Новогодняя попойка дорого обошлась китайскому генералитету – уже к утру почти всех приглашенных лиц пришлось развозить по домам силами собственной охраны и нанкинского гарнизона. Сумевшие сохранить если не трезвую голову, то хотя бы какое- то подобие человеческой личности собрались в главном зале, чтобы обсудить грядущую кампанию.
Здесь присутствовало почти все руководство партии и государства.
Пока со всех сторон раздавались слова приветствий, Чан, в свою очередь, разглядывал присутствовавших на совещании.
За столом сидели министр госбезопасности Чэнь Гофу, рядом с которым восседал его брат Чэнь Лифу, возглавлявший разведку. Эту парочку пресса называла не иначе как «семья СС» - по начальным буквам их имен в латинском алфавите. Промышленность представлял заместитель министра Хуан Чен-цуо, отвечавший еще и за истребительную авиацию. Связи с иностранными державами осуществлял Чан Цун, также прибывший на совещание.
Правую половину занимали военные. Ближе всех сидел командующий флотом адмирал Чэн Шаокан, только недавно назначенный руководить всем флотом Китая. За ним находился руководитель ВВС генерал Чжоу Чжироу. Ходили слухи, что его место предназначалось Хуану Чен-цуо, однако в последний момент Чан изменил уже принятое решение и Хуану пришлось вместо авиации заниматься делами обеспечения каменным углем шанхайских электростанций.
Начальником штаба был сам Чан Кайши, но номинально, так как его обязанности распространялись куда дальше, нежели размещение и обеспечение снабжением бесчисленной китайской армии. Всеми делами распоряжался генерал Александр фон Фалькенхаузен, два года исполнявший обязанности военного советника. Он также отвечал и за подготовку офицерских кадров, чтобы реорганизовать китайскую армию по современному образцу. Сегодня он тоже занимал свое место на совещании, опираясь ладонями на внушительную стопку бумажных листов.
Чан чувствовал, что на совещании не хватает еще кого-то. Он еще обежал взглядом все окружение и догадался.
А где командующий армией Чжан Сюэлян?
Взгляд Чана уперся в невысокого человека, сидевшего в кресле, обычно занимаемое Чжаном при предыдущих совещаниях.
- Вы позволите узнать ваше имя?
- Я полковник Ян Фушань.- говоривший попытался было объяснить, но Чан не дал ему времени:
- Странно, не помню, чтобы вы прежде занимали это место.
- Меня прислал командующий Чжан Сюэлян вместо себя.
- Что значит вместо себя? – резко спросил Чан Кайши- Генерал ранен? Или он серьезно болен, что не может присутствовать на совещании?
-Я не знаю – растерянно пролепетал полковник – генерал Чжан приказал передать, что он поздравляет вас с Новым годом, но дела на фронте требуют его непосредственного участия.
Чан взорвался:
-Быть может, следует освободить «молодого маршала» от его обязанностей, раз такая ответственность не позволяет ему исполнять приказ главнокомандующего? Тогда он в облаках опиумного дыма сможет увидеть, как он во главе своей непобедимой Дунбэйской армии освобождает столь любимую им Маньчжурию. Кроме того, ходят слухи, что бойцы его армии часто устанавливают контакт с коммунистами.
- Чжан Сюэлян уже не употребляет опиум – глухо возразил полковник Фушань. – и он патриот своей страны.
- Похвально, что командующий подает пример достойного поведения своим подчиненным. Что не отменяет того факта, что полученный приказ он должен выполнять. Близится решающий момент кампании против Красной армии и я должен быть уверен, что каждый из командиров армий изложит свои соображения и выполнит свою задачу без задержек. Чжан Сюэлян своим неповиновением показывает плохой пример не только своим, но и соседним войскам и внушает противнику уверенность нашим разладом. Возвращайтесь обратно и предупредите своего командира, что ставить личные амбиции выше интересов общего дела не только безнравственно, но и преступно. Такие люди не нужны нашему делу. Надеюсь, он это поймет.
