Мещера - Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Бизнес муромы и мери - Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
История татар. Том I. Народы степной Евразии в древности Казань: Изд-во «Рухият». 2002. – 552 с.
Глава 3. Финно-угры и праславянские племена в Урало-Поволжье
Предыстория народов уральской языковой семьи (Владимир Напольских)
Финно-угры на Южном Урале и в Приуралье (Владимир Иванов)
Праславянские племена в Поволжье (Сергей Кляшторный, Петр Старостин) Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
В.В.Гришаков, Ю.А.Зеленеев - МУРОМА YII - XI вв. УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ. Марийский государственный университет Йошкар-Ола, 1990. Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Л. Голубева считала что формирование мордвы происходила в междуречьях Оки, Волги, Цны, Суры, Алатыря. Первоначальный ареал обитания эрзи бассейн Суры. На реке Ляде недалеко от Тамбова были найдены мордовские древности получившие название лядинских. Традициооные поселения это городища. На верхнем течении Суры находились армиевские поселения. Для местного населения были характерны связи с Хазарским каганатом. Почти все городища мордвы находились на мысах. Городища мордвы назывались в летописях твердями. Городища защищены валами. Воины мордвы были вооружены луками со стрелами, копьями, мечами, боевыми топорами. Среди наконечников стрел были бронебойные. По мнению М. Полесских мокша формировалась на основе городецкого населения и пришого прикамского населения которое составляло ядро мокши. А. Смирнов, А. Монгайт, П. Третьяков и А. Алихлва считала что эрзя развилась на основе культуры населения которое оставило рязанско-окские могильники. П. Степанов даже отождествлял мурому с эрзей, хотя это не доказано.Мордва были земледельцы, а их поселения деревянные дома из срубов. Развита металургия. После падения Хазарского каганата эрзя и мокша поддерживали активные контакты с Волжской Булгарией и Русью.
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
Марийцы подразделялись на луговых и горных. Марийцы жили в бассейнах Вятки и Ветлуги. Они присутствовали также на реке Казанке. Основной тип поселений городища. Решающую роль в этногенезе марийцкв сыграли дьяково-городецкие племена. Они перешли на левобережье Волги и в Поветлужье. Они вступили в контакт с пришлым ананьинскими племенами. А. Халиков считал, что ведущим компонентом в этногенезе марийцев были послеананьинские племена - племена ащелинской культуры. Они составили основу луговых марийцев. Племено городецко-дьяковские и послеананьинские племена взаимно ассимилировались. Марийцы контактировали с Русью и Волжской Булгарией. Ее соседями были мордва, удмурты и меря. Для марийцев характерна языческая погребальная обрядовость. Марийцы были вооружены топорами, мечами, луком со стрелами.
Марийцы в дочингизидскую эпоху жили около Волги и около Ветлуги, Вятки и Суры. Они зависели от Хазарского Каганата, а потом от Волжской Булгарии. Даже русское название марийцев - черемисы происходило от тюркского наименования марийцев (от чувашского и татарское наименований). Относительно, что в 1228 г. мокшане призвали себе на помощь против эрзян половцев. Союзниками эрзян же были волжские булгары. Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Князь Курбский - «А нас послал тогда Иван Грозный с Тремя на десять тысяч люду через Рязанскую землю и потом через Мещерскую, иде же есть мордовский язык». А вот тут (Иордан. Гетика) наиболее раннее упоминание Мещеры - “thiudos: Inaunxis Vasinabroncas Merens Mordens Imniscaris Rogas Tadzans Athaul Nauego Bubegenas Coldas” [Иордан, 116]. Его следует интерпретировать как сильно испорченный фрагмент текста на готском языке [Анфертьев 1994: 150-151], оригинал которого в части, касающейся интересующих нас территорий от Прибалтики до средней Волги можно восстанавливать примерно как “*?iudos: in Aunxis Vas, in Abroncas Merens, Mordens in Miscaris, Ragos stadjans / stadins [Athaul Nauego Bubegenas Coldas]” и переводить: ‘[покорил] народы: в Аунуксе – весь, в Абронкасе (?) – мерю, мордву в Мещере, [по] Волге местности [атаул, навего, бубегенов, кольдов]’
Язык мещеры был близок к языку эрзян.
охранились не все представители данного этнического массива. Одним из народов, не доживших до наших дней, была мещера. Название этого народа, по всей видимости, происходит от слова "мачжар". Именно так, судя по поздним источникам, называла себя мещера в позднее средневековье. Её потомки ещё долгое время сохраняли особенности фонетики родного языка. В частности, их отличало твёрдое произношение "ч", что было непривычно для русского уха [18].
"Мачжар" (допускается и возможное диалектное "межчар" [13]) подверглось фонетической, а затем и орфографической обработке в древнерусском языке. Замена гласной в первом слоге и шипящего во втором делает новообразованный этноним созвучным таким древнерусским словам как вещий, мещати, мещенье, пещера [14,15] и создаёт иллюзию его "русскости", в том числе этимологической близости слову "мшара" - моховые болота. Не менее иллюзорно выглядит и версия трансформации в "мещеру" мордовского слова "мешкяр" - бортник [17].
Ещё сложнее добраться до корней первичного названия. Их ищут в словах других соседей и родственников мещеры. В слове "мачжар" слышат то марийское "меж" - "шерсть" (намёк на зипуны, носимые мещерой) [18], то балтское "меж" - лес [13] (и зачем понадобилось балтам, которые жили в точно таких же дремучих лесах, называть своих соседей "лесными людьми"?!), то самоназвание венгров "magyar" [17]. Но ведь летописи подчёркивали, что у мещеры был "свой язык" [11], который, увы, не сохранился.
Через земли мещеры проходил отрезок Великого Волжского пути: Верхняя Волга - Клязьма - Москва - Ока. По Оке и Десне открывался торговый путь в Киев. Ускорялся рост ремесла и торговли. Ремесленникам требовалось большое количество привозного сырья, особенно меди. У некоторых народов Поочья, например у мордвы, формировались феодальные отношения. У мещеры, которая отставала в социально-экономическом отношении от своих соседей, происходит постепенный распад родоплеменных структур. Все эти процессы ещё более усилились с приходом славян, которые уже с 8-9 веков активно заселяли область среднего течения Оки, а в 10-11 веках её низовье и Окско-Клязьминское междуречье.
Поначалу славяне селились с туземцами чересполосно. Но вскоре межэтнические связи развиваются и крепнут. Изоляции местных племён не было и в предшествующий период. Финны (включая мещеру) тесно контактировали друг с другом и с балтами, что приводило в смешению населения, особенно на окской "магистрали".
С распадом родовых общин, когда участилась миграция свободных общинников, и с появлением массы славян смешанность населения ещё более возросла. Что и демонстрируют мещерские могильники 11-12 веков. К 12 веку славянская волна поглотила основную массу туземцев Волго-Окского междуречья. Обрусели и утратили свой язык меря и мурома. Обрусела и значительная часть мещеры. Её остатки ещё долго проживали в глухих местах левобережья Оки от Цны на западе, до Гуся на востоке [9,16]. Вслед за славянскими переселенцами пришла в Поочье и древнерусская государственность, выразившаяся в том числе и в строительстве городов. В конце 11 веке возникают Рязань и Переславль Рязанский, в 12 веке - Коломна. Непосредственно на территориях проживания мещеры в 1152 году строится Городец. Население Городца Мещерского (ныне Касимов) было смешанным [12]. Правобережная мещера также подвергалась ассимиляции. Помимо ославянивания, она растворялась в мордве, а со второй трети 13 века и в татарах.
В 1239 г. "…на зиму, взяша Татарове Мордовьскую землю…" [10]. Опустошительному удару подверглись и низовья Мокши [9], где вместе с мордвой проживала и мещера. После 1243 г. "...все земли, заселённые мордвой вошли в состав золотоордынского государства" [5].
На рубеже 13-14 веков татары обосновались и на левом берегу Оки. В 1298 году сюда вторгся один их многих ордынских царевичей, хан Бахмет [19] в поисках себе "отчины". В итоге возникло довольно большое царство от бассейна егорьевской Цны на северо-западе до Мокши на юго-востоке с центром в Городце на Оке [12]. Впрочем, новоиспечённые мещерские князья полутюркского-полумонгольского происхождения начинают вскоре потихоньку распродавать свои владения Москве и Рязани. Некоторые из потомков Бахмета принимают православие и переходят на службу к русским князьям. Татарско-мещерское государственное образование становится буферным рубежом Москвы. В орбиту её жизни постепенно втягиваются и потомки этнической мещеры. Так в Духовной грамоте боровско-серпуховского князя Владимира Андреевича, героя Куликовской битвы и двоюродного брата Дмитрия Донского, составленной около 1402 года, есть приписка: "А грамоту писал Мещерин" [4]. Это прозвище, ставшее вторым именем. В нём звучит явный намёк на "национальное" происхождение. Так же как в летописных "Терчин", "Чудин", "Гречин", "Емин" [6].
