Сообщество Империал: Карл XII - Сообщество Империал

Sergeant Willie McGregor

Карл XII

Карл XII
Тема создана: 12 июля 2012, 12:52 · Автор: Sergeant Willie McGregor
Карл XII
  1. гений | 9 голосов / 20.45%

  2. везунчик(до Полтавы) | 10 голосов / 22.73%

  3. кто это? | 2 голосов / 4.55%

  4. хороший полководец,не очень король | 23 голосов / 52.27%

  • 41 Страниц
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • Последняя »
 Sergeant Willie McGr
  • Imperial
Imperial
Форумчанин

Дата: 12 июля 2012, 12:52

Imperial


Давайте разберем его военные и политические дарования ,какое наследие после себя оставил
     Zheleznyak
    • Imperial
    Imperial
    Вольный стрелок

    Дата: 12 июля 2012, 16:54

    Поэтому упорствующие с малыми силами делаются пленниками сильного противника (с) Сунь-цзы. "Искусство войны"
    Как раз про Карлу под Полтавой)))
       Dirry Moir
      • Imperial
      Imperial
      Форумчанин

      Дата: 12 июля 2012, 18:24

      Sergeant Willie McGregor

      Давайте разберем его военные и политические дарования ,какое наследие после себя оставил


      Наследие Карла уже разобрали по Ништадскому миру, куда еще разбирать! :) Хотя... можно разобрать на Швецию и Финляндию, а Финляндии присоединить к России. По-моему, я первый до такого догадался ;)
         Indnerevar
        • Imperial
        Imperial
        Форумчанин

        Дата: 12 июля 2012, 23:14

        Tanais

        Надо будет посмотреть, что там в прежних ветках писалось.
        Но мое мнение о Карле - неплохой полководец, везунчик. Но никак не гений. Авантюрист не в хорошем смысле этого слова. Его приезд к Августу едва не в одиночку. Его нелепая смерть под Фредрикстеном, его поведение в Бендерах. Впрочем, думаю. все это не раз рассматривалсь ранее, потому просто высказался по теме, т.к. раньше не участвовал.

        Камрад, не стоит так сильно увлекаться Цветковым и поверхностными сетевыми ресурсами. Мой к Вам вопрос в теме о Семилетней войне насчет того, сколько раз Карл стоял во главе боевого порядка против Петра, пока остался без ответа.

        Ну и вопрос к достопочтенным камрадам-стратегам: кто из вас всерьез читал хоть что-нибудь конкретно по стратегии от Ллойда (ежели и того ранее - с удовольствием прочту об этом) до Свечина (ежели в ХХ веке кто-то был лучше Свечина в фундаментальном подходе к стратегии - тоже с удовольствием об этом узнаю)? Предлагаю критику Карла-стратега строить не на голом ИМХО (ибо, несмотря на таланты каждого, стратегия - это чуть сложнее, чем собственные ревериз и шаблоны к ней), а с использованием хоть изредка отсылок к неким трудам по стратегии.
           Александрович
          • Imperial
          Imperial
          Палач

          Дата: 12 июля 2012, 23:56

          Своё мнение рание обозначал и на данный момент не изменил его. Карл. Хороший тактик и плохой король.
             Sergeant Willie McGr
            • Imperial
            Imperial
            Форумчанин

            Дата: 13 июля 2012, 06:52

            Dirry Moir

            куда еще разбирать

            в первую очередь имел ввиду что нового привнес военную науку,тактику...Кто был последователями Карла в плане тактики и т.д.
               Zheleznyak
              • Imperial
              Imperial
              Вольный стрелок

              Дата: 13 июля 2012, 08:22

              Indnerevar

              Ну и вопрос к достопочтенным камрадам-стратегам: кто из вас всерьез читал хоть что-нибудь конкретно по стратегии от Ллойда (ежели и того ранее - с удовольствием прочту об этом) до Свечина (ежели в ХХ веке кто-то был лучше Свечина в фундаментальном подходе к стратегии - тоже с удовольствием об этом узнаю)?

              что бы понять, что тебя накормили в ресторане протухшей рыбой, совершенно ведь не нужно для этого перечитать кучу кулуарных книг. Ведь правда?

              Indnerevar

              Предлагаю критику Карла-стратега строить не на голом ИМХО (ибо, несмотря на таланты каждого, стратегия - это чуть сложнее, чем собственные ревериз и шаблоны к ней), а с использованием хоть изредка отсылок к неким трудам по стратегии.

              Сунь-цзы подойдет?
                 Indnerevar
                • Imperial
                Imperial
                Форумчанин

                Дата: 13 июля 2012, 08:56

                Обещанный мною некогда перевод (пока только 4 параграфа из 6; остальные два - включая инфу о потере Франкенторского сектора обороны - несколько позже) главы о Штральзунде биографии Карла пера Ранхиль Хаттон:

                Решение Карла XII остаться в Штральзунде и ожидать атаки имело разнообразную мотивацию. Несмотря на то, что он жаждал увидеть сестру и остальную часть семьи, а также упрашивал их прислать свежие портреты *[Первый появившийся портрет Ульрики Элеоноры (младшей, разумеется, – мое примечание (hereinafter – I.N.)) не был ему по нраву («слишком стара, слишком худа и выглядящая встревоженно») и отправлен должен был быть другой], он был убежден, что будет более полезен в Штральзунде, чем в Стокгольме.
                Оборона Швеции находилась в надежных руках. С 1714 года генерал Таубе – испытанный ветеран предшествующей войны (кампании – I.N.) 1709 года, обменянный из русского плена – командовал армией, расположенной на восточном побережье для упреждения возможных атак русских войск. Он был енергичным и способным, но (как и Штенбок до него) оказался не в ладах с Советом. Когда он доказывал, что армия должна содержаться вместе на протяжении осени и зимы 1714 года, Совет отказал ему, исходя из экономических соображений и солдаты были рассредоточены по своим домашним (скорее всего, имеются в виду «регионы» индельты) округам. Чтобы усилить влияние Таубе Карл назначил его оверстатхоллером («штатгалтер») ответственным за столицу и приказал ему работать в тесном сотрудничестве с принцем Фредериком Гессенским. Власть его зятя в довесок к знаниям Таубе как в вопросах войны, так и внутренней политики создали блестящую комбинацию и облегчили думы короля о восточном фронте. Принц Фредерик регулярно переписывался с Карлом, и манера, в которой он «мыслил как солдат» в противовес гражданским взглядам большей части Совета, приветствовалась. Шокированный незащищенностью Стокгольма и всего восточного побережья, принц отреагировал на протесты советников, утверждавших, что в стране нехватка nervus belli («нерва войны», денег – I.N.), в манере, подобной таковой у Карла: позвольте нам что-нибудь сделать с этим – нет никакого смысла быть капитулянтами (пораженцами).
                Беспокойство короля о своем зяте касалось упорства Фредерика к получению титулов и звания за принятую им ответственность через (в обход) Веллингка (в оригинале – through Vellingk) (?). Он (речь наверняка о Фредерике - I.N.) надеялся сделаться вице-королем (наместником) Карла в Швеции и генералиссимусом всей шведской армии: позиции, с которых победа его жены в гонке за наследство могла быть надежно спрогнозирована. Командование, вверенное ему в середине апреля 1715 года над войсками, расположенными в Швеции, он не считал существенным и к середине сентября добился от Карла заветной должности в качестве «генералиссимуса над Нашими войсками конными и пешими», хотя Карл по прежнему отказывал ему в «вице-королевстве», которое бы приближалось слишком близко к исключительным правам Ульрики Элеоноры.
                Карл далее утверждал, что пока он остается в Штральзунде, внимание врагов Швеции – включая таковое у царя Петра – будет направлено скорее на Германию, чем на вторжение в саму Швецию *[В этом, что позже подтвердилось, он был прав: «Русские похоже спят», - докладывал Фредерик в Августе 1715 года]. Таким образом, резонным казалось держаться в Шведской Померании до конца, пока будут позволять человеческие возможности. Крепко удерживаемая оборона могла стоить его врагам достаточно дорого, чтобы заставить того или иного из них прислушаться к условиям (соглашения, наверное - I.N.). И даже если окажется невозможным извлечь кого-нибудь из коалиции на условиях, приемлемых для короля, оборона Штральзунда, по его (короля - I.N.) мнению, все-же сослужила бы полезной цели: слава шведской оружия – так померкшая сдачей у Переволочны – была бы до определенной меры восстановлена, даже если бы городу пришлось сдаться. Если бы подкрепление пришло из Швеции и удача вернулась – это бы точно ни в коем случае не означало, что город должен будет сдаться. Наверное, лучше было продолжить сражаться в Германии, чем в Швеции?
                Наконец, передышка, добытая за это время (осады - I.N.), могла быть выгодно использована для развития мускулов войны, необходимых для достижения «прочного мира», который бы не приносил в жертву великодержавного положения. Карл был достаточно близок к Швеции, чтобы стимулировать и контролировать проведение экономической, финансовой и административной реформы, но все-же в ближайшем соприкосновении с изменчивой конъюнктурой европейской политической арены, чем если бы он переехал в Стокгольм. Он был готов уступить шведские территории на установленный срок Ганноверу, или Пруссии, или обоим, если бы взамен получил военную помощь против анти-шведской коалиции. Оба были потенциально опасными: Георг-Людвиг, потому что теперь у него был доступ к британской военно-морской силе, и Фридрих-Вильгельм I, так как на волне амбиций при наследовании в 1713 году он решил трансформировать секвестрацию (отторжение - I.N.) Штеттина в постоянное владение таким количеством Шведской Померании, каким только станет возможным. Карл представлял себе это так: размер (территории - I.N.) и период цессии (временной уступки территорий - I.N.) в пользу кого-нибудь будут состоять в пропорции к (размеру; масштабу - I.N.) оказанной помощи и числу врагов, против которых реципиент (цессионарий - I.N.) вознамериться сражаться, но он (период - I.N.) не должен превышать тридцати лет, а помощь – должна быть определенной и достаточной, чтобы не позволить реципиенту уклоняться от обязательств, «попавшись на удочку»: не будет никакой формальной передачи властных полномочий (на владение цессионными территориями - I.N.) кому бы то ни было над Бременом или Верденом, или Померанскими территориями до момента, когда обещанные войска не начали бы сражаться под шведским началом. Полную уступку любой шведской территории Георгу-Людвигу или Фридриху-Вильгельму он бы не стал рассматривать до тех пор, пока количество военной помощи, которую они могли бы передать в его распоряжение, не было бы достойным жертвы в качестве сдачи территории «навсегда». Даже временная цессия была достаточно рискованной.
                Любому из трех своих объявленных врагов – царю Петру, Августу Саксонскому и Фредерику Датскому – Карл был готов полностью уступить территории при условии, что реципиент брал бы на себя твердое обязательство помочь Швеции приобрести подходящий эквивалент в территориях оставшихся врагов: и снова единственным обязательством, считающимся достаточно безопасным, была бы совместная война против охвостья (возможно, остатка - I.N.) коалиции, и уступка не могла стать постоянной, до момента обеспечения эквивалента (территориально равного уступке - I.N.).
                Карл осознавал, что его способность преобрести выгоды в этих условиях (to gain terms on these lines) будет зависеть от работы по реорганизации ресурсов Швеции и займет некоторое время. Колесо фортуны могло сработать в его пользу. Смерть одного из его оппонентов явно облегчила бы его положение; но он не мог на это рассчитывать. Единственный верный выход из этой топи уныния заключался в самопомощи, дабы дать ему возможность воспользоваться в своих интересах предложенными возможностями и сделать Швецию, в конце концов, достаточно сильной, чтобы «кроить» (создавать - I.N.) самой себе возможности.

