах кераитов. При этом они исходят из того, что согласно Вильгельму Рубруку, Унк правил народом, именовавшимся крит и меркит. Отсюда делается вывод, что народ crit (мекриты) есть кераиты. Следовательно, мекриты возможно появились в результате обьединения кереитов и меркитов. Д. Поспеловский, который берет за основу сведения Марко Поло, считает, что мекриты - большое племя, занимавшее земли юго-восточнее Байкала, и что францисканцы разграничивают мекритов и меркитов не только терминологически, но и территориально. Надо напомнить, что по Марко Поло, мекриты занимались оленеводством и охотничьим промыслом. М. П. Алексеев отождествлял мекритов с тунгусами. По А. Г. Юрченко историко-этнографической загадкой является то, что в местности Баргу, куда согласно ССМ бегут меркиты, до них обитали лесные племена мекритов - оленеводов [Юрченко, 2002. C. 158-160]. Вся загвоздка заключается в том, что меркиты могли уйти в страну оленных мекритов – т.е. в Якутию. Носителей этнонимов мекрит, вокарай, удуит или увас-меркит можно отнести к осколкам древних мохэ.
Согласно Рашид-ад-дину, меркиты и мекриты являются одним и тем же этносом: «Их также называют племенем удуит, хотя некоторая часть монголов называет меркитов мекритами, смысл обоих (названий) один и тот же» [Рашид-ад-дин, 1952. C. 114].
Калмыки, в начале ХVIII в. Г. Ф. Миллеру рассказывали об упорной борьбе своих предков с Чингисханом под руководством вождя Тохабеги-хана [Миллер, 1937. C. 179]. Калмыки-меркиты издавна входят в Эркетеневский улус Калмыцкого ханства и в конце XIX в. здесь сохранились 2 аймака меркитов: хо-меркит и ики-меркит [Авляев, 2002. C. 106–108]. Слово хо – благородный возможно связано с названием хоас-меркитов, возводимого к тотемному обозначению лебедя - куба.
Калмыцкие меркеты считали себя находящимся под особым покровительством самого «Лу» – дракона, так как его спас и помог в постигшем его несчастье представитель меркетов [Авляев, 2002. C. 106–108]. Интересно, что по данным Рашид-ад-дина монгольские урянкаты кричали во время грома и молнии [Рашид-ад-дин, т.1. к.1. 1952. 156]. По гипотезе С. М. Ахинжанова, хи или уранхайцы был народом дракона [Ахинжанов, 1989. C. 146]. Поверие о том, что молния исходит из некоего животного, подобного дракону существовало среди монголов [Рашид-ад-дин, т.1. к.1. 1952. C. 156]. Следовательно, калмыцкие меркеты могут иметь монгольское происхождение, хотя выкрикивание во время грозы было урянхайским обычаем.
Мукрины или мекри (бекри) обнаруживаются и в территории Уйгуристана, куда они проникли еще в глубокой древности. После распада державы Таншихая возникла «Западная сяньбийская орда» и состояла из дружин, оставшихся на завоёванной территории. Сяньбийцы включали всех покорённых в свои войска, поэтому западных и восточных «мохэ» следует считать народом одного происхождения [Гумилев, 1961].
Это племя можно найти в составе тюргешей в тесном сожительстве с родами согэ и алишэ. В исторической литературе по поводу «мукри» высказано два мнения. Маркварт отождествлял их с меркитами. По Л. Н. Гумилеву мукри не могут быть меркитами как потому, что перестановка согласных здесь ничем не оправдана, к тому же меркитов нельзя назвать народом, близким к Чаньани-Таугаст. Э. Шаванн полагает, что «мукри» – это приамурский народ тунгусского племени, впоследствии называемый китайцами «мохэ» [Гумилев, 1993. C. 342]. К тому же меркиты не были близкими к сяньбийцам-тоба, ни этнически, ни территориально.
В источнике XIII в., в Восточном Туркестане зафиксированы «мукри». Рашид ад дин сообщает о них следующее: «Племя бекрин, их также называют мекрин. Жилище их находится в стране Уйгуристан, в крепких горах. Они не монголы и не уйгуры» [Рашид ад-дин, Т.I. 1952. C. 149]. Эти мекрины были хорошими ходоками по горам – скалолазами (киачи). Это войско составляло одну войсковую тысячу (хазарэ) [Рашид ад-дин, , Т.I. 1952. C. 70].