Тем временем Орде удалось уничтожить мещерское княжество. Разгром Городца в 1376 г. был столь велик, что город восстанавливали "…уже не на прежнем месте, а выше по течению Оки на 600 сажен…" [3]. Мещерское княжество возродилось к середине 15 века, когда около 1453 г. Василий Тёмный отдал новый Городец в удел казанскому царевичу Касиму. Вместе с Касимом пришло много поволжских татар. "Аборигенами этого княжества были в то время ещё языческие племена мещера и мордва" [12]. После смерти Касима Городец стали называть Касимовым, а государственное образование - Касимовским царством. Его простые подданные, гонимые нуждой и национальными притеснениями покидали насиженные места. В надежде на лучшую долю они уходили во владения русских князей. "А которые люди вышли на Резань от царевича и от его князеи… бессерменин, или мордвин, или мачярин, чёрные люди, которые ясак царевичу дают…" [4]. Их силком возвращали назад. Не только татарские ханы и мурзы, но и мордовские князья в 15-16 вв. имели право судить "можарянов" [18].
Вплоть до середины 16 в. этнонимы "мачар" и "мажар" продолжают встречаться в летописях [17], т.е. с распадом родоплеменных структур в эпоху древней Руси мещера не исчезла. Несмотря на ассимиляционные процессы, некоторая часть её потомков сохраняла этнические признаки, заметно отличавшие её от мордвы, татар и русских. Бывшая первобытная мещера превращалась в раннюю малую народность. Вероятно среди её представителей в то время были ещё и носители родного языка. К сожалению, среди "депутатов" тогдашней (боярской) Думы подать свой голос в защиту малых народов желающих не нашлось.
Видимо к 17 в. мещерский язык исчез. Вышел из употребления и первичный этноним, а потомки его носителей называли себя уже на русский лад - "мещера". На рубеже 19 и 20 веков до 60 тыс. её представителей проживали в Пензенской, Рязанской и Тамбовской губерниях [12]. Отличить от русских их было уже очень трудно. Бурные события 20 века окончательно замели редкие следы потомков древнего народа.
А.Б. Пронин - Мещера: след, затерявшийся вдали Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Венгерский ученный И. Боба считал мещеру родственниками древних венгров. В Мещерском крае жили некто можеряне или мажары. Именно мажары были тюркизованы татарами. Земли же волжско-финнского племени мещеры стали колонизироваться славянами. Вследствие русской колонизации появилась этническая группа мещеряков, которые говорили на русском языке и в этногенезе которой приняла участие мещера. Мещерская земля вообще была контактной зоной. Мажары же пришли в эти земли в середине XIII в. Это были восточные венгры о которых писал Юлиан, которые под давлением монголов поселились вблизи от владений владимиро-суздальского князя. Мещера которую И. Боба считал частью венгров к можарам отношения не имеет. Венгерский ученный ошибался в своих суждениях. Средневековый писатель Эней Сильвио Пикколомини который писал о венграх около Дона и сарматов (русских) имел в виду именно мажаров.
Vasary Istvan - The Hungarians or Mozars and the Mescers-Mizers of the Middle Volga Region // rchivum Eurasiae Medii Aevi 1. Wiesbaden, 1975 and PdR Press Publications in Early Hungarian History 3. Lisse, 1976
Иштван Вашари считает, что мишари это потомки не финно-угров, а татарского населения Мещерского края, которое прибывали в этот регион из степей. Коренное финно-угорское население было ассимилировано татарами и русскими. Раннесредневековое волжско-финнское племя мещера было ассимилировано русскими и стало мещеряками.
О переселении восточных венгров в Мещерскую землю. Вот, что сообщал Юлиан -
Цитата
Пока я вновь находился при римском дворе, [на пути] в Великую Венгрию меня опередили четверо братьев моих. Когда они проходили через землю суздальскую, им на границах этого царства встретились некие бежавшие пред лицом татар венгры-язычники, которые охотно приняли бы веру католическую, лишь бы добраться до христианской Венгрии. Услышав об этом, вышесказанный князь суздальский вознегодовал и, отозвав вышеуказанных братьев, запретил им проповедывать римский закон помянутым венграм, а вследствие того изгнал вышесказанных братьев из своей земли, однако без неприятностей. Те, не желая воротиться обратно и с легкостью отказаться от сделанного уже пути, повернули к городу Рецессуэ (?), ища пути, чтобы пройти в Великую Венгрию, либо к мордуканам, либо к самим татарам.
Впрочем в 1329 г. венграм удалось обратить в католичество вождя восточных венгров по имени Jeretamir (Jeretanny). Об этом в книге Иштвана Вашари о куманах и татарах Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Л. Бендефи правда связывал Jeretamir (Jeretanny) с Кумой и гипотезой что восточные венгры жили на Куме. Венгры в папской булле упомянуты рядом с аланами.
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
Текст буллы папы Иоанна XXII от 3 октября 1329 г. о обращении Jeretamir (Jeretanny). Булла в архиве в Латеранском соборе -
Цитата
Retulere magnam pietatis constantiae gloriam Ungari Asiatici, Malchaytae et Alani, qui licet impiis superstitionum erroribus irretitis populis circumfusi essent, incorruptam tamen fidei puritatem servaverunt. Eminebat inter eos dignitate Jeretanny, Ungarorum Regum stirpe satus, qui cum praesulem catholicum a sede Apostalica flagitasset, Pontifex episcopum Gemiscatensem ad eos transmisit, subiectisque literis ad fidem tuendam, ac religiosorum virorum pia monita excipienda ipsos instruxit.
Булла в Ватиканском соборе, где упомянут Jeretamir (Jeretanny) - Dilectis filiis Jeretanni et universis christianis Ungaris, Malchaytis ac Alanis salutem.
Спойлер (раскрыть)
Dilectis filiis Jeretanni et universis christianis Ungaris, Malchaytis ac Alanis salutem.
Ingentem, nec mirum muteriam gaudiorum suscepimus, quod summus ille caelestis agricola,, qui omnes quos diligit ad cognitionem sui misericordi semper beneficio evocat atque trahit, quodque per inennarrabilem gratiam unigeniti sui toto orbe diffusam auget continue familiam Christianam, vos verae fidei luce perfosus, et sacri baptismatis fonte renatos, ac imbutos, doctrina evangelicae et apostolicae veritatis in orientalibus partibus in eorum medio, qui nondum gratiam recipere baptismatis, collocavit. In immeensum insuper nobis cessit ad gaudium intellecto, quod tu, fili Jeretamir, de stirpe Catboticorum Principum Regum Ungariae descendisti; quodque tu et alii Christiani in dictis partibus commorantes, zelo fidei et devotionis fervore succensi doctorem catholicum desideratis habere, qui nos in fide Catholica verbis salutaribus instruat, et sanctis exemplis informet, propter quod a nobis humiliter vestris suppdicationibus postulastis, ut aliquem Catholicum Antistitem, sacrarum scripturarum scientia preditum, vitae sanctitate decorum, verbo utilem, et exemplo mirabilem, ad partes ipsas pro institutione vestra in eadem fide Catholica mittere dignaremur. Cupientes igitur ut Christi familia ubique locorum incrementa suscipiat, set maxime in ipsis partibus dilatetur, Venerabilem fratrem nostrum Thomam Semiscantensem Episcopum vobis notum, ad partes ipsas cum nostre benedictionis gratia providimus destinandum. Quocirca devotionem vestram monemus et hortamur in domino Ihesu Christo, quatenus sacris instructionibus quas idem Thomas [22] et alii Episcopi Cactholici, necnon dilecti filii fratres Predicatorum et Minorum Ordinum in ipsis partibus commorantes, in doctrina catholice fidei vobis fecerint, mentales aures devotius adhibentes, animos vestros veritati eiusdem fidei, et sanctorum patrum auctoritatibus coaptetis; benedictionem nostram insuper vobis impendimus, et rogamus humani generis piissimum redemptorem ut ipse vos benedictionis sue rore perfundat, ut in vere fidei unitate constantes, vos de bono proficiatis in melius, et alios ad familiam gregis dominici fructuosis exemplis, et operibus evocetis.
Datum Aviniony, III. Kal.. Octobris, Anno Quartodecimo.
Мурома в раннем средневековье была ключевой частью Волжского торгового пути. Это финно-угорский Люксембург. Здесь были торговые ставки мери ,муромы, эрзян и мари.
