О древней Литве -
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
События 1183 года
Литовские военные походы в конце XII в.
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Спойлер (раскрыть)
Внутренние изменения в Литве в XI–XII вв.
Со времен Владимира I в течении всего XI в. Литва ощущала постоянное давление Руси, которое в меньшей мере могло проявиться и в I половине X в. Но мы бы ошибались, предполагая, что взаимоотношения Литвы и Руси ограничивались лишь военными конфликтами. Взаимные связи, ставшие более интенсивными, должны были создать условия и для цивилизационного влияния Руси, тем более, что между обеими странами завязалась политическая связь – выплата дани. Литва в то время уже достаточно продвинулась в своем развитии, чтобы смогла удачно догонять в культурном отношении опередившую ее Русь. Именно это и создало предпосылки образованию Литовского государства.
До XII в. в литовский язык уже проникло не мало заимствований из древнерусского языка, которые отражают тесные культурные взаимоотношения12. Однако определенный этими связями прогресс материальной культуры во II половине X в. – XI в. лучше всего раскрывают археологические данные. А. Таутавичюс, обобщив эти данные, сделал вывод, что XI–XII вв. уже «можно называть периодом раннего феодализма»13. И действительно перемены коснулись всех сторон жизни. Эти перемены, следуя А. Таутавичюсу, можно разделить на 4 группы.
1. Изменения в сельском хозяйстве: а) усовершенствованные серпы (с X в.); б) вращаемые жернова (с XI в.); в) амбары в замках (с XI–XII вв.); г) двузубовая соха (с XII в.); д) главными хлебами становится озимая рожь (с XI в.).
2. Рост уровня ремесел: а) технологическое усовершенствование кузнечного дела (с X–XI вв.); б) гончарный круг и превращение гончарства в ремесло (с конца X в. – XI в.); в) усовершенствованные орудия обработки дерева: широколезвийный топор, сверло, токарный станок (с X–XI вв.).
3. Интенсификация торговли: а) складные весы, гирьки и денежные серебренные слитки (с конца X в. – XI в.); б) увеличение количества импортных изделий (хотя их было значительно меньше, чем в Латвии и Эстонии).
4. Социальные изменения: а) появление замков (конец X в. – XI в.); б) могилы воинов с роскошной одеждой и коней (с X в.)14.
Говоря о третьей группе надо сделать оговорку, что интенсификация торговли более характерна для Западной Литвы, особенно территории куршей. Но и в Восточной Литве (которая нас в данном случае больше всего интересует) появилось не мало импорта из Руси15, в IX в. – начале XI в. (особенно во II половине X в.) распространялись арабские монеты16. Но важнейшая четвертая группа – перемены в области социальных отношений. Возникновение замков здесь датировано по материалам городищ Восточной Литвы (в Курше замки появились раньше). Именно на это явление и следует обратить внимание.
На территории культуры восточно-литовских курганов ныне известно 185 поздних городищ (45 из них – в современной Беларуси). На территории Литвы в 13 городищ обнаруживаются кое-какие следы культурных слоев XI–XII вв., а несомненные слои этого времени выявлены лишь на двух городищах (Мажулонис и Паверкняй). На территории Беларуси (которой принадлежит большая часть первоначальной Литовской земли) слои XI–XII вв. обнаружены почти во всех исследованных поздних городищах (всего в 15-и). Конечно, не в каждом городище того времени стоял деревянный замок – существовали и укрепленные поселения, и убежища. Деревянные замки, согласно Г. Забеле, стояли на 80 городищ Восточной Литвы17. В XI–XII вв. они чаще всего устраивались по соседству с Русью, как противовес замкам русинов18 и как резиденции князей19.
О том, что замки в балтских землях тогда еще были новым явлением, говорят данные Галла Анонима о пруссах (саснах20). В описании походов 1108 и 1110 гг. на Пруссию, совершенных польским князем Болеславом III Кривоустым (1102–1138), он подчеркнул, что Пруссия защищена лишь болотами и озерами, но не замками: «...как только через озера и болота он перешел и дошел до населенной земли, ни в одном месте не остановился, не занял для себя ни замков (castella), ни городов (civitates), так как их там нет» (1110 г.)21. С другой стороны, в землях куршей крепости существовали уже и раньше – еще в 853 г. здесь описываются «городские крепости» (urbes) Зэбург и Апуоле22. Это, кажется, были хорошо укрепленные поселения, ставшие ядрами ранних городов23, но не связанные с большей иерархизацией общества. В рассказе Вульфстана, записанном в 890–893 гг., говорится, что в землях пруссов (айстиев) «есть много замков (manig burh) и в каждом замке есть король (cyningc)»24. Как видим, в разных балтских землях замки появились в разное время и скорее всего имели свои локальные особенности.
В XI–XII вв. в Литве и в соседних областях уже появились городища типа княжеских резиденций с круглыми площадками диаметром в 20–50 м (Мажулонис, Каукай). В XIII–XIV вв. на таких же городищах устраивались и резиденции великого князя, в которых он останавливался во время постоянных поездок по своему государству (Укмерге, Палатавис)25. Следовательно может быть, что такие городища с самого своего возникновения стали пунктами сбора дани. Содержание и уход за самими замками тоже был связан с целым комплексом повинностей26.
Надо заметить, что в середине XIII в. сбор дани в ятвяжских землях был уже в достаточной мере развит – в дань входили не только куны, но и серебро (такую дань в 1255 г. они предложили галицко-волынскому великому князю Даниилу)27. Кроме того, ятвягам уже не было новостью исполнение разных трудовых повинностей, среди них – стройка в своей земле замков (это они тоже обещали Даниилу). Вряд ли такая развитая система повинностей появилась не давно. Зависимость ятвягов от Литовского государства была слабой, так что вряд ли она могла определить быстрое появление этой системы повинностей. Скорее всего она уже с XI в. развивалась в нам мало известных ятвяжских княжествах (таких, как «королевство» Нетимера).
Вожди, устроившиеся на городищах, с точки зрения места жительства отделились от общины. Раньше мы видели, что они, даже получившие не малое влияние, проживали еще в тех же поселениях, как и их подданные (не важно, были ли это городища или неукрепленные поселения). Замки – военные объекты. Переселение на них вождей было прямо связано с их обязанностью заботиться о обороне края, которая в то время стала более актуальной и сложной. Значит переселение представителей власти в замки было важным шагом к профессиональной власти. Хотя это и не является точным критерием появления государственной структуры, пока именно его легче всего нащупать в археологических материалах, которые в этом отношении трудно поддаются интерпретации.
О связи между появлением замков и специализацией власти косвенно свидетельствует и углубление социальной дифференциации, наблюдаемое именно в этот период. Согласно Р. Куликаускене, в XI–XII вв. в Литве уже выделился «правящий класс» (марксистский термин) и начали выявляться начала государственности28. Разумеется, о «правящем классе» в этот период говорить нельзя, но то, что во время образования государства правящие стали более выделяться из своих подданных, – факт, определенный специализацией власти. Следовательно, опираясь на эти данные и учитывая вскоре начавшийся рост значения Литвы, можно полагать, что Литовское княжество сформировалось или начало формироваться примерно в XI в.
Литва в период полоцкой гегемонии (XI–XII вв.)
Центром постоянной экспансии должно было быть Полоцкое княжество, так как именно ей принадлежали главные центры этой экспансии – Минск и Изяславль. В XI в. Полоцкое княжество очень усилилось и проявляло значительную самостоятельность по отношению к Киеву. Она первая на Руси образовала свою отдельную княжескую династию29. XI в. – столетие процветания этого княжества. Уже в 1021 г. сын Изяслава Брячислав (1001–1044) ввязался в военный конфликт с великим князем Ярославом, который добился мира только после того, когда сделал территориальные уступки полоцкому князю30. Возможно, Брячислав начал экспансию и в Нальшянскую землю, так как в XI в. в ней основанный Браславский замок связывается с его именем31. Правда, не известно, успела ли к тому времени Браславская земля включиться в то время наверное еще только складывающуюся Нальшю32. Так как никакие письменные источники об экспансии в этом направлении не сохранились, неизвестно, как этот край в то время назывался.
Подобно Полоцку, сепаратные тенденции выражала и ближе всего к Литве находившаяся польская земля – Мазовия. Ее князь Мецлав (Мечислав) в 1038–1047 гг. боролся за самостоятельность с польским князем Казимиром Возобновителем (1034–1058)33. Мецлав искал помощи, обращаясь к своим соседям ятвягам и, видимо, литовцам, для которых это было хорошей возможностью избавиться от покровительства Руси. Может быть это и побудило великого киевского князя Ярослава (1019–1054) прийти на помощь Казимиру Возобновителю. Первые удары Ярослава были направлены именно против ятвягов и литовцев, и только потом нападению подверглась Мазовия. Лаконичные известия «Повести временных лет» один за другим перечисляют походы Ярослава: в 1038 г. – на Ятвягию, в 1040 г. – на Литву, в 1041 г. – в Мазовию34. Возможно, в 1044 г. Литва подверглась нападению еще раз35. В конце концов в 1047 г. Ярослав совершил решающий поход в Мазовию, и тогда Мечислав погиб36. Видимо, в этих походах участвовал и полоцкий князь Брячислав, который после мира 1021 г. вместе с Ярославом воевал «все дни своей жизни». Вообще есть основания говорить о том, что в борьбу с ятвягами и литовцами великие князья втягивались только обороняя интересы полоцких князей. Согласно Л. Алексееву, это случалось только в таких случаях, когда Полоцкое княжество либо непосредственно принадлежала им, либо поддерживала с ними дружеские отношения37.
Так что большинство походов, которых совершали сами полоцкие князья, нам остаются неизвестными. Но Полоцк сумел собственными силами вытребовать из Литвы дани, наложенные на нее может быть еще Владимиром. Во II половине XI в. Полоцком правил самый известный и мощный его князь Всеслав (1044–1101), который враждовал с Киевом и, конечно, не мог надеется на его помощь. Но сил для удержания в своей власти Литвы и многих других Прибалтийских краев ему хватало.
В начале XII в. Нестор в предисловии к «Повести временных лет» перечислил народы (племена), которые платили дань Руси, среди которых находятся и литовцы. Список данников Руси он повторил два раза: 1) в географическом обозрении мира, как отдельную группу племен Восточной Европы («В Яфетовой части сидят»); 2) как список народов, платящих дань Руси («Иные языки, которые дань дают Руси»)38. В обоих вариантах списка народы перечисляются в том же порядке (кроме веси) и легко разделяются на три группы:
I –Чудь (эстонцы), 2) Весь, 3) Меря, 4) Мурома, 5) Черемись (марийцы; упоминаются лишь во II варианте), 6) Мордва;
II – 7) Чудь Заволочьская (упоминается лишь в I варианте), 8) Пермь (коми), 9) Печера, 10) Ямь, 11) Югра (манси; упоминаются лишь в I варианте);
III – 12) Литва, 13) Зимигола; 14) Корсь, 15) Летигола (во втором варианте – Норова, Нерома), 16) Либь.
