Все же колонтари, бехтерцы, юмшаны, тегиляи - это не готические доспехи. И потому московские воины внешне не так уж сильно отличались от татар.
Речь о том, что поместная конница - это не лучники в облегченном вооружении, как описано у Герберштейна. По "попису" литовского войска 1528 г. вооружение всадников ВКЛ было аналогично описанному в московских десятнях. Аналогично выглядели турецкие сипахи, боярская кавалерия молдавского и валашского княжеств, похоже вооружались трансильванцы. ИМХО речь можно вести о своего рода восточно-европейском комплексе вооружения конного воина, сложившемся в том числе и под влиянием турецких, татарских и иранских образцов.
Герберштейн не утверждает, что все были вооружены так как он описывает.
Моя ремарка относилась именно к описанию Герберштейном комплекса вооружения, ничего более. К рождению историографического мифа Герберштейн, естественно, не причастен.
Вообще есть смысл привести более полное описание Герберштейна:
Спойлер (раскрыть)
Каждые два или три года государь [производит набор по областям и] переписывает детей боярских с целью узнать их число и сколько у каждого лошадей и слуг 319. Затем, как сказано выше, он определяет каждому (НГ способному служить) жалованье. Те же, кто может по своему имущественному достатку, служат без жалованья 320. Отдых дается им редко, ибо государь ведет войны то с литовцами, то с ливонцами, то со шведами, то с [казанскими] татарами, или даже если он не ведет никакой войны, то все же ежегодно по обычаю ставит караулы [в местностях около Танаиса и Оки] числом в двадцать тысяч для обуздания набегов и грабежей со стороны перекопских татар 321. Кроме того, государь имеет обыкновение вызывать некоторых [по очереди из их областей], чтобы они исполняли при нем в Москве всевозможные обязанности. В военное же время они [не отправляют погодной поочередной службы, а] обязаны все [как стоящие на жалованье, так и ожидающие милости государя] идти на войну. [114]
Лошади у них маленькие, холощенные, не подкованы; узда самая легкая (НГ сидят они так низко, что колени их почти сходятся над седлом); седла (НГ маленькие и) приспособлены с таким расчетом, что всадники могут безо всякого труда поворачиваться во все стороны и стрелять из лука. Сидя на лошади, они так подтягивают ноги, что совсем не способны выдержать достаточно сильного удара [копья или стрелы]. К шпорам прибегают весьма немногие, а большинство пользуется плеткой, которая всегда висит на мизинце правой руки, так что в любой момент, когда нужно, они могут схватить ее и пустить в ход, а если дело опять дойдет до оружия (НГ лука или сабли, которой они, впрочем, по их собственным словам, пользуются весьма редко), то они оставляют плетку и она свободно свисает с руки.
Обыкновенное их оружие — лук, стрелы, топор (НГ копье) и палка [наподобие (римского) цеста (coestus)], которая по-русски называется кистень (kesteni), а по-польски — бассалык (bassalick) (НГ Это в две пяди (Spanne) деревянная рукоять, к которой прибит крепкий ремень, а на его конце привязан кусок меди, железа или оленьего рога; ремень также длиной почти в полторы пяди.) 322. Саблю употребляют те, кто [познатнее и] побогаче. Продолговатые (НГ кривые) кинжалы, висящие, как ножи (НГ вместе с другими кинжалами на правом боку), спрятаны в ножнах до такой степени глубоко, что с трудом можно добраться до верхней части рукояти и схватить ее в случае надобности (НГ тыльная сторона их значительно толще, чем у хлебного ножа.). Далее, повод узды у них в употреблении длинный, с дырочкой на конце; они привязывают его к (одному из) пальцев левой руки, чтобы можно было схватить лук и, натянув его, выстрелить (не выпуская повода). Хотя они держат в руках узду, лук, саблю, стрелу и плеть одновременно, однако ловко и без всякого затруднения умеют пользоваться ими.
Некоторые из более знатных носят панцирь, латы, сделанные искусно, как будто из чешуи, и наручи (НГ похожий на coraczin); весьма у немногих есть шлем [заостренный кверху наподобие пирамиды].
Некоторые носят шелковое платье, подбитое войлоком, для защиты от всяких ударов (НГ оно может задержать обычную стрелу); употребляют они и копья (НГ Лошади их держат голову низко; они весьма неприхотливы и выносливы.).
В сражениях они никогда не употребляли пехоты и пушек, ибо все, что они делают, нападают ли на врага, преследуют ли его или бегут от него, они совершают внезапно и быстро [и поэтому ни пехота, ни пушки не могут поспеть за ними].
Так что Герберштейн упоминает и употребление как доспехов, так и копий. Правда, его можно понять так, что употребяли редко. Может быть, издержки перевода?
Про Леонтия Плещеева стоит сказать, что он выезжал с копьем именно по старинному обычаю. Кстати, про службу и подвиги этого интересного человека была статья О.А. Курбатова в альманахе Единорог: Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Копья, копьями, а луков на вооружении у поместных было немало. Вот, допустим, коломенская десятня 1577 года: Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Как можно заметить, саадаки имеются у подавляющего большинства детей боярских, а также у многих из их людей.