В монгольскую эпоху область мукринов составляла удел Хайду, внука Угэдэя, и затем, по-видимому, вошла в Чагатайский улус. Когда власть чагатайских ханов пала и в степи организовывался узбекский племенной союз, то в числе вошедших в него племен были и мукрины [Грумм-Гржимайло, т. II, 1926. C. 513].
Монгольские ханы Хулагу и его преемники взяли в Персию значительное число тянь-шанских мекритов, как людей способных в горной войне. В сочинении Низам-ад-дин Шами «Книга побед» имеются сведения о людях из племени мекритов оказавших огромные услуги в завоевании Тимуром горных крепостей и башен Кавказа [Золотая Орда в источниках, 2003. C. 333].
Этноним мекри (бекри) связывают с мукринами, потомками древних мохэ. Обозначение мукрин считается санскритской транскрипцией имени мохэ. В древнетюркских текстах можно встретить обозначение страны Бокли. Обычно считается, что под этим названием древние тюрки знали древнекорейское царство Бохай (мохэ), или Когуре. С. Е. Малов переводит так: «Из страны солнечного восхода (пришел) народ степи Боклийской». В подлиннике Бокли col ig il, Col (монг-тюрк) – суша, безводная пустыня [Малов, 1951. C. 36]. Бокли по звучанию совпадает с названием мукри (мохэ) [Гумилев, 1993. C. 341]. Обозначение «боклийские степняки» представляется более удобным для милиге-меркитов – жителей Забайкалья.
В китайских названиях «уцзи» и «мохэ», корейском «мульгиль» и «мальгаль», тюркском «муглиг», санскритском «мукри» Э. В. Шавкунов видит различные варианты одного и того же имени, реконструированного как «монголи». Следовательно, через корейское мульгиль, которое представляется древним китайским прочтением этнонима мохэ, можно придти к монголам [Шавкунов, 1968. C. 29]. Еще Н. Я. Бичурин предполагал, что свое имя монголы могли позаимствовать от хэйшуй мохэ [Бичурин, 1953. C. 276].
Е. П. Лебедевой в списках наименований маньчжурских и родственных им племен были собраны многочисленные свидетельства о бытовании этнонима монгол в их этнической среде: монголчжи, монгоро, монголо, монгочо, монгодза, монго, маньго, монгичо, маньгя и т.п. В названиях ульчских и нанайских селений очень часто встречается слово монголи, а в маньчжурских – мангкари [Шавкунов, 1968. C. 28]. Исходя из этого, можно предполагать тунгусоязычие древних монголов или переход части тунгусоязычных мохэ на монголоязычный язык шивэев.
По данным «Цзинь го чжи», в переводе В. П. Васильева, датани (монголы Темучина) были с чжурчжэнями «одного рода, потому как те, и другие потомки мохэсцев». Таким образом, по В. П. Васильеву монголы вышли из более восточной страны Маньчжурии (Кызласов, 1992. С. 149).
Гипотеза Э. В. Шавкунова отождествляющая малгалей корейских летописей с мохэсцами в китайских источниках при проверке оказывается крайне спорной. Во-первых, впервые сведения о племенах мохэ начинают проникать в Китай в IV – V вв., и вполне очевидно, что упомянутые в Самгук саги мальгаль не имеют к мохэ никакого отношения. В рассматриваемое время этнонима мальгаль (мохэ) еще не было, он возникает только в период правления китайских династий Суй и Тан [Шавкунов, 1968. C. 26].
В этой связи, хотелось бы привести любопытный факт, что бурятская традиция памятники курумчинской культуры отдает легендарному народу «хара монгол». Это название в свете вышесказанного представляется калькой китайского названия народа сахалянь или хэйшуй мохэ (черноречные). Однако черноречных мохэ принято считать жителями р. Амур. Поэтому хотелось бы привести свидетельства антропологов о возможности генетического родства курумчинцев с народами Дальнего Востока, т.е. с сахалянь-мохэ. Так по их выводам, обитатели курумчинской культуры оказались близки к народам Амура: ульчам и негидальцам [Бураев, 2005. С. 211].
К тому же Б. Б. Дашибалов на основе археологических материалов сделал вывод о близости обитателей курумчинской культуры к Дальнему Востоку, к культуре Маньчжурии и Кореи, где в то время жили племена мохэ. Показательно, что бурятский ученый курумчинцев связывает с монголоязычными хори-шивеями [Дашибалов, 2003. C. 92-95].
