Проблема городов в Хазарском каганате была впервые поднята крупнейшим археологом–хазароведом – С.А.Плетневой в 1967. Мнение Плетневой на этот счет выразилось уже в названии её книги – «От кочевий к городам», в самой книге был раздел «Города», в котором к таковым относились Итиль, Семендер, Саркел и Семикаракорское городище[Плетнева С.А. 1967. С.44]. В 2002 г. в попытке пересмотра прежних взглядов, исследовательница определила городища Верхний Чир–Юрт и Андрей–Аул, Ютановское и Маяцкое в города, вероятным городом назвала Верхне–Салтовское городище, городом среднего размера назвала городище Маяки. Эта статья также шла в русле той же идеи «от кочевий к городам», которая не разделяется авторитетными номадологами[Хазанов А.М. 2008. С.422]. Своеобразным ответом на крайностную позицию Плетневой была статья не менее крупного исследователя – В.С.Флерова, «Были ли в Хазарском каганате города? Археологический аспект»[Флеров В.С. 2005]. Далее одни и те же тезисы с некоторыми дополнениями звучали на конференциях и публиковались в периодике на протяжении 5 лет[Флеров В.С.2007;2008;2010]. Главная их мысль заключается в следующих слова : «По имеющимся на сегодня чрезвычайно скудным археологическим данным, ни одно городище, или конгломераты открытых поселений салтово–маяцкой культуры, не позволяет определять их как «город» ни по одному из проявлений материальной культуры. Четко различимой дифференциации города и села в каганате археология не фиксирует» [Флеров В.С. 2010. С.120]. Такая позиция была обусловлена объективными археологическими данными, а вернее их отсутствием. В заключительной монографии[Флеров В.С. 2011] исследователь, по-моему, ударился в противоположную Плетневой крайность, провозгласив свой тезис об отсутствии городов в Хазарском каганате[Там же. С.10]. По сути, все предыдущие статьи и доклады исследователя затрагивали только археологическую сторону проблемы, в заключительной же книге Флеров рассматривал Таманские и Крымские города каганата, которые были несомненной его частью. Очевидно, формулировка главного положения была выбрана неверная. В дальнейшем становится понятно, что исследователь имел ввиду отсутствие городов этнических хазар и болгар[Там же. С.140]. Такая постановка вопроса некорректна.
Номады никогда самостоятельно города не создавали. Создавая «кочевые» империи, они всегда сажали на землю захваченные пленников, которые и строили города, они же составляли и основную часть населения. Такая практика известна еще со времен античности[Киселев С.В. 1957; Кляшторный С.Г. 1977; Байпаков К.М. 2012; Байпаков К.М. 1986; Данилов С.В. 2004] . Согласно китайским источникам хунну ежегодно совершали набеги на Китай, в ходе которых уводили людей в плен. Большого значения в пасторальной экономике они не имели, посему хунну сажали их на землю[Там же. С.258-259; Бернштам А.Н. 1951. С.68]. Таким образом китайские пленники пополняли различные категории зависимого и эксплуатируемого, но не рабского населения, которое, вероятно, и образовывало основное население хуннуских городищ, 15 из которых наиболее более или менее исследованы и опубликованы[Данилов С.В. 2004. С.131-142]. Среди 15 городищ выделяется Иволгинское – площадью 348 х 216 м., окруженное четырьмя линиями валов и тремя рвами между ними[Там же. С.35]. На 20% исследованной площади были обнаружены остатки 54-х жилищ и здание правителя на центральной площади. На городище существовали керамическое и металлургическое производство, кузнечное дело и различные промыслы. Жители городища занимались земледелием и скотоводством[Там же. С.36]. Поселение было плотно застроено, что говорит о большой концентрации гетерогенного населения, занимавшегося ремеслами и сельским хозяйством. Кроме явной производственной функции оно так же, вероятно, выполняло оборонительно–таможенные функции, учитывая его пограничное месторасположение и относительно сложную фортификацию. В целом явный образ крупного поселения со сложной внутренней структурой позволяет некоторым исследователям (Миняев Сергей Степанович) говорить о том, что оно являлось протогородом. Посадка на землю пленников была характерна и для тюркютов. В «Таншу» при описании владений тюркютов в восточном Туркестане говорится: «Малых городов считается до трех сот. Они населены китайцами, которых тукюесцы(то есть тюрки) увели в плен»[Бичурин Н.