Битва при Дурбе имела колосальное значение. 13 июля 1260 г. войска куршей и жемайтов разгромили войско Тевтонского Ордена. В битве полегло 150 рыцарей. Вследствие поражения тевтонцев земгалы (семигалы) и курши восстали против власти Ордена, а литоовский король Миндовг смог проводить свою политику не оглядываясь на Орден.
Битва при Дурбе в Ливонской Рифмованой хронике -
Николай Фон Ерошин
Битва при Дурбе в Ливонской Рифмованой хронике -
Спойлер (раскрыть)
Тогда литовцы возмутились,
Сердца их гневом распалились
За то, что братья дерзость возымели,
В их землях, не спросясь, осели
Без долгих слов и разговоров.
Они сказали: ”Злобный норов,
Видать, сам черт нам показал,
Таких гостей сюда наслал!
От них лишь вред, ни дать, ни взять,
Пора им перья пощипать”.
Была готова скоро рать
Литовская, и воевать
Она отправилась в Карсховен.
Там спешно ими был построен
Вблизи от братьев замок крепкий.
Затем они пришли с разведкой
К воротам братьев, чтоб узнать,
Как те способны защищать
Свой замок. Страшно поплатились
Они за то, так что смутились
Их души. И братьям в том заслуга
Принадлежит, и верным слугам.
Копья много раз менялись,
И видно было, как вздымались
С оружьем руки с двух сторон.
Был всюду слышен крик и звон.
И копья яростно метали,
И все лишь одного желали,
Урон друг другу причинить
И недруга в бою убить.
Без счета битвы продолжались,
И день, и ночь они сражались
Меж замков двух во поле чистом.
В то время самое магистр
Задумал вновь в поход идти,
Чтоб помощь братьям привести
В Карсховен, где их враг застал.
Он срочно письма написал
В Эстляндию. В них помощи просил
И помощь вскоре получил.
Чтоб не терпело от поганства
Обид честное христианство,
Магистр Буркхард фон Хорнхузен
Коня направил в землю пруссов.
Трудов немало предстояло,
Магистра это не пугало.
И днем, и ночью он скакал,
Но от трудов он не страдал.
Лишь только в Пруссию он прибыл,
Тотчас же братьями был принят,
Как гость, радушно и сердечно.
И вышел маршал сам навстречу,
Ливонскому магистру рад.
Услышал он, как обстоят
Теперь дела, и почему
Магистр прискакал к нему.
Призвал магистр братьев честно
В Карсховен выступить совместно.
Братья все возликовали:
Так ему они сказали:
“В поход готовы мы идти,
Невзгоды, тяготы пути,
Беду и радость разделить,
За вас в сражение вступить”.
Как раз в ту пору прискакали
По зову ордена, с крестами,
Одним отрядом тридцать братьев
Немецких. И себя отдать им
Хотелось Богу без остатка,
Отринув дом, друзей, достаток,
Лишь перед Богом быть в ответе.
Никто из них еще в конвенте
До сей поры и не живал.
Сам маршал лично отобрал
Из прусских братьев полк прекрасный.
Не тратя времени напрасно,
Они путь к Мемелю держали.
Был час еще довольно ранний.
Из Ливонии же вскоре
Низким берегом вдоль моря
Войско чудное пришло,
Храбрых витязей полно.
Тогда увидели литовцы,
Что слишком дорого придется
Им у стен замка заплатить,
Жизнь лучших воинов положить,
Лишь только штурм они начнут.
И приступ был отложен тут.
Литовцы стали снаряжаться,
К боям иным приготовляться.
В Курляндию их путь лежал.
На их пути магистр стал
В челе прекрасных двух полков,
Остановить хотел врагов.
Хоть войско было велико,
То братьям мало помогло.
Когда же обе стороны
Готовились, так как должны
Затеять были бой кровавый
Язычники и христиане,
Тут куршей злое помышленье
Немедленное воплощенье
Нашло свое. Они собрались
И в сече биться отказались.
Они то в сговоре решили
И по решенью поступили.
Так рассудили: может статься,
Что с жизнью рыцарям расстаться
На поле брани здесь придется,
И им подмоги не найдется,
Так без господ мы заживем;
И немцев силу разобьем,
Тех, что в Курляндии остались.
И курши тотчас с места снялись.
