Император Карл Франц — курфюрст и великий князь Рейкланда, князь Альтдорфа, Владыка Западного Предела, сюзерен Империи из династии Хользвиг-Шлизштейн — считается величайшим из когда-либо живших политиков Старого Света. Он известен как покровитель искусств и науки, как инноватор в военном деле и храбрый генерал. Благодаря постоянно прилагаемым им усилиям Империя процветает во время его правления как никогда до этого: Имперский Колледж Инженеров разросся, Колледжи Магии процветают, а его армии идут от победы к победе. Император часто лично командует солдатами, сражаясь легендарным молотом Гхал Мараз, который даровал Зигмару гномий король Курган Железнобородый больше двух тысяч лет назад. Этот молот является самым могущественным оружием, которое когда-либо делали гномы того времени, когда их империя процветала.
За время, прошедшее со времён его избрания, император сильно расширил огромный список побед и завоеваний. Именно Карл Франц возглавил атаку Рейксгвардии, которая обратила в бегство бретонских рыцарей в битве при Нордуине. На Поле Крови именно храбрость императора удержала фронт имперских войск против атаки кровожадной армии орков. Против орды Хаоса Моргхал-хая Дикого император повёл в атаку своих доппельзольднеров, напав в самое сердце армии мародёров, где он сокрушил череп вражеского предводителя молотом Гхал Мараз.
Император Карл Франц обычно одет в полные доспехи, выкованные гномами специально для него. Некоторые части этих доспехов некогда принадлежали самому Магнусу Праведному, когда он сражался в битве при Кислеве, и представляют собой позолоченные и пышно украшенные доспехи с плюмажами и шёлковыми ленточками. Кроме всего вышеперечисленного, император носит на шее зачарованный медальон — Серебряную Печать. Этот предмет способен отвращать от императора удары и даже вражеские заклинания. Серебряная Печать сделана боевым магом Фредериком фон Тарнусом для Магнуса Праведного во время Великой Войны с Хаосом.
Император Карл Франц часто отправляется в бой на спине Когтя Смерти — грифона, которого он сам вырастил из вылупившегося птенца. Между животным и хозяином установилась крепкая дружба, закалённая в бесчисленных битвах за долгие годы приключений. Во время битвы за Кровавую Крепость Коготь Смерти стоял над раненным императором три часа, убивая любого, кто пытался подойти, пока Рейксгвардия не прорубилась к своему павшему повелителю. Хотя императору потребовались многие месяцы, чтобы оправиться, лишь благодаря верности Когтя Смерти он смог выжить.
Молот Сигмара (Reveal)
Тёмные тяжёлые облака нависали над Краесветными горами, скрывая от взора Перевал Черного Огня; поле боя освещалось мрачным серым светом. Силам Империи удалось отыскать орду орков и вступить с ней в битву в узком ущелье, где Старый Гномий Тракт, спускаясь с перевала, достигал скалистого предгорья. Если орков не остановить здесь, они наводнят собой равнины Аверланда. Рейксмаршал Курт Хельборг обозревал поле боя с возвышающегося утеса, на его иссеченном шрамами лице застыло выражение нешуточного беспокойства. «Ты видишь его?» — спросил он Мастера Гильдии Инженеров, который обыскивал грозовое небо с помощью телескопа.
«Да», — ответил Инженер, — «Он возвращается, но грифон летит как-то очень странно, боюсь, он ранен…» Вскоре стало возможным разглядеть очертания могучего Когтя Смерти и его наездника, самого Императора Карла Франца. Было очевидно, что состояние гриффона очень плохое, его полет был болезненно сбивчивым. Два высших офицера и Рыцари Рейксгвардии, которые находились в резерве у подножия утеса, мгновенно отвлеклись от битвы в ущелье внизу, с волнением следя за маленькой точкой в небесах.
Рыцари затаили дыхание, опасаясь за жизнь своего повелителя, но верный зверь, невзирая на серьезные ранения, все же сумел долететь до Рейксгардов и был встречен триумфальным криком. В мгновение ока Императора окружили его подданные. Первым делом он позаботился, чтобы гриффон был незамедлительно отправлен обратно в Альтдорф в одном из фургонов обоза, и лишь затем он взял в руки флягу эля, сел верхом на боевого коня и поскакал к Рейксмаршалу, стоящему на вершине утеса. Едва Карл Франц спешился, оба старых офицера поспешили спросить его о грифоне: «Насколько плох Коготь Смерти, сир?»