Я. 1950. С.300]. В данном случае естественно под городами имеются в виду небольшие аграрные поселения. Тюркютские города Суяб и Тараз(Талас) были основаны в 5-6 вв. согдийцами[Байпаков К.М. 2012. С.223; Kyzlasov L.R. 2010. C.252]. В дальнейшем тюркюты и тюргеши не мешали, а скорее даже способствовали созданию и процветанию таких городов как Испиджаб, Отрар, Навакет и пр.. Примечательно, что Навакет, где жил последний западнотюркский каган, в согдийских источниках назван согдийским городом, а населением Суяба в китайских источниках названы «купцы из разных стран и хусцы» т.е. согдийцы[ [Байпаков К.М. 2012. С.225-226]. Городская культура Западнотюркского каганата была создана при превалирующем участии согдийцев, рано начавших возводить торгово–земледельческие колонии на Великом шелковом пути – в Семиречье, Джунгарии, Восточном Туркестане, Северном Китае. В V-VII вв. интенсивная согдийская колонизация в долинах рек Талас, Чу и Или привела к созданию там десятков городов и укреплённых посёлков[Кляшторный С.Г. 2005. С.97-98]. В городищах юга Казахстана и юго–западного Семиречья четко прослеживается прямоугольный план, близкий топографии согдийских городов. Такая топография присуща прежде всего городищам, отождествленным с городами, носящими согдийские названия, – Испиджабу, Навакету, Бунджикету[Байпаков К.М. 1986. С.93-94]. Согдийской является архитектура цитаделей Баба-Ата, Куйрук-тобе, Краснореченского и Луговского замков в Чуйской долине. Архитектура одного из буддийских храмов на Ак-Бешиме, который отождествляется с Суябом, близка архитектуре пенджикентских храмов. Второй храм, по мнению исследователей, возведен согдийскими мастерами. В целом можно констатировать, что такие тюрко–согдийские города начинали свое существованием торговыми эмпориями, через которые проходил Шелковый путь[Байпаков К.М. 1986. С.91], а затем уже становились полноценными городами с цитаделями, шахристанами и рабадами. Такой же путь проходили, в частности, города Северной Европы[Сванидзе А.А. 1999. С.133]. Что касается собственно тюркского населения, то оно вероятнее всего было незначительным, обменная торговля с кочевниками осуществлялась на ярмарках, которые собирались в больших пограничных городах – Испиджабе, Отраре, Дех–Нуджикесе[Байпаков К.М. 1986. С.91]. Столичный характер Суяба при тюркютах и тюргешах проявлялся лишь в том, что в его окрестностях располагались зимние ставки кочевников, тогда как летние располагались в Мин-Булаке[Хазанов А.М. 2008. С.420]. Карлуки прибегали к помощи арабских зодчих при строительстве Касрибаса[Байпаков К.М. 2012. С.224]. Уйгурский каган Элетмиш Бильге, пожелав построить Байбалык, обратился к пресловутым согдийцам и китайцам[Кляшторный С.Г. 2005. С.277], основным населением продолжали оставаться согдийцы. Огузский Янгикент в нижнем течении Сырдарьи был зимней резиденцией ябгу. Сам же город, по видимому, был перестроен или даже отстроен заново в X в. хорезмийскими архитекторами, и именно хорезмийцы составили значительную его часть[Хазанов А.М. 2008. С.420]. В кимакском каганате имелись города. Cудя по письменным источникам столица Хакан–Кимак имела базары и храмы, была окружена стеной с железными воротами, однако исследователи сами отмечают, что «даже косвенных данных для определения этнической принадлежности того населения, которому была обязана своим возникновением раннесредневековая оседлая культура этой обширной области, ни один из средневековых нарративных источников IX-XI вв. не дает» [Кумеков Б.Е. 1972. С.99;101]. Впрочем там же отмечена роль «носителей среднеазиатского (западносемиреченской) культурной (ремесленной и оседлоземледельческой) традиции[Там же. С. 108]. Более тесные узы между городами и кочевыми правителями установились в Центральной Азии в караханидский период, когда Баласагун и Кашгар служили ставками восточных каганов, а Тараз и позднее Самарканд и Бухара – западных. Хотя караханидские правители продолжали вести кочевой образ жизни большую часть года, они покровительствовали городскому строительству в своих владениях[Хазанов А.