Дождавшись, пока Ян Фушань уйдет, Чан Кайши задал следующий вопрос:
-Как обстоят дела в сухопутных частях?
- У нас 70 дивизий, и снабжения на три месяца войны, - ответил Александр фон Фалькенхаузен.
Сменивший за два года до этих событий своего коллегу Ганса фон Секта, Фалькенхаузен отвечал за военное планирование операций гоминьдановской армии. На своем посту он проявил себя компетентным, исполнительным руководителем, дававшим ценные советы по превращению отсталых разношерстных китайских соединений в современную мобильную армию. Но для успешного завершения намеченных преобразований ему мешали нехватка немецких кадровых специалистов, косность китайского командования, и самое главное – ограниченность времени. Все же опытный вояка не унывал, упорно используя все имеющиеся в его руках ресурсы, чтобы успеть выполнить поставленные задачи хотя бы большей частью.
Чан вспомнил, как он сегодня утром зашел в кабинет к Фалькенхаузену, чтобы проверить, так ли был он искренен, когда пообещал, что за неделю разработает план февральского наступления против войск Красной армии. Оказалось, что он был на ногах, когда еще охрана уставшая с вчерашних праздников, дремала вповалку. Фалькенхаузен показал ему планы операции, начерченные на бумажных салфетках пополам с праздничными афишками театров. Пунктуальность немца приятно удивила главнокомандующего и вызвала уважение.
Теперь Фалькенхаузен четко объяснял присутствующим на совещании лицам те идеи, которые он рано утром изложил Чан Кайши.
-Нам нужна пехотная доктрина – сказал Фалькенхаузен. – У Китая огромные людские ресурсы, поэтому нужно сконцентрироваться на управлении пехотными частями. Главное сейчас – качественно улучшить пехотные и кавалерийские соединения, чтобы получить преимущество перед противником. Когда мы наладим взаимодействие между сухопутными частями и повысим мораль и организацию, никто из войск милитаристов не сможет противостоять нам. Я предлагаю ее назвать «Доктрина стратегического планирования».
-Но предлагаемая вами армейская доктрина присутствует и у других великих держав. Например, у японцев, англичан и французов.
- Не обязательно копировать все у европейских армий. Достаточно иметь планирование в общих чертах.
-А танки и моторизованные части… – спросил Чан.
Генерал лишь вздохнул и развел руками. Все было ясно и без слов. С такой слабой промышленностью Китаю нечего было и думать о формировании бронетанковых частей.
- А флот? - Задал он вопрос адмиралу Чэн Шаокану.
Адмирал иронично заметил:
-Три крейсера, пара эсминцев и горстка лоханок, условно считающихся боевыми кораблями, ждут ваших распоряжений. Но коммунистов штурмовать крейсера не будут, я правильно понимаю?
Чан пропустил мимо ушей колкость адмирала и сказал:
- Нам нужно много средств для переправы. Адмирал, распорядитесь, чтобы суда с малой осадкой были готовы прибыть в район развертывания наших частей. От их исправного состояния зависит успешность переброски дивизий на левый берег реки Вэй.
Чэн Шаокан, делая пометки в своем блокноте, промолвил:
-Нам потребуется время, чтобы перебросить речной флот в Сиань. Предстоит переход через множество ущелий, дно реки неровное, возможно, часть пути придется тащить суда по суше.
-Иными словами, нам надо как-то собрать войска, кое-как переправить их на другой берег, и то, что останется, бросить в бой против Красной армии. – хмыкнул Чан Кайши.
- Войска коммунистов укрепились по другую сторону Вэй. Если удастся закрепиться на берегу и удержать плацдарм до подхода свежих частей, оборона Красной армии рухнет и мы займем Особый район. – добавил фон Фалькенхаузен.