                Восстановление военной экономики началось как только Карл XII прибыл в Штральзунд. В Померанию были вызваны люди, которым можно было доверить детализированную разработку идей, уже затронутых в переписке, и теперь они были уполномочены королем, находившимся неподалеку. Важным среди них был Эренпрейс, на которого была возложена передача таможенных пошлин, и таким образом этот авансовый платеж с годового дохода был ожидаем целиком, прибыль антрепренеров (термин, употребляемый преимущественно к налоговым откупщикам) была зафиксирована на уровне 6 % и удерживалась до передачи денег (властям - I.N.). Эренпрейс убедил короля в том, что следует использовать и иной источник денежного притока: контрабандные товары были теперь пущены в страну при оплате специалного сбора в 8 %, таким образом удовлетворяя жажду в импортном, производства союзника или врага, при этом также помогая королю. Нежелание банков ссужать деньги короне было преодолено эмиссией бумаг, подобных французским «кассовкам» (caisses) и английским Казначейским векселям: они (бумаги - I.N.) были сделаны законными платежными средствами, подлежащими 6 %-ному дисконтированию. Средства покрытия бюджетных расходов были гармонизированы для упреждения оттока наличности, который в последние годы наблюдался, из Швеции; и выпуск так называемого (нёдмюнт - I.N.) n?dmynt (литературным языком – «денег нужды») был установлен для покрытия дефицита наличности. В отдельных монетах этого выпуска (т.е. нёдмюнта - I.N.) содержание меди имело незначительное отношение к их номинальному «серебреному» достоинству.
                Даже в решениях, мотивированных текущим кризисом, долгосрочные цели не терялись из виду. Карл, одобряя проект протекционистского тарифа, который он запросил в Коммерц-Коллегии, настоял на более низкой экспортной пошлине на прутковое железо, чем та, которую бы европейский рынок мог принять, при этом так круто*[пошлина на прутковое железо была поднята всего лишь с 10 % до 25 %, тогда как на необработанное железо – с 20 % до 84 %] повысив ее (экспортную пошлину - I.N.) на необработанное железо, что голландские посредники (возможно, речь идет о «биржевых барыгах» - I.N.) могли счесть ее менее привлекательной для снимания сливок (в формате прибыли - I.N.) с рынка ценнейшей шведской руды. В феврале 1715 года был обнародован новый декрет о каперстве в надежде на решительное препятствование ведению торговли морскими державами с портами шведов, оккупированными русскими. Его жесткость повлекла протесты, но Джеффрису (который был их предъявителем) сказали в Штральзунде, что Швеция только сейчас начала применять меры, которые морские державы сами свободно пользовали в своих войнах против Франции. Что касается компенсации за уже арестованные корабли, ему напомнили, что Швеция к настоящему моменту не получила компенсаций за корабли, задержанные Англией в период с 1689 по 1713 год.
                В обсуждении средств покрытия бюджетных расходов и планов на перспективу, которые имели место между королем и его шведскими советниками, представитель герцога-администратора (речь о Голштейн-Готторпском управляющем по малолетству Карла-Фридриха - I.N.) фон Герц постепенно стал заметным. Его ценность заключалась в связях при многих дворах и его интересе к финансовым вопросам. В первую очередь он выразил свою готовность за год получить заграничные займы, которые можно было бы покрыть шведскими облигациями. Он набросал систему финансирования государственного долга, соизмеримую со способом, которым Компания южных морей в 1710-1711 годах пришла на помощь английскому правительству (этот случай описан у Чарльза Маккея - I.N.), когда издержки долгой войны вызвали сильное финансовое напряжение. Его восхождение на пост главного экономического советника было стремительным; к февралю 1716 года он представлялся как «Directeur des Finances et du Commerce» Швеции («Управляющий финансами и коммерцией» - I.N.), название, напоминающее роль Кольбера как contr?leur g?n?ral des finances (главный инспектор финансов - I.N.).
                Растущее влияние Герца в обсуждениях, имеющих влияние на Швецию, вызвало беспокойство Фредерика Гессенского. Он и Ульрика – глубоко влюбленная в своего мужа и восприимчивая к его внушениям – узрели в этом угрозу ее наследству со стороны голштынской партии. Они умоляли Карла позволить Фредерику приехать в Штральзунд в надежде на то, что принц смог бы действовать в противовес голштейн-готторпскому влиянию на короля, и их просьбы о том, что Карлу следует покинуть опасный Штральзунд и приехать в Швецию, были частично мотивированы желанием пристально наблюдать за Герцем, который, как аккредитованный Карлом дипломат герцога-администратора, последовал бы (за королем - I.N.). Их опасения насчет Герца были беспочвенными и в 1715 году, и позже, в том смысле, что любая прямая попытка склонить короля к предпочтению наследника по голштейн-готторпской линии являлась беспокойной (тревожащей короля - I.N.). Герц был проницательным психологом, чтобы понимать, какую боль даже слухи о соперничестве и борьбе внутри семьи касательно исхода наследования причиняли Карлу XII. Он, таким образом, полностью игнорировал этот вопрос и сконцентрировался на практической помощи Швеции.
                Здесь он разработал свои собственные методы «влияния» на короля. Наилучшим было, писал он другу, не докучать Карлу XII избытком деталей в то время, когда он был поглощен военными и дипломатическими проблемами: если королю давался общий вид некоего плана и позволялось задать достаточно вопросов для вхождения в курс дела, он поддержал бы его (план - I.N.) в дальнейшем и принял бы ответственность, не смотря на то, имел бы тот успех или нет. Этот способ Герц сохранил и тогда, когда дипломатическая деятельность добавилась к его финансовым проектам. Он никогда не мог обязывать Карла, как и превышать ограниченные полномочия, делегированные ему для специфических миссий. Он всегда чувствовал, что ходит по канату (то есть – по тонкой грани - I.N.) между миром из своего представления и королевским (то есть – Крловым - I.N.) видением мира. Он пытался убеждать Карла принимать решения, кажущиеся ему (Герцу - I.N.) имеющими смысл или необходимыми; но он не имел иллюзий относительно того, где находилась власть принятия решений, и ощущал себя недостаточно уверенным в своем положении, чтобы опасаться того, что один неверный шаг мог отбросить его от королевской благосклонности* [см. ниже, с.506].
                Он оставался одним из многих помощников, но таким, который оставлял странное и сильное впечатление у современников в Швеции и Европе в целом. Он стал ненавистным персонажем в Швеции. Гессенская партия видела в нем поддержку голштейн-готторпского влияния; для старых администраторов он олицетворял отрыв от традиционных источников и институт кабинетной автократии. И от того, что он способствовал финансированию военной экономики, он представлялся многим шведам воплощением несчастий войны. Анти-Герцевские стишки периода 1716-1718 годов вдохновлялись его политическими врагами, но они ценились всеми, кто желал найти козла отпущения за долгую войну, и сдерживался от порицания короля, который исполнял свой долг и так усердно трудился, ощущением верности и учтивости. Примечательно, что обвинения, по которым политические враги Герца признали его виновным и по которым казнили его после смерти Карла XII, звучали как:«отвращал позднюю любовь короля (к народу - I.N.) от народа»* [сейчас признано, что его казнь была убийством по суду (сиречь вынесением смертного приговора невиновному - I.N.)]. В Европе контакты Герца с якобитами сделали его центром сложного сплетения интриг в период между 1716 и 1717 годами, а его переговоры с русскими от имени Карла XII на обособленном острове Леве, принадлежащем Аландскому архипелагу, удерживали Европу в состоянии мучительного беспокойства в период между 1717 и 1718 годом: какую сделку с царем Петром заключал коварный Герц? Совершенно отдельно от его деяний внешность Герца делала его весьма ярким персонажем. Он был высок и грандиозен, аристократических манер, и его искусственный глаз, сделанный из эмали* [он заменял глаз, потерянный в студенческой дуэли], очаровывал тех, кому приходилось встречаться с ним. Неудивительно, что изображение «Карла XII и Герца» должно было оставить след в последние годы правления короля, хотя оно и является весьма обманчивым.
                Для противостояния опасности, в той мере, как Ульрика и ее муж видели ее, от радения Герца в тайных интересах Карла, целью которых была поддержка шансов молодого герцога Голштейн-Готторпского (видение проблемы Ульрикой и Фредериком - I.N.), Фредерик Гессенский послал Ранка в Штральзунд в марте 1715 года, чтобы тот позаботился о гессенских интересах. Письма Ранка, зашифрованные и подписанные Мартеном Л’езнэ, были обнаружены в Марбурге и составляют один из важных источников информации о военных событиях 1715 года. Взятые (к рассмотрению - I.N.) вместе с письмами и отчетами Круаззи, депешами Джеффриса, мемуарами Лёвена и других офицеров, и собственной корреспонденцией Карла, они дают нам возможность проследить осаду Штральзунда в высочайшей детализации.