М. 2008. С.420]. Первая монгольская столица Каракорум в целом не сильно отличалась от более ранних и синхронных ей городов тюркоязычных номадов. Она была построена китайцами. Монголы всегда составляли меньшинство ее жителей; в основном там жили китайцы и мусульмане из Центральной Азии, а также значительное число ремесленников и мастеровых, насильно переселенных в Каракорум из самых различных стран, такик как Уйгуристан, Южная Сибирь, Тибет, Волжская Болгария, русские княжества и даже Франция. Угедей и Мункэ имели сезонные резиденции вне Каракорума, а Хубилай жил в Пекине только в течение зимних месяцев. Примечательно, что когда монголы вернулись в степь после падения династии Юань в 1368 г., это не сопровождалось возобновлением градостроительства. В улусе Хулагуидов ситуация ничем не отличалась – когда ильхан Улджейту построил новую столицу Султанию, он приказал переселить туда много персидских ремесленников и торговцев. Однако очень немногие монголы поселились в этом городе. Итак, наиболее типичны для кочевнических империй два пути создания городов – самовольное возведение торгового эмпория зависимым оседлым населением, чему кочевые правители покровительствовали, и создание города зависимым некочевым населением на пустом месте по повелению кагана с последующим насильственным или вольным переселением в него торгово-ремесленного люда. Тем не менее можно утверждать, что города для собственно кочевых обществ не свойственны, тем не менее, соприкасаясь с оседлым населением, объединяя его в рамках большой империи, во главе которой стояли сами номады, они нередко содействовали возрождению разрушенных городов и созданию новых. Несмотря на осознание самими кочевниками важности городов, они очень неохотно переселялись в города на постоянное жительство, поскольку они стремились сохранить кочевой образ жизни и плохо адаптировались к городской жизни[Хазанов А.М. 2008]
Проблема существования городов также тесно связана с уровнем общественного развития общества, о котором нам вообще почти ничего не известно. Артамонов говорил "о формах социально-экономических отношений в Хазарии мало известно...по всей видимости, внеэкономическая и экономическая зависимость соплеменников облекалась у хазар, как и у болгар, в формы патриархально-родового строя"[Артамонов М.И. 1962]. Мнение Новосельцева было иным - «хазарское общество X в. было раннеклассовым, где процесс формирования феодальных отношений еще не зашел далеко» [Новосельцев А.П. 1990. С.117].
В политиях кочевников чаще всего получали распространение даннические отношения. Бывшие пленники обеспечивали кочевников ремесленной и земледельческой продукцией. Данничество по своей сути (производство прибавочного продукта в собственном хозяйстве работника, внеэкономическое принуждение) близко к феодальной эксплуатации, в которую чаще всего и перерастало в своем дальнейшем развитии(Алексеев В.П.,Першиц А.И. 1990. С.279). У бедуинов Аравии получаемая дань присваивалась шейхом, либо распределялась среди верхушки племени[Першиц А.И. 1976. С.295]. Первоначальное данническое угнетение перерастало в настоящую феодальную зависимость, собственниками отобранных земель становились шейхские семьи, которые получали ренту с обрабатываемых земель. Еще во время существования Западного Тюркского каганата отмечены походы тюрок в Закавказье – в 627 году вторгшиеся в Албанию и Атрапатакан войска тюркского шада , произведя большие опустошения, захватили много пленных[Артамонов М.И. 1962. С.146]. По сути, основной силой являлись хазары, кроме них, судя по всему, в состав тюркютских войск входили савиры и барсилы[Там же. С.156]. Вторгшись в Албанию в следующий раз шад – сын хазарского ябгу-кагана, разорил эту страну. В то же время тюркский каган – Тун-Джабгу отправил в Албанию смотрителей за ремесленниками, имевшими познания в золотопромывании, добывании серебра, железа и выделки меди[Там же. С.153]. Мовсес Каланкатуаци сообщает, что царь албан Джеваншир вернул 1200 пленников после набега гуннов в 664 году[Каганкатваци М. 1861. С.153-154].