«Он выживет, и я уверен, что он снова сможет летать!» — успокоил их Карл Франц. Тогда он заметил усмешку, появившуюся на лице Рейксмаршала, когда тот заметил, что император полностью покрыт зеленой кровью. «Над чем ты смеешься?» — с улыбкой спросил Карл Франц, стирая слизь с доспехов, — «Я знаю, что гиганты не очень смышленые, но уверяю тебя, у них хватит мозгов, чтобы искупаться! По крайней мере, у этого хватило… Итак, какова ситуация на поле боя?» Курт Хельборг снова стал серьезным и доложил: «Пат, мой повелитель, орки пытаются пробиться из ущелья, но наша пехота сдерживает их. Нас превосходят числом по крайней мере впятеро, но пока мы держим их в ущелье, они не смогут реализовать свой численный перевес. Более того, они так плотно столпились, что представляют идеальные мишени для нашей артиллерии, они несут ужасные потери от орудий».
«Но они орки, эти чурбаны не боятся смерти… они будут продолжать идти», — бормотал император. Но вдруг добавил: «Тебе не кажется их атака довольно необычной? Пока мы встречаем множество гоблинов и не так много отрядов орков: лишь тот гигант представлял серьезную угрозу. Интересно, где их лучшие войска?»
«Возможно, выше на перевале — штурмуют форт гномов», — предположил Хельборг, — «Может быть, гарнизон Гномов все еще сопротивляется».
«Будем надеяться, Курт», — кивнул император, и обратил все внимание на поле боя.
С этой позиции была особенно заметна огромная разница в методах ведения боя двух рас. Боевая линия имперских войск походила на стальной волнорез, который пыталось затопить огромное зеленое море. Выкрикивая свирепые боевые кличи, тысячи гоблинов и орков лились потоком по перевалу. Большие толпы диких воинов обрушивались на упорядоченные ряды имперской пехоты.
Атакующих неизменно встречал залп из ружей, производимый небольшими отделениями, стоящими между главными отрядами алебардщиков и копейщиков. Вспышки и грохот выстрелов усиливали смертоносную силу пуль, и иногда, особенно с трусливыми гоблинами, этого было достаточно, чтобы рассеять дикарей. Но орков остановить было гораздо сложнее, зачастую их атаки достигали цели. И тогда людям приходилось противостоять одним из самых свирепых бойцов Старого Света. Один на один человек не мог сравниться с орком: эти чудовища медлительны, но могут продолжать сражаться даже если копье насквозь пронзит их! И снова совершенная тактика людей компенсировала недостаток силы. Сплоченные ряды копейщиков и мечников брали на себя всю тяжесть атаки и старались продержаться, давая возможность вооруженным алебардами отделениям ударить оркам во фланг и, наконец, обратить их в бегство.
Артиллерия Империи доминировала на поле боя, пушки уничтожали примитивные камнеметы орков с хирургической точностью, а в это время мортиры и смертоносные скорострельные пушки Колледжа Инженеров пробивали огромные бреши в рядах врага. Здесь и там яркий поток огня или ослепительная молния обрушивались на неприятеля, знаменуя тем самым очередную победу волшебника в дуэли с зеленокожим шаманом, чья ненадежная магия часто была так же опасна для их товарищей, как и для войск Империи.
До этого момента битва находилась в равновесии. Солдаты Империи отразили множество атак, но все больше и больше врагов появлялось на продуваемой ветрами дороге, спускающейся с перевала. Число орков и гоблинов казалось бесконечным, в то время как после каждой атаки ряды людей редели. У Империи были резервы, но они по большей части состояли из спешно мобилизованной милиции. Наемные арбалетчики с трудом могли заменить мушкетеров, а неумелым бойцам вольных отрядов недоставало стойкости отлично обученных штатных войск. У артиллерии тоже, в конце концов, закончатся боеприпасы, поэтому единственной надеждой армии Империи было то, что дух орков будет сломлен. Те же дикие инстинкты, которые делают армии орков такими разрушительными, могут заставить армию развалиться, если орки встретят серьезное сопротивление.
Битва продолжалась многие часы, орки продолжали неистово атаковать. Солдаты Империи устали, но сохраняли непоколебимую дисциплину. В конце концов, они знали, что сражаются, чтобы спасти свои семьи, и их император был здесь, рядом с ними. Поэтому они упорно продолжали биться. Даже когда целые отряды исчезали в зеленой орде, люди Империи удерживали позицию и продолжали бой. Наконец, плоды такой стойкой решимости стали появляться, поскольку понемногу сила атак зеленокожих стала ослабевать. Эти скоты выглядели менее самоуверенно, поскольку теперь им приходилось разгребать ужасные горы зеленых тел, которые загромождали почти все ущелье, чтобы продолжать атаки.