Современная наука не может твердо сказать, откуда именно происходит мурома и как называли себя люди этой нации. Распространено мнение, что муромский язык был близок эрзянскому. Муромская топо- и гидронимия достаточно полно сохранена в названиях местностей, населенных пунктов, рек и озер. О муроме имеются краткие сведения в первых киево-византийских летописях. Сохранились муромские памятники археологии - грунтовые могильники, селища-города и Чаадаевское городище.
Основным источником реконструкции истории муромы являются в первую очередь данные археологии - материалы раскопок 15 древних кладбищ, периодически производившиеся с конца прошлого века, и результаты, полученные при исследовании трех селищ.
Муромцы были прекрасными земледельцами и скотоводами, рыболовами и охотниками, вели активную торговлю со всеми близлежащими и дальними соседями. Об этом свидетельствуют многочисленные орудия труда, предметы быта и роскоши, вещи иноземного, немуромского происхождения и монеты, найденные в захоронениях и жилищах. Предметы вооружения - наконечники копий и стрел, боевые топоры - по качеству изготовления и боевым характеристикам достигали лучших европейских образцов. Это свидетельствует о том, что версия советских историков о мирной ассимиляции муромы славянами, как минимум, неправдоподобна. На самом деле речь шла либо о военном противостоянии, либо о договорных условиях сюзеренитета с Киевом, после - Черниговом и Владимиром-Мерьским, вмонитровании Муромы и муромского народа в политическую систему Восчтоной Европы. Второй вариант представляется более убедительным.
Судя по находкам знаменитых муромских украшений, отличающихся изобретательностью форм и тщательностью отделки, на высоком уровне стояло ювелирное ремесло. Особым богатством бронзовых и других украшений отличался погребальный костюм муромских женщин. Отличительной чертой муромских могильников являлись погребения коней и изредка - коров, которым, вероятно, мурома поклонялись наряду с другими божествами своего пантеона.
В целом уровень экономики муромы находился на высоком уровне, что было связано с выгодным природно- географическим расположением Мурома. В VII-X веках мурома являлись - ни больше, ни меньше - законодателями моды для мира поволжских финнов.
Волны балто-славянских кочевников в X-XI вв. были ассимилированы коренными жителями края. Постепенно возникли смешанные славяно-финские поселения и могильники. К XII веку мурома уже не упоминалось в летописях как отдельный народ - к этому времени Киев и Чернигов предпочитали иметь дело с "географической областью", а не народом, неплохо освоившим славянскую речь как лингва-франка.
По матермалам Бейлекчи В.В. Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
Статья о поселениях народа мурома.
В.В. Бейлекчи, В.В. Родин - ПОСЕЛЕНИЯ ПЛЕМЕНИ МУРОМА (У ИСТОКОВ ПРОБЛЕМЫ) Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Книга Бейлекчи о поселениях и погребальном обряде муромы
В.В. Бейлекчи. Древности Нижней Оки. Погребальный обряд и поселения летописной муромы.
Спойлер (раскрыть)
В.В. Бейлекчи. Древности Нижней Оки. Погребальный обряд и поселения летописной муромы.
Во вводной части работы автор обозначил место, занимаемое Муромским краем в раннесредневековой истории Волго-Окского междуречья и роль коренного населения края - финно-угорской народности мурома, проживавшей в VI – XI вв. на территориях Нижнего Поочья, ассимилированной славянами и вошедшей в состав древнерусской народности. Здесь же приведены основные результаты 130-летнего изучения археологии муромы, а также лакуны в знаниях и вытекающие отсюда проблемы региональной истории.
Первая глава монографии посвящена истории исследования памятников муромы за период XIX – начала XXI вв. При достаточной полноте сведений глава все же более напоминает хронологический и библиографический обзор, нежели историографический раздел.
В первых трех параграфах второй главы рассмотрены природно-географические характеристики края, скудные свидетельства русских, скандинавских и арабских письменных источников и данные местной топонимики. Можно отметить, что автор впервые достоверно обозначил природные границы Муромского края (и соответственно – вероятные границы Муромского княжества), совпадающие с ареалом археологических памятников муромы. В четвертом и пятом параграфах приведены основные историографические и топографические сведения о могильниках и поселениях муромы. Шестой параграф второй главы посвящен археологическим коллекциям, на которые опирается работа. В седьмом параграфе автор кратко анализирует историографическую ситуацию и обозначает в качестве ведущей задачи монографии современное освещение археологической культуры муромы, т.е. разработку относительной хронологии могильников, выявление типичных характеристик погребального обряда, рассмотрение особенностей расселения и домостроительства муромы.
Третья глава монографии целиком посвящена анализу основного инвентаря, обнаруженного в большинстве из 607 рассмотренных в работе захоронений муромы. Автор рассмотрел все категории находок, привел во всех возможных случаях аналогии и датировки инвентаря, и во многих случаях скорректировал хронологические рамки периода его бытования, согласно современным данным. Охват источников в этой главе всеобъемлющим считать нельзя, хотя по причине неполной опубликованности материалов муромских могильников, однако приведенный ряд находок позволил автору выделить слой хронологических индикаторов для датировки комплексов, чему и посвящена Глава 4.
В четвертой главе автор кратко освещает современное состояние проблемы хронологии и периодизации культуры муромы, затем приводит ряд хронологических индикаторов из состава погребального инвентаря, пусть даже и широко датируемых, и далее с помощью метода синхронизации датирует 325 захоронений, исследованных на 14 могильниках. Подобный опыт на столь широком материале является в историографии первым, поэтому учитывая то, что одной из задач монографии является периодизация погребальных комплексов, а не разработка хронологии культуры муромы, автор даже не используя метод корреляции приходит к достаточно важным выводам о периодах функционирования могильников и определенных изменениях в облике материальной культуры, фиксирующих инновации. Приведенные данные дали автору возможность выделить три основных хронологических периода в истории муромы.
Пятая глава целиком посвящена анализу погребального обряда на материале 607 захоронений, дифференцированных согласно полученным в четвертой главе выводам, а также по общепринятой типологии на трупоположения, трупосожжения, вторичные захоронения, кенотафы и захоронения животных. Основой анализа послужила формализация исходных данных по выделенным автором 26 параметрам (описания комплексов приводятся в Приложении). Выводы сведены автором в параграфе, описывающем динамику развития погребального обряда на протяжении всех трех хронологических периодов – c VI по XI вв., что на фоне прежних исследований выгодно отличает монографию В.В. Бейлекчи.
В шестой главе автор привел неопубликованные прежде или частично опубликованные данные, в том числе из отчетов о раскопках памятников муромы и муромо-славянских горизонтов многослойных памятников на территории Муромского края. Автор интерпретировал и датировал основные находки, а также и сами памятники, что позволило исправить некоторые историографические ошибки. Особый интерес вызывает пассаж о датировке и культурной привязке лепной керамики с орнаментацией, встреченной на многих этих памятниках и выводящей их в круг поселений контактной зоны эпохи расселения славян в Волго-Окском междуречье.
Седьмая глава целиком посвящена типологии известных на сегодняшний день жилых, производственных и хозяйственных сооружений муромских и муромо-древнерусских памятников X – XI вв, что привело автора к этнокультурным выводам.
Заключительная часть монографии содержит в себе выводы исторического характера, прямо или косвенно вытекающие из изложенного материала. Предпринята попытка реконструкции истории муромского этноса, которая вносит много нового в уже известный историографический контекст.
Обозначенные задачи монографии автором в основном решены, работа представляет собой весомый вклад в археологию раннесредневековых финно-угорских народов Поволжья.
Рецензент: Зав. археологическим отделом Государственного центра по учету, использованию и реставрации памятников истории и культуры Владимирской области, кандидат исторических наук Ю.Э. Жарнов.
Формат: Word.
Оглавление.
Введение.
Глава 1. История исследования памятников муромы.
Глава 2. Источники и проблематика работы.
Глава 3. Основной инвентарь муромских могильников.
Современные критерии выделения муромских древностей. Орудия труда и предметы быта. Предметы вооружения. Снаряжение верхового коня и всадника. Элементы костюма и украшения. Нумизматический материал.
Глава 4. Хронология и периодизация муромских могильников.
Глава 5. Погребальный обряд муромы.
Глава 6. Поселения муромы: сведения об исследованных комплексах.
У истоков проблемы. Муром. Николо-Набережное селище. Муром. Кремлевская гора. Муром. Плато от Богатыревой горы до Спасского монастыря. Муром. Территория к западу от кремля. Муром. Пятницкое селище. Чаадаевское городище. Ознобишинское городище. Малышевское селище. Селище Савково. Селище Старые Котлицы. Селище Тумовское (Макаровка). Хронология и планировка Тумовского селища. Проблема интерпретации лепной посуды и исследованных комплексов.
Глава 7. особенности домостроительства в X – XI вв.