Когда заметили то эсты,
То и они сраженья место,
Оставили своим отрядом.
А братья и их люди рядом
Об этом не подозревали,
О бегстве и не помышляли.
И продолжали полагать,
Что с ними в бой идет вся рать.
Но на чью помощь положились,
Той помощи они лишились.
И были все окружены
Кольцом язычников они.
Хотя отважно защищались,
Но в меньшинстве они остались
Перед врагом на поле том.
Курши всем своим полком
С поля битвы убежали.
Также жизнь свою спасали
Эсты, с войском что пришли,
И побежали так они,
Как не раз уже бывало.
Через то в беду попала
Братьев, добрых сембов рать.
Им мужества не занимать,
О бегстве помышлявших - никого.
Средь братьев не было ни одного,
Кто бы теперь о том не знал,
Что курши только лишь со зла,
Войска оставили в бою,
И многие нашли там смерть свою
Из тех, кто с именем Христа
Пришел на смертный бой туда.
В кольцо врагов заключены
Бесстрашных витязей ряды,
На мученичество Божьей волей
Близ Дурбе на широком поле,
Уж многие обречены.
Язычники же, сил полны,
Без счета христиан разили.
И братьев силы уходили,
Отпор слабее становился их.
Как мученик, магистр погиб
И полтораста братьев с ним.
И многим пилигримам, им
Выпала все та же доля -
Смерть приняли по Божьей воле.
Когда к концу бой подходил,
И добрым христианам сил
Сражаться дальше не достало,
Тут братьям лишь одно осталось:
Им, кнехтам, сембам, крестоносцам,
Сквозь смерть пробиться, как придется,
Уйти, чтоб жизнь свою спасти.
Язычники же захватить
Добычи множество смогли.
Леса прекрасные росли,
За полем всюду, тут и там.
В них жизнь была для христиан.
Те, кто искал себе спасенья,
От смерти страшной избавленья,
В лесу густом тогда укрылись,
Неслышно красться научились,
Сквозь чащу пробираясь скрытно.
Так было войско все разбито.
Буркхард, в том сомнений нет,
В течение трех с половиной лет
В Ливонии магистром был,
О чем уже я говорил,
И даже несколько подольше.
И все о нем скорбели очень.
Воин славный, прирожденный,
Был в Хорнхузене рожден он.
Когда шум битвы перестал,
Как я о том уже писал,
Остатки тех, что в сече бились,
В обратный путь тогда пустились,
И от зари и до зари
В лесах брели, как дикари.
Они без остановки шли,
Пока до дома не дошли.
Ни тени радости у всех,
В сердцах их клокотал лишь гнев.
Лишь только сембы возвратились,
Они узнали, что лишились
Героев многих, в том бою
Отдавших честно жизнь свою.
Они скорбели много дней
О воинах земли своей.
В печаль натанги погрузились,
И пруссов лица омрачились,
И у вармов то же горе;
Жизни многим бой тот стоил
Близ Дурбе, в злополучном месте.
Повсюду разнеслось известье,
Что маршал также в битве пал.
Всегда он храбро воевал,
Язычество искореняя,
Рать мудрых братьев возглавляя.
Вскоре по всем тем краям,
Что названы здесь были вам,
Люди дерзости набрались,
Открыто, стар и млад, поднялись,
Решимостью вооружились,
От христианства отложились.
И вот, прошло немного дней,
Они враждебности своей
Не скрыли и в бои вступили.
И им по нраву битвы были.
На то Господне попущенье,
И прусским братьям в утешенье
Лишь то дано,
Что все равно,
По Божьему соизволенью,
Своим благим упорным рвеньем,
Они и сембов, и другие земли,
Что христианства не хотели
Из ненависти сохранить,
Рукою твердой возвратить
К Христу помогут, против них
И власть, и хитрость применив.
Тогда литовцы возмутились,
Сердца их гневом распалились
За то, что братья дерзость возымели,
В их землях, не спросясь, осели
Без долгих слов и разговоров.
Они сказали: ”Злобный норов,
Видать, сам черт нам показал,
Таких гостей сюда наслал!
От них лишь вред, ни дать, ни взять,
Пора им перья пощипать”.
Была готова скоро рать
Литовская, и воевать
Она отправилась в Карсховен.
Там спешно ими был построен
Вблизи от братьев замок крепкий.