Император, стоя на возвышающемся утесе, заметил уменьшение вражеского напора. Он обдумывал мысль спешить своих телохранителей и повести их в гущу боя, чтобы нанести оркам решающий удар, когда произошло нечто ужасное. На северо-востоке поднялся крик, там из леса, лежащего недалеко от левого фланга Империи, появилась новая сила. Огромные орки верхом на диких боевых кабанах вышли из-под прикрытия деревьев и устремились в атаку на запаниковавшую артиллерию.
Хуже всего было то, что наездников на кабанах возглавлял самый огромный орк, какого только видел император. Он был настоящим чудовищем, почти два с половиной метра высотой и такой же широкий в плечах, как и дикий зверь под ним.
Размахивая над головой огромным боевым топором и крича громоподобные боевые кличи впереди атакующих наездников на кабанах, он был воплощением кровожадного духа своей расы. Несомненно, это был боевой вожак, создавший этот Вааагх!, страшную угрозу владениям людей и гномов в Старом Свете.
Орочья кавалерия растоптала артиллерийские расчеты и врезалась в левый фланг имперской боевой линии. Целые подразделения были застигнуты врасплох, не успев развернуться навстречу новой угрозе. Они с легкостью были обращены в бегство и уничтожены. Несколько отрядов разрушило построение и бежало — паника начала распространяться по левому флангу Империи. Казалось, ничто не может остановить боевого вожака. В это время толпы гоблинов на дороге с фронта от строя Империи были потеснены свежими войсками, которые устремились вперед, как только заметили атаку кавалерии. Те гоблины, которые оказались недостаточно расторопными и не успели убраться с дороги, были безжалостно растоптаны. Это были лучшие воины орков, могучие ветераны, иссеченные шрамами. Каждый из них был больше и сильнее обычного орка, вместе они представляли страшную ударную силу. Рядом с ними на людей гнали небольшие группы отвратительных Троллей, и появился еще один Гигант, поспешивший вступить в бой.
«Сир…» — начал Рейксмаршал Курт Хельборг, в его голосе звучали нотки отчаяния.
«Я знаю, Курт», — прервал его Карл Франц, — «Это объясняет, почему контингент Штирланда не прибыл. Мы недооценили хитрость этих варварских воинов. Похоже, наша армия попала в колоссальную западню!»
«Сир, остается лишь один выход. Вы должны возвращаться в Альтдорф. Я лишь прошу вас дать мне эскадрон Рыцарей Рейксгвардии, чтобы вступить в бой с наездниками на кабанах и выиграть немного времени, которое потребуется остальной армии для отступления».
Карл Франц казался озадаченным таким планом, он молча стоял, повернувшись лицом в направлении столицы. Да, он мог отступить в Альтдорф и в безопасности за его стенами собрать новую армию. Но его взгляд скользил по зеленым полям Общины, лежащим далеко у горизонта, и он думал о том, какая судьба постигнет эту красивую страну и всех людей, живущих в восточных провинциях его Империи, если он последует мудрому совету Курта. На мгновение его губы сложились в злобную ухмылку, и когда он обернулся к ожидающему Рейксмаршалу, решение уже было принято.
«Нет», — твердо сказал император, — «Нет, пока я жив».
«Курт, ты с небольшим эскадроном вернешься в Альтдорф и организуешь оборону на случай моей неудачи. Мое место здесь. Все мы знаем, что без лидера зеленокожие не представляют угрозы, и я считаю, что это — наша последняя надежда. Я сам сражусь с их боевым вожаком, и только тогда исход боя будет решен».
«Но сир, это слишком отчаянный план, лучшим будет…»
«Это приказ, Курт. У нас не осталось времени».
Видя твердую решимость в глазах императора, Курт Хельборг уступил. Он знал: что бы он ни сказал, император не изменит своего решения. Он также понимал, что вероятно, они больше никогда не увидятся в этой жизни, но он был солдатом, и одним из лучших, поэтому он и отреагировал как солдат. Старый ветеран стал по стойке «смирно» и ответил: «Да, сир. Пусть Зигмар сражается рядом с вами».
А потом ушёл.
Карл Франц сел верхом на своего боевого коня и приказал Мастеру Гильдии Инженеров: «Скажи своим людям, чтобы сосредоточили последние выстрелы на том гиганте, а потом бросали пушки, когда не останется боеприпасов. Сегодня и так уже было много смертей».
Затем он подскакал к знамени Рейксгвардии и под его воодушевляющими цветами обратился к Рыцарям.