В первой группе перечисленные финские народы были очень тесно связаны с Русью и чаще всего непосредственно граничили со славянскими землями Руси. Земли Веси, Мери и Муромы можно безусловно считать частью древнерусского государства. Еще в IX в. варяги под предводительством Рюрика обосновались в замках этих племен: в Белоозере (Веси), Ростове (Мери) и Мороме (Муромы). С течением времени в мерских землях образовавшееся Владимиро-Суздальское княжество стало важным политическим центром Руси и ядром нового русского народа39.
Все народы второй группы были зависимы от Новгородской земли, но их зависимость от Новгорода была слабой. Эти племена располагаются в малонаселенных областях с Южной Финляндии (Ямь) вплоть до реки Оби (Югра-манси). Их имена перечислены географически последовательно, кроме Ями, которая должна была бы быть в начале списка.
Важнейшей для нас является третья группа. Как можно судить по другим источникам, это – список данников Полоцка (нет известий только о зависимости куршей, кроме того, северные латгалы в начале XIII в. находились под влиянием Новгорода). Варианты списка различаются названием одного племени – вместе латгалов во втором варианте записано «Нерома». Этот этноним дал повод для самых разных интерпретаций. Он связывался с упоминаемыми Геродотом неврами, с рекой Нерис, с Жемайтией40 и Нарвой41. Так как другим источникам такой этноним не известен, а и само имя Неромы во втором варианте списка записано вместе Латгалы, его следует считать ошибкой Нестора или его первых переписчиков (возможно, вместе того, чтобы вписать латгалов, летописец искаженно повторил имя Муромы). Следует отметить, что зависимость латгалов от Полоцка была особенно тесной – как известно, в начале XIII в. в Латгале уже существовали Ерсикское и Кокнесское княжества, управляемые русинами. Значит, латгалы не могли быть опущены в списке данников Полоцка.
Вообще степень зависимости от Руси (Полоцка) племен третьей группы была очень не одинаковой. Достаточно сравнить управляемых русинами латгалов с куршами, которые, может быть, только эпизодически попали в зависимость от Руси. Следовательно о положении Литвы только по этому списку трудно судить. Конечно, то, что она непосредственно граничила с владениями Полоцка, позволяет предположить, что степень зависимости могла быть не малой.
Список составлен, видимо, в самом начале XII в. В него включены югры, с которыми русины познакомились лишь в 1096 г.42, но в списке также присутствуют Мордва, которая в 1103 г. разбила Муромского князя Ярослава Святославича43, и земгалы, победившие в 1106 г. полоцких князей44 и освободившиеся от зависимости от них. Может быть еще раньше зависимости от Руси избавились ятвяги, которые в этом списке вообще отсутствуют. Правда, только временно, так как в 1112–1113 гг. сын великого князя, волынский князь Ярослав Святополкович, их снова подчинил45. Здесь, конечно, следует учитывать и фрагментарность списка: из 22 известных народов, зависимых от Руси46, в нем отмечено лишь 16. Кроме того, в списке пропущены селы, может быть – и нальшяны (если последние не охватывались именем литовцев47). Ятвяги могли остаться не упомянутыми и в связи с тем, что они принадлежали сфере влияния волынских князей, а третья группа списка охватывает лишь полоцкие владения.
В 1101 г., после смерти полоцкого князя Всеслава, Полоцкое княжество было поделено между его сыновьями. Полоцким князем стал Давид (1101–1128), Друцким – Борис Рогволод, Минским – Глеб48. Вскоре между ними начались усобицы, и мощь Полоцка начала слабеть. Три десятилетия спустя (в 1132 г.) окончательно распалась и вся Киевская Русь. Это открыло Литве новые возможности развития. Ослабевая Полоцку, значение Литвы росло. Правнукам Всеслава уже было суждено видеть, как Литва становится новой силой.
Едва ли не самым воинственным наследником Всеслава был минский князь Глеб, враждовавший и со своими братьями, и с киевскими князьями. Поэтому уже в 1104 г. против него был организован большой поход, в котором принимали участие великий князь Святополк, Владимир Мономах и полоцкий князь Давид. Однако победить минского князя тогда еще не удалось, и только в 1117 г. Владимир Мономах, тогда уже великий князь Руси (1113–1125), занял Минск. Глеб был взят в плен, увезен в Киев и там в 1119 г. скончался. Минск на некоторое время был присоединен к Турово-Пинскому княжеству, однако Глебовичи сохранили свои владения в Минском княжестве. Позже, вернувши себе Минск, они активно участвовали в междоусобной борьбе полоцких князей.
В 1128 г. великий князь Руси Мстислав Владимирович (1125–1132) сорганизовал поход большой коалиции князей на Полоцкое княжество. Кажется, в то время полоцкие князья были сравнительно едиными, так как нападению подверглись сразу все важнейшие центры Полоцкого княжества (Изяславль, Логойск, Борисов, Друцк). Полочане были вынуждены изгнать князя Давида и объявить полоцким князем Бориса Рогволода, угодного коалиции. Но он уже в следующем году умер, и полоцко-киевские взаимоотношения снова обострились49. В 1130 г., вторгнувшись в Полоцк, Мстислав сослал сыновей умершего Бориса Рогволода – Василия и Ивана50 – и взял Полоцк под свою непосредственную власть.
Не известно какой во время этой борьбы была роль Литвы, но уже в 1131 г. Мстислав совершил поход и на Литву. Сплоченная им коалиция князей опустошила край огнем51 и взяла много пленников52, однако в обратном пути литовцы разбили отряд киевлян, отставший от главных сил53.
Иногда в этих событиях усматривается освобождение Литвы от зависимости от Руси54, но факты этого не подтверждают. Литовцы оказали сопротивление не полоцким князьям, от которых непосредственно зависели, а их врагу Мстиславу. Само сопротивление было небольшим – на основные силы литовцы не нападали. К тому же позже литовцы участвовали во внутренней борьбе полоцких князей: по этому можно думать, что связи с Полоцком они не прервали. Этим опустошительным походом Мстислав, скоре всего, пытался нанести удар по экономической базе полоцких князей55, а не принудить литовцев платить дань.
Все эти беспокойства должны были увеличивать значение литовцев, ибо за помощь они могли требовать вознаграждения. В таких условиях литовцам было не выгодно бросить вызов полоцким князьям и прекратить выплату дани. Пока из дружеских отношений можно было извлечь большую пользу. Видимо с включением литовцев во внутреннюю жизнь Полоцкого княжества следует связывать и то, что о сыновьях Всеслава литовская историческая традиция уже доставляет кое-какие данные. В Литовских летописях говорится, что после смерти Глеба (1119 г.) «полочане начали свои дела решать в вечи (...), а государя себе больше не имели» (видимо, «настоящего государя»). Дата появления вечи еще конкретизируется в характеристике Бориса Рогволода. Он «своим подданным пожаловал свободы и право созывать вече, звонить колоколом и управляться как в Великом Новгороде и Пскове»56. Это реалистические известия57, так как Борис Рогволод действительно был первым полоцким князем, выбранным на вече (в 1128 г.).
Порядок, введенный Мстиславом в Полоцке долго не сохранился. В 1140 г. из ссылки в Византии вернулись Борисовичи, готовые вернуть себе власть. Их усилия увенчались успехом. Около 1146 г. Рогволод Василий стал полоцким князем. Однако около того же времени Глебовичи вернули себе Минск и стали серьезными противниками Борисовичей. В 1151 г. подстрекаемые ими полочане пленили Рогволода, а полоцким князем объявили Ростислава Глебовича. 7 лет Глебовичи управляли Полоцким княжеством, но в 1158 г. произошел новый заговор, в результате которого полочане вернули власть Рогволоду. Ростислав сбежал в Минск, а между Глебовичами и Борисовичами разразилась борьба58. В эту борьбу включились и литовцы.
В 1159 г. Рогволод совершил поход на владения Глебовичей. В первую очередь он напал на Изяславль, управляемый Всеволодом Глебовичем. В связи с этим в Волынской летописи обнаруживаем интересное известие о взаимоотношениях Глебовичей и литовцев:
«А Всеволод был дружествен Рогволоду и, надеясь на эту дружбу, вышел поклониться Рогволоду. А Рогволод отдал Изяславль Брячиславу, так как это была его вотчина, а Всеволоду дал Стрежев и оттуда пошел к Минску. И стоял у Минска 10 дней, и заключил мир с Ростиславом, и креста целовал. [Потом] вернулся домой. А Володарь не целовал креста, так как ходил, под предводительством литовцев, в лесах.» 59
Из этого видно, что литовцы сотрудничают с Глебовичами, но одна из важнейших крепостей, находящихся в пограничье с Литвой, отбирается у Глебовичей и поручается князю, союзному Борисовичам. Значит, литовцы имеют из чего выбирать – оба противостоящие блока находятся по соседству с ними. А это, конечно, позволяет им ставить более выгодные для себя условия.
В следующим году Ростислав попытался вернуть себе Изяславль и взял в плен князя Брячислава и Володшу (видимо, его брата). Рогволод отреагировал незамедлительно. В том же году он показался у Минска и после 6 недель обложения заставил Ростислава заключить мир и отпустить Брячислава и Володшу60. После этого похода Ростислав окончательно успокоился, и известия о нем кончаются61.
Между тем его брат Володарь не сложил руки. В 1162 г. произошла его решающая схватка с Рогволодом. Волынская летопись сообщает: «Пришел Рогволод против Володаря с полочанами к Городцу. Володарь не бился с ним днем, а ночью напал на него из города с литовцами и много зла было совершено в ту ночь. (...) А Рогволод убежал в Слуцк и, побывши тут три дня, отправился в Друцк, а в Полоцк не смел идти, так как много погубил полочан. А полочане посадили в Полоцке [Всеслава] Васильковича»62.
Итак Володарь победил Рогволода, но ничего этим не добился. К власти в Полоцке пришел новый род, до того не участвовавший в борьбе. Однако Васильковичи, занявшие место Борисовичей, продолжали борьбу с Глебовичами. В 1167 г. Володарь разбил Всеслава и занял Полоцк. Однако Всеслав, отступивший во Витебск, получил помощь смоленских князей Давида и Романа Ростиславичей. Володарь был вынужден отступить, терпя большие потери63. Больше в источниках он не упоминается. Борьба окончилась поражением и Глебовичей, и Борисовичей.
Литовцы, кажется, уже раньше бросили Глебовичей. В описании сражений 1167 г. их уже не видим. Видимо, после Городецкой битвы литовцы убедились, что Володарь уже не имеет никаких перспектив (не смотря на победу, полоцким князем избирается не он), и перешли на сторону настоящих победителей – Васильковичей. Это в какой то мере подтверждает и литовская версия Городецкой битвы. В Литовских летописях утверждается, что князь Мингайла разбил у Городца «полоцких мужей» и стал «великим князем полоцким»64. Конечно, Мингайла (если действительно такое было имя литовского князя) не стал полоцким князем, но новый полоцкий князь действительно должен был стать литовцам «своим», когда они перешли на его сторону. А о том, что они раньше или позже это сделали, свидетельствуют дальнейшие события.