                Для помощи в обороне последних шведских владений в Империи Карл вызвал из Швеции военных экспертов, для ассистирования ему. Прежде всего послали за Мейерфельтом, ныне генерал-губернатором Сконе, и на него возложена была ответственность по оснащению флота, чтобы коммуникации между Швецией и Штральзундом могли быть открытыми; задание, с которым он справился быстро и энергично, и которое принесло ему благодарность и восхищение Карла.
                Артиллерист Кронстедт был повышен до генерал-майора и получил контроль над реорганизацией фортификационных сооружений в Штральзунде, на Рюгене и в Висмаре. Внешние линии обороны Штральзунда были усиленны, артиллерийские парки стратегически дислоцированы, батареи возведены для защиты фиордов со стороны моря и боеприпасы заказаны в огромных количествах из Швеции. Совокупные силы под командованием Карла достигли, включая гессенцев, 12 000 человек, но соотношение природных шведских войск было мало. Иногда, к большой радости короля, шведские офицеры, сбежавшие из России, внезапно появлялись (в Штральзунде - I.N.) Роланд * [сравни выше, с.17], к примеру, должен был продемонстрировать способы, с помощью которых он сбежал (через Архангельск и Испанию) и дважды подробно рассказать о своих приключениях, что надолго задержало утреннее богослужение.
                Объявленные враги Швеции не торопились начинать атаку, прежде, чем усилили свою численность германскими правителями Пруссии и Ганновера. Царь и Август Саксонский не желали выдвигаться преждевременно со своих собственных постоев на востоке. Фредерик Датский, деловито ведущий переговоры с Георгом Ганноверо-Английским о роли британского флота в грядущих операциях, задерживал выход своего собственного флота в море. Сделавшим первый шаг был Фридрих-Вильгельм I Прусский, подстрекаемый Россией и Саксонией.
                Карл XII, хотя и протестовал против секвестрации Шведской Померании вплоть до Пеене, желал избежать провокации прусского короля любыми действиями, которые бы оспаривали право короля удерживать временный контроль над секвестрированной территорией. Но он был твердо настроен не позволить Фридриху-Вильгельму перейти реку Пеене и в начале февраля 1715 года приказал двадцати пруссакам, находившимся в Волгасте, маленьком городке на левом берегу этой реки, покинуть то место, так как оно находилось вне зоны секвестра. Незначительная численность вовлеченных пруссаков подчинилась без необходимости применения насилия со стороны шведов; но Фридрих-Вильгельм, уже готовившийся оккупировать стратегически расположенные острова Воллин и Узедом* [см. карту, с.387], использовал инцидент для правового обоснования агрессивной политики. Он был подстрекаем царем Петром и Августом, и хотя эти правители (не заботясь об отношениях с Фредериком IV Датским) не посмели ратифицировать документ* [«присоединение Шведта» от 1714 года; см. с.370], по которому дали надежды Пруссии касательно шведских территорий по ту сторону (то есть на правом берегу - I.N.) Пеене, им нужен был кто-нибудь, готовый приняться за войну против Карла в Штральзунде.
                В марте под предлогом того, что Карл мог бы использовать острова (Воллин и Узедом - I.N.) в качестве плацдарма для вторжения в Польшу в обход Пруссии, Фридрих-Вильгельм захватил и укрепил Воллин и также ввел войска в шведские форты на Узедоме. Карл высказал протест против этого посягательства, но, когда никакого внимания не было обращено на этот протест, высадил превосходящие по сравнению с противником силы на Узедом 11/12 апреля. Он подождал, пока пруссаки начнут боевые действия, а затем выбил их из фортов Пеенемюнде-Шанц (северо-западная оконечность Узедома - I.N.) и Свине-Шанц (возможно речь о Свиноуйсце, в восточной части острова - I.N.). Все еще надеясь избежать открытого разрыва с Фридрихом-Вильгельмом, он (Карл - I.N.) перевез прусские войска на Воллин и воздержался от любой попытки удалить прусские силы с того острова. Его попытки (через Ландграфа (речь скорее всего о ландграфе Карле I Гессен-Кассельском, отце зятя Карла XII (Фредерика, мужа Ульрики-Элеоноры младшей) - I.N.)) по принуждению Пруссии к отказу от Штеттина в пользу Гессен-Касселя за плату в 400 000 риксдалеров, оговоренную секвестром, провалились, но все еще существовала слабая возможность того, что предложение Луи XIV гарантировать сумму могло привести к передаче контроля над Штеттином подлинно нейтральной державе до окончания войны.