- Они будут сражаться до последнего человека. Отступать им некуда – с запада их стерегут войска семьи Ма, восток контролируется губернатором Сишанем, север преграждает Желтая река. Не думаю, что они смогут переправиться через нее при отсутствии средств для переправы. – промолвил Чан. – Загнанная в угол крыса будет защищаться до последнего, но ее судьба будет решена, вопрос лишь в том, сколько она сможет сопротивляться.
-Что с авиацией?
-Одна истребительная и одна бомбардировочная дивизии. Дислоцируются в Наньчане. – ответил Чжоу Чжироу.
- Нам необходимо превосходство в воздухе. Нужно построить по крайней мере 10 авиадивизий перехватчиков..
-Э-э-э… Но против кого нужна такая армада? Насколько известно, воздушные силы имеются только у гуансийских милитаристов, да и то они уступают нам в численности. Нам хватило бы и половины от намеченного числа самолетов.
Чан медленно сказал:
-Превосходство в воздухе – один из победы в войне. Не только с мятежными губернаторами, но и с более крупными хищниками.
- Но мы не готовы к войне с тем противником, о котором вы говорите – осторожно сказал Фалькенхаузен - Если все будет протекать в соответствии с нашими планами, то мы сможем модернизировать наши силы до сопоставимыми с великими державами не ранее 1939 г. При самом благоприятном исходе, без провокаций со стороны иностранных держав и затяжной войны с милитаристами.
Чан Кайши задумчиво промолвил:
- У нас нет иного выбора. Даже избавившись от маньчжурской династии, мы не смогли преодолеть кризис в стране и освободить ее от иностранных хищников. Китай сейчас напоминает кролика в окружении удавов. Пока они дремлют, переваривая проглоченное, но стоит им ощутить первые признаки голода…
-Но позволит нам экономика такое масштабное перевооружение? –задал вопрос Чэнь Ли-фу.
На этот вопрос ответил Хуан Чен-цуо:
-Состояние промышленности удручающее. Нам не хватает энергии, редких материалов. И неэффективность промышленности не только из-за нехватки ресурсов, но и…- тут докладчик замялся.
Чан не стал переспрашивать. Ясно было, что масштаб коррупции и расхищения в высших эшелонах власти зашкаливал. И все нити вели к министру промышленности Янь Сишаню.
Служба безопасности неоднократно докладывала Чану о том, как осваивают выделяемые на развитие провинций средства губернаторы и министры. Он с горечью признавал, что назначенные им руководители провинций и округов мало чем отличаются от губернаторов еще цинского Китая. Такие же жадные, лживые, коварные, ждущие удобного момента, чтобы вонзить нож в спину. С удовольствием они съели бы не только Чана с его окружением, но и друг друга. Нанеси удар прежде, чем нанесут его тебе – таков был принцип региональной элиты Гоминьдана.
Вчера Хэ Инцин так сладко улыбался ему, поздравляя с наступлением нового года и будущим завершением антикоммунистического похода, что казалось, ткни в него пальцем – и он растечется по полу лужей меда. Главком подозревал, что на самом деле, с чем искренне поздравлял его Хэ Инцин, так это с его решением отправиться в Сиань, чтобы лично контролировать решающее наступление против коммунистов. Глядя на лицо своего министра, Чан представлял, что с таким же умильным выражением лица тот под давлением соратников примет бразды правления и, источая слезы негодования, поклянется отомстить за смерть главнокомандующего и идти верным курсом, предначертанным доктором Сунь Ятсеном. «Глупец» – подумал Чан - «Надеется, что я там словлю пулю или меня пьяного утопят в ближайшей луже агенты коммунистов. Охрана у меня проверенная, а алкоголь я не употребляю с момента взятия Шанхая в 1926 г.».
Чан иногда испытывал даже не ненависть, а просто интерес, как его министры умудряются воровать и при этом искренне убеждать его в своей невиновности. Один из его друзей в личной беседе признался, что можно разбить сто армий, покорить сто провинций, но оказаться бессильным перед коррупцией. Если же расстреливать за каждый украденный из казны юань, то управлять страной будет некому.
Что ж, пока придется работать с тем материалом, что имеется у него сейчас.