Предпосылки образования Великого Княжества Литовского
В 1179 г. разразился конфликт между двумя киевскими князьями – Рюриком Ростиславичем и Святославом Всеволодовичем. Святослава поддержали многие полоцкие князья, кроме друцкого князя Глеба Рогволодовича. В 1180 г. брат Святослава Ярослав и племянник Игорь (герой «Слова о полку Игореве») двинулись к Друцку, обложили его и ждали приходящего из Новгорода Святослава. В то же время к Друцку прибыли и помогающие Святославу полоцкие князья. В Волынской летописи они перечислены: «Васильковичи – Брячислав из Витебска, брат его Всеслав с полочанами; а с ними были и ливы, и литовцы, Всеслав Микулич из Логойска, Андрей Володшич и его племянник Изяслав, и Василько Брячиславич»65.
Возникает вопрос, что представляли собой литовцы, приведенные полоцкими князьями? В них пытаются усмотреть «периферийных литовцев», живших по соседству с Полоцком – в Нальшянской земле66. Такое утверждение сомнительно, так как нет сведений, что жители Нальши в то время уже назывались литовцами, кроме того, в походе участвовали князья, управлявшие непосредственным пограничьем Литовского княжества. Логично предположить, что они и привели литовцев. Андерй Володшич и Василько Брячиславич являются сыновьями тех же изяславльских князей Володши и Брячислава, которых в 1159–1160 гг. защищал Рогволод. Не далеко располагались и владения логойского князя Всеслава. Следовательно, ближайшие Литве князья, а также и литовцы, в то время все еще подчинялись центральной власти в Полоцке. В этом отношении красноречиво сопоставление литовцев с ливами. Последние еще в начале XIII в. признавали власть полоцкого князя и платили ему дань67.
Во всех этих событиях литовцы выступают как сравнительно слабая сила. Они никогда не действуют самостоятельно, только помогают полоцким князьям. Но даже в союзе с ними значение литовцев не велико.
Совершенно другое положение наблюдается в 1183 г., когда литовцы, разбив полоцких князей, вторгаются даже во Псков, а позже самостоятельно совершают дальние походы в Ливонию, Новгород и другие области. Такое внезапное увеличение мощи Литвы указывает на значительные перемены внутри Литвы, но это обсудим позже. Теперь попробуем ответить на вопрос, как случилось, что эта на фоне усобиц полоцких князей еле заметная Литва смогла внезапно стать силой, представляющей угрозу для самих полочан?
XII в. – время раздробления Руси. Усобицы князей, особенно усилившиеся во II половине XII в., подорвали мощь и Полоцка, и всей Руси. В связи с этим, казалось бы, начало экспансии Литвы следует связывать в первую очередь с ослаблением Руси. Однако такое объяснение логично только с первого взгляда. На самом деле литовская экспансия началась не в самый критический для Руси момент. Едва ли не самым большим кризисом в истории Полоцкого княжества была война Борисовичей и Глебовичей 1158–1167 гг. Однако литовцы этим не воспользовались и не представили угрозы для Полоцка. Небыли использованы и беспокойства на Руси. В 1169 г. владимирский князь Андрей Боголюбский опустошил Киев, значение которого после этого окончательно пало. Беспокойства продолжались целое десятилетие. Как уже говорилось, в 1179–1180 гг. между Рюриком и Святославом шла борьба, в которую были втянуты и литовцы. Эта борьба закончилась установлением дуумвирата Святослава и Рюрика. Святослав примирился с Ростиславичами и их поддерживавшим великим князем владимирским Всеволодом III (1176–1212). Усобицы русских князей на некоторое время прекратились68. Но как раз в это время, когда и в Полоцке, и во всей Руси положение стабилизировалось, началась литовская экспансия. Следовательно, она не была прямо связана с ослаблением Руси. Ее причин надо искать не в ослаблении Руси, а в усилении самой Литвы.
Усобицы полоцких князей, конечно, повлияли на возвышение Литвы, но это влияние проявилось не непосредственно, а в первую очередь тем, что они вовлекли литовцев во внутреннюю жизнь Полоцка. Когда полоцкие князья вели междоусобную борьбу, литовцы уже не могли быть просто зависимы от Полоцка. Теперь было важно, которой именно группировке князей они подчинятся. А это, несомненно, зависело от того, что та или иная группировка могла литовцам предложить. Следовательно за свою помощь литовцы могли надеется на вознаграждение. Здесь и следует искать тайн возвышения Литвы.
Едва ли не лучшее и за одно самое дешевое, что полоцкие князья могли предложить Литве, была плата тем же. Рядом с Литвой было несколько небольших княжеств, таких как Нальшя, Девилтава и Нерис. Видимо, не случайно именно Литва объединила их в великое княжество. Уже в XII в. Литва, поддерживаемая полоцкими князьями, могла вовлечь их в сферу своего влияния, возможно наложить на них дань.
Литовцы доставляли военную помощь полоцким князьям, но и сами они не меньше нуждались в помощи полоцких князей. Вспомним события 1159 г. Когда Рогволод заставил Ростислава Глебовича заключить мир, «Володарь не целовал креста, так как ходил, под предводительством литовцев, в лесах»69. И только после этого литовцы пришли ему на помощь. Так, пользуясь усобицами полоцких князей, литовцы закладывали основы Великому Княжеству Литовскому. До 1180 г. Литва еще была слабым княжеством. В 1183 г. она уже нападает с в несколько раз большей силой. Видимо, те княжества, которые уже раньше попали в сферу влияния Литвы, окончательно объединились в одно государство.
Однако что могло дать импульс к этому объединению? Литва, конечно, всегда стремилась к этому. За помощь в походе 1180 г. она могла получить определенную военную поддержку для своих нужд. Но вряд ли этой поддержки было больше, чем во время междоусобной войны 1158–1167 гг. Значит вряд ли эта помощь (кстати, только предполагаемая) могла определить такие перемены. Но Литва в это время уже должна была быть неоспоримым лидером среди других княжеств, и если им возникла бы опасность со стороны какого-то другого врага, очень вероятно, что они объединялись бы именно вокруг Литвы. Итак надо выяснить, могла ли такая опасность тогда появиться.
Как уже отмечалось, Русь после 1180 г. в какой-то мере усилилась. Стабильным было и положение Полоцка. Поэтому возможно, что полоцкие князья возобновили экспансию в Нальшю в направлении Браслава, может быть стали по строже относиться и к Литве. Все это лишь предположения, но даже если экспансия и не происходила, усиление Руси должно было представлять угрозу. Конечно, этой угрозой мы не можем объяснить все, особенно включение в состав ВКЛ более отдаленных территорий (на пример, Жемайтии). Но определенную роль эти обстоятельства могли сыграть, особенно если совпали с другими.
В это время очагом экспансии могла быть не только Русь. В 1157 г. в Дании кончились четверть века продолжавшиеся внутренние войны. К власти пришел Вальдемар I Великий (1157–1182), начавший стремительную экспансию в южных и восточных побережьях Балтийского моря, которую продолжили его наследники70. О нападениях на балтские края осталось мало известий, но по более поздним источникам известно, что уже в 1161 г. датчане осадили и взяли Палангский замок в Курше71. Археологические данные показывают, что во время этих нападений мощь куршей была сломана и начался период упадка их материальной культуры72.
Это, может быть, и не было очень актуально для Литовского княжества, но соседящих с куршами жемайтов должно было вынудить позаботиться о своей безопасности. Тем более, что намерения датчан были не слишком скромные. О них можно судить по списку земель, платящих датчанам дань, который включен в «Книгу налогов Дании». В нем перечислены многие земли Пруссии, к которым причисляются и Литва (Littonia), Курш и Земгала73. Хотя список составлен в 1231 г., в нем отражаются более ранние притязания датчан74. Здесь упомянутая Литва наверное является лишь западной частью ВКЛ (Жемайтией), так как из Судовии, бывшей поближе к Литве в узком смысле, в список включена только одна волость (Syllonis in Zudua). Это, кстати, указывает на то, что притязания отражаются довольно реалистично. Только не известно, когда они сформировались. Имея в виду довольно раннее нападение на Курш, можно полагать, что по крайней мере Жемайтия в поле зрения датчан могла попасть еще в конце XII в. Следует обратить внимание и на то, что в 1180 г. императору Фридриху Барбароссе победив Саксонского герцога Генриха Льва, Дания стала гегемоном южного побережья Балтийского моря75. Это позволило датчанам еще больше усилить экспансию (на пример, в 1184 г. они подчинили Померанию и Мекленбург76). Может быть, что и для жемайтов самая большая угроза возникла сразу после 1180 г. А это совпало с увеличившейся угрозой Руси для аукштайтов.
Итак обстоятельства сложились благоприятно для Литвы. С одной стороны – сравнительно усилившаяся Русь, с другой – экспансия Дании представляет угрозу соседям Литвы и вынуждает их заботиться о защите. Между тем Литва уже утвердила свой авторитет и может эту защиту обеспечить. В таких обстоятельствах власти Литвы не нужно было приложить много усилий для убеждения своих соседей поддаться ее покровительству. Кое-где, возможно, пришлось употребить немного силы, в других случаях, видимо, было достаточно убеждения, и новое объединенное государство под руководством Литвы было создано. В XIII–XIV вв., когда русским княжествам стала представлять опасность монголо-татарская угроза, они тоже без большего сопротивления стали поддаваться под покровительство Литвы, словно продолжая процесс формирования ВКЛ.
Со времен Владимира I в течении всего XI в. Литва ощущала постоянное давление Руси, которое в меньшей мере могло проявиться и в I половине X в. Но мы бы ошибались, предполагая, что взаимоотношения Литвы и Руси ограничивались лишь военными конфликтами. Взаимные связи, ставшие более интенсивными, должны были создать условия и для цивилизационного влияния Руси, тем более, что между обеими странами завязалась политическая связь – выплата дани. Литва в то время уже достаточно продвинулась в своем развитии, чтобы смогла удачно догонять в культурном отношении опередившую ее Русь. Именно это и создало предпосылки образованию Литовского государства.
До XII в. в литовский язык уже проникло не мало заимствований из древнерусского языка, которые отражают тесные культурные взаимоотношения12. Однако определенный этими связями прогресс материальной культуры во II половине X в. – XI в. лучше всего раскрывают археологические данные. А. Таутавичюс, обобщив эти данные, сделал вывод, что XI–XII вв. уже «можно называть периодом раннего феодализма»13. И действительно перемены коснулись всех сторон жизни. Эти перемены, следуя А. Таутавичюсу, можно разделить на 4 группы.
1. Изменения в сельском хозяйстве: а) усовершенствованные серпы (с X в.); б) вращаемые жернова (с XI в.); в) амбары в замках (с XI–XII вв.); г) двузубовая соха (с XII в.); д) главными хлебами становится озимая рожь (с XI в.).
2. Рост уровня ремесел: а) технологическое усовершенствование кузнечного дела (с X–XI вв.); б) гончарный круг и превращение гончарства в ремесло (с конца X в. – XI в.); в) усовершенствованные орудия обработки дерева: широколезвийный топор, сверло, токарный станок (с X–XI вв.).
3. Интенсификация торговли: а) складные весы, гирьки и денежные серебренные слитки (с конца X в. – XI в.); б) увеличение количества импортных изделий (хотя их было значительно меньше, чем в Латвии и Эстонии).
4. Социальные изменения: а) появление замков (конец X в. – XI в.); б) могилы воинов с роскошной одеждой и коней (с X в.)14.