Обнаруживаемая связь имени меркитов с этнонимом монгол показывает многокомпонентность средневековых монголов, в их этногенезе непосредственное участие могли принимать и загадочные мохэ. Меркитов можно отнести к потомкам мохэ-мукринов, попавших под мощное влияние тюрков, потом монголоязычных этносов. Мохэсцы следуя по китайской традиции, считаются предками чжурчжэней. Что касается тунгусов, то на основе изучения большой краниологической серии Троицкого могильника антропологи пришли к мне¬нию о том, что мохэские племена Амура не являются предками того или иного современного тунгусоязычного народа. Ими был сделан вывод, что мохэские племена, участвовали в формировании нанайцев, ульчей и удэгейцев, но в процессе этногенеза эвенков и эвенов прямого участия не принимали [Алексеев, 1996, С. 42].
В итоге получаем следующие результаты исследования. Этнонимы мекрит и меркит как выше было показано, восходят к словам с различным значением. Племя меркит получило свое имя от орла-беркута, их название также производится от обозначения меткого охотника - Мэргэна. Еще в китайских хрониках они были известны как древнетюркское племя милиге. Обитавшие в Восточном Туркестане мукрины соотносятся с мохэ, их поздние потомки племя бекрин, они же упоминаются во времена Тимура как горцы-мекриты. Древние мохэ считаются тунгусоязычными, имевшими сильный автохтонный, палеоазиатский субстрат.
Упоминаемые Марком Поло оленные мекриты отождествляются с вокараями, название которых можно связать с юкагирским словом вагарииль – предок, родоначальник. Следовательно, оленные мекриты связываются с праюкагирами. Наличие конных мекритов в сообщении Марко Поло, предполагает переход праюкагирских групп на скотоводство и на тюрко-монгольские языки.
Вывод. Меркиты, мекриты и мекрины имеют между собой определенную этническую связь. Их предками вероятно являются мохэ – племя, считающееся по своему этническому происхождению тунгусо-маньчжурским. Поэтому их можно считать западной ветвью мохэ. Принято считать, что в Восточный Туркестан мекрины попали в результате походов Таньшихая. Присутствие милиге-меркитов в Саяно-Алтае предполагает наличие в древности широкого мохэского круга племен от Байкала до Кореи и Приморья. Исходя из наличия оленных мекритов в сообщении Марко Поло, их вполне можно отождествить с древними тунгусами. Однако их загадочная, еще не вполне понятная связь с самодийцами и юкагирами, позволяет связывать меркитов-мекритов с уральскими народами. Постольку еще в Танскую эпоху рыболовы и охотники милиге-меркиты представлены как одно из племен древних тюрок, то они представляются отуреченными еще в древности. К тому же антропонимы и топонимы меркитов Забайкалья предполагают их этническое родство не только с этническими предками калмыков и бурятов, но и тюркоязычных саха. Этимологическая связь имени меркитов возводимых к мохэ с этнонимом монгол через корейское обозначение мохэ - мальгаль создает целый ряд сложных вопросов по выяснению этнической истории народов Дальнего Востока и Центральной Азии.
Список литературы
Авляев Г. О. Происхождение калмыцкого народа. Элиста, 2002. 325 с.
Алексеев А.Н. Древняя Якутия. Железный век и эпоха средневековья. Серия: История и культура Востока Азии. – Новосибирск История и культура Востока Азии. – Новосибирск: Изд-во инст-та археологии и этнографии СО РАН, 1996. – 95 с.
Алексеев М. П. Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей. Иркутск, 1941. С. 34–56.
Ахинжанов С. М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. Алма-Ата, 1989. 293 с.
Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. III. М.; Л., 1953. 332 с.
Боло С. И. Прошлое якутов до прихода русских на Лену (По преданиям якутов бывшего Якутского округа). Якутск, 1994. 320 с.
Бураев А. И. Кочевые народы Циркумбайкалья по данным антропологии // Социогенез в Северной Азии. Иркутск, 2005. Ч. 1. С. 211–215.
Бурыкин А. А. Историко-этнографические и историко-культурные аспекты исследования ономастического пространства региона (топонимика и этнонимика Восточной Сибири). СПб., 2006. 224 с.