Жилища. Производственные сооружения. Хозяйственные сооружения.
Заключение.
Список источников и литературы.
Список сокращений.
Список иллюстраций.
Иллюстрации.
Приложение. Формализованные описания погребальных комплексов муромы.
Библиография работ Бейлекчи по истории муромы
Спойлер (раскрыть)
15. Бейлекчи В.В. Исследования в подклете Белой палаты Ростовского кремля // Сообщения Ростовского музея. Вып. X. Ростов, 2000. С. 276-286.
16. Бейлекчи В.В. Исследования на Кремлевской горе Мурома // Археологические открытия 1998 года. М., 2000. С.76-78.
17. Бейлекчи В.В. Клинковое оружие племени мурома // Куликово Поле: вопросы историко - культурного наследия. Материалы конференции. Тула, 2000. С. 65-72.
18. Petrenko V., Bejlekchy V. The Alexandrovka barrow. The burial site of the Usatovo culture elite // Funeral practices as forms of cultural identity (bronze and iron ages): 4– th International Colloquium of Funeral Archaeology. Tulcea, 2000. P. 47–49.
19. Бейлекчи В.В. Муромский могильник у с. Александровка // Уваровские чтения - III. Материалы конференции. Муром, 2001. C. 245-248.
20. Бейлекчи В.В. Коллекции из могильников племени мурома в фондах Муромского музея // Богатырский мир: эпос, миф, история. Уваровские чтения - IV. Материалы конференции. Муром, 2003. C. 111-113.
21. Бейлекчи В.В. Культ коня у муромы // Богатырский мир: эпос, миф, история. Уваровские чтения -IV. Материалы конференции. Муром, 2003. С. 81–85.
22. Бейлекчи В.В. Еще раз об истоках града Мурома // Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и раннее новое время (XI-XVII вв.). Проблемы культуры и культурного наследия. Доклады Третьей научной конференции (Муром, 17-20 мая 2000 г.). М.: Древлехранилище, 2003. С. 77-85.
23. Бейлекчи В.В., Родин В.В. Новые археологические исследования в муромском кремле // Уваровские чтения - V. Материалы конференции. Муром, 2003. С. 9–17.
24. Бейлекчи В.В., Родин В.В. Муромский край и племя мурома // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. Н. Новгород, 2004. С. 38-49.
25. Бейлекчи В.В., Родин В.В. Поселения племени мурома (у истоков проблемы) // История и культура Ростовской земли - 2003. Ростов, 2004. С. 498-508.
26. Бейлекчи В.В., Петренко В.Г. Олександрiвський курган // Энциклопедія Трипільської культури. Київ, 2004.
27. Бейлекчи В.В., Родин В.В. Охранные исследования в Суздале // Археологические открытия 2004 года. М., 2005.
28. Бейлекчи В.В., Лодыгина Е.В. Муромский могильник у дер. Корниловка // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. Н. Новгород, 2005. C. 48-68.
29. Бейлекчи В.В., Родин В.В. Исследования 2005 г. в городе Суздале, округе Муром и Вязниковском районе Владимирской области // Археологические открытия 2005 года. М., 2006.
30. Бейлекчи В.В. О некрополях центральной части города Мурома // Археология Верхнего Поволжья (к 80-летию К.И. Комарова). М., 2006. С. 40-67.
31. Бейлекчи В.В., Родин В.В. Исследования на улицах Теремки и Пушкарская в городе Суздале // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 3. М., 2006.
32. Бейлекчи В.В., Родин В.В. Исследования 2005 г. в Спасо-Евфимиевском монастыре г. Суздаля // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. Нижний Новгород, 2006.
33. Бейлекчи В.В., Родин В.В. Исследования 2006 г. в гор. Муроме Владимирской обл. // Археологические открытия 2006 года. М., 2007.
34. Бейлекчи В.В., Родин В.В. Новые исследования в квартале № 21 города Мурома // Археология Владимиро-Суздальской земли. Материалы научного семинара. Вып. 1. М., 2007. С. 105-111.
35. Бейлекчи В.В. Разведки 2007 г. в Нижегородской области // Археологические открытия 2007 года. М., 2008.
36. Бейлекчи В.В. О финно-угорских топонимах в Муромском Поочье // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Т. 10. №4 (26). Самара, 2008. С. 1270-1274.
37. Бейлекчи В.В. Историческая топография древнего города Мурома // Россия, Запад и Восток: традиции, взаимодействия, новации. Сборник тезисов докладов и сообщений V Международной научно-практической конференции (г. Владимир, 22-24 октября 2009 г.). Владимир: ВГГУ, 2009. –280 с. С. 28, 29.
38. Бейлекчи В.В. Мурома в сфере раннесредневековой восточной торговли // Ислам в центрально-европейской части России: энциклопедический словарь. (Ислам в Российской Федерации; Вып. 4). М.: Медина, 2009. С. 171-173.
39. Бейлекчи В.В. Полевые археологические работы 2009 г. в Нижегородской области // Археологические открытия 2009 года. М., 2010.
40. Бейлекчи В.В. О неиспользуемом культурном ресурсе города Мурома // II Форум городов России. Материалы научно-практических конференций. Владимир: Транзит-Икс, 2010. -208 с. С. 39 – 44.
41. Бейлекчи В.В. Опыт организации научно-исследовательских работ по обеспечению сохранности памятников археологии во Владимирской области в 2008 г. и результаты охранных разведочных работ 2007 г. в Нижегородской области // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. Н. Новгород: Изд. Нижегородского университета, 2010. С. 25-28.
42. Бейлекчи В.В., Очеретина С.В. Археологические исследования 2006 и 2010 г. в кремле г. Мурома // Археология Владимиро-Суздальской земли. Материалы научного семинара. Вып. 4. М., выход - 2012.
43. Бейлекчи В.В. Предполагаемые этапы генезиса культуры летописной муромы // Поволжские финны и их соседи в древности и средние века. Материалы III Всероссийской научной конференции. Саранск, 2011. С.69-74.
44. Бейлекчи В.В., Еремин И.О. Инвентарь муромского могильника «Камушки из фондов Павловского музея // Культурный слой. Сборник научных статей. Н. Новгород: Изд. Нижегородского университета, 2012. С. 28-38.
45. Бейлекчи В.В. Исследования на двух древнерусских селищах в правобережной округе Городца // Культурный слой. Сборник научных статей. Н. Новгород: Изд. Нижегородского университета, 2012. С. 19-27.
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
Автор далек от мысли отождествлять мерю и мари (черемисов), хотя, как уже было сказано, считает марийцев наиболее близким к мере финно-угорским народом. Допустимо, однако, что необыкновенно быстрое исчезновение мери со страниц русских летописей связано не только с ее относительной малочисленностью и быстрым обрусением, но и с перенесением на ассимилируемых мерян наименования этнически и лингвистически наиболее близкого и притом территориально смежного народа - черемисов. В те времена такие переносы были очень широко распространены. Несмотря на многочисленные попытки отделить этнонимы меря и мари друг от друга, есть все же намного больше оснований видеть в них фонетические варианты одного слова, что также подкрепляет предположение о возможности переноса этнического названия черемисы на мерян в позднее время.
Д. А. Корсаков. Меря и Ростовское княжество. Очерки из истории Ростовско-Суздальской земли
Магистерская диссертация молодого историка, будущего профессора Казанского университета, заслужила признание у современников и остается по сей день ценным собранием материалов по истории Ростово-Суздальской земли с 862 по 1237 г.
В своем исследовании Корсаков указывает на ключевую роль Ростово-Суздальской земли в истории России, как места, где сложилось «великорусское племя», где получило развитие идея единовластия как основы государственного строя, и где сложился центр объединения русских земель – Московское княжество. Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Следы поселений мери, чуди, черемисов (мари), еми и других финно-угров в Костромской губернии
Книга содержит: информацию о Мерских станах Костромской губернии, поселениях чуди и черемисов, информацию о следах существования еми в Костромской губернии, список городов и сел по уездам губернии, гидрографические сведения о Костромской губернии. Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
Зеленин Д.К. - Принимали ли финны участие в образовании великорусской народности?
Описание: Небольшая статья известного этнографа Д.К. Зеленина посвящена вопросу влияния финно-угорских племен на образование русского народа. В ней автор опровергает мысль С.М. Соловьева и С.В. Ешевского о мирной колонизации финского северо-востока России. Также автор приводит доводы против идеи, что в образовании русского народа существенный вклад внесли финно-угры. Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Статья во многом устарела и опирается более на сведения письменных источников чем на археологические исследования. Статья вызвала возражения С.П. Толстова. А.М. Решетов - С.П. ТОЛСТОВ И Д.К. ЗЕЛЕНИН: К ИСТОРИИ ИХ СПОРА ОБ УЧАСТИИ ФИННОВ В ОБРАЗОВАНИИ ВЕЛИКОРУССКОЙ НАРОДНОСТИ Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Леонтьев А.Е. Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси. М.: Геоэко, 1996.