«Люди, я поведу вас в отчаянную атаку. Я не стану лгать вам: нас недостаточно, чтобы одолеть эту огромную орду наездников на кабанах. Но у нас все же есть шанс. Все вы знаете, что армии Орков тают как снег на солнце, если их лидер убит, и это — наша последняя надежда выиграть битву. Я хочу сразиться с их вождем, и мне понадобится ваша помощь, чтобы пробиться к нему сквозь его армию. Это жертва, которую я не хочу навязывать никому из вас. Любой, кто хочет уехать с Куртом, волен сделать это; вашему Рейксмаршалу понадобится охрана на пути в Альтдорф. Те же, кто решит остаться, должны знать, что они, скорее всего, выбирают смерть. Но они также должны знать, что если мы одержим победу, то всю оставшуюся жизнь с нами будет мысль о том, что мы спасли тысячи невинных жизней. Мы будем знать, что мы были готовы на высшую жертву во имя Империи. Если мы погибнем, мы погибнем, сжимая в руках мечи, и нет смерти достойней для воина. Все мы будем сидеть на пиршестве у Зигмара, как герои старины, а наши имена запомнят народные песни, сохранив их в памяти до скончания времен. Каков бы ни был исход, мы станем тем, из чего рождаются легенды. Это я вам обещаю. Так кто пойдет со мной?!»
Рыцари начали тихо переговариваться, а знаменосец ответил императору: «Мой Господин, я уверен, что говорю за всех нас. Мы все будем с тобой, до самого конца. Всю нашу жизнь мы готовились ради этого момента, все мы поклялись умереть, защищая тебя, и ни один из нас не опозорит традиций Стражи, сбежав от опасности и бросив вас! Рыцари Рейксгвардии, император призывает нас!». Пять сотен мечей обнажились и взметнулись вверх, и единым словом Рыцари повторили свою клятву верности: «ЗИГМАР!».
Чувствуя гордость, император повернул коня к зеленой орде и, подняв святой Молот бога-покровителя Империи, выкрикнул: «За мной, Люди Империи! В атаку!».
В имперских построениях зияли проломы, лишь правый фланг сохранил некое подобие былого порядка. В центре линии людей осталось лишь два подразделения. Самым большим из них был отряд безумных флагеллантов, слишком озабоченных приближением конца света, чтобы бежать, спасая жизни. Недалеко от них находились доппельзольднеры Аверланда, удерживающие позицию квадратом, отчаянно защищая Мариуса Лейтдорфа, курфюрста Аверланда. Два отряда людей казались маленькими островами в зеленом море, но их самопожертвование замедляло продвижение врага, давая время правому флангу для перестроения. Внезапно наездники на кабанах атаковали их. Боевой вожак орков направил своего гигантского кабана сквозь высоких людей в тяжелых доспехах, разметая их в стороны как сломанных кукол, проложив дорогу до самого Графа. Мариус Лейтдорф выступил вперед навстречу этому чудовищу и, увернувшись от атакующего зверя, описал Рунным Клыком смертоносную дугу. Огромный кабан был выпотрошен магическим мечом, а его наездник повалился на землю. На мгновение орки заколебались, но вожак тотчас же снова был на ногах, бросившись на курфюрста.
Последовавшая дуэль окончилась за несколько секунд. Тварь парировала Рунный Клык своим боевым топором и позволила курфюрсту вонзить в себя длинный стилет, который тот нес в левой руке. Лезвие застряло в толстой шкуре и мускулах твари, которая вовсе не заметила ранения и схватила правителя Аверланда за шею своей могучей левой лапой. После нескольких секунд борьбы хрип удушаемого человека оборвал леденящий кровь хруст костей, и безжизненное тело Мариуса Лейтдорфа выпало из лап орка.
Боевой вожак орков посмотрел вокруг, созерцая свою победу: людишки были разгромлены, жалкие остатки их армии скоро будут растоптаны. «Вон они, все еще отбиваются от моих рибят, но смерть их вожака в моих руках должна сломить их дух», — думал он.
Внезапно, строй людишек огласился криками надежды и казалось, новые силы наполнили их, все взгляды обратились на запад. Боевой вожак не мог понять, что происходило, но потом он ощутил содрогание земли и услышал песнь горна вперемешку с криками паникующих гоблинов, доносившихся из-за спин его рибят на кабанах. Наконец он нашел взглядом вражеских рыцарей, пробивавшихся сквозь его войска. Они смели бегущих гоблинов и врубились в "рибят" на кабанах.
