См. Боспорское царство, например, итд итп ...
... Заслуживает внимания экспедиция Гая Ливия Салинатора. Его эскадра из 50 палубных кораблей (в основном старой постройки, еще ветеранов Второй Пунической войны примерно 15-25-летнего возраста) вышла из Рима в Неаполь, куда должны были собраться ожидаемые от союзников суда. Соединившись с ними и приняв их под свое командование, Ливии прошел Мессинским проливом, захватив по пути еще шесть кораблей, посланных Масиниссой, а также суда ло-крийцев и регийцев. С этим-то флотом он последовал на Коркиру. Узнав, что консул, царь и флот — все находятся под Фермопилами, Ливии двинулся туда же, огибая Пелопоннес. Разорив по пути Саму и Закинф, он присоединил три судна царя Эвмена к своему флоту и вскоре в Пирее принял под командование переданные Авлом Атилием еще 25 кораблей. Завершив этот, вероятно, самый беспрецедентный в истории римского флота маневр с собиранием кораблей, Гай Ливии оказался во главе флотилии из 81 тяжелого корабля и множества легких— как сторожевых, без ростров, так и таранных — легких, но беспалубных. С этой эскадрой он пошел на Делос.
В тот период (191 г. до н.э.) римлянам не всегда сопутствовал успех. Они не смогли отбить Халкиду, не сумели заблокировать в Деметриаде эскадру сирийских судов и понесли заметные потери под Эвбеей. Поэтому Ливии стремился к перелому ситуации на море — сейчас это было жизненно важно.
Главной задачей, стоявшей перед римским флотом, были охрана и снабжение той армии, которая должна была двинуться в Азию по суше, вдоль фракийского побережья. Эвмен, обеспокоенный, естественно, прежде всего судьбой собственного царства, предложил Ливию решить эту задачу, перебросив флот через Делос к пергамской военной базе на Элее, откуда исключительно удобно было контролировать все водное пространство малоазийской акватории, а также охранять Геллеспонт и сам Пергам.
Ливии согласился на это. Он совершил внезапный бросок с флотом через Эгейское море. В результате Поликсенид покинул район пролива. Родосцы, в свою очередь, убедились в том, что римляне действительно готовы сражаться в восточных водах. Родосский флот в числе 25 кораблей под командованием Павсистрата немедленно отправился к острову Самос для соединения с римским флотом. С этого союзного острова, имевшего две укрепленные гавани, родосцы также с успехом могли следить за судами, выходящими из гавани Эфеса. Ливии, пожалуй, больше заботился не о соединении с флотом союзников, а о скорейшем достижении Элей. Однако ветром его корабли были отнесены в сторону Хиоса, к которому он, отложив рандеву с Павсистратом, пристал, решив пополнить запасы провизии и воды.
Поликсенид толково наладил службу оповещения, и ему сразу доложили о приближении эскадры Ливия. Извещенный об этом Антиох, который в то время был уже у Геллеспонта, бросил все дела и, собрав все свои имевшиеся таранные корабли, ушел в Эфес, где стал совещаться со своими приближенными: не следует ли немедленно выйти в море и дать римлянам морское сражение?
Поликсенид уверял, что медлить ни в коем случае нельзя и следует дать сражение раньше, чем с римлянами соединится флот Эвмена и Родоса. В настоящий момент сирийский флот незначительно уступал римскому в численности, но был новее его и превосходил почти во всем: и в скорости кораблей, и в разнообразии установленных на нем боевых машин и приспособлений. Считая римские суда неповоротливыми и неумело сработанными, Поликсенид отметил, что они еще и нагружены припасами. А сирийцы будут действовать в своих водах и смогут держать на кораблях только необходимое — войска и оружие. Они прекрасно знают здешнее море, береговую линию, направления господствующих ветров; противнику в этом смысле куда как тяжелее. Потратив два дня на подготовку флота, на третий день Поликсенид вышел в море навстречу врагу.
По старой традиции эллинистических монархов Антиох не собирался сам командовать флотом и остался на берегу. Флот пошел к Киссунту — гавани эритрей-цев.
К римлянам, тем временем, примкнул Эвмен — с 24 палубными и примерно тремя десятками открытых кораблей. Всего в союзном флоте было 150 палубных судов и около полусотни открытых. Состоявшаяся битва известна как сражение при Киссунте, или Корике.
Поликсениду донесли о приближении флота врага, и он обрадовался случаю наконец вступить в сражение. То ли самоуверенность, то ли незнание тактики римлян, которые после первых сражений Первой Пунической всегда и везде обычно в первую очередь стремились превратить морское сражение в сухопутную рукопашную резню, помешали Поликсениду выбрать правильную тактику. Он начал совершать весьма замысловатые маневры, вероятно, стремясь захватить противника в клещи. Левое крыло он повел сам, направив его в открытое море, капитанам кораблей правого крыла он приказал растянуть свои суда вдоль суши.
Зато на римлян эти весьма, вероятно, толковые и изящные перестроения не произвели желаемого впечатления. Они просто шли и шли вперед на противника, всего лишь сомкнув ряды и увеличив плотность построения в ордере. Ливии приказал убрать паруса и снять мачты. Затем, когда корабли римлян выстроились по тридцать в линию, на них подняли носовые паруса — спинакеры. Они позволяли судну двигаться при попутном ветре и увеличивали маневренность и скорость судов. Ливии отошел мористее и приказал судам перестраиваться так, чтобы атаковать прежде всего правое крыло сирийцев. Перед римским флотом шли три пунийских союзных корабля от Масиниссы, а навстречу им —три царских. Силы были неравны, и сирийцы искусно зажали один из кораблей, обломав ему весла с обеих сторон, а затем взяли его на абордаж. Второй дрался один на один, но отступил, увидев поражение товарища.
Разъяренный Ливии бросил свой корабль в бой против тех самых двух кораблей, что ломали весла пунийцу. Пытаясь повторить маневр, они также устремились к его кораблю. Ливии приказал опустить весла в воду и табанить. Остановив корабль, он приказал захватывать корабли сирийцев уже знакомыми нам «железными руками». «Воронов» на кораблях опять не было, но захваченные корабли римляне без проблем взяли на абордаж — причем оба и довольно легко. В результате началось общее сражение двух линий судов. Эвмен, подоспев позже всех и видя, что Ливии напал на левое крыло неприятеля, взял на себя правое.
Вскоре на левом крыле началось самое настоящее бегство; Поликсенид, заметив это, также поднял передние паруса и бросился бежать. За ним вскоре последовали и сражавшиеся вблизи берега сирийские корабли. Римляне и Эвмен налегали на весла, стремясь догнать беглецов. Но те шли налегке и удирали столь быстро, что союзные гребцы начали выдыхаться, и вскоре Ливии прекратил преследование.
Римляне потопили в этом сражении 10 вражеских кораблей и еще 13 захватили вместе со всей командой. По данным источников, римляне потеряли единственный карфагенский корабль в начале боя и, даже если эти данные занижены, победа была полной.