                Фридрих-Вильгельм, тем не менее, уже перешел свой Рубикон и связал себя с анти-шведской коалицией. Он, таким образом, использовал реконкисту Карлом Узедома как прелюдию к своему официальному вступлению в войну: шведское гражданское правительство Штеттина было уволено; готторпские батальоны города были выгнаны; шведских дипломатов попросили покинуть Прусские земли; ультиматумы, невозможные к принятию, были высланы Карлу XII, и сотрудничество с анти-шведской коалицией было начато.
                Тем временем переговоры между Ганновером и Данией также достигли успехов. 15/26 июня 1715 года Фредерик IV получил если не письменные обещания активного сотрудничества между своим флотом и оным со стороны Великобритании, которого он жаждал, то, по крайней мере, устные заверения в том, что британские военные корабли будут задействованы на Балтике в 1715 году в поддержку осады Штральзунда. Это должно было быть осуществлено под прикрытием (то есть под предлогом - I.N.) защиты британской торговли. Такая защита была естественной заботой Великобритании, как и Республики Соединенных провинций: без военно-морских конвоев ни британские, ни голландские торговые суда не стали бы рисковать плаванием к оккупированным русскими шведским портам на Балтике. Британское адмиралтейство не стремилось к впутыванию своего флота в Северную войну и позаботилось о том, чтобы Норрис – ответственный за эскадру Георга I – не имел боеприпасов в количествах, позволяющих соблазниться на вооруженный конфликт. Но отдельные британские политики знали кое-что о ганноверских обязательствах своего короля и потворствовали ему в использовании британского флота, в то время, как голландские политики были неприятно удивлены ролью «врага Швеции», к которой Георг пытался, правда, неудачно, подстрекать и в их эскадре, а Норрис – под одновременным давлением: с одной стороны – ганноверского представителя Георга I, а с другой – союзников его (Норриса - I.N.) короля (то бишь голландских адмиралов - I.N.) – лавировал как мог.
                Поползли дичайшие слухи. Монтелеон, испанский посол в Лондоне, вообразил, что Великобритания намеревается захватить территории на Балтике; а шведский министр Юлленборг считал это не маловероятным. Он указывал на британский успех с Гибралтаром и напоминал своему начальству, что Эльсинор (Хельсингор, город напротив (через Эрезунд) шведского Хельсингборга - I.N.) был весьма желаем во времена Кромвеля* [как и герцогство Бремен, см. Майкл Робертс, Очерки шведской истории (1967), с. 160]. Несомненно то, что большинство британских министров Георга I симпатизировало желанию своего короля обзавестись Бременом и Верденом для Ганновера* [Если эти герцогства становились частью Ганновера – намечались ворота для британских фабрикатов (товаров - I.N.) в Германию; прямая морская коммуникация для Великобритании, которую бы дала подобная ганноверская экспансия, имела также стратегические преимущества, приобретающие династическую связь], а также то, что они были уверенны, что любое столкновение между британскими военными кораблями и оными у шведов могло пройти (то бишь расцениваться - I.N.) в качестве «репрессалий» (контрмер - I.N.) в ответ на декрет о каперстве, к которым (репрессалиям - I.N.) Норрису разрешалось прибегнуть. Но так же несомненно и то, что они не желали полномасштабной войны между Великобританией и Швецией, так как это бы повредило британскому торговому партнеру – нейтральной Голландии, а также могло подстрекнуть якобитов к союзу со шведами.
                Роль эскадры Норриса в 1715 году породила широкие дискуссии. Очевидно, что уже только ее присутствие имело подавляющее (сдерживающее - I.N.) воздействие на шведскую военную стратегию во время штральзундской кампании. Карл XII хотел предотвратить столкновение с британскими военными кораблями, чтобы не дать повода Георгу I ввести Великобританию в состав анти-шведской коалиции и дал строгие указания шведским военно-морским командирам быть осмотрительными. Он сам (Карл XII - I.N.) всерьез заботился о том, чтобы разграничивать Георга-Людвига – курфюрста и Георга I – короля и отказывался прислушиваться к призывам от имени якобитов. Но степень готовности британской эскадры к подавлению шведского флота в Карлскруне в 1715 году стала шоком для Карла. Оглядываясь назад, все выглядело так, как будто англичане, в большей степени, чем датчане и русские, были его серьезнейшими врагами на море в 1715 году. В июле запланированная Борнхольмская экспедиция Норриса помогла сорвать (переброску - I.N.) подкрепления для Штральзунда. В сентяюре, когда Норрис уплыл с Балтики вместе с английскими торговыми судами, он оставил (на Балтике - I.N.) – по приказам Георга I – восемь из своих лучших кораблей под командованием датского короля «для упреждения шведского превосходства на Балтике»: действие, которое положительно отразилось на завоевании Рюгена, и, таким образом, сделало возможным падение Штральзунда.