Говоря о третьей группе надо сделать оговорку, что интенсификация торговли более характерна для Западной Литвы, особенно территории куршей. Но и в Восточной Литве (которая нас в данном случае больше всего интересует) появилось не мало импорта из Руси15, в IX в. – начале XI в. (особенно во II половине X в.) распространялись арабские монеты16. Но важнейшая четвертая группа – перемены в области социальных отношений. Возникновение замков здесь датировано по материалам городищ Восточной Литвы (в Курше замки появились раньше). Именно на это явление и следует обратить внимание.
На территории культуры восточно-литовских курганов ныне известно 185 поздних городищ (45 из них – в современной Беларуси). На территории Литвы в 13 городищ обнаруживаются кое-какие следы культурных слоев XI–XII вв., а несомненные слои этого времени выявлены лишь на двух городищах (Мажулонис и Паверкняй). На территории Беларуси (которой принадлежит большая часть первоначальной Литовской земли) слои XI–XII вв. обнаружены почти во всех исследованных поздних городищах (всего в 15-и). Конечно, не в каждом городище того времени стоял деревянный замок – существовали и укрепленные поселения, и убежища. Деревянные замки, согласно Г. Забеле, стояли на 80 городищ Восточной Литвы17. В XI–XII вв. они чаще всего устраивались по соседству с Русью, как противовес замкам русинов18 и как резиденции князей19.
О том, что замки в балтских землях тогда еще были новым явлением, говорят данные Галла Анонима о пруссах (саснах20). В описании походов 1108 и 1110 гг. на Пруссию, совершенных польским князем Болеславом III Кривоустым (1102–1138), он подчеркнул, что Пруссия защищена лишь болотами и озерами, но не замками: «...как только через озера и болота он перешел и дошел до населенной земли, ни в одном месте не остановился, не занял для себя ни замков (castella), ни городов (civitates), так как их там нет» (1110 г.)21. С другой стороны, в землях куршей крепости существовали уже и раньше – еще в 853 г. здесь описываются «городские крепости» (urbes) Зэбург и Апуоле22. Это, кажется, были хорошо укрепленные поселения, ставшие ядрами ранних городов23, но не связанные с большей иерархизацией общества. В рассказе Вульфстана, записанном в 890–893 гг., говорится, что в землях пруссов (айстиев) «есть много замков (manig burh) и в каждом замке есть король (cyningc)»24. Как видим, в разных балтских землях замки появились в разное время и скорее всего имели свои локальные особенности.
В XI–XII вв. в Литве и в соседних областях уже появились городища типа княжеских резиденций с круглыми площадками диаметром в 20–50 м (Мажулонис, Каукай). В XIII–XIV вв. на таких же городищах устраивались и резиденции великого князя, в которых он останавливался во время постоянных поездок по своему государству (Укмерге, Палатавис)25. Следовательно может быть, что такие городища с самого своего возникновения стали пунктами сбора дани. Содержание и уход за самими замками тоже был связан с целым комплексом повинностей26.
Надо заметить, что в середине XIII в. сбор дани в ятвяжских землях был уже в достаточной мере развит – в дань входили не только куны, но и серебро (такую дань в 1255 г. они предложили галицко-волынскому великому князю Даниилу)27. Кроме того, ятвягам уже не было новостью исполнение разных трудовых повинностей, среди них – стройка в своей земле замков (это они тоже обещали Даниилу). Вряд ли такая развитая система повинностей появилась не давно. Зависимость ятвягов от Литовского государства была слабой, так что вряд ли она могла определить быстрое появление этой системы повинностей. Скорее всего она уже с XI в. развивалась в нам мало известных ятвяжских княжествах (таких, как «королевство» Нетимера).
Вожди, устроившиеся на городищах, с точки зрения места жительства отделились от общины. Раньше мы видели, что они, даже получившие не малое влияние, проживали еще в тех же поселениях, как и их подданные (не важно, были ли это городища или неукрепленные поселения). Замки – военные объекты. Переселение на них вождей было прямо связано с их обязанностью заботиться о обороне края, которая в то время стала более актуальной и сложной. Значит переселение представителей власти в замки было важным шагом к профессиональной власти. Хотя это и не является точным критерием появления государственной структуры, пока именно его легче всего нащупать в археологических материалах, которые в этом отношении трудно поддаются интерпретации.
О связи между появлением замков и специализацией власти косвенно свидетельствует и углубление социальной дифференциации, наблюдаемое именно в этот период. Согласно Р. Куликаускене, в XI–XII вв. в Литве уже выделился «правящий класс» (марксистский термин) и начали выявляться начала государственности28. Разумеется, о «правящем классе» в этот период говорить нельзя, но то, что во время образования государства правящие стали более выделяться из своих подданных, – факт, определенный специализацией власти. Следовательно, опираясь на эти данные и учитывая вскоре начавшийся рост значения Литвы, можно полагать, что Литовское княжество сформировалось или начало формироваться примерно в XI в.
Литва в период полоцкой гегемонии (XI–XII вв.)
Центром постоянной экспансии должно было быть Полоцкое княжество, так как именно ей принадлежали главные центры этой экспансии – Минск и Изяславль. В XI в. Полоцкое княжество очень усилилось и проявляло значительную самостоятельность по отношению к Киеву. Она первая на Руси образовала свою отдельную княжескую династию29. XI в. – столетие процветания этого княжества. Уже в 1021 г. сын Изяслава Брячислав (1001–1044) ввязался в военный конфликт с великим князем Ярославом, который добился мира только после того, когда сделал территориальные уступки полоцкому князю30. Возможно, Брячислав начал экспансию и в Нальшянскую землю, так как в XI в. в ней основанный Браславский замок связывается с его именем31. Правда, не известно, успела ли к тому времени Браславская земля включиться в то время наверное еще только складывающуюся Нальшю32. Так как никакие письменные источники об экспансии в этом направлении не сохранились, неизвестно, как этот край в то время назывался.
Подобно Полоцку, сепаратные тенденции выражала и ближе всего к Литве находившаяся польская земля – Мазовия. Ее князь Мецлав (Мечислав) в 1038–1047 гг. боролся за самостоятельность с польским князем Казимиром Возобновителем (1034–1058)33. Мецлав искал помощи, обращаясь к своим соседям ятвягам и, видимо, литовцам, для которых это было хорошей возможностью избавиться от покровительства Руси. Может быть это и побудило великого киевского князя Ярослава (1019–1054) прийти на помощь Казимиру Возобновителю. Первые удары Ярослава были направлены именно против ятвягов и литовцев, и только потом нападению подверглась Мазовия. Лаконичные известия «Повести временных лет» один за другим перечисляют походы Ярослава: в 1038 г. – на Ятвягию, в 1040 г. – на Литву, в 1041 г. – в Мазовию34. Возможно, в 1044 г. Литва подверглась нападению еще раз35. В конце концов в 1047 г. Ярослав совершил решающий поход в Мазовию, и тогда Мечислав погиб36. Видимо, в этих походах участвовал и полоцкий князь Брячислав, который после мира 1021 г. вместе с Ярославом воевал «все дни своей жизни». Вообще есть основания говорить о том, что в борьбу с ятвягами и литовцами великие князья втягивались только обороняя интересы полоцких князей. Согласно Л. Алексееву, это случалось только в таких случаях, когда Полоцкое княжество либо непосредственно принадлежала им, либо поддерживала с ними дружеские отношения37.
Так что большинство походов, которых совершали сами полоцкие князья, нам остаются неизвестными. Но Полоцк сумел собственными силами вытребовать из Литвы дани, наложенные на нее может быть еще Владимиром. Во II половине XI в. Полоцком правил самый известный и мощный его князь Всеслав (1044–1101), который враждовал с Киевом и, конечно, не мог надеется на его помощь. Но сил для удержания в своей власти Литвы и многих других Прибалтийских краев ему хватало.
В начале XII в. Нестор в предисловии к «Повести временных лет» перечислил народы (племена), которые платили дань Руси, среди которых находятся и литовцы. Список данников Руси он повторил два раза: 1) в географическом обозрении мира, как отдельную группу племен Восточной Европы («В Яфетовой части сидят»); 2) как список народов, платящих дань Руси («Иные языки, которые дань дают Руси»)38. В обоих вариантах списка народы перечисляются в том же порядке (кроме веси) и легко разделяются на три группы:
I –Чудь (эстонцы), 2) Весь, 3) Меря, 4) Мурома, 5) Черемись (марийцы; упоминаются лишь во II варианте), 6) Мордва;
II – 7) Чудь Заволочьская (упоминается лишь в I варианте), 8) Пермь (коми), 9) Печера, 10) Ямь, 11) Югра (манси; упоминаются лишь в I варианте);
III – 12) Литва, 13) Зимигола; 14) Корсь, 15) Летигола (во втором варианте – Норова, Нерома), 16) Либь.
В первой группе перечисленные финские народы были очень тесно связаны с Русью и чаще всего непосредственно граничили со славянскими землями Руси. Земли Веси, Мери и Муромы можно безусловно считать частью древнерусского государства. Еще в IX в. варяги под предводительством Рюрика обосновались в замках этих племен: в Белоозере (Веси), Ростове (Мери) и Мороме (Муромы). С течением времени в мерских землях образовавшееся Владимиро-Суздальское княжество стало важным политическим центром Руси и ядром нового русского народа39.
Все народы второй группы были зависимы от Новгородской земли, но их зависимость от Новгорода была слабой. Эти племена располагаются в малонаселенных областях с Южной Финляндии (Ямь) вплоть до реки Оби (Югра-манси). Их имена перечислены географически последовательно, кроме Ями, которая должна была бы быть в начале списка.
Важнейшей для нас является третья группа. Как можно судить по другим источникам, это – список данников Полоцка (нет известий только о зависимости куршей, кроме того, северные латгалы в начале XIII в. находились под влиянием Новгорода). Варианты списка различаются названием одного племени – вместе латгалов во втором варианте записано «Нерома». Этот этноним дал повод для самых разных интерпретаций. Он связывался с упоминаемыми Геродотом неврами, с рекой Нерис, с Жемайтией40 и Нарвой41. Так как другим источникам такой этноним не известен, а и само имя Неромы во втором варианте списка записано вместе Латгалы, его следует считать ошибкой Нестора или его первых переписчиков (возможно, вместе того, чтобы вписать латгалов, летописец искаженно повторил имя Муромы). Следует отметить, что зависимость латгалов от Полоцка была особенно тесной – как известно, в начале XIII в. в Латгале уже существовали Ерсикское и Кокнесское княжества, управляемые русинами. Значит, латгалы не могли быть опущены в списке данников Полоцка.
Вообще степень зависимости от Руси (Полоцка) племен третьей группы была очень не одинаковой. Достаточно сравнить управляемых русинами латгалов с куршами, которые, может быть, только эпизодически попали в зависимость от Руси. Следовательно о положении Литвы только по этому списку трудно судить. Конечно, то, что она непосредственно граничила с владениями Полоцка, позволяет предположить, что степень зависимости могла быть не малой.