Описание
Спойлер (раскрыть)
Археология эпохи великого переселения народов и раннего средневековья. Выпуск 4. Институт археологии РАН.
О существовании народа меря, жившего до прихода славян в центральной области будущей Северо-Восточной Руси, известно лишь из упоминания Иордана ("О происхождении и деяниях готов", VI в.) и отрывочных сведений в русской летописи, где при описании событий начальной русской истории меря названа в числе иноязычных данников Руси и "первых насельников" русского города Ростова. Последнее сообщение о мере датировано в летописи 907 г. Несмотря на столь скудные известия, проблематика мери, как и других неславянских народов, вошедших в состав Древнерусского государства, нашла отражение в многочисленных научных исследованиях. Охваченный ими круг источников помимо письменных свидетельств включает данные языкознания, топонимики, антропологии, этнографии. При этом основной источниковой базой остается постоянно растущий фонд археологических данных. Четырехсотлетняя история мери (VI - Х вв.) явилась по сути предысторией Северо-Восточной Руси, одной из исконных областей русского народа, ставшей впоследствии центром единого русского государства.
Потомки ассимилированной славянами мери влились в состав древнерусской народности. Мерянские традиции были ощутимы в материальной культуре и погребальной обрядности жителей Ростово-Суздальской Руси, наследие мери сказалось и в физическим облике древнерусского населения. До наших дней дошли переданные из поколения в поколение дорусские названия рек, озер, селений и урочищ, сохранились некоторые лексические и фонетические особенности народных говоров. Стертые временем следы финно-угорских традиций обнаруживаются в фольклоре и традиционной культуре жителей современных Ярославской, Владимирской, Ивановской и Костромской областей.
Рецензенты: доктора исторических наук Рябинин Е.А. и Седова М.В.
Формат: сканы страниц и частично Word.
Оглавление.
Введение.
Глава 1. Источники.
Письменные свидетельства. Археологические и топонимические источники.
Глава 2. Летописные районы.
«…На Ростовском озере меря…». «…На Клещине озере меря же». «Меряне и их быт» по материалам ростовских селищ.
Глава 3. «…На городище на реце Саре». Племенной центр.
Историческая топография городища, его укрепления и постройки. Могильник и сезонный лагерь «гостей». Вещевой материал городища и могильника. Некоторые вопросы истории мери и ее племенного центра.
Глава 4. В бассейне Волги и Клязьмы.
Суздальско-Юрьевское ополье. Памятники Поклязьменья. Группа памятников на реках Теза и Лух. Поволжье. Заволжье.
Глава 5. В составе Древнерусского государства.
Заключение.
Библиография.
Список сокращений.
Меря, мурома и мещера были ассимилированы русскими как и подмосковская голядь. На основе прибалтийско-финнского субстрата Чуди Заволоцкой и славянских переселенцев сформировалась этническая группа поморы. От мещеры осталась этническая группа мещеряков. Относительно татарского влияния то он проявился в появление этнических групп каратаев и бисерменов у мокши и удмуртов соответственно. Интересно, что Мещерский край и его население можары были куда более сильнее ассимилированы в XV-XVII вв. , чем во времена Золотой Орды. Татары-мишари которые частично были потомками ассимилированных тюрками можаров и куда в большей мере были потомками переселявшихся из степи тюрков которые получили название Мишари от Мещерского края как от административной единицы а не этноса.
О служивых татарах в Мещерской земле
Спойлер (раскрыть)
Особенностью мещерской земли являлось наличие большого количества татарских помещиков, в крепостной зависимости от которых находились татарские, мордовские, русские крестьяне. В Темниковском у. например, в 1612 г. был всего 451 помещик, большинство из них татары. Даже в конце ХVII в. в том же уезде из 647 помещиков более 500 были татарскими мурзами и князьями [4]– Кудашевых, 19 – Тенишевых, 18 – Бибарсовых, по 17 – Тугушевых и Токшейковых, 15 – Дашкиных, 7 – Кугушевых, по 5 – Мансыревых и Макуловых, по 4 – Дивеевых, Ишеевых, Кулунчаковых, Шихмаметевых. Здесь же показаны также Долоткозины, Утяшевы, Ефаевы, Седахметевы, Чанышевы и другие [5]VI?ХVII веках. Князю Девлеткильдееву в 1563 г. был жалован Кирдюшевский беляк на р. Суре, служилым мурзам Р. Алтышеву с 20 товарищами в 1586 г. – поместья в Арзамасском у., а Уразай Енашев в 1631 г. положил начало г. Рузаевке. В ХVII в. из фамилии Кугушевых владели беляками князья Акири – Ерыхтинским (22 села), Тениш – Киржанским (24 села), Еникей (Темниковским), Енгалыч (телядимским). В 1629 г. в Арзамасском у. было 216, в Алатырском – 420 служилых татар, а в Касимовском, Кадомском и Темниковском уу. их насчитывалось соответственно 409, 250, 389 человек [6].. Татарская элита имела обширные владения. Так, кадомский мурза Исеней Мокшев сын Бутаков получил княжение над рязанской мордвой Кирдяновского беляка. Земельные пожалования продолжались и в Х. Среди представителей татарской господствующей верхушки в 1678 г. отмечено 57 человек из мурз и князей Еникеевых, 50 – князей Акчуриных, 32 – Девлеткильдеевых 31
Из мещерских краев с ХVII в. с построением оборонительных линий по окраинам государства переводились служилые люди и из татар. Например, в 1642 г. в связи со строительством Саранска сюда были переведены темниковские служилые, а в 1646 г., когда строился Инсар – другие темниковские мурзы и татары. В 1648 г. в Курмышском у. служилых татар насчитывалось 386 человек. А во второй половине ХVII в. служилые татары, переселенцы из Мещерского края появляются на территории современных Татарстана (юго-восток) и Башкортостана. Так, на реки Большой и Малый Черемшан, Шешму в 1658 г. их переселили из Арзамаса, Темникова и Саранска.
По росписи служилых людей в Алатыре в 1661–1663 гг. было 506 человек (все служили с земли). Большинство из них составляли служилые мурзы и татары – 323 человека [7]. Помимо Казанского уезда, часть темниковских мурз и татар была переведена в Нижегородский и Арзамасский уезды. Это видно и по топонимическим данным. В частности, селения, именовавшиеся Азеево, отмечены помимо Мещерского края в Арзамасском и Казанском уездах.
Рядом с мещерскими землями располагались и владения бардаковских татар в Рязанском уезде. За бардаковскими татарами, Елдашем Емаевым и другими (всего 28 человек) находилась треть деревни Одерехинской. В них было четыре двора помещиковых, двор людской, 11 дворов крестьянских и 3 двора бобыльских. Пашни насчитывалось 40 четей, перелогом 60 четей. Кроме того, за ними же поместные земли имелись в Каменском стане Рязанского у., всего 1122 четей, а в двух станах 1222 четей [8].
О проникновение русских в мещере. Эрзянский след в Мещере
Спойлер (раскрыть)
Повторное проникновение русских в Мещеру относится к концу XIV — началу ХЧ вв.,
когда Мещера Тамерланом передается русским князьям, начинается распродажа
мещерских земель. Купив земли мещерских князей, московские государи направляют
сюда своих наместников и служилых людей. В частности, в 1426 г. а затем в 1508 г.
говорится о праве русских служилых людей пользоваться городами Елатьмою и
Кадомом. Из содержания духовной грамоты Ивана ПI (1504 г.) видно, что кроме
владений мордовских князей в Мещере были особые волости и села з.
Впервые гипотезу о единстве происхождения татар-мишарей и русской мещеры
выдвинул П. П. Семенов (Тянь-Шанский). Он писал: «Мещеряки или мещера,
туркофинское или, лучше сказать, отчасти отатарнвшееся, отчасти обрусевшее
финское племя, обитавшее раньше в так называемой Мещерской области» 4.
Аналогичную формулировку дали Б. Ф, Миллер, С. П. Толстов, С. А. Токарев.
Гипотеза о генетическом родстве русской мещеры и татар-мишарей в 50-е годы
подверглась проверке учеными научно-исследовательского института антропологии
МГУ. На основании антропологических материалов они высказались «против точки
зрения, утверждающей единство происхождения мишарей и так называемой русской
мещеры», и указали на возможность генетической связи русской мещеры с локальными
«группами мордвы-эрзя»
Марийский след
Спойлер (раскрыть)
Но есть и другая версия. Некоторые исследователи Мещеры, в частности, П. Н.