                Вся операция против Штральзунда была на самом деле обусловлена, в отношении синхронизации, предписаниями (сдерживающего характера - I.N.) двойственной роли Георга I как курфюрста и короля. Армия коалиции, состоящая из датчан, саксонцев и пруссаков, собралась для комбинированных атак на Штральзунд и Рюген с начала июля; но соединение с ганноверцами откладывалось снова и снова. Дипломатические приготовления для сотрудничества были завершены. Пруссия и Дания 7 апреля (новый стиль) договорились о том, что цели кампании – Штральзунд и Рюген – должны стать собственностью Дании в качестве компенсации за Бремен и Верден, отходящие Ганноверу. 14 апреля (новый стиль) Ганновер и Пруссия утвердили этот договор, и Георг I пообещал принять участие в осаде Висмара. Это были прямые переговоры между Данией и Ганновером, которые требовали времени, так как Георг I не мог рисковать, давая письменные обещания касательно сотрудничества с британским флотом. И даже когда, по соглашению от 26 июня (новый стиль), Фредерик IV объявил себя удовлетворенным словесными обещаниями Георга I касательно поддержки флота, серьезнейшие из них были отсрочены и породили споры. Георг не только стремился получить Бремен и Верден по минимальной цене, он был также крайне мало расположен давать любой повод противникам ганноверской политики в парламенте во времена, когда якобитское восстание усложнило его положение. Тем не менее, риск потери Бремена и Вердена подталкивал его шаг за шагом. К концу июня прусские и датские войска окружили Висмар на суше, тогда как датские военные корабли установили блокаду* [Около 5 000 датчан и 3 500 пруссаков приняли участие в осаде: 2 300 ганноверцев присоединились к осаждающим 2 ноября. Шведский гарнизон насчитывал 4 000 человек.]. К началу июля прусские, саксонские и датские войска наступали на Штральзунд с юго-востока и юго-запада. Перед лицом численного превосходства врага – 28 000 датчан и около 27 000 пруссаков и саксонцев – Карл решил не отстаивать речных переправ и отвел войска за внешние укрепления Штральзунда. Король был не в форме в это время. Падение с лошади, которая жестко прокатилась (или проскакала; в оригинале – rolled heavily - I.N.) по верхней части его грудной клетки, причинило ему существенную боль, что повлекло необходимость домашнего пребывания в течение некоторого времени в мае, а его выздоровление было отчетливо медленным. Король кашляет кровью, - докладывал Джеффрис в Лондон. Но фронт представлял собой обширную окружность, требующую прикрытия в случае, если бы враг отказался от переправ на Пеене к западу, а также - реках Рекниц и Требель на востоке, что собственно и определило отвод войск (за внешние укрепления Штральзунда - I.N.).
                Этот отход не обязательно означал раннего падения Штральзунда. Было бы невозможно взять город без овладения подступами с моря, и в ожидании того, как Фредерик IV и Георг I достигнут этого, сухопутные силы врага окапывались. Береговая оборона шведов была сильна. Острова Рюген, Руден (между Рюгеном и Узедомом, маленький островок; ближе к Узедому - I.N.) и Узедом имели хорошие батареи, а шведская эскадра владела прибрежными водами, Грайфсвальдским заливом. Первая попытка датчан 7/18 июля войти в залив была сорвана превосходящей шведской флотилией больших кораблей, прибывшей из Карлскруны, и сопровождавшей снабжение и рекрут. Вторая была осуществлена, когда Фредерик IV, убежденный, что Норрис придет к нему на помощь в случае необходимости, рискнул, послав главную часть своего флота, двадцать один большой военный корабль, чтобы отогнать двадцать линейных кораблей Спарре от Рюгена. Последующее сражение 28 июля/8 августа, которое Карл наблюдал с выгодной позиции на острове, «пока корабли не заволокло дымом так, что он не мог разглядеть флагов», было провозглашено победой обеими сторонами. Фактически это была ничья, и обе сильно искалеченные флотилии отступили соответственно в Копенгаген и Карлскруну для ремонта. В тот момент восемь британских кораблей, оставленных у датчан, «лучших» из флотилии Норриса, доказали свою ценность. Фредерик IV присоединил их к своим большим судам, все еще годным к службе, и отправил в крейсирование между Борнхольмом и Рюгеном, чтобы прикрыть датские корабли с низкой осадкой, отправленные в залив. Шведские военные корабли с кораблями, перевозящими военные грузы и продовольствие, уже вышли в море по приказу Карла, но, обнаружив комбинированные англо-датские силы, вернулись в порт. Последовали повторные приказы отплыть, невзирая на степень риска, но противные (скорее всего заданному курсу - I.N.) ветры явили одну преграду для выхода из гавани, а превосходящий противник – другую, и, по-видимому, более значительную* [Шведский флот отплыл не ранее, чем Хопсон со своей эскадрой готовился отплыть к местам стоянки после падения Рюгена. Он прибыл слишком поздно, чтобы спасти Штральзунд; его люди и запасы были направлены в Висмар]. 14/25 сентября усиленная датская эскадра вошла в Грайфсвальдский залив. 5/16 ноября Рюген пал.
                Выгода, оцененная Фредериком и им полученная от объединения кораблей Георга I со своими собственными, четко определена его согласием передать полностью Бремен и Верден курфюрсту Ганновера 4/15 октября: Георг I доказал, что он одновременно был готов и желал использовать британский флот для того, что Норрис в письмах на Вайтхолл осторожно называл «прочими целями» - то есть такими, что простирались за пределы «безопасности нашей торговли» - своего господина (речь о «прочих целях» - I.N.). Фредерик еще более жаждал прямо вознаградить Георга, так как надеялся обеспечить британское военно-морское сотрудничество на период объединенного союзного десанта в Сконе в 1716 году. Только вторжением в Швецию могли все враги Карла – среди которых Ганновер числился с момента объявления войны 4/15 октября 1715 года – надеяться закрепить свои немецкие завоевания, но для Фредерика этот десант был более жизненно важен, чем для кого бы то ни было другого, так как сам по себе помог бы ему вновь захватить полуостровные провинции (речь о полуострове Сконе - I.N.).