Список составлен, видимо, в самом начале XII в. В него включены югры, с которыми русины познакомились лишь в 1096 г.42, но в списке также присутствуют Мордва, которая в 1103 г. разбила Муромского князя Ярослава Святославича43, и земгалы, победившие в 1106 г. полоцких князей44 и освободившиеся от зависимости от них. Может быть еще раньше зависимости от Руси избавились ятвяги, которые в этом списке вообще отсутствуют. Правда, только временно, так как в 1112–1113 гг. сын великого князя, волынский князь Ярослав Святополкович, их снова подчинил45. Здесь, конечно, следует учитывать и фрагментарность списка: из 22 известных народов, зависимых от Руси46, в нем отмечено лишь 16. Кроме того, в списке пропущены селы, может быть – и нальшяны (если последние не охватывались именем литовцев47). Ятвяги могли остаться не упомянутыми и в связи с тем, что они принадлежали сфере влияния волынских князей, а третья группа списка охватывает лишь полоцкие владения.
В 1101 г., после смерти полоцкого князя Всеслава, Полоцкое княжество было поделено между его сыновьями. Полоцким князем стал Давид (1101–1128), Друцким – Борис Рогволод, Минским – Глеб48. Вскоре между ними начались усобицы, и мощь Полоцка начала слабеть. Три десятилетия спустя (в 1132 г.) окончательно распалась и вся Киевская Русь. Это открыло Литве новые возможности развития. Ослабевая Полоцку, значение Литвы росло. Правнукам Всеслава уже было суждено видеть, как Литва становится новой силой.
Едва ли не самым воинственным наследником Всеслава был минский князь Глеб, враждовавший и со своими братьями, и с киевскими князьями. Поэтому уже в 1104 г. против него был организован большой поход, в котором принимали участие великий князь Святополк, Владимир Мономах и полоцкий князь Давид. Однако победить минского князя тогда еще не удалось, и только в 1117 г. Владимир Мономах, тогда уже великий князь Руси (1113–1125), занял Минск. Глеб был взят в плен, увезен в Киев и там в 1119 г. скончался. Минск на некоторое время был присоединен к Турово-Пинскому княжеству, однако Глебовичи сохранили свои владения в Минском княжестве. Позже, вернувши себе Минск, они активно участвовали в междоусобной борьбе полоцких князей.
В 1128 г. великий князь Руси Мстислав Владимирович (1125–1132) сорганизовал поход большой коалиции князей на Полоцкое княжество. Кажется, в то время полоцкие князья были сравнительно едиными, так как нападению подверглись сразу все важнейшие центры Полоцкого княжества (Изяславль, Логойск, Борисов, Друцк). Полочане были вынуждены изгнать князя Давида и объявить полоцким князем Бориса Рогволода, угодного коалиции. Но он уже в следующем году умер, и полоцко-киевские взаимоотношения снова обострились49. В 1130 г., вторгнувшись в Полоцк, Мстислав сослал сыновей умершего Бориса Рогволода – Василия и Ивана50 – и взял Полоцк под свою непосредственную власть.
Не известно какой во время этой борьбы была роль Литвы, но уже в 1131 г. Мстислав совершил поход и на Литву. Сплоченная им коалиция князей опустошила край огнем51 и взяла много пленников52, однако в обратном пути литовцы разбили отряд киевлян, отставший от главных сил53.
Иногда в этих событиях усматривается освобождение Литвы от зависимости от Руси54, но факты этого не подтверждают. Литовцы оказали сопротивление не полоцким князьям, от которых непосредственно зависели, а их врагу Мстиславу. Само сопротивление было небольшим – на основные силы литовцы не нападали. К тому же позже литовцы участвовали во внутренней борьбе полоцких князей: по этому можно думать, что связи с Полоцком они не прервали. Этим опустошительным походом Мстислав, скоре всего, пытался нанести удар по экономической базе полоцких князей55, а не принудить литовцев платить дань.
Все эти беспокойства должны были увеличивать значение литовцев, ибо за помощь они могли требовать вознаграждения. В таких условиях литовцам было не выгодно бросить вызов полоцким князьям и прекратить выплату дани. Пока из дружеских отношений можно было извлечь большую пользу. Видимо с включением литовцев во внутреннюю жизнь Полоцкого княжества следует связывать и то, что о сыновьях Всеслава литовская историческая традиция уже доставляет кое-какие данные. В Литовских летописях говорится, что после смерти Глеба (1119 г.) «полочане начали свои дела решать в вечи (...), а государя себе больше не имели» (видимо, «настоящего государя»). Дата появления вечи еще конкретизируется в характеристике Бориса Рогволода. Он «своим подданным пожаловал свободы и право созывать вече, звонить колоколом и управляться как в Великом Новгороде и Пскове»56. Это реалистические известия57, так как Борис Рогволод действительно был первым полоцким князем, выбранным на вече (в 1128 г.).
Порядок, введенный Мстиславом в Полоцке долго не сохранился. В 1140 г. из ссылки в Византии вернулись Борисовичи, готовые вернуть себе власть. Их усилия увенчались успехом. Около 1146 г. Рогволод Василий стал полоцким князем. Однако около того же времени Глебовичи вернули себе Минск и стали серьезными противниками Борисовичей. В 1151 г. подстрекаемые ими полочане пленили Рогволода, а полоцким князем объявили Ростислава Глебовича. 7 лет Глебовичи управляли Полоцким княжеством, но в 1158 г. произошел новый заговор, в результате которого полочане вернули власть Рогволоду. Ростислав сбежал в Минск, а между Глебовичами и Борисовичами разразилась борьба58. В эту борьбу включились и литовцы.
В 1159 г. Рогволод совершил поход на владения Глебовичей. В первую очередь он напал на Изяславль, управляемый Всеволодом Глебовичем. В связи с этим в Волынской летописи обнаруживаем интересное известие о взаимоотношениях Глебовичей и литовцев:
«А Всеволод был дружествен Рогволоду и, надеясь на эту дружбу, вышел поклониться Рогволоду. А Рогволод отдал Изяславль Брячиславу, так как это была его вотчина, а Всеволоду дал Стрежев и оттуда пошел к Минску. И стоял у Минска 10 дней, и заключил мир с Ростиславом, и креста целовал. [Потом] вернулся домой. А Володарь не целовал креста, так как ходил, под предводительством литовцев, в лесах.» 59
Из этого видно, что литовцы сотрудничают с Глебовичами, но одна из важнейших крепостей, находящихся в пограничье с Литвой, отбирается у Глебовичей и поручается князю, союзному Борисовичам. Значит, литовцы имеют из чего выбирать – оба противостоящие блока находятся по соседству с ними. А это, конечно, позволяет им ставить более выгодные для себя условия.
В следующим году Ростислав попытался вернуть себе Изяславль и взял в плен князя Брячислава и Володшу (видимо, его брата). Рогволод отреагировал незамедлительно. В том же году он показался у Минска и после 6 недель обложения заставил Ростислава заключить мир и отпустить Брячислава и Володшу60. После этого похода Ростислав окончательно успокоился, и известия о нем кончаются61.
Между тем его брат Володарь не сложил руки. В 1162 г. произошла его решающая схватка с Рогволодом. Волынская летопись сообщает: «Пришел Рогволод против Володаря с полочанами к Городцу. Володарь не бился с ним днем, а ночью напал на него из города с литовцами и много зла было совершено в ту ночь. (...) А Рогволод убежал в Слуцк и, побывши тут три дня, отправился в Друцк, а в Полоцк не смел идти, так как много погубил полочан. А полочане посадили в Полоцке [Всеслава] Васильковича»62.
Итак Володарь победил Рогволода, но ничего этим не добился. К власти в Полоцке пришел новый род, до того не участвовавший в борьбе. Однако Васильковичи, занявшие место Борисовичей, продолжали борьбу с Глебовичами. В 1167 г. Володарь разбил Всеслава и занял Полоцк. Однако Всеслав, отступивший во Витебск, получил помощь смоленских князей Давида и Романа Ростиславичей. Володарь был вынужден отступить, терпя большие потери63. Больше в источниках он не упоминается. Борьба окончилась поражением и Глебовичей, и Борисовичей.
Литовцы, кажется, уже раньше бросили Глебовичей. В описании сражений 1167 г. их уже не видим. Видимо, после Городецкой битвы литовцы убедились, что Володарь уже не имеет никаких перспектив (не смотря на победу, полоцким князем избирается не он), и перешли на сторону настоящих победителей – Васильковичей. Это в какой то мере подтверждает и литовская версия Городецкой битвы. В Литовских летописях утверждается, что князь Мингайла разбил у Городца «полоцких мужей» и стал «великим князем полоцким»64. Конечно, Мингайла (если действительно такое было имя литовского князя) не стал полоцким князем, но новый полоцкий князь действительно должен был стать литовцам «своим», когда они перешли на его сторону. А о том, что они раньше или позже это сделали, свидетельствуют дальнейшие события.
Предпосылки образования Великого Княжества Литовского
В 1179 г. разразился конфликт между двумя киевскими князьями – Рюриком Ростиславичем и Святославом Всеволодовичем. Святослава поддержали многие полоцкие князья, кроме друцкого князя Глеба Рогволодовича. В 1180 г. брат Святослава Ярослав и племянник Игорь (герой «Слова о полку Игореве») двинулись к Друцку, обложили его и ждали приходящего из Новгорода Святослава. В то же время к Друцку прибыли и помогающие Святославу полоцкие князья. В Волынской летописи они перечислены: «Васильковичи – Брячислав из Витебска, брат его Всеслав с полочанами; а с ними были и ливы, и литовцы, Всеслав Микулич из Логойска, Андрей Володшич и его племянник Изяслав, и Василько Брячиславич»65.
Возникает вопрос, что представляли собой литовцы, приведенные полоцкими князьями? В них пытаются усмотреть «периферийных литовцев», живших по соседству с Полоцком – в Нальшянской земле66. Такое утверждение сомнительно, так как нет сведений, что жители Нальши в то время уже назывались литовцами, кроме того, в походе участвовали князья, управлявшие непосредственным пограничьем Литовского княжества. Логично предположить, что они и привели литовцев. Андерй Володшич и Василько Брячиславич являются сыновьями тех же изяславльских князей Володши и Брячислава, которых в 1159–1160 гг. защищал Рогволод. Не далеко располагались и владения логойского князя Всеслава. Следовательно, ближайшие Литве князья, а также и литовцы, в то время все еще подчинялись центральной власти в Полоцке. В этом отношении красноречиво сопоставление литовцев с ливами. Последние еще в начале XIII в. признавали власть полоцкого князя и платили ему дань67.
Во всех этих событиях литовцы выступают как сравнительно слабая сила. Они никогда не действуют самостоятельно, только помогают полоцким князьям. Но даже в союзе с ними значение литовцев не велико.
Совершенно другое положение наблюдается в 1183 г., когда литовцы, разбив полоцких князей, вторгаются даже во Псков, а позже самостоятельно совершают дальние походы в Ливонию, Новгород и другие области. Такое внезапное увеличение мощи Литвы указывает на значительные перемены внутри Литвы, но это обсудим позже. Теперь попробуем ответить на вопрос, как случилось, что эта на фоне усобиц полоцких князей еле заметная Литва смогла внезапно стать силой, представляющей угрозу для самих полочан?