Черменский и др., склонны видеть в мещере разновидность черемисы. На наш взгляд,
это вполне вероятно, если исходить из того, что авторам лето. писей
средневековья была присуща тенденция видеть укрупненные этнические общности. В
XV — XVI вв. в прилегающих к Мещере землях упоминается черемнса рядом с мордвой,
а позднее, в XVII в., — с казанскими татарами. Если принять за мещеру черемисов,
то последние упоминаются в 1489 году, рядом с мордвой между Муромом и Мещерой, с
одной стороны, и Казанью, с другой. В частности, Иван Н1 послал в Казань хану
Мухомеду Эмину посольство, которое сообщало, что «киязь великий велел тебе
говорити: и ты бы в Казане через мордву и через черемису на Муром и на Мещеру не
ездил никто, а ездили бы из Казани все Волгою на Новгороде на Нижнем» 2.
Почти в это же время (1483 г.) в духовной грамоте великих князей Московского и
Рязанского в перечне черных людей Мещеры даются бесермены, мордва, мочары. А вот
мещеры и черемисы в грамоте мы не встречаем '3.
Герберштейн, посетивший Московское государство в 1517 и 1526 гг., черемису
наблюдает только в пределах Нижегородской земли, в числе народов Мещеры их не
перечисляет. Он пишет, что «черемисы живут в лесах около Н.-Новгорода», живут
также вокруг «крепости, называемой Сурой».
Черемисы «всплывают» в 1572 г. в духовной грамоте Ивана IV. Они перечисляются
рядом с мордвой, «в Н-Новгороде, Муроме, Мещере, Алаторе, Курмыше н Арзамасе с
волостьми, и с путьми, и с селы» '. В конце 70-х и начале 80-х годов ХVI в.
происходит «черемисская война», которая охватила огромную территорию
Нижегородского уезда и причинила большое разорение местному населению 5
О присутствии черемис рядом с мордвой и мещерскими татарами говорят и наблюдения
английского дипломата Флетчера (1588 — 1589 гг.). Он пишет о «черемисскихтатарах»
вблизи Кадома, о «мордовских татарах». Эти сочетания скорее всего говорят о
татарах, живущих
среди черемис и мордвы, но подтверждают и наличие черемисского населения в
Мещере'. Термин «черемисские татары употреблялся и применительно к черемисам,
обитавшим к востоку от Н. Новгорода. Примечательно то, что часть из них
исповедовала ислам, а другая — язычество 2.
О загадочных мажарах
Цитата
В XVI в. в числе мордовских владетелей называются и мажары, что указывает на
близость мажар с татарами. Мажары перечисляются наряду с казанскими князьями,
тарханами (феодалы из среды чувашей и черемисов), обращавшимися к царю с
предложениями своих услуг. Особенно часто упоминаются маджары. Впервые этноним «мачярин» употребляется
рядом с мордвой, бесерменами в договорной грамоте 1483 г. 1 Вельяминов-Зернов в
примечании к своему труду так комментирует этот термин: «мачярин» очевидно то же,
что мещерянин, мещер (у нас они назывались можарами), имя народа одного
происхождения с мордвой. Мишари — отатарившиеся остатки прежней мещеры» '.
Таким образом потомки восточных венгров Юлиана влились в состав татарской аристократии. В Касимовском и Казанском ханствах они имели привелегированое положение.
Материалы взяты из книги Орлов Алимжан Мустафинович
Мещера, мещеряки, мишари.— Казань: Татарское кн. изд-во, 1992.— 112 с. Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
Из книги А. Орлова о волжско-финнской Мещере
Спойлер (раскрыть)
До монгольского нашествия и в период господства Золотой Орды термин «мещера» как этноним в летописях н других исторических документах вообще не употребляется. И только начиная с конца XIV в. (1882, 1402 гг.) появляется в качестве географического названия.
Исходя из этого В.А Куфтин утверждает, что этноним был введен в более поздние документы после появления указаний иа «Мещерскую область», «мещерские городки», «мещерскую рать». Мещера как название народа вводится в текст «Повести временных лет» вместо черемисы в старых списках этой летописи. Исследователь указывает на неуместное употребление термина «мещеряки» в отношении к русской мещере'.
Другие дореволюционные исследователи этнической истории Мещеры (Лызлов, Черепнин, Селиванов, Иловайский и др.) считают, что мещера еще в домонгольскую эпоху (X — XI вв.) сошла с насиженных мест или вытеснена тюркоязычными племенами. А. И. Лызлов, например, сообщает, что «они (мешера) жили прежде на нижней Оке; теснимые русскими они в первоначальный еще период нашей истории удалились на северо-восток, точно так же как вследствие этих же причин и черемиса переселилась на Волгу и Каму из Ростовской области, где прежде того обитали» 2.
А. И. Черепнин, исследовавший могильники Мещеры IX — XI вв., заключает, что «в период образования рязанско-окских могильников эта часть населения (речь идет о восточно-финских племенах) не была уже господствующей в долине средней Оки,— население финского происхождения уже утратило свою самостоятельность и вынуждено было уступить главенство пришлому воинственному конному племени, которое в период образования могильников составляло значительную и высшую часть местного населения, отличавшуюся по своему характеру от коренного населения рязанского края. Пришлые завоеватели по многим признакам принадлежали к степным кочевникам тюркской народности» з.
Как установлено, тюркоязычными народами, проникшими в Мещеру, были вначале половцы (кипчаки), затем — булгары.
В конце XI в. в Мещере столкнулись половцы и русские. Половцы потеснили к северу рассеянную мещеру. Русские князья основываются на Оке в том месте, где она достигла наибольшего юго-западного изгиба. Русские срубили обычный острог и начали собирать ясак с туземцев. В эти годы здесь создается небольшая христианская община, которой противостояли язычники и мусульмане. Ислам был занесен сюда булгарами. Последние не только имели постоянные торговые сношения с поволжскими и поокскими племенами, но даже несколько времени господствовали в Муроме. Булгары поддерживали мусульман, язычники находили опору в соседней мордве.
Д. И, Иловайский пишет о столкновениях русских с половцами и булгарами. Борьба между рязанцами и половцами продолжалась непрерывно до самого появления татаро-монгол. Вместе с тем наблюдается сотрудничество русских князей с половецкими ханами. Князья дружились с ханами, вступали с ними в родство, искали у них убежища и войска в случае своих неудач. С другой стороны, рязанские князья своею ласкою привлекали к себе многих детей и братьев от половецких ханов и обращали их в христианство.
Из потомков половецких ханов и вельмож вышли такие дворянские роды, как Кобяковы, Сунбуловы-Коробьины, Селивановы, Апраксины '.
В пределах Мещеры в домонгольские времена обитали и булгары. О булгарском населении края мы узнаем из истории русской колонизации и распространении там христианской религии. О булгарском присутствии в Мещере и их влиянии на местные племена говорят частые столкновения между ними и русскими Мещеры, происходившие в конце XII в. Так, в 1183 г. рязанский тысяцкий Матвей Андреевич разбил булгар близ Кадомы, а в 1209 г. он был здесь убит з.
О тесных разносторонних связях булгар с Муромской землей свидетельствуют находки при раскопках Тумовского селища — предшественника древнерусского Мурома,— в частности, фрагменты булгарской глиняной посуды, гирьки и разновесы, арабские дирхемы. Булгары поставляли в землю Мурома металлы — медь, серебро, из которых изготавливались на месте многочисленные украшения. Е. И. Горюнова считает, что эти сведения свидетельствуют о существовании в Муроме булгарского торгового фактора.Следует иметь в виду, что через Муромскую землю проходил водный путь по Оке, связывающий Рязань с Булгаром '.
Н. M Щегольков, ссылаясь на церковные источники, что s 1236 г. часть булгар, спасаясь от нашествия монголо-татар бросилась в окрестности Арзамаса, основала свои селения, сохранявшиеся до середины XVI в.. 2
Некоторые исследователи (Халиков, Фахрутдинов, Мухамедова) считают булгар, расселенных к западу от Волжской Булгарии, булгаризованными буртасами, что вполне вероятно, если иметь в виду нх тюркоязычность, длительные тесные контакты. В эпоху Золотой Орды сюда проникают бесермены, буртасы, маджары, крымские татары, ногайцы.