                В октябре 1715, когда Фредерик сделал свои уступки Георгу, ситуация не выглядела так, что его собственные первые награды – лакомые куски Штральзунда и Рюгена – будут далеки от попадания к нему на блюдце. Но главным образом осенние шторма, время, необходимое для подготовки союзной высадки на Рюген, а также подозрительность (возможно, зависть - I.N.) саксонцев и пруссаков по отношению к Дании вызвала задержки.
                Союзная атака Рюгена началась 1/12 ноября с большой флотилией транспортов – 640 всего – и с Фредериком IV и Фридрихом-Вильгельмом I на борту флотского эскорта. К этому времени некоторые из малых шведских позиций были уже потеряны. В течение июля и августа Карл XII, достаточно возобновивший здоровье, устремлялся от острова к острову, чтобы проинспектировать защитные сооружения и вдохновить защитников, был так занят, как указывает Ранк, что еле находил время для чтения писем. Несмотря на численное меньшинство, он не имел желания без потребности жертвовать войсками. Он позволил пруссакам овладеть Волгастом между 27 и 29 июля (новый стиль), и таким образом из-за его стратегической важности Пеенемюнде было предложено защищаться самостоятельно до крайнего предела, который форт имел, чтобы сдаться 22 августа (новый стиль), таким образом посодействовав ослаблению защитных сооружений Грайфсвальдского залива.
                С врагом, по крайней мере, временно контролирующим залив после 14/25 сентября, Карл осознал, что ему пришлось бы рискнуть основной частью своих войск, чтобы сохранить острова Рюген и Рюден в шведских руках – без них шведский флот, который, он все еще надеялся, должен был прийти до наступления зимы, мог быть неспособным изменить положение.
                Таким образом, как только он узнал, что союзные силы погрузились на корабли, он послал Лёвена защищать Рюден и сам отправился на Рюген с восьмью сотнями пехоты и двумя тысячами конницы. Он расположил своих людей и восемь орудий – жалкая сила по сравнению с врагом, по меньшей мере, пятикратным к этой силе – в Пальмерорте, наиболее подходящем месте для высадки. Видя, что Карл XII хорошо окопался, датский и прусский короли решили не рисковать. В любом случае погода была плохой, и после двух дней на якоре они отправились в Гросс-Штрезоу, где беспрепятственно высадились 4/15 ноября. Шведская армия должна была мчаться вдоль протяженности [берега - I.N.] острова, чтобы успеть. Когда Карл прибыл вечером, он обнаружил, что союзники хорошо окопались с испанскими рогатками (chevaux-de-frise) и тяжелой артиллерией. Естественным, впрочем, было атаковать, если Рюген не предполагалось сдать без боя. Рекогносцируя наилучшим образом, которым только можно было в темноте, король решил использовать колонну в качестве таранного боевого порядка (! Не будем спешить с выводами, но откуда, интересно, Жан Шарль Фолар, служивший у Карла XII, измыслил колонну в качестве боевого порядка для французов еще в 1727-1730 гг. (то есть задолго даже до первых упоминаний об ордр профон и ордр микст), о чем я уже приводил свидетельства с рисунками Александра Казимировича Пузыревского… - I.N.) в точке, которую он счел наиболее слабой в плацдарме противника. Орудия были размещены в две батареи для поддержки людей – почти целиком немцев – и в 3 часа утра 5/16 ноября бой начался.
                Импульс атаки понес пехоту и кавалерию вперед сквозь внешние укрепления к земляному валу вражеской позиции. Даже когда датская пехота отбила атаку пеших солдат, они храбро сплотились для второго приступа. Карл, чья лошадь была застрелена под ним, встал во главе пехоты, но почти сразу, как только началась вторая атака, мушкетная пуля поразила его в грудь. Оказавшись раненым и неспособным командовать, он отдал приказ к отступлению. Значительное численное превосходство врага, не оставляло шанса на успех; шведы уже потеряли четыре сотни убитыми* [Среди убитых были полковник фон Гротхузен и храбрый генерал Дальдорф, который, предполагал победу маловероятной настолько, чтобы пообещать в вечер битвы, что если бы шведы выиграли – он бы поскакал к луне и принес ее обратно в собственных зубах.] и две сотни ранеными, и он понял, что битва за Рюген проиграна (44).
                Уцелевшие пробились к форту Альтефар. Ранк позже высказал удивление, что враг не преследовал раненного короля: лошади конницы были ни чем иным как «худыми фермерскими клячами», и ежели бы союзники проявили меньше «флегмы», они могли бы легко поймать свою добычу. Но не позже, чем через два дня после возвращения Карла в Штральзунд враг достиг Альтефара, чей командующий сдался, нарушив приказ, без боя * [Гарнизон из 1100 человек был преимущественно немецким, но также включал остатки французского драгунского полка, сформированного в 1706 году (см. выше, с.215), который принимал участие в битве при Гросс-Штрезоу. В соответствии с обычаем времени, нешведские пленные поступили на службу к победителям]. Поражение при Гросс-Штрезоу неизбежно повлекло за собой эвакуацию полуострова Мёнхгут, но ответственный офицер, Стенфлихт, доправил своих людей в Штральзунд, а Аксель фон Лёвен избежал поимки, отправив своих людей в Швецию.