Затем они пришли с разведкой
К воротам братьев, чтоб узнать,
Как те способны защищать
Свой замок. Страшно поплатились
Они за то, так что смутились
Их души. И братьям в том заслуга
Принадлежит, и верным слугам.
Копья много раз менялись,
И видно было, как вздымались
С оружьем руки с двух сторон.
Был всюду слышен крик и звон.
И копья яростно метали,
И все лишь одного желали,
Урон друг другу причинить
И недруга в бою убить.
Без счета битвы продолжались,
И день, и ночь они сражались
Меж замков двух во поле чистом.
В то время самое магистр
Задумал вновь в поход идти,
Чтоб помощь братьям привести
В Карсховен, где их враг застал.
Он срочно письма написал
В Эстляндию. В них помощи просил
И помощь вскоре получил.
Чтоб не терпело от поганства
Обид честное христианство,
Магистр Буркхард фон Хорнхузен
Коня направил в землю пруссов.
Трудов немало предстояло,
Магистра это не пугало.
И днем, и ночью он скакал,
Но от трудов он не страдал.
Лишь только в Пруссию он прибыл,
Тотчас же братьями был принят,
Как гость, радушно и сердечно.
И вышел маршал сам навстречу,
Ливонскому магистру рад.
Услышал он, как обстоят
Теперь дела, и почему
Магистр прискакал к нему.
Призвал магистр братьев честно
В Карсховен выступить совместно.
Братья все возликовали:
Так ему они сказали:
“В поход готовы мы идти,
Невзгоды, тяготы пути,
Беду и радость разделить,
За вас в сражение вступить”.
Как раз в ту пору прискакали
По зову ордена, с крестами,
Одним отрядом тридцать братьев
Немецких. И себя отдать им
Хотелось Богу без остатка,
Отринув дом, друзей, достаток,
Лишь перед Богом быть в ответе.
Никто из них еще в конвенте
До сей поры и не живал.
Сам маршал лично отобрал
Из прусских братьев полк прекрасный.
Не тратя времени напрасно,
Они путь к Мемелю держали.
Был час еще довольно ранний.
Из Ливонии же вскоре
Низким берегом вдоль моря
Войско чудное пришло,
Храбрых витязей полно.
Тогда увидели литовцы,
Что слишком дорого придется
Им у стен замка заплатить,
Жизнь лучших воинов положить,
Лишь только штурм они начнут.
И приступ был отложен тут.
Литовцы стали снаряжаться,
К боям иным приготовляться.
В Курляндию их путь лежал.
На их пути магистр стал
В челе прекрасных двух полков,
Остановить хотел врагов.
Хоть войско было велико,
То братьям мало помогло.
Когда же обе стороны
Готовились, так как должны
Затеять были бой кровавый
Язычники и христиане,
Тут куршей злое помышленье
Немедленное воплощенье
Нашло свое. Они собрались
И в сече биться отказались.
Они то в сговоре решили
И по решенью поступили.
Так рассудили: может статься,
Что с жизнью рыцарям расстаться
На поле брани здесь придется,
И им подмоги не найдется,
Так без господ мы заживем;
И немцев силу разобьем,
Тех, что в Курляндии остались.
И курши тотчас с места снялись.
Когда заметили то эсты,
То и они сраженья место,
Оставили своим отрядом.
А братья и их люди рядом
Об этом не подозревали,
О бегстве и не помышляли.
И продолжали полагать,
Что с ними в бой идет вся рать.
Но на чью помощь положились,
Той помощи они лишились.
И были все окружены
Кольцом язычников они.
Хотя отважно защищались,
Но в меньшинстве они остались
Перед врагом на поле том.
Курши всем своим полком
С поля битвы убежали.
Также жизнь свою спасали
Эсты, с войском что пришли,
И побежали так они,
Как не раз уже бывало.
Через то в беду попала
Братьев, добрых сембов рать.
Им мужества не занимать,
О бегстве помышлявших - никого.
Средь братьев не было ни одного,
Кто бы теперь о том не знал,
Что курши только лишь со зла,
Войска оставили в бою,
И многие нашли там смерть свою
Из тех, кто с именем Христа
Пришел на смертный бой туда.
В кольцо врагов заключены
Бесстрашных витязей ряды,
На мученичество Божьей волей
Близ Дурбе на широком поле,
Уж многие обречены.