Буряты М., 2004. 633 с.
Васильев Ф. Ф. Военное дело якутов. Якутск, 1995. 220 с.
Гоголев А. И. Якуты (Проблемы этногенеза и формирования культуры). Якутск, 1993. 200 c.
Грумм-Гржимайло Г. Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. II. Л., 1926. 523 с.
Гумилев Л. Н. Три исчезнувших народа // Страны и народы Востока. Вып. II. М., 1961. С. 103–113.
Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 1993. 520 с.
Дашибалов Б. Б. Истоки: от древних хори-монголов к бурятам: Очерки. Улан-Удэ, 2003. 124 с.
Дыренкова Н. Род, классификационная система родства и брачные нормы у алтайцев и телеут // Материалы по свадьбе и семейно-родовому строю народов СССР. Л., 1926. С. 247–259.
Золотая Орда в источниках // Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды в переводах В. Г. Тизенгаузена. Том первый. Арабские и персидские сочинения. Составлен Р. П. Храпачевским. М., 2003. 448 с.
Зуев Ю. А. Киргизы-буруты. (К вопросу о тотемизме и принципах этнонимообразования) // СЭ. 1970. № 4. С. 79–84.
Карпини Плано Дж. Дель. История монголов. 4-е изд. М., 1997. 460 с.
Ксенофонтов Г. В. Эллэйада: Материалы по мифологии и легендарной истории якутов. Новосибирск, 1977. 245 с.
Ксенофонтов Г. В. Ураангхай-сахалар: Очерки по древней истории яку¬тов. Т. I. Кн. 1. Якутск, 1992. 416 с.
Кызласов Л.Р. Очерки по истории Сибири и Центральной Азии. – Красноярск: изд-во ун-та, 1992. – 224 с.
Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности. М.; Л., 1951. 400 с.
Маркварт И. О происхождении народа куманов // Cайт «Великая степь» [электронный ресурс]. Режим доступа:
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь Дата обращения (22.06.08).
Марко Поло. Книга Марко Поло. 4-е изд. М., 1997. 460 с.
Миллер Г. Ф. Описание Сибирского царства. М.; Л., 1937. Кн. 1. 607 с.
Нимаев Д.Д. Монгольские народы: этническая история и современные этнокультурные процессы. Улан-Удэ: Издат-во Бурятского госуниверситета. 2007. – 146 с.
Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. I. Кн. 1–2. М.; Л., 1952. 221 с.
Румянцев Г. Н. Происхождение хоринских бурят. Улан-Удэ, 1962. 240 с.
Скрынникова Т. Д. Харизма и власть в эпоху Чингисхана. М., 1997. 216 с.
Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. М., 1975. Т. I. 672 с.
Тиваненко А. В. Гибель племени меркитов. Улан-Удэ, 1992. 70 с.
Туголуков В. А. Этнические корни тунгусов // Этногенез народов Севера. М., 1980. С. 152–177.
Туголуков В. А. Тунгусы (эвенки и эвены) Средней и Западной Сибири. М., 1985. 285 с.
Ушницкий В.В. Происхождение народа саха (по материалам исторических преданий). – Автореферат дисс. на соискание уч.степени к.и.н. – Якутск, 2004. 26 с.
Худяков И. А. Верхоянский сборник // Записки ВСОИРГО. Т. 1. Вып. 3. Иркутск, 1890. С. 54–76.
Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. Историко-лингвистическое исследование. – Улан-Удэ: Бурят.кн.изд-во,1972. – 662 с.
Шавкунов Э. В. Государство Бохай и памятники его культуры в Приморье. Л., 1968. 128 с.
Штернберг Л. Я. Культ орла у сибирских народов // Первобытная религия. Л., 1936. С. 114–115.
Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские лексические основы на буквы «Л», «М», «Н», «П», «С» / Ин-т языкознания. М., 2003. 446 с.
Юрченко А. Г. Христианский мир и «Великая Монгольская империя». Материалы францисканской миссии 1245 года. СПб., 2002. 478 с.
Яйленко В. П. Миграция кунов-курыкан из Южной Сибири в Поднепровье в свете письменных и археологических источников // Проблемы археологии Степной Евразии. Кемерово, 1987. С. 153-154.
Minorsky V. Hudud al – ‘Alam. London, 1937. [электронный ресурс] Режим доступа:
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь (дата обращения 25.06.08).