В Хазарском каганате были экономические предпосылки для возникновения и существования городов – самодостаточная сырьевая база для развития ремесла, самообеспеченность населения каганата зерном и продукцией скотоводства, с этим согласен и В.С.Флеров(Флеров В.С. 2011. С.218-219). В целом, скептический подход Флерова относительно территорий без античных традиций представляется разумным, но города Крымского и Таманского полуостровов( такие как Сугдея, Боспор, Фанагория, Херсон, Таматарха) несомненно были в составе каганата, на что указывает ряд письменных и эпиграфических источников. Византийские источники зафиксировали наличие хазарских тудунов и тарханов в Сугдее, Херсоне, Боспоре и Фанагории - Должность хазарского чиновника тудуна в Херсоне, Боспоре и Фанагории упоминается Феофаном и Никифором, позже в 40-50-х годах 8 века известен "правитель Сугдеи" - тархан Георгий. Ибн-аль-Факих в «Книге стран» указывает, что на рубеже IX-X вв. на берегу Чёрного моря существовал хазарский таможенный пункт под названием Самкерц или, по чтению в другой рукописи, Самкуш[Калинина Т.М. 2006]. То же мы видим в пространной редакции письма царя Иосифа, правда в искаженном виде – С-м-к-р-ц, там же – К-р-ц(Керчь), Суг-дай(Сугдея) [Коковцов П.К. 1932. 102]. Примечательно, что в византийской традиции Черное и Азовское моря именовались Хазарскими[Калинина Т.М. 2006]. В дальнейшем видно, что Флеров имел в виду города этнических хазар и болгар, такая постановка вопроса некорректна.(Флеров В.С. 2011. С.140). В этом смысле представляется перспективным использование в дальнейшем понятий типа «хазаро-византийский город», поскольку они охватывают и политический и культурно-архитектурный характер поселения. К слову, известный археолог и востоковед Леонид Романович Кызласов использовал понятие «тюрко-согдийский город» по отношению к западно-тюркскому городу Суябу (Kyzlasov L.R. 2010).
Тезис Флерова об отсутствии городов в Хазаском каганате представляется преждевременным - да, археология пока что не фиксирует городов, в полном смысле этого слова, в тоже самое время ни одно салтово-маяцкое городище не раскопано более чем на 50%. Археологии нужно время. Тем не менее, теоретически, города, в полном смысле этого слова, могли существовать, чему способствовало традиционное понимание номадами важности городов, уровень общественного развития каганата, исторические закономерности возникновения городов в «кочевых» империях. Не следует также забывать о крымско-таманских городах, которые на определенных этапах, несомненно, входили в состав каганата.
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь - Литература по проблеме существования городов в Хазарском каганате :
1. Артамонов М.И. Саркел и некоторые другие укрепления в северо-западной Хазарии //CА,VI. 1940
2. А. П. Новосельцев - Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа, 1990
3. Флеров В.С. Города хазарии. Что это такое.София, 2007
4. Заходер Б.Н. - Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Т. 1 - 1962
5. Плетнева С.А. Саркел и шелковый путь. 1996
6. Плетнева С.А. От кочевий к городам. Салтово-Маяцкая культура. 1967
7. Флеров В.С. Хазарский каганат: крепости, значительные населенные места или города? Тезисы к конференции «Поселение как исторический источник», М. Ноябрь, 2008.
8. Хазарский альманах, 2002. - Статья Плетневой
9. Флеров В.С. Города и замки Хазарского каганата. Археологическая реальность. 2010
10. Хазары- миф и история - 2010. - Статья Флерова