Язычники же, сил полны,
Без счета христиан разили.
И братьев силы уходили,
Отпор слабее становился их.
Как мученик, магистр погиб
И полтораста братьев с ним.
И многим пилигримам, им
Выпала все та же доля -
Смерть приняли по Божьей воле.
Когда к концу бой подходил,
И добрым христианам сил
Сражаться дальше не достало,
Тут братьям лишь одно осталось:
Им, кнехтам, сембам, крестоносцам,
Сквозь смерть пробиться, как придется,
Уйти, чтоб жизнь свою спасти.
Язычники же захватить
Добычи множество смогли.
Леса прекрасные росли,
За полем всюду, тут и там.
В них жизнь была для христиан.
Те, кто искал себе спасенья,
От смерти страшной избавленья,
В лесу густом тогда укрылись,
Неслышно красться научились,
Сквозь чащу пробираясь скрытно.
Так было войско все разбито.
Буркхард, в том сомнений нет,
В течение трех с половиной лет
В Ливонии магистром был,
О чем уже я говорил,
И даже несколько подольше.
И все о нем скорбели очень.
Воин славный, прирожденный,
Был в Хорнхузене рожден он.
Когда шум битвы перестал,
Как я о том уже писал,
Остатки тех, что в сече бились,
В обратный путь тогда пустились,
И от зари и до зари
В лесах брели, как дикари.
Они без остановки шли,
Пока до дома не дошли.
Ни тени радости у всех,
В сердцах их клокотал лишь гнев.
Лишь только сембы возвратились,
Они узнали, что лишились
Героев многих, в том бою
Отдавших честно жизнь свою.
Они скорбели много дней
О воинах земли своей.
В печаль натанги погрузились,
И пруссов лица омрачились,
И у вармов то же горе;
Жизни многим бой тот стоил
Близ Дурбе, в злополучном месте.
Повсюду разнеслось известье,
Что маршал также в битве пал.
Всегда он храбро воевал,
Язычество искореняя,
Рать мудрых братьев возглавляя.
Вскоре по всем тем краям,
Что названы здесь были вам,
Люди дерзости набрались,
Открыто, стар и млад, поднялись,
Решимостью вооружились,
От христианства отложились.
И вот, прошло немного дней,
Они враждебности своей
Не скрыли и в бои вступили.
И им по нраву битвы были.
На то Господне попущенье,
И прусским братьям в утешенье
Лишь то дано,
Что все равно,
По Божьему соизволенью,
Своим благим упорным рвеньем,
Они и сембов, и другие земли,
Что христианства не хотели
Из ненависти сохранить,
Рукою твердой возвратить
К Христу помогут, против них
И власть, и хитрость применив.
Николай Фон Ерошин
Спойлер (раскрыть)
Об одной битве в Курляндии, в которой было убито полторы сотни братьев и множество христиан
В год Господа нашего1260 собрались братья из Ливонии и из Пруссии в одно мощное войско, объединенные общим намерением доставить продукты братьям в замок на гору Святого Георга. Когда они подошли очень близко к замку, то к ним прибыл гонец, от которого услыхали они злую новость. Он сказал, что только более четырех тысяч литвинов 31 огнем и грабежом ужасно разорили часть Курляндии. Также их мечи прервали не одну христианскую жизнь. И детей, и женщин они не щадили и много разграбили мест они на своем пути, и никому не удалось предугадать их приход и никто не был предупрежден. Как только братья это услыхали от гонца, то сердца их наполнились страхом и оба войска сразу же стали готовиться к битве в большой спешке, чтобы отомстить язычникам, чтобы освободить бедных христиан из их рук, которых захватили язычники. И так как они оказались в затруднительном положении и должны были обороняться, то брат Генрих, который у братьев там был маршалом 32, спросил у одного, которого звали Матто и который был родом из Помезании и, как я потом слышал, он был сын Пипина, как они должны сражаться, чтобы превозмочь в бою народ язычников. Ответил ему этот человек и такой он дал ему совет. Он сказал: "Совет мой таков: слезайте со своих коней и распорядились, чтобы лошадей убрали подальше от нас и чтобы ни у кого не было возможности удрать от вас, поскольку мы будем сражаться пешком. В силу обстоятельств люди должны будут сражаться и оставаться в битве, поскольку у них не будет лошадей. Иначе вы будете рассеяны при попытке разбежаться. "Этот совет сразу же был отброшен рыцарем