XII в. – время раздробления Руси. Усобицы князей, особенно усилившиеся во II половине XII в., подорвали мощь и Полоцка, и всей Руси. В связи с этим, казалось бы, начало экспансии Литвы следует связывать в первую очередь с ослаблением Руси. Однако такое объяснение логично только с первого взгляда. На самом деле литовская экспансия началась не в самый критический для Руси момент. Едва ли не самым большим кризисом в истории Полоцкого княжества была война Борисовичей и Глебовичей 1158–1167 гг. Однако литовцы этим не воспользовались и не представили угрозы для Полоцка. Небыли использованы и беспокойства на Руси. В 1169 г. владимирский князь Андрей Боголюбский опустошил Киев, значение которого после этого окончательно пало. Беспокойства продолжались целое десятилетие. Как уже говорилось, в 1179–1180 гг. между Рюриком и Святославом шла борьба, в которую были втянуты и литовцы. Эта борьба закончилась установлением дуумвирата Святослава и Рюрика. Святослав примирился с Ростиславичами и их поддерживавшим великим князем владимирским Всеволодом III (1176–1212). Усобицы русских князей на некоторое время прекратились68. Но как раз в это время, когда и в Полоцке, и во всей Руси положение стабилизировалось, началась литовская экспансия. Следовательно, она не была прямо связана с ослаблением Руси. Ее причин надо искать не в ослаблении Руси, а в усилении самой Литвы.
Усобицы полоцких князей, конечно, повлияли на возвышение Литвы, но это влияние проявилось не непосредственно, а в первую очередь тем, что они вовлекли литовцев во внутреннюю жизнь Полоцка. Когда полоцкие князья вели междоусобную борьбу, литовцы уже не могли быть просто зависимы от Полоцка. Теперь было важно, которой именно группировке князей они подчинятся. А это, несомненно, зависело от того, что та или иная группировка могла литовцам предложить. Следовательно за свою помощь литовцы могли надеется на вознаграждение. Здесь и следует искать тайн возвышения Литвы.
Едва ли не лучшее и за одно самое дешевое, что полоцкие князья могли предложить Литве, была плата тем же. Рядом с Литвой было несколько небольших княжеств, таких как Нальшя, Девилтава и Нерис. Видимо, не случайно именно Литва объединила их в великое княжество. Уже в XII в. Литва, поддерживаемая полоцкими князьями, могла вовлечь их в сферу своего влияния, возможно наложить на них дань.
Литовцы доставляли военную помощь полоцким князьям, но и сами они не меньше нуждались в помощи полоцких князей. Вспомним события 1159 г. Когда Рогволод заставил Ростислава Глебовича заключить мир, «Володарь не целовал креста, так как ходил, под предводительством литовцев, в лесах»69. И только после этого литовцы пришли ему на помощь. Так, пользуясь усобицами полоцких князей, литовцы закладывали основы Великому Княжеству Литовскому. До 1180 г. Литва еще была слабым княжеством. В 1183 г. она уже нападает с в несколько раз большей силой. Видимо, те княжества, которые уже раньше попали в сферу влияния Литвы, окончательно объединились в одно государство.
Однако что могло дать импульс к этому объединению? Литва, конечно, всегда стремилась к этому. За помощь в походе 1180 г. она могла получить определенную военную поддержку для своих нужд. Но вряд ли этой поддержки было больше, чем во время междоусобной войны 1158–1167 гг. Значит вряд ли эта помощь (кстати, только предполагаемая) могла определить такие перемены. Но Литва в это время уже должна была быть неоспоримым лидером среди других княжеств, и если им возникла бы опасность со стороны какого-то другого врага, очень вероятно, что они объединялись бы именно вокруг Литвы. Итак надо выяснить, могла ли такая опасность тогда появиться.
Как уже отмечалось, Русь после 1180 г. в какой-то мере усилилась. Стабильным было и положение Полоцка. Поэтому возможно, что полоцкие князья возобновили экспансию в Нальшю в направлении Браслава, может быть стали по строже относиться и к Литве. Все это лишь предположения, но даже если экспансия и не происходила, усиление Руси должно было представлять угрозу. Конечно, этой угрозой мы не можем объяснить все, особенно включение в состав ВКЛ более отдаленных территорий (на пример, Жемайтии). Но определенную роль эти обстоятельства могли сыграть, особенно если совпали с другими.
В это время очагом экспансии могла быть не только Русь. В 1157 г. в Дании кончились четверть века продолжавшиеся внутренние войны. К власти пришел Вальдемар I Великий (1157–1182), начавший стремительную экспансию в южных и восточных побережьях Балтийского моря, которую продолжили его наследники70. О нападениях на балтские края осталось мало известий, но по более поздним источникам известно, что уже в 1161 г. датчане осадили и взяли Палангский замок в Курше71. Археологические данные показывают, что во время этих нападений мощь куршей была сломана и начался период упадка их материальной культуры72.
Это, может быть, и не было очень актуально для Литовского княжества, но соседящих с куршами жемайтов должно было вынудить позаботиться о своей безопасности. Тем более, что намерения датчан были не слишком скромные. О них можно судить по списку земель, платящих датчанам дань, который включен в «Книгу налогов Дании». В нем перечислены многие земли Пруссии, к которым причисляются и Литва (Littonia), Курш и Земгала73. Хотя список составлен в 1231 г., в нем отражаются более ранние притязания датчан74. Здесь упомянутая Литва наверное является лишь западной частью ВКЛ (Жемайтией), так как из Судовии, бывшей поближе к Литве в узком смысле, в список включена только одна волость (Syllonis in Zudua). Это, кстати, указывает на то, что притязания отражаются довольно реалистично. Только не известно, когда они сформировались. Имея в виду довольно раннее нападение на Курш, можно полагать, что по крайней мере Жемайтия в поле зрения датчан могла попасть еще в конце XII в. Следует обратить внимание и на то, что в 1180 г. императору Фридриху Барбароссе победив Саксонского герцога Генриха Льва, Дания стала гегемоном южного побережья Балтийского моря75. Это позволило датчанам еще больше усилить экспансию (на пример, в 1184 г. они подчинили Померанию и Мекленбург76). Может быть, что и для жемайтов самая большая угроза возникла сразу после 1180 г. А это совпало с увеличившейся угрозой Руси для аукштайтов.
Итак обстоятельства сложились благоприятно для Литвы. С одной стороны – сравнительно усилившаяся Русь, с другой – экспансия Дании представляет угрозу соседям Литвы и вынуждает их заботиться о защите. Между тем Литва уже утвердила свой авторитет и может эту защиту обеспечить. В таких обстоятельствах власти Литвы не нужно было приложить много усилий для убеждения своих соседей поддаться ее покровительству. Кое-где, возможно, пришлось употребить немного силы, в других случаях, видимо, было достаточно убеждения, и новое объединенное государство под руководством Литвы было создано. В XIII–XIV вв., когда русским княжествам стала представлять опасность монголо-татарская угроза, они тоже без большего сопротивления стали поддаваться под покровительство Литвы, словно продолжая процесс формирования ВКЛ.
События 1183 года
Спойлер (раскрыть)
События 1183 года
Объединенное Литовское государство, охватывающее Литовское княжество и несколько других княжеств, условно может быть названо Великим Княжеством Литовским, хотя такое название окончательно устоялось лишь во времена Витаутаса77. Титулование государя великим князем было традицией Киевской Руси. Там великим князем назывался верховный правитель, позже – и другие князья, которым подчинялось несколько более мелких князей78. Следовательно Литва, объединив несколько княжеств, стала государством, которое согласно русинской традиции могла называться великим княжеством. И действительно уже Миндаугас в русинских летописях называется великим князем79.
Великое Княжество Литовское по сути дела было новым объединенным государством. Ее образованием начинается настоящая история Литвы, которую уже можно исследовать, опираясь на письменные источники. Историки, не выделяющие этапа Литовского княжества, считают образование ВКЛ просто становлением Литовского государства. Можно согласиться, что образование ВКЛ было рождением нового государства, хотя основы этого государства заложившее Литовское княжество тоже скорее всего следует считать государством.
Как уже упоминалось, между 1180 и 1183 гг. военная мощь Литвы значительно выросла. Это один из наиболее ярких переломов в истории Литвы. С ним, по моему мнению, и следует связывать образование ВКЛ. Это, конечно, косвенный признак образования ВКЛ, но прямых данных об образовании ВКЛ в источниках нет. Это следует сказать и о попытках искать начало ВКЛ во времена Миндаугаса – источники не содержат прямых данных, обосновывающих такие построения.
В настоящее время исследователи согласны, что с середины XIII в. ВКЛ (Литовское государство) уже несомненно существует. Очевидно и то, что с конца XII в. Литва значительно усилилась. Этот факт уже давно отмечен в историографии, но интерпретируется по разному. Суть проблемы – отражают ли перемены конца XII в. образование ВКЛ, или только подготовили его.
То, что военные походы литовцев подготовили почву образованию Литовского государства, утверждали многие историки (начиная с Й. Лелевеля). Интенсификацию военных походов они рассматривали как катализатор процесса образования Литовского государства, а не как последствие уже состоявшихся процессов. Г. Пашкевич первый в этих военных походах увидел в первую очередь признак функционирования государства. Его позиция была основана на анализе конкретной исторической ситуации, а не на теоретическом предположении, что военная деятельность способствует выдвижению богатых и мощных князей. Г. Пашкевич еще не противоречил этому предположению, а К. Яблонскис вообще не согласился придавать большое значения военной добыче80.
Надо отметить, что для оседлых земледельческих народов догосударственная военная активность не является очень характерной. Оседлых земледельцев не так уж просто оторвать от хозяйства и увести в военный поход. Скорей уж не военные походы были нужны для утверждения власти князей, а княжеская власть – для организации военных походов. Во все времена большой военной активностью выделялись лишь кочевники и мигрирующие земледельческие народы (во времена переселений народов). Характерной особенностью военной активности типа переселений народов является учреждение самостоятельных колоний в чужих землях. Последним движением такого типа в Европе были походы викингов, которые уже приобретали свойства, характерные для походов, организуемых государствами, и постепенно переростали в них81. В ранней истории Литвы мы не видим ничего подобного на военные походы типа переселений народов: никакая группа литовцев никогда не пыталась где-нибудь учредить свою колонию, не зависимую от метрополии.
До 1180 г. Литва не показывала заметной военной активности и была лишь слабым княжеством. В 1183 г. положение резко меняется. Запись 1183 г. Новгородской первой летописи сообщает:
«В ту зиму бились псковичи с литовцами и много было сделано вреда псковичам»82.
Следовательно зимой 1183–1184 гг. литовцы в первый раз самостоятельно напали на земли Руси и даже перешли за границы Полоцкого княжества. Уже только из этого можно сделать вывод, что с 1180 г. сила Литвы значительно выросла. Данные «Слова о полку Игореве» мощь Литвы того времени выявляют еще отчетливей. Из этого источника мы узнаем, какой была судьба Полоцка во время похода 1183 г.
В «Слове» изображено положение Руси перед лицом половецкой угрозы после поражения Игоря в 1185 г. Описывается и Полоцкая земля, заботы которой были иными, чем остальной части Руси. Оказывается, что литовцы уже стали такими же опасными противниками для Полоцка, как половцы – для Южной Руси.