Например,
Цитата
15. – Меншик Левонтьев сын Хотунской (Іb. стр. 361), дано ему свершеное жалованья 14 руб.; быти ему на службе на коне, в пансыре, в шеломе, в саадаке, в сабле, да человек на коне, в пансыре, в шапке в железной, в саадаке, в сабле, (да человек) на мерине с юком. Порука по нем в службе Петр Голочелов, да Тимофей Борыков.
И т.п.
И вновь верстанные новики также должны были являться на службу с саадаком. Вот, кстати, в той же десятне упоминается папанька Гришки Отрепьева:
Цитата
233. – Богдан Замятнин сын Отрепьев, дано ему первого жалованья вполы, 3 руб. с полтиною; быти ему на службе на коне, в пансыре, в шеломе, в саадаке, в сабле, да человек на мерине с юком. Порука по нем в службе Иван Григорьев сын Колтовской, да Смирной Замятнин сын Отрепьев.
Позднее к использованию вместо саадака стал допускаться огнестрел (ЕМНИП уже с конца 16 века).
Копья, копьями, а луков на вооружении у поместных было немало. Вот, допустим, коломенская десятня 1577 года...
Что характерно, саадаки были довольно широко распространены в поместной коннице вплоть до середины XVII ст., потихоньку вытесняемые пистолями и ручницами где-то с 1630-х гг.
Появление казачества никак не связано с недостатком войск.
И всё-таки зерно истины в утверждении есть. Казачество формировалось, как социальное явление. Тем не менее, бедность государства (назовём это так) вела к тому, что великие князья и цари с готовностью использовали его в своих целях.
Что характерно, саадаки были довольно широко распространены в поместной коннице вплоть до середины XVII ст., потихоньку вытесняемые пистолями и ручницами где-то с 1630-х гг.
Думается, вытеснение саадаков огнестрелом началось уже где-то со времен Смуты. Вот статья о нижегородской десятне 1622 г. Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Можно заметить, что боевиков на конях с пищалями уже довольно много. Например, среди городовых служилых людей таких 55%, среди новиков 34%, в то время как с саадаками их 29% и 17% соответственно. А еще при Феодоре Иоанновиче формировались отряды конных самопальников, которые отчасти состояли из детей боярских (например, т.н. "путивльские самопальники"). Поэтому я и полагаю, что огнестрел стал внедряться на вооружение поместной конницы уже где-то с конца 16 века.
Мне вот до сих пор интересно: как они управлялись с пищалями верхом? Неужели с коня стреляли?
Думается, вытеснение саадаков огнестрелом началось уже где-то со времен Смуты...
Безусловно это процесс, начавшийся задолго до XVII ст. Во всяком случае динамика численности стрелецкого войска в некоторой степени иллюстрирует общую тенденцию, в том числе и в отношении поместного войска:
Другое дело, что Смута затормозила этот процесс. Вплоть до середины 1630-х гг. государство вынуждено было дотировать помещиков, которые разорились в ходе пертрубаций начала века и не могли самостоятельно обеспечить свою явку на смотр к царю "конно, людно и оружно".
И даже в конце 1630-х гг. имели место высочайшие требования к воеводам о перевооружении войска с метательного на огнестрельное оружие. Например, в царской грамоте о сборе служилых людей, направленной 6.XI.1637 г. владимирскому воеводе Д.Г. Сабурову предписывалось: "... И ты-б еси им сказал имянно, что многие дворяне и дети боярские ездят на бой с одними пистоли, а к пистолем карабинов и долгих пищалей не держат, и тот короткий бой к татарскому бою без карабинов худ и короток; и которые ездят с пистоли. и они-б впредь к тем пистолем держали карабины или пищали долгия, а с одним бы пистолем однолично никаков человек в полку не был. А которые ездят с саадаки, и у тех бы с саадаком было по пистоли. А которые люди будут с ними в полкех, и ездят с саадаки и лучною стрельбою владеют, и те-б были в саадакех, а которые люди не будут за ними без саадаков, и у тех бы людей были пищали долгие или карабины добрые." (РИБ. Т. II. Спб., 1875. Стб. 674 цит. по: Пенской В.В. От лука к мушкету: вооружённые силы Российского государства во 2-ой половине XV - XVII вв.: проблемы развития. - Белгород: ИПЦ "ПОЛИТЕРРА", 2008. - с. 123).
Хотя при разборе вопросов "огнестрельной революции" следует учитывать и особенности ТВД и противостоящего противника, которые значительно влияли на вооружение войск и их тактику: "На юге традиции следовали дольше. Здесь служилым людям приходилось иметь дело в основном с татарами, и скорострельность лука имела здесь первостепенное значение. Поэтому не приходится удивляться, что в то время как дети боярские северо-западных и замосковных "городов" быстро перевооружались огнестрельным оружием, десятни Старорязанского стана и соседних с ним станов середины столетия показывают, что с огнестрельным оружием выезжали 38% служилых людей, дворян и детей боярских, тогда как остальные 62% вооружались - саадаками и саблями. Тем не менее и здесь начался процесс перехода к огнестрельному оружию." (Пенской В.В. От лука к мушкету: вооружённые силы Российского государства во 2-ой половине XV - XVII вв.: проблемы развития. - Белгород: ИПЦ "ПОЛИТЕРРА", 2008. - с. 125).