из Реваля, который был королем Дании 33 и тогда состоял на службе. Этот совет отвергли также и другие люди. Они исходили из того, что из-за тяжести доспехов и оружия без лошадей они не смогут выстоять в бою. Тут подошли куроны, которые точно также оказались втянутыми в общую битву и умоляли, что не могут они присоединиться в этой ситуации к братьям, чтобы христиане одержали победу и освободили и вернули им их жен и детей. Братья были очень рады и признательны куронам, что без промедления и удовлетворили их просьбу. Но вся толпа воинов из двух земель возражала против этой речи и говорила, что им нужно придерживаться того обычая, которого они раньше держались не в одной битве. От этого у куронов проснулась такая ненависть и злоба к христианам, что они сразу же, как только войско братьев начало сражаться с литвинами, в вероломной измене злобно напали на войско братьев, как коварный предательский люд. Литвины напирали спереди, а сзади – куроны, полные бешенства и ненависти, что ополченцы перестали сопротивляться, отступили от братьев и все обратились в бегство. Верны братьям оказались лишь немногие благородные из прусов и остались с ними до конца. Одним из них был, как я слышал, самбиец из Кведнау по имени Склоде (отец Налубе). Этот прус созвал всех своих родственников и друзей, которые были непосредственно рядом с ним, и обратился к ним с мужественной речью: "Вы, смелые мужи, воистину должны сегодня вспомнить о тех прекрасных одеяниях, которые обещали братья вам через милосердие и кротость: так оставьте сегодня одеяние ваших тел для того сверкающего одеяния, обагренного вашей кровью, которое дается мученикам за веру! Помните в этих лишениях о сладости того медового напитка, который будет каждому из вас дарован вместе с другими благами! Испейте эту чашу горькой смерти вместе ради благодарности Того, Который там вам даст полноту вечного мира на землях небес, ради веры Его!" После это благочестивого увещевания они наполнились спокойным мужеством и, не колеблясь, на стороне братьев вступили в жестокую сечу и сражались как благородные герои 34. Видели, как мечи прусов поразили не одного гордого язычника в их злобном высокомерии.
И там завязалась такая ужасная и жестокая битва, что с обеих сторон пало множество воинов и они оставались лежать мертвыми. Жестокие лишения братьев затянулись надолго, пока не одолели христиан, как и было предопределено Богом. Язычники одержали победу, а братья были побеждены, так как мощь их войска уменьшилась и они ослабли. После этого, как следствие, все начали разбегаться от братьев. В этом бою в день Святой Маргариты 35 пали, как я прочитал, брат Бурхард фон Хорнхаузен – магистр Ливонии, брат Генрих Ботель – маршал Пруссии. Также остались на поле боя кроме них еще сто пятьдесят братьев, не считая прочих христианских воинов, которых столько погибло, что я не могу описать это, так как не знаю число павших. Господи, ты всех их посчитал, даруй им вечное блаженство за их мученическую смерть!
Битва произошла где-то в Курляндии, на каком-то поле на берегу реки, которая называется Дурбен 36. О, благословенный Господь, не оставь это зло безнаказанным! – Когда битва закончилась, то враги преследовали убегающих христиан. Так как они полностью пали духом и где язычникам удавалось напасть втроем или вчетвером, то видели, как они безо всякого сопротивления убивали сто и более христиан и как за ними охотились, как за отчаявшимися трусами. Ах, посмотрите, как усилились там враги, немало захватили трофеев, оружия и лошадей, которые они забрали у бойцов Господа, многие тысячи из которых, стеная, умерли там и здесь на поле. Воистину, славная победная песнь язычников разлилась в воздухе и достигла небес. О, Господь, изнури их сильных и умали их бахвальство, потому как истинно на тебя уповаем и никто другой нас, кроме тебя, Господь Бог наш, не защитит! Ради заповедей твоих благодетелей отомсти за кровь твоих слуг, которую пролили злые язычники большим потоком в своем высокомерии.