«Уже бо Сула не течет серебряными струями к городу Переяславлю, и Двина мутно течет тем грозным полочанам под клики поганых. Один лишь Изяслав, сын Васильков, позвенел своими острыми мечами о шлемы литовские, затмил славу деда своего Всеслава, а сам под алыми щитами на кровавой траве пораженный литовскими мечами, взял ее на [смертное] ложе, с сказал: «Дружину твою, князь, птицы крыльями приодели, а звери кровь полизали». Не было тут ни [его] брата Брячислава, ни другого – Всеволода; один изронил он жемчужную душу из храброго тела через златое ожерелье. Приуныли голоса, поникло веселье, трубы трубят городенские.
Ярослав и все внуки Всеславовы! Уже опустите стяги свои, вложите свои мечи поврежденные, ибо уже лишились дедовой славы. Ибо вы своими крамолами начали наводить поганых на землю Русскую, на достояние Всеславово, из-за раздоров ведь явилось насилие от земли Половецкой»83.
Итак Полоцкое княжество совершенно разгромлено литовским набегом. Еще в 1180 г. Васильковичи возглавляли литовские отряды, а теперь они теми же литовцами разбиты: Изяслав погиб, а Брячислав и Всеволод (Всеслав?) даже не вступили в борьбу. Видимо так поступил и новгородский князь Ярослав Владимирович, к которому обращается автор «Слова». Как пишется в Новгородской первой летописи – «были недовольны им новгородцы, ибо они делали много вреда Новгородской волости». Следует обратить внимание на то обстоятельство, что о Ярославе говорится в единственном числе, а о вредителях – во множественном (творяху – «они делали», значит вред делал не Ярослав). Кто эти вредители? Сообщение о литовском набеге 1183 г. от этого известия в летописи отделяет только одно предложение о строительстве церкви св. Ивана – это может быть вставкой, взятой из другого источника84. В источнике летописца известия о литовском набеге и об изгнании Ярослава наверное шли одна за другой, и поэтому было достаточно ясно, кто делали вред Новгородской волости. Хронологически оба события тоже очень близки: литовский поход состоялся зимой 1183–1184 гг., а Ярослав был изгнан в первой половине 1184 г., ибо уже в сентябре в Новгород прибыл новый князь – Мстислав Давидович. Следовательно надо согласиться с исследователями, которые изгнание Ярослава связывают с его неспособностью воспротивиться литовцам во время зимнего похода 1183–1184 гг.85 Вообще новгородцы больших упреков к Ярославу не имели и в 1187 г. вернули ему власть86.
Кажется, неспособность воспротивиться литовцам стало причиной устранения от власти также и Васильковичей. Незадолго после упомянутого похода Полоцком правили уже не Васильковичи, а князь Владимир неизвестного происхождения87.
Поход 1183 г. прервал все связи зависимости Литвы от Полоцка. Разбиты были не только Васильковичи, но и «все внуки Всеславовы», т. е. все полоцкие князья. Кстати, может быть, что в 1183 г. литовцы напали и на Гродно. О том, что трубили городенские трубы, упомянуто в «Слове». Конечно, можно усомниться, говорится ли здесь о Гродне у Немана (похожие топонимы на Руси были популярными), но этот намек «Слова» интересно совпадает с известием Волынской летописи о том, что в 1183 г. в Гродне сгорела церковь (якобы от удара молнии). В данном случае нет сомнений о тождестве с Гродном88. Так или иначе, для русинов переход литовцев в наступление был совершенно неожиданным – это показывает растерянность и беспомощность полоцких и новгородского князей перед лицом этого внезапно взвалившегося бедствия.
Объединенное Литовское государство, охватывающее Литовское княжество и несколько других княжеств, условно может быть названо Великим Княжеством Литовским, хотя такое название окончательно устоялось лишь во времена Витаутаса77. Титулование государя великим князем было традицией Киевской Руси. Там великим князем назывался верховный правитель, позже – и другие князья, которым подчинялось несколько более мелких князей78. Следовательно Литва, объединив несколько княжеств, стала государством, которое согласно русинской традиции могла называться великим княжеством. И действительно уже Миндаугас в русинских летописях называется великим князем79.
Великое Княжество Литовское по сути дела было новым объединенным государством. Ее образованием начинается настоящая история Литвы, которую уже можно исследовать, опираясь на письменные источники. Историки, не выделяющие этапа Литовского княжества, считают образование ВКЛ просто становлением Литовского государства. Можно согласиться, что образование ВКЛ было рождением нового государства, хотя основы этого государства заложившее Литовское княжество тоже скорее всего следует считать государством.
Как уже упоминалось, между 1180 и 1183 гг. военная мощь Литвы значительно выросла. Это один из наиболее ярких переломов в истории Литвы. С ним, по моему мнению, и следует связывать образование ВКЛ. Это, конечно, косвенный признак образования ВКЛ, но прямых данных об образовании ВКЛ в источниках нет. Это следует сказать и о попытках искать начало ВКЛ во времена Миндаугаса – источники не содержат прямых данных, обосновывающих такие построения.
В настоящее время исследователи согласны, что с середины XIII в. ВКЛ (Литовское государство) уже несомненно существует. Очевидно и то, что с конца XII в. Литва значительно усилилась. Этот факт уже давно отмечен в историографии, но интерпретируется по разному. Суть проблемы – отражают ли перемены конца XII в. образование ВКЛ, или только подготовили его.
То, что военные походы литовцев подготовили почву образованию Литовского государства, утверждали многие историки (начиная с Й. Лелевеля). Интенсификацию военных походов они рассматривали как катализатор процесса образования Литовского государства, а не как последствие уже состоявшихся процессов. Г. Пашкевич первый в этих военных походах увидел в первую очередь признак функционирования государства. Его позиция была основана на анализе конкретной исторической ситуации, а не на теоретическом предположении, что военная деятельность способствует выдвижению богатых и мощных князей. Г. Пашкевич еще не противоречил этому предположению, а К. Яблонскис вообще не согласился придавать большое значения военной добыче80.
Надо отметить, что для оседлых земледельческих народов догосударственная военная активность не является очень характерной. Оседлых земледельцев не так уж просто оторвать от хозяйства и увести в военный поход. Скорей уж не военные походы были нужны для утверждения власти князей, а княжеская власть – для организации военных походов. Во все времена большой военной активностью выделялись лишь кочевники и мигрирующие земледельческие народы (во времена переселений народов). Характерной особенностью военной активности типа переселений народов является учреждение самостоятельных колоний в чужих землях. Последним движением такого типа в Европе были походы викингов, которые уже приобретали свойства, характерные для походов, организуемых государствами, и постепенно переростали в них81. В ранней истории Литвы мы не видим ничего подобного на военные походы типа переселений народов: никакая группа литовцев никогда не пыталась где-нибудь учредить свою колонию, не зависимую от метрополии.
До 1180 г. Литва не показывала заметной военной активности и была лишь слабым княжеством. В 1183 г. положение резко меняется. Запись 1183 г. Новгородской первой летописи сообщает:
«В ту зиму бились псковичи с литовцами и много было сделано вреда псковичам»82.
Следовательно зимой 1183–1184 гг. литовцы в первый раз самостоятельно напали на земли Руси и даже перешли за границы Полоцкого княжества. Уже только из этого можно сделать вывод, что с 1180 г. сила Литвы значительно выросла. Данные «Слова о полку Игореве» мощь Литвы того времени выявляют еще отчетливей. Из этого источника мы узнаем, какой была судьба Полоцка во время похода 1183 г.
В «Слове» изображено положение Руси перед лицом половецкой угрозы после поражения Игоря в 1185 г. Описывается и Полоцкая земля, заботы которой были иными, чем остальной части Руси. Оказывается, что литовцы уже стали такими же опасными противниками для Полоцка, как половцы – для Южной Руси.
«Уже бо Сула не течет серебряными струями к городу Переяславлю, и Двина мутно течет тем грозным полочанам под клики поганых. Один лишь Изяслав, сын Васильков, позвенел своими острыми мечами о шлемы литовские, затмил славу деда своего Всеслава, а сам под алыми щитами на кровавой траве пораженный литовскими мечами, взял ее на [смертное] ложе, с сказал: «Дружину твою, князь, птицы крыльями приодели, а звери кровь полизали». Не было тут ни [его] брата Брячислава, ни другого – Всеволода; один изронил он жемчужную душу из храброго тела через златое ожерелье. Приуныли голоса, поникло веселье, трубы трубят городенские.
Ярослав и все внуки Всеславовы! Уже опустите стяги свои, вложите свои мечи поврежденные, ибо уже лишились дедовой славы. Ибо вы своими крамолами начали наводить поганых на землю Русскую, на достояние Всеславово, из-за раздоров ведь явилось насилие от земли Половецкой»83.
Итак Полоцкое княжество совершенно разгромлено литовским набегом. Еще в 1180 г. Васильковичи возглавляли литовские отряды, а теперь они теми же литовцами разбиты: Изяслав погиб, а Брячислав и Всеволод (Всеслав?) даже не вступили в борьбу. Видимо так поступил и новгородский князь Ярослав Владимирович, к которому обращается автор «Слова». Как пишется в Новгородской первой летописи – «были недовольны им новгородцы, ибо они делали много вреда Новгородской волости». Следует обратить внимание на то обстоятельство, что о Ярославе говорится в единственном числе, а о вредителях – во множественном (творяху – «они делали», значит вред делал не Ярослав). Кто эти вредители? Сообщение о литовском набеге 1183 г. от этого известия в летописи отделяет только одно предложение о строительстве церкви св. Ивана – это может быть вставкой, взятой из другого источника84. В источнике летописца известия о литовском набеге и об изгнании Ярослава наверное шли одна за другой, и поэтому было достаточно ясно, кто делали вред Новгородской волости. Хронологически оба события тоже очень близки: литовский поход состоялся зимой 1183–1184 гг., а Ярослав был изгнан в первой половине 1184 г., ибо уже в сентябре в Новгород прибыл новый князь – Мстислав Давидович. Следовательно надо согласиться с исследователями, которые изгнание Ярослава связывают с его неспособностью воспротивиться литовцам во время зимнего похода 1183–1184 гг.85 Вообще новгородцы больших упреков к Ярославу не имели и в 1187 г. вернули ему власть86.
Кажется, неспособность воспротивиться литовцам стало причиной устранения от власти также и Васильковичей. Незадолго после упомянутого похода Полоцком правили уже не Васильковичи, а князь Владимир неизвестного происхождения87.
Поход 1183 г. прервал все связи зависимости Литвы от Полоцка. Разбиты были не только Васильковичи, но и «все внуки Всеславовы», т. е. все полоцкие князья. Кстати, может быть, что в 1183 г. литовцы напали и на Гродно. О том, что трубили городенские трубы, упомянуто в «Слове». Конечно, можно усомниться, говорится ли здесь о Гродне у Немана (похожие топонимы на Руси были популярными), но этот намек «Слова» интересно совпадает с известием Волынской летописи о том, что в 1183 г. в Гродне сгорела церковь (якобы от удара молнии). В данном случае нет сомнений о тождестве с Гродном88. Так или иначе, для русинов переход литовцев в наступление был совершенно неожиданным – это показывает растерянность и беспомощность полоцких и новгородского князей перед лицом этого внезапно взвалившегося бедствия.
Литовские военные походы в конце XII в.