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
Две тысячи лет назад предки летописной мещеры, известные под именем людей Рязано-Окской археологической культуры, селились на Оке. Это были суровые финно-угорские воины. В их мужских и женских захоронениях часто встречается военная амуниция. Но на рубеже тысячелетий рязано-окцы уходят с Оки. Есть предположение, что они входили в состав союза протовенгерских племён и ушли отсюда на Дунай. Но не все, часть рязано-окцев ушли за Оку в южную тайгу, названную позже Мещёрой. Почти одновременно с этим событием в бывшие охотничьи и рыболовецкие угодья рязано-окцев хлынул поток переселенцев с юга. Они принесли с собой яркую поволжско-финскую материальную культуру. Это были предки современных эрзян. Первое упоминание о мещёре в древнерусских летописях содержится в «Повести временных лет», где это племя называется вместе с мерей и муромой в качестве данников киевских князей. Впоследствии мещерские земли располагались на границах трех могущественных русских княжеств: Владимирского, Московского и Рязанского. Мещера встречается и в более поздних русских документах XIII – XV веков, во времена похода Ивана Грозного на Казань князь Андрей Курбский прямо указывает на существование «мордовского языка» в Мещерской земле. Вполне вероятно, что князь Курбский имел в виду мещерский язык, родственный эрзянскому и мокшанскому. Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
Из Повести Временных лет
Цитата
В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы.
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
О мере у Иордана
Германарих
Цитата
‘[покорил] народы: в Аунуксе2 – весь, в Абронкасе (?)3 – мерю, мордву в Мещере4 , [по] Волге5 местности [атаул, навего, бубегенов, кольдов]’
Версия В. Напольских - 3. Данное название пока не представляется возможным связать с каким-либо исторически известным топонимом. Вероятно, речь должна идти о районах исторического проживания мери (Костромская, Ярославская, Ивановская, Владимирская области Российской Федерации), искомый топоним мог существовать в мерянском языке и исчезнуть вместе с последним.
Цитата
5. В *Ragos (моя конъектура для готского текста вместо Rogas Иордана) готского текста можно видеть форму Gen. Sing. от *Raga, которое точно отражает праморд. *Raga > морд. Э Rav, Ravo ‘Волга’, и, таким образом, подтверждает этимологию Эрнста Леви, который выводил мордовское название Волги из иранского источника типа авеcт. Ranha ‘название мифической реки’, отражённого также в (скифском ?) названии Волги с ?? у Птолемея (цит. по: [Joki 1973: 307]).
В VIII в. рядом с мордвой в Посурье и Примокшанье находились и другое население. На Средней Суре существовала Ош-Пандинская группа именьковской культуры. В Устье реки Теше и на левом берегу Оки находились муромские памятники. В верховьях Суры жыли предки мокшан. К концу VII- началу VIII в. верхнесурские земли опустели, а население ушло в Цнинско-Мокшанском междуречье. ти регионы освоивывали древнемордовские племена. Волго-Тешский район был заселен эрзей. В IX в. ош-пандинская группа именьковских племен прекратила существование. На правобережье Волги в низовьях Суры проживало смешанное населения. В низовьях Оки памятники муромы удваивались. На левобережье верховий Суры в среднем течении Узы появились ираноязычные буртасы пришедшие с юга. Рука Сура разделяла мордву и буртасов. В Верхнем Посурье количество мордовского населения сократилось, а Цнинско-Мокшанском и Вадско-Вышинском междуречьях количество населения увеличилось. Мокша селилась в Цнинско-Мокшанском междуречье. В Х в. в низовьях Суры сохранилась ситуация характерная для предыдушей эпохи. На левом береге Волги появились булгарв. Правобережье Волги от устья Оки до устья Суры опустело. Эрзянские поселения находились на реке Теше. Муромские памятники концентрировались на Оке, на средней Теше и около ее устья. Южная граница расселения мордвы отодвинулась к верховьям Цны. Освоено было Мокшанско-Вадское междуречье. В верховьях Суры мордовское население почти исчезло. Булгары и буртасы распространились по правому и по левому берегу Суры. В этих землях возникли поселения и крепости этих народов. В XI в. произошли большие изменения. Булгары заняли все Сурско-Свияжское междуречье. Появились они на среднем и нижнем течении Суры. Появились три группы булгарских поселенцев. Неклюдовская на реке Уза, верхнесурская в верховьях Суры и юловско-золотаревская на правом береге Суры. В Примокшанье сократилась территория расселения мокши, также количество поселений на Цне сократилось. Зато возросла концентрация населения на территории между Мокшей и Вадом. В устье Теши муромские памятники были заменены русскими. Мурома сохранилась только к северу от Мурома. Много Муромы бежало к эрзе на Теше. В XII в. на Верхнем Посурье возрастает число поселений. На Средней Цне прекращают существование древнемордовские могильники. На Ваде и Мокше мордва сохранила свою территорию. В регион начало массово прибывать русское население. Однако на Ваде и Выше мордва сохранила доминированиеВ Окско-Тешском районе русские освоили правый берег Оки и начали осваивать устье Оки. В бассейне Теши мордва увеличила свое количество в два раза. Мурома активно ассимилировалась эрзей. Среди мордвы возрастает количество погребений воинов. В XIII в. в Волго-Мокшанское междуречье активно продвигались булгары. Усилилось ее влияние. Возратстает население Наровчатского городища ориентированого на булгар. В 1209 р. на низовьях Мокши возник русский город Кадом. Под давлением русских мордва покинула низовья Теши, а в устье Оки 1221 г. возник Нижний Новгород. Территория Верхнего Посурья и Верхнего Примокшанья была зоной булгарского влияния. Окско-Тешское междуречье попало в зону влияния русских.
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
Рязано-окская культура и гаплогруппа I1
Спойлер (раскрыть)
К реконструкции исторических процессов. Ахметов И.Р., Белоцерковская И.В.
Итогом изучения основных категорий погребального инвентаря рязано-окского населения стали, в первую очередь, разработка хронологии и периодизации культуры. Наиболее дробная периодизация (9 периодов, охватывающих конец I – рубеж I/II/VI–VII вв.), в целом соответствующая периодизации центральноевропейских древностей, получена при анализе мужского инвентаря как наиболее подверженного инокультурным влияниям и изменениям в воинской моде. На 6 этапов (включая не рассматриваемый здесь «кошибеевский») делится процесс формирования и эволюции традиционного женского костюма (в работе проанализирован период III/VI – первой половины VII вв.), и четырьмя периодами (с конца II по первую половину VII вв.) представлены этапы поступления импортных стеклянных бус на Среднюю Оку (табл.1).
Проведенный анализ, особенно наиболее традиционного элемента культуры – керамического производства, подтвердил уже неоднократно высказанное мнение, которое сложилось при рассмотрении других составных частей инвентаря, о преемственности «кошибеевских» и классических рязано-окских древностей. Верным оказался и тезис о расселении рязано-окских племен в бассейне Средней Оки в III в. [Ахмедов, Белоцерковская, 1998а, с. 38].
Распространение носителей культуры рязано-окских могильников на весь регион Рязанского Поочья поставило ее в ряд наиболее значимых археологических культур Центральной России римского и гуннского времени.
До этого момента (до III в.) большинство категорий инвентаря в целом представляли собой дальнейшее развитие андреевского-кошибеевских форм, связанных с поволжско-финским кругом древностей (типа Андреевского кургана, культур пьяноборского облика, отдельные элементы степного происхождения).
На протяжении же III в., в большей степени второй его половины, наблюдается значительный приток инокультурных элементов. Их синтез привел к существенному изменению облика культуры, в которой достаточно органично сочетаются разнокультурные
элементы. Присутствие «западных» – раннечерняховских, прибалтийских и причерноморских импортов в инвентаре мужских погребений (поясные гарнитуры, оружие); мощинских и москворецких форм, а также выработка самобытных украшений женского убора (к примеру, ажурные застежки, некоторые виды блях, височные кольца с лопастью и др.), преобладание керамики, изготовленной под влиянием
позднезарубинецких традиций – это то главное, что кардинально отличает рязано-окских финнов от населения других очагов древнемордовской культуры (группировок на рр. Теше, Пьяне и в Верхнем Посурье). Находясь на юго-западной оконечности поволжского мира, окские финны вступили в тесное взаимодействие с носителями мощинской и «позднедьяковской» культур.
Если в начальный период обитания рязано-окских племен на Средней Оке, в целом совпадающим со временем формирования черняховской, киевской, мощинской, а судя по целому ряду признаков, и позднедьяковской (отдельные детали этого процесса см. [Ахмедов, 2003а, с. 128–138]) культур, появление инородных элементов явно имело характер поступления отдельных импортов, то в 1-ой половине IV в. фиксируются как ряд черняховских импортов (пряжки, лунницы, подвески различных форм, фибулы), так и целые комплексы изделий западного
происхождения. Один из наиболее ярких представлен в погр. 57 Кошибеевского могильника (раскопки В.Н. Глазова), где находился поясной набор с тремя подвесками, шпоры типа Е по Е. Гинальскому, гривна с крупным круглым щитком и проволочной обмоткой концов. Подобные комплексы известны и на других памятниках культуры, а также в отдельных погребениях верхнесурской мордвы (к примеру, Ражкинский и Тезиковский могильники). Эти находки имеют параллели преимущественно в древностях пшеворской и западнобалтийских культур.