О предугадании этой битвы
Брат Герман Сарацен, когда он должен был отправляться с братьями в военный поход, в тот, который, как мы видели, случился в Курляндии. Так до меня дошли такие сведения, что явилась ему Пречистая Мария, юная Дева со взглядом, излучающим любовь, и мягко ему сказала: "Друг мой любезный, я приглашаю тебя на пир к моему Сыну, где мы будем веселиться в вечном блаженстве!" Когда все уже было готово и он должен был выступать, тогда он действительно обратился к немногим братьям с речью, полной любви: "О, мои возлюбленные братья! Да будет Бог вашим защитником, пусть всегда вас благословляет! Вы никогда больше не увидите меня среди живущих на этой земле, так как я был приглашен почитаемою мной Матерью Божией с этой земли в вечность! Да позволит вам Бог, как и мне, и это мое горячее желание, чтобы мы встретились в Царстве Небесном! Аминь!"
Еще одно предвидение этой битвы
Как я прочитал, жила одна женщина в монастыре в земле Немецкой. Она была сестрой брата Конрада, прозванного еще Фойхтвангеном 37, который позже станет великим магистром Немецкого ордена. Эта женщина вела в монастыре праведную чистую жизнь и поэтому явился ей Господь и открыл полностью весь ход той резни. В своем видении она явственно видела, как братья своим оружием сражались против полчищ язычников, как христианам было нанесено поражение в бою и все они были убиты. Она также видела, как ангелы уносили с радостью души к вратам Царства Божия.
Еще одно предвидение этой битвы
Подобное предвидение перед событиями в Пруссии имел во всех деталях один простодушный, кроткий, праведный и скромный крестьянин. Он в один момент увидал все, как будто Господь явил ему ясную картину в воздухе, что братья мужественно сражаются против литвинов. Когда он это увидел, то очень удивился. Поэтому он позвал своих работников и сказал: "Эй, не видите ли вы, как братья нашего Господа сражаются там с язычниками? Взгляните, как прусы теперь от них разбегаются и также покидают дружину ливонцев! Смотрите, теперь братья одни и уменьшается их отряд, отбиваясь со всех сторон, так как враги окружают их. Боже мой, какие страшные мучения! Я вижу, как братьев и их людей убивают! Теперь я вижу Святую Марию, которая родила Христа, и сонм ангелов и юных дев уносят их души с радостью высоко на небеса!" Монашка, как и крестьянин, с которыми я непосредственно разговаривал, оба видели одно и тоже, как души всех уносились в Царство Небесное. Но две души отличались особенной чистотой и красотой перед другими, ибо имели особую награду в Царстве Господа. Это были чистые души двух братьев, как вы уже заметили, одна которых - душа Германа Сарацена, а другая - Германа фон Глисберга, который вам уже знаком тем, что Бог именно ради его сотворил большое чудо в замке Христбург 38. Женщина из монастыря и крестьянин полностью совпали в своих видениях, а также в свидетельстве того, что все души до одной были спасены и с радостью улетели на небеса. По какой причине на них были ниспосланы такие страдания, что они прошли через такой ад – только Бог знает – я этого не знаю.
Всю эту историю необходимо осознать и без колебаний верить, что Христос – Господь наш, не делает и еще никогда ничего не делал здесь на земле без причины. Христос позволил отпасть от веры в день битвы и даже более того, как это уже произошло с его народом [еврейским], и надо понять из произошедшего, что те, которые там остались лежать мертвыми, за свои многие страдания и за свою службу получат награду на небесах. Те люди, которые пережили все это и которые не подверглись той опасности, все более уверяются в силе веры и силой уничтожат тот народ, который не хочет верить. Так добродетель веры часто гибнет в полной безопасности или никак ее не касается, если она избегает опасности. Подобное мы также можем узреть и из других деяний.