Спойлер (раскрыть)
Литовские военные походы в конце XII в.
Рубеж 1183 г. четко выявляется не только из-за неожиданно для русинских князей большого масштаба литовского похода. Это рубеж между двумя эпохами. До 1183 г. литовцы не совершали никаких самостоятельных нападений, а начиная с 1183 г. таких фактов уже не мало. В 1185 г., как указывалось, литовцы так опустошили Ливонию, что ливы были вынуждены сдаться на опеку епископа Мейнхарда. И на Руси литовские походы вызвали большой резонанс: это видно по "Слову о полку Игореве", где литовцы сопоставляются с половцами.
В последнее десятилетие XII в. известны даже три случаи, когда русинские князья намеревались пойти на Литву, но так и не осмелились это сделать. Сам факт, что летописи описывают не свершившиеся походы, является довольно показательным – значит, русинские князья не могли похвастаться победами над литовцами, хотя этого очень желали. В первую очередь это следует сказать о Рюрике Ростиславиче, соправителе великого князя Киевского Святослава. В 1190 г. он собрался в поход против литовцев, однако, по приближении к Литве, его решительность угасала. Рюрик остановился в Пинске, где, празднуя свадьбу местного князя Ярополка, дождался весны, когда "стало тепло, растаял снег и не было возможно дойти до их [литовской] земли"98. В 1193 г. Рюрик опять собирался напасть на Литву, но князь Святослав, чувствуя слабость Руси, запретил ему это делать, указывая, что сейчас время защищать только свою землю. Рюрик всё-таки пошел на Литву, но Святослав вернул его оборонять Русь от половцев99.
Не осмелились напасть на Литву также Полоцкие и Новгородские князья. В 1191 г. "пришел князь Ярослав в Луки, позванный Полоцкими князьями и полочанами (…). И встретились на границе, и заключили между собой договор, что зимой все пойдут либо на Литву, либо на Чудь [=эстонцев]; и вернулся князь Ярослав в Новгород одаренный". И всё-таки зимой Ярослав пошел на Эстонию, а не на Литву100. Планы пойти на Литву провоцировала деятельность самих литовцев. Из обнаруженного в Новгороде письма, написанного на бересте, мы узнаем, что скорее всего в том же 1191 г. "Литва встала на Корелу". В конфликте между Швецией и Новгородом, начавшемся в 1188 г., карелы были союзниками новгородцев. Нападая на них, литовцы поддерживали шведов101. Из этого видно, как далеко от своих границ Литва имела интересы.
Имеются кое-какие известия о деятельности Литвы на юге. Уже перед 1192 г. ятвяги (Pollexiani Getarum seu Prussorum genus) начали нападать на Польшу поддерживаемые Дрогичинским князем, который, видимо, таким образом хотел отвлечь ятвяжские нападения от своих владений. В связи с этим в 1192 г. правитель Польши Казимир ІІ Справедливый (1177–1194) совершил ответный поход на ятвягов102. Хотя описавший эти события Винцент Кадлубек литовцев не упоминает, их участие в нападениях на Польшу вероятно, так как польские источники еще и в ХІІІ в. не всегда различали литовцев и пруссов103. Кстати, жена Казимира Справедливого Елена была сестрой Рюрика, в 1190 и 1193 гг. пытавшегося совершить поход против литовцев104, так что действия свойственников могли быть согласованными.
В 1196 г. Ипатьевская летопись в первый раз упоминает ятвяжские нападения на Волынское княжество: "В ту же зиму [1196 г.] ходил Роман Мстиславич на ятвягов отмщать, ибо они воевали его волость"105. И в этом случае литовцы не упоминаются, но уже в 1209 г. волынский летописец описал большой поход литовцев и ятвягов на южную Русь и еще добавил: "Беда была в земле Владимирской от воевания литовского и ятвяжского"106. Значит по крайней мере в начале ХІІІ в. совместные походы литовцев и ятвягов является фактом. Скорее всего и более ранние ятвяжские походы совершались вместе с литовцами или были инспирированы литовцами.
Видимо уже с самого образования ВКЛ ятвяги попали в зависимость от ВКЛ и совместно с литовцами воевали против Волыни. Из акта 1243 г. видно, что, по крайней мере, в то время ятвяжские земли уже принадлежали Литве107. Эта зависимость в той или иной форме могла начаться уже в 80-ых годах ХІІ в. Автор "Слова о полку Игореве", обращаясь к Волынским князьям Роману и Мстиславу, хвалит их: "Есть ведь у вас брони железные под шлемами латинскими. От них дрогнула земля и многие вражеские страны: литва, ятвяги, деремела и половцы копья свои побросали, а головы свои преклонили под те мечи булатные."108 Следовательно, Волынь уже сразу после 1183 г. столкнулась и с литовцами, и с ятвягами. Роман, видимо, был единственным русинским князем, которому в какой-то мере везла борьба с Литвой.
Удачно продолжались литовские походы и на Ливонию. До 1198 г. в сферу влияния Литвы попала управляемое русинами Кокнесское княжество. В этом году совместно с русинами из Кокнесе литовцы разбили войско Икшкильского епископа Бертольда (погибло 300 христиан)109.
Хотя до самого начала ХІІІ в. источники упоминают очень немногие литовские походы, они должны были совершаться довольно интенсивно. О многом говорит уже один факт, что Изяслав, сын новгородского князя Ярослава, "был посажен в [Великих] Луках княжить и оборонять Новгород от Литвы и там [в 1198 г.] умер". Осенью того же года полочане и литовцы напали на Великие Луки. Когда зимой Ярослав пошел против Полоцка, "полочане встретили [его] поклоняясь" и заключили мир110. Видимо на Новгородскую землю они напали лишь принужденные литовцами.
Рубеж 1183 г. четко выявляется не только из-за неожиданно для русинских князей большого масштаба литовского похода. Это рубеж между двумя эпохами. До 1183 г. литовцы не совершали никаких самостоятельных нападений, а начиная с 1183 г. таких фактов уже не мало. В 1185 г., как указывалось, литовцы так опустошили Ливонию, что ливы были вынуждены сдаться на опеку епископа Мейнхарда. И на Руси литовские походы вызвали большой резонанс: это видно по "Слову о полку Игореве", где литовцы сопоставляются с половцами.
В последнее десятилетие XII в. известны даже три случаи, когда русинские князья намеревались пойти на Литву, но так и не осмелились это сделать. Сам факт, что летописи описывают не свершившиеся походы, является довольно показательным – значит, русинские князья не могли похвастаться победами над литовцами, хотя этого очень желали. В первую очередь это следует сказать о Рюрике Ростиславиче, соправителе великого князя Киевского Святослава. В 1190 г. он собрался в поход против литовцев, однако, по приближении к Литве, его решительность угасала. Рюрик остановился в Пинске, где, празднуя свадьбу местного князя Ярополка, дождался весны, когда "стало тепло, растаял снег и не было возможно дойти до их [литовской] земли"98. В 1193 г. Рюрик опять собирался напасть на Литву, но князь Святослав, чувствуя слабость Руси, запретил ему это делать, указывая, что сейчас время защищать только свою землю. Рюрик всё-таки пошел на Литву, но Святослав вернул его оборонять Русь от половцев99.
Не осмелились напасть на Литву также Полоцкие и Новгородские князья. В 1191 г. "пришел князь Ярослав в Луки, позванный Полоцкими князьями и полочанами (…). И встретились на границе, и заключили между собой договор, что зимой все пойдут либо на Литву, либо на Чудь [=эстонцев]; и вернулся князь Ярослав в Новгород одаренный". И всё-таки зимой Ярослав пошел на Эстонию, а не на Литву100. Планы пойти на Литву провоцировала деятельность самих литовцев. Из обнаруженного в Новгороде письма, написанного на бересте, мы узнаем, что скорее всего в том же 1191 г. "Литва встала на Корелу". В конфликте между Швецией и Новгородом, начавшемся в 1188 г., карелы были союзниками новгородцев. Нападая на них, литовцы поддерживали шведов101. Из этого видно, как далеко от своих границ Литва имела интересы.
Имеются кое-какие известия о деятельности Литвы на юге. Уже перед 1192 г. ятвяги (Pollexiani Getarum seu Prussorum genus) начали нападать на Польшу поддерживаемые Дрогичинским князем, который, видимо, таким образом хотел отвлечь ятвяжские нападения от своих владений. В связи с этим в 1192 г. правитель Польши Казимир ІІ Справедливый (1177–1194) совершил ответный поход на ятвягов102. Хотя описавший эти события Винцент Кадлубек литовцев не упоминает, их участие в нападениях на Польшу вероятно, так как польские источники еще и в ХІІІ в. не всегда различали литовцев и пруссов103. Кстати, жена Казимира Справедливого Елена была сестрой Рюрика, в 1190 и 1193 гг. пытавшегося совершить поход против литовцев104, так что действия свойственников могли быть согласованными.
В 1196 г. Ипатьевская летопись в первый раз упоминает ятвяжские нападения на Волынское княжество: "В ту же зиму [1196 г.] ходил Роман Мстиславич на ятвягов отмщать, ибо они воевали его волость"105. И в этом случае литовцы не упоминаются, но уже в 1209 г. волынский летописец описал большой поход литовцев и ятвягов на южную Русь и еще добавил: "Беда была в земле Владимирской от воевания литовского и ятвяжского"106. Значит по крайней мере в начале ХІІІ в. совместные походы литовцев и ятвягов является фактом. Скорее всего и более ранние ятвяжские походы совершались вместе с литовцами или были инспирированы литовцами.
Видимо уже с самого образования ВКЛ ятвяги попали в зависимость от ВКЛ и совместно с литовцами воевали против Волыни. Из акта 1243 г. видно, что, по крайней мере, в то время ятвяжские земли уже принадлежали Литве107. Эта зависимость в той или иной форме могла начаться уже в 80-ых годах ХІІ в. Автор "Слова о полку Игореве", обращаясь к Волынским князьям Роману и Мстиславу, хвалит их: "Есть ведь у вас брони железные под шлемами латинскими. От них дрогнула земля и многие вражеские страны: литва, ятвяги, деремела и половцы копья свои побросали, а головы свои преклонили под те мечи булатные."108 Следовательно, Волынь уже сразу после 1183 г. столкнулась и с литовцами, и с ятвягами. Роман, видимо, был единственным русинским князем, которому в какой-то мере везла борьба с Литвой.
Удачно продолжались литовские походы и на Ливонию. До 1198 г. в сферу влияния Литвы попала управляемое русинами Кокнесское княжество. В этом году совместно с русинами из Кокнесе литовцы разбили войско Икшкильского епископа Бертольда (погибло 300 христиан)109.
Хотя до самого начала ХІІІ в. источники упоминают очень немногие литовские походы, они должны были совершаться довольно интенсивно. О многом говорит уже один факт, что Изяслав, сын новгородского князя Ярослава, "был посажен в [Великих] Луках княжить и оборонять Новгород от Литвы и там [в 1198 г.] умер". Осенью того же года полочане и литовцы напали на Великие Луки. Когда зимой Ярослав пошел против Полоцка, "полочане встретили [его] поклоняясь" и заключили мир110. Видимо на Новгородскую землю они напали лишь принужденные литовцами.