                (Charles XII of Sweden by Ragnhild Marie Hatton, pp.397-407).
                   Zheleznyak
                  • Imperial
                  Imperial
                  Вольный стрелок

                  Дата: 13 июля 2012, 11:41

                  Король Карлус пренебрегал одним из главных правил стратегии: нельзя действовать так, как этого хочет противник, посему результат был несколько предсказуем.
                  Пока Карла гонялся за Августом, русские захватили Прибалтику и укрепились на Балтике.
                  Русские решили отступать в глубь территории изматывая противника - Карлус пошел за ними.
                  В итоге под Полтавой Карлу уже ничего не могло помочь - ни его таланты как тактика, ни качественное превосходство его армии.

                  ЗЫ
                  Имхо, Карлу погубило то, что позже погубило Наполеона - он хотел всего и сразу, а так мало когда получается.
                     hjj
                    • Imperial
                    Imperial
                    Форумчанин

                    Дата: 13 июля 2012, 13:41

                    Zheleznyak

                    Русская кампания 1708-09 показало что король Карлус совсем не стратег


                    А что показали компании 1700 и 1706 годов?

                    Карл - хороший стратег и хороший, может быть даже отличный тактик. Но у него есть несколько слабостей, которые в итоге свели на нет его сильные стороны.

                    А вот как король,т.е. управленец - Карл весьма обычная , посредственная фигура.
                    - - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -

                    Sergeant Willie McGregor

                    в первую очередь имел ввиду что нового привнес военную науку,тактику.


                    В тактику привнесли до него. Он практик. Уставы шведской армии разрабатывались без его участия.

                    В науку он тоже ничего не внёс. Трудов военно-теоретических после себя не оставил.

                    А вот широкий маневр армией по стратегическим направлениям , наступательная война против сильной коалиции - это его практический вклад в военное дело НВ.

                    Последователь Карла - Фридрих 2.

                    Можно ещё отнести французкую кавалерийскую школу. Именно на теории французов в облпсти тактики кавалерии строил свои кавалерийские реформы Фридрих.
                       Qebedo
                      • Imperial
                      Imperial
                      Квартирмейстер

                      Дата: 13 июля 2012, 13:44

                      hjj

                      т.е. управленец - Карл весьма обычная , посредственная фигура

                      В декабре 1715 года король прибыл в Швецию - армии нет, денег нет, Штральзунд пал, все в трауэре. В феврале 1716 года... армия уже идет в Норвегию.

                      Цитата

                      Как только Карл появился в Швеции, стокгольмский совет был совершенно отстранен от дел, а вся власть перешла к королю, находившемуся в Лунде. В этом небольшом университетском городе он занимал дом, который сейчас является частью так называемого кафедрального училища. Он мог посещать лекции и беседовать с университетскими профессорами. Больше всего пользы он извлек из встреч с двумя шведскими гениями, инженером-механиком и изобретателем Кристофером Полхемом и молодым инженером Эмануэлем Сведбергом, позднее получившим дворянское звание и фамилию Сведенборг. Оба они были приятно поражены математической одаренностью короля.

                      Цитата

                      В 1716 г. было объявлено о займе, облигации которого обеспечивались доходами короны. Для организации всей кампании по размещению облигаций была учреждена «закупочная депутация», которая в действительности стала центральным органом финансового управления «герцевского периода». Государство монополизировало весь экспорт. Усиленная порча монеты (имеются в виду т.н. «недмюнт», или «монеты нужды») также должна была, в соответствии с планами, поддержать государственные финансы.

                      Цитата

                      Карл XII вьщавал гетеборгским шкиперам дипломы королевских каперов. Их задачей прежде всего было чинить помехи датской торговле. Самым удачливым среди этих королевских каперов был Ларе Гате, во дворянстве — Гатенъельм, в народной памяти — «Лассе-и-гатан» («Лассе с улицы»).

                      Цитата

                      Поздней осенью 1718 г. Карл XII вторично вторгся в Норвегию. Его армия, вошедшая туда с юга через шведские области Бо-хуслен и Дальсланд, насчитывала 37 000 человек. Одновременно вторая, восьмитысячная армия под командой К.Г.Армфельта, вторглась в Норвегию со стороны Емтланда. Новый поход был хорошо подготовлен. В приграничных районах были накоплены огромные запасы всего необходимого.

                      Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
                      Энергичный человек энергичен во всём.
                        • 41 Страниц
                        • 1
                        • 2
                        • 3
                        • 4
                        • 5
                        • Последняя »
                        Воспользуйтесь одной из соц-сетей для входа
                        РегистрацияВход на форум 
                        «Империал» · Условия · Ответственность · Визитка · 29 мар 2024, 12:44 · Зеркала: Org, Site, Online · Эльдорадо казино · Gold казино · Счётчики