Об одной битве в Курляндии, в которой было убито полторы сотни братьев и множество христиан
В год Господа нашего1260 собрались братья из Ливонии и из Пруссии в одно мощное войско, объединенные общим намерением доставить продукты братьям в замок на гору Святого Георга. Когда они подошли очень близко к замку, то к ним прибыл гонец, от которого услыхали они злую новость. Он сказал, что только более четырех тысяч литвинов 31 огнем и грабежом ужасно разорили часть Курляндии. Также их мечи прервали не одну христианскую жизнь. И детей, и женщин они не щадили и много разграбили мест они на своем пути, и никому не удалось предугадать их приход и никто не был предупрежден. Как только братья это услыхали от гонца, то сердца их наполнились страхом и оба войска сразу же стали готовиться к битве в большой спешке, чтобы отомстить язычникам, чтобы освободить бедных христиан из их рук, которых захватили язычники. И так как они оказались в затруднительном положении и должны были обороняться, то брат Генрих, который у братьев там был маршалом 32, спросил у одного, которого звали Матто и который был родом из Помезании и, как я потом слышал, он был сын Пипина, как они должны сражаться, чтобы превозмочь в бою народ язычников. Ответил ему этот человек и такой он дал ему совет. Он сказал: "Совет мой таков: слезайте со своих коней и распорядились, чтобы лошадей убрали подальше от нас и чтобы ни у кого не было возможности удрать от вас, поскольку мы будем сражаться пешком. В силу обстоятельств люди должны будут сражаться и оставаться в битве, поскольку у них не будет лошадей. Иначе вы будете рассеяны при попытке разбежаться. "Этот совет сразу же был отброшен рыцарем из Реваля, который был королем Дании 33 и тогда состоял на службе. Этот совет отвергли также и другие люди. Они исходили из того, что из-за тяжести доспехов и оружия без лошадей они не смогут выстоять в бою. Тут подошли куроны, которые точно также оказались втянутыми в общую битву и умоляли, что не могут они присоединиться в этой ситуации к братьям, чтобы христиане одержали победу и освободили и вернули им их жен и детей. Братья были очень рады и признательны куронам, что без промедления и удовлетворили их просьбу. Но вся толпа воинов из двух земель возражала против этой речи и говорила, что им нужно придерживаться того обычая, которого они раньше держались не в одной битве. От этого у куронов проснулась такая ненависть и злоба к христианам, что они сразу же, как только войско братьев начало сражаться с литвинами, в вероломной измене злобно напали на войско братьев, как коварный предательский люд. Литвины напирали спереди, а сзади – куроны, полные бешенства и ненависти, что ополченцы перестали сопротивляться, отступили от братьев и все обратились в бегство. Верны братьям оказались лишь немногие благородные из прусов и остались с ними до конца. Одним из них был, как я слышал, самбиец из Кведнау по имени Склоде (отец Налубе). Этот прус созвал всех своих родственников и друзей, которые были непосредственно рядом с ним, и обратился к ним с мужественной речью: "Вы, смелые мужи, воистину должны сегодня вспомнить о тех прекрасных одеяниях, которые обещали братья вам через милосердие и кротость: так оставьте сегодня одеяние ваших тел для того сверкающего одеяния, обагренного вашей кровью, которое дается мученикам за веру! Помните в этих лишениях о сладости того медового напитка, который будет каждому из вас дарован вместе с другими благами! Испейте эту чашу горькой смерти вместе ради благодарности Того, Который там вам даст полноту вечного мира на землях небес, ради веры Его!" После это благочестивого увещевания они наполнились спокойным мужеством и, не колеблясь, на стороне братьев вступили в жестокую сечу и сражались как благородные герои 34. Видели, как мечи прусов поразили не одного гордого язычника в их злобном высокомерии.
И там завязалась такая ужасная и жестокая битва, что с обеих сторон пало множество воинов и они оставались лежать мертвыми. Жестокие лишения братьев затянулись надолго, пока не одолели христиан, как и было предопределено Богом. Язычники одержали победу, а братья были побеждены, так как мощь их войска уменьшилась и они ослабли. После этого, как следствие, все начали разбегаться от братьев. В этом бою в день Святой Маргариты 35 пали, как я прочитал, брат Бурхард фон Хорнхаузен – магистр Ливонии, брат Генрих Ботель – маршал Пруссии. Также остались на поле боя кроме них еще сто пятьдесят братьев, не считая прочих христианских воинов, которых столько погибло, что я не могу описать это, так как не знаю число павших. Господи, ты всех их посчитал, даруй им вечное блаженство за их мученическую смерть!