Появление пшеворских и западнобалтийских импортов на Средней Оке и на территории других групп древней мордвы на данный момент может
быть связано только с одним процессом, который маркируют два эпохальных события. Это – покорение Германарихом лесных племен, среди которых наш единственный информатор Иордан прямо называет «морденс» и «меренс», и последовавший за этим поход против герулов, венетов и эстиев, закончившийся победой готского союза.
Возможно, в этом походе принимали участие и местные воины, принесшие в финскую среду полученные в качестве трофеев западные вещи. Появление в сопредельном регионе – центре Липецкой области – памятников типа Каширки-Седелки, оставленных населением, близким черняховско-киевскому кругу, как будто свидетельствует в пользу этого предположения.
Так или иначе, представляется правомерным полагать, что с этого времени рязано-окское население попадает в сферу политического влияния черняховского «союза» – «державы Германариха».
В то же время прослеживаются и связи с причерноморскими территориями, на которые указывают находки поясных гарнитур южного облика, уздечных наборов круга «Буденновская слобода», плетей с металлическими обкладками и утяжелителями на ремне.
Появление новых элементов инициировало развитие местных форм, таких, как местная серидвучленных фибул с штемпельным орнаментом, по-
ясов «геометрического» стиля, гривен с напускными бусами.
Следующий этап маркируется появлением погребений воинов с двулезвийными мечами с бусинами-подвесками, деревянными чашами, боевыми ножами-кинжалами. Облик воинской культуры, в целом, отражает комплекс оружия и вооружения, который был распространен в конце IV – начале V в. от Южного Урала до Подунавья. Изменился облик и других категорий погребального инвентаря культуры. В это время бытовавшие здесь ранее ожерелья полностью сменяются новыми наборами печеночно-красных бус, изготовленных по так называемому ближневосточному рецепту; происходит окончательное формирование основных составных частей женского головного убора, появляются ставшие впоследствии классическими гривны с коробками, лунницы, крестовидные фибулы; прекращают бытование сосуды первой керамической традиции.
Характер поступления инокультурных изделий на Среднюю Оку в этот период, очевидно, следует определять как опосредованное получение импортов. Появление новых погребальных обычаев, например, кремаций или биритуальных погребений (сочетание в одном сооружении кремаций и ингумаций, иногда частичных) и нового типа сосудов (лепных лощеных мисок с зигзаговидным профилем) [Обломский, 2005а] указывает на контакты с инокультурными группами.
Возможно, посредником в этом процессе могло выступать смешанное население Верхнего Подонья, оставившее памятники круга Чертовицкого – Замятнино, в культуре которого сочетаются как кочевнические («гуннские») элементы, так и связанные с оседлым населением (древности круга «Унтерзибенбрунн», киевские, мощинские) . Этому предположению не противоречит и состав керамического
комплекса населения Средней Оки этого времени.
Донской путь явно имел очень важное значение для рязано-окского населения. Не углубляясь в аргументацию, следует указать на находки сюльгам, двух рязано-окских браслетов и некоторых типов сосудов, близких окским образцам, на памятниках типа Замятино ([Острая Лука..., с. 148–163], см. также гл. 2 настоящей монографии), комплекса женских украшений в одном из помещений Танаиса при раскопках П. Леонтьева (коллекции ГИМ), сюльгамы в некрополе Танаиса [Арсеньева, Безуглов, Толочко, 2001, табл. 3: 6]. Все это указывает на перспектив-
ность разработки вопросов функционирования Донского пути в гуннское время.
Следующей крупной вехой в развитии культуры рязано-окского населения является середина – 3-я четверть V в. Инвентарь могильных комплексов и размеры погребальных сооружений свидетельствуют о дальнейшем развитии общества этого времени. При сохранении элементов воинской культуры причерноморско-северкавказского происхождения, здесь появляется целый комплекс черт, характер-
ный для памятников Среднего Подунавья и Прибалтики. Среди них – новые формы: крестовидные «диадемы», фибулы (типа «Прага» и др.), оружие – одно- и двулезвийные короткие мечи, поясные наборы, узда, шпоры центральноевропейского облика.
В отдельных случаях погребения с этими изделиями принадлежали погибшим – мужчинам, женщинам и даже детям, что свидетельствует о, возможно, военном характере этих контактов и о том, что боевые действия могли происходить в рязанском течении Оки.
Появляются новые детали обряда – сожжение на месте в дубовых колодах в погребальных ямах и четкие северные ориентировки погребенных, в отличие от традиционных для Средней Оки северо-восточных. Однако, на данный момент мы не может выделить инкорпорированных в местную среду пришлых людей.
К этому времени в женском уборе произошла массовая замена существовавших ранее элементов новыми видами украшений, начиная с бус, которые теперь своим происхождением связаны с европейскими, возможно, дунайскими мастерскими, и кончая разного рода привесками, бляхами, гривнами. Происходит закрепление символики составных частей женского костюма. Все это, очевидно, было связано с изменениями в представлениях носителей культуры. С V в. получает дальнейшее развитие вторая керамическая традиция, а середина и вторая половина этого столетия характеризуются наибольшим разнообразием форм сосудов.
При определении направления контактов рязано-окского населения необходимо обратить внимание на памятник Верхней Оки и Верхнего Поднепровья. Приток мощинско–москворецких элементов к началу V в. прекращается, а у верхнеднепровского, москворецкого и верхнеокского населения появляется значительное количество «западных» изделий – фибулы (Супруты, Серенск, Спас-Перекша), браслеты и умбон (Луковня), поясные наборы и оружие (Демидовка, Близнаки, Заозерье, Никодимово) [Фролов, 1970; Казанский, 1999; Шмидт, 2003; Фурасьев, 1996; Гавритухин, 2004; Ахмедов, Казанский, 2004]. В расположенной к западу от Верхнего Поднепровья Литве прослеживаются
следы военных действий, связываемых исследователями с вторжениями «гуннов» из регионов Верхней Вислы или видивариев с Нижнего Повисленья [Лухтан, 1997].
Так или иначе, дальнейшая работа по определению степени участия рязано-окского населения в этих процессах представляется весьма перспективной. Носителей рязано-окской культуры этого времени можно, очевидно, рассматривать как одну из групп древнемордовской общности. Именно для этого периода фиксируются массированные «выплески» материалов рязано-окского происхождения вверх по р. Москве (например Можайск) до Верхнего Поволжья и на восток по р. Оке вплоть до районов Марийского Поволжья.
Примечательно, что эти изделия в некоторых случаях появляются там вместе с новыми коллективами (Младший Ахмыловский могильник). В то же время на Средней Оке появляются предметы прикамского происхождения (литые ажурные нагрудники азелинского типа и др.).
В итоге следует отметить, что предлагаемые работы являются только началом изучения весьма сложных процессов как миграционного, так и эт-
ногенетического характера, в результате которых вомногом и сформировалась этническая картина региона Среднего Поволжья и Волго-Окского междуречья в эпоху раннего средневековья.
Цитата
Носителей рязано-окской культуры этого времени можно, очевидно, рассматривать как одну из групп древнемордовской общности. Именно для этого периода фиксируются массированные «выплески» материалов рязано-окского происхождения вверх по р. Москве (например Можайск) до Верхнего Поволжья и на восток по р. Оке вплоть до районов Марийского Поволжья.
- - - - - - Сообщение автоматически склеено - - - - - -
И.Р.Ахмедов (г.Москва)ИЗ ИСТОРИИ КОНСКОГО УБОРА И ПРЕДМЕТОВ СНАРЯЖЕНИЯ ВСАДНИКА РЯЗАНО-ОКСКИХ МОГИЛЬНИКОВ Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Простыми словами в основании культуры рязанско-окских могильников большую роль сыграли иранцы (это так называемый кошибеевский этап этой культуры, а гунны повлияли на борковско-кузьминский этап культуры рязанско-окских могильников. Основная масса населения оставалась поволжскими финнами. Культура рязанско-окских могильников погибла под ударами каких-то кочевников, то ли булгар которые отступали в Среднее Поволжье под давлением хазар, то ли от самих хазар которые создавали империю. Большинство памятников рязанско-окских могильников прекратили существование в третьей четверти VII в. Совсем увяла культура в Х-XI вв. когда исчезли последние могильники. В связи с этим логично связать рязанско-окских финнов - Ахмедов И.Р. Проблема «финального» периода культуры рязано-окских финнов (к современному состоянию вопроса). в Археология Восточной Европы в I тысячелетии н.э. Проблемы и материалы. М., 2010. Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