Битва произошла где-то в Курляндии, на каком-то поле на берегу реки, которая называется Дурбен 36. О, благословенный Господь, не оставь это зло безнаказанным! – Когда битва закончилась, то враги преследовали убегающих христиан. Так как они полностью пали духом и где язычникам удавалось напасть втроем или вчетвером, то видели, как они безо всякого сопротивления убивали сто и более христиан и как за ними охотились, как за отчаявшимися трусами. Ах, посмотрите, как усилились там враги, немало захватили трофеев, оружия и лошадей, которые они забрали у бойцов Господа, многие тысячи из которых, стеная, умерли там и здесь на поле. Воистину, славная победная песнь язычников разлилась в воздухе и достигла небес. О, Господь, изнури их сильных и умали их бахвальство, потому как истинно на тебя уповаем и никто другой нас, кроме тебя, Господь Бог наш, не защитит! Ради заповедей твоих благодетелей отомсти за кровь твоих слуг, которую пролили злые язычники большим потоком в своем высокомерии.
О предугадании этой битвы
Брат Герман Сарацен, когда он должен был отправляться с братьями в военный поход, в тот, который, как мы видели, случился в Курляндии. Так до меня дошли такие сведения, что явилась ему Пречистая Мария, юная Дева со взглядом, излучающим любовь, и мягко ему сказала: "Друг мой любезный, я приглашаю тебя на пир к моему Сыну, где мы будем веселиться в вечном блаженстве!" Когда все уже было готово и он должен был выступать, тогда он действительно обратился к немногим братьям с речью, полной любви: "О, мои возлюбленные братья! Да будет Бог вашим защитником, пусть всегда вас благословляет! Вы никогда больше не увидите меня среди живущих на этой земле, так как я был приглашен почитаемою мной Матерью Божией с этой земли в вечность! Да позволит вам Бог, как и мне, и это мое горячее желание, чтобы мы встретились в Царстве Небесном! Аминь!"
Еще одно предвидение этой битвы
Как я прочитал, жила одна женщина в монастыре в земле Немецкой. Она была сестрой брата Конрада, прозванного еще Фойхтвангеном 37, который позже станет великим магистром Немецкого ордена. Эта женщина вела в монастыре праведную чистую жизнь и поэтому явился ей Господь и открыл полностью весь ход той резни. В своем видении она явственно видела, как братья своим оружием сражались против полчищ язычников, как христианам было нанесено поражение в бою и все они были убиты. Она также видела, как ангелы уносили с радостью души к вратам Царства Божия.
Еще одно предвидение этой битвы
Подобное предвидение перед событиями в Пруссии имел во всех деталях один простодушный, кроткий, праведный и скромный крестьянин. Он в один момент увидал все, как будто Господь явил ему ясную картину в воздухе, что братья мужественно сражаются против литвинов. Когда он это увидел, то очень удивился. Поэтому он позвал своих работников и сказал: "Эй, не видите ли вы, как братья нашего Господа сражаются там с язычниками? Взгляните, как прусы теперь от них разбегаются и также покидают дружину ливонцев! Смотрите, теперь братья одни и уменьшается их отряд, отбиваясь со всех сторон, так как враги окружают их. Боже мой, какие страшные мучения! Я вижу, как братьев и их людей убивают! Теперь я вижу Святую Марию, которая родила Христа, и сонм ангелов и юных дев уносят их души с радостью высоко на небеса!" Монашка, как и крестьянин, с которыми я непосредственно разговаривал, оба видели одно и тоже, как души всех уносились в Царство Небесное. Но две души отличались особенной чистотой и красотой перед другими, ибо имели особую награду в Царстве Господа. Это были чистые души двух братьев, как вы уже заметили, одна которых - душа Германа Сарацена, а другая - Германа фон Глисберга, который вам уже знаком тем, что Бог именно ради его сотворил большое чудо в замке Христбург 38. Женщина из монастыря и крестьянин полностью совпали в своих видениях, а также в свидетельстве того, что все души до одной были спасены и с радостью улетели на небеса. По какой причине на них были ниспосланы такие страдания, что они прошли через такой ад – только Бог знает – я этого не знаю.
Всю эту историю необходимо осознать и без колебаний верить, что Христос – Господь наш, не делает и еще никогда ничего не делал здесь на земле без причины. Христос позволил отпасть от веры в день битвы и даже более того, как это уже произошло с его народом [еврейским], и надо понять из произошедшего, что те, которые там остались лежать мертвыми, за свои многие страдания и за свою службу получат награду на небесах. Те люди, которые пережили все это и которые не подверглись той опасности, все более уверяются в силе веры и силой уничтожат тот народ, который не хочет верить. Так добродетель веры часто гибнет в полной безопасности или никак ее не касается, если она избегает опасности. Подобное мы также можем узреть и из других деяний.