Поначалу казалось, что людишки одерживают победу, их атака пробила глубокую брешь в толпе наездников на кабанах, убив множество этих свирепых воинов. Но "рибят" было слишком много, и было неважно, скольких убьют в первые секунды. В конце концов атака людишек утратила стремительность. Людские рыцари собирались вокруг знамени, их пики были поломаны, а кони были изранены и устали. И тут боевой вожак заметил их лидера и понял, что тот, кого он убил, не был главарем людишек. Орк узнал оружие, которое нес вражеский лидер, излучая неумолимую силу: Раскалыватель Черепов! Этот боевой молот был проклятьем его расы с начала времен, если верить рассказам шаманов. Если людишка-вожак на коне нес Молот, он должен быть боевым вожаком всей людей, тем, кого они называют "императором". Орка переполнила гордость: он убьет этого императора и возьмет его молот. И потом все людишки сдадутся ему, а к его Вааагх! присоединится еще больше орков. После этого он вырежет всех бородатых коротышек и станет величайшим боевым вожаком, какой только ходил под небом Горка!
Император людишек тоже увидел его и начал пробиваться к нему, прокладывая себе путь сквозь наездников на кабанах. Боевому вожаку не терпелось начать поединок, и он приказал своей охране, состоящей из огромных главарей на кабанах, остановить этих рыцарей, но пропустить к нему большого людишку с молотом. Его телохранители, почти закончившие добивать последних доппельзольднеров, утвердительно прохрюкали и устремились в атаку.
Карл Франц пришпорил боевого коня, направляя его на вожака орков. Его рука устала, он уже не помнил, скольких наездников на кабанах он убил своим могучим молотом, а теперь он видел, что еще одна толпа их приближалась к нему и его Рейксгардам. Они были внушительными созданиями, размерами они превосходили обычных наездников на кабанах и были лучше вооружены и защищены. Их было больше, чем у него оставалось рыцарей; ситуация была мрачной. Что ж, они постараются как можно дороже продать свои жизни. «Зигмар и Империя!» — выкрикнул он, закрывая забрало и пуская коня галопом на приближающихся орков. Рыцари и орки-телохранители сшиблись под грохот ударов стали о сталь, но вокруг Карла Франца происходило что-то странное: наездники на кабанах расступались перерд ним, пропуская его, сосредотачивая свои атаки на Рейксгардов. Император остановил коня и уже собирался развернуть его, но тут увидел боевого вожака орков, стоящего прямо напротив него, поставив ногу на тело Мариуса Лейтдорфа. Чудовище подняло свой топор, бросая очевидный вызов ему. Император понял это, подъехал к вожаку и спешился, готовясь к заключительной схватке.
Оба противника изучали друг друга несколько секунд, и в это время битва вокруг них, казалось, остановилась. Неестественная тишина повисла надо полем боя, все глаза устремились на двух бойцов.
Все вокруг — и орки, и люди — понимали, что в этот роковой момент решается судьба сражения.
Оба оппонента были великолепными воинами, каждый из них представлял эталон бойцовской удали своей расы.
Высокое мускулистое тело императора было полностью заковано в черный доспех. Он сбросил шлем, помня о важности свободы взора в поединке. На его груди подобно звезде сияла Серебряная Печать, а руны, начертанные на Гхал Маразе, могучем Молоте Зигмара, ярко пылали.
Его противник возвышался над ним горой зеленых мускулов. Его мощное дыхание напомнило Карлу Францу дыхание дикого зверя, готового к атаке. Куски доспехов, покрывавшие это огромное тело, казались больше украшением, чем настоящей защитой для твердой как камень шкуры. Тяжелый топор в его руках был длиной в рост человека. Карл Франц заметил разряды зеленой энергии, с треском пробегавшие по кромке лезвия, и понял, что ему придется противостоять не одной только силе мускул.
Заметив, что топор на мгновение поглотил все внимание императора, злой орк воспользовался моментом и ринулся на человека. Он двигался с непостижимой для такого огромного создания скоростью, его ревущий боевой клич уже сам по себе являлся атакой на боевой дух человека.
Инстинкты, выработанные годами тренировок в лучших фехтовальных школах, и опыт, полученный во множестве боев, спасли императора. Его рука со щитом поднялась как раз вовремя, чтобы остановить топор, несущийся к его шее. Удар был ужасен. Топор пробил насквозь щит, несущий символ Императора, разбив его, но лезвие было остановлено доспехами императора—Серебряная Печать лишила этот страшный топор энергии, которая позволила бы ему отрубить руку.
Карл Франц не заметил боли, Гхал Мараз нанес ответный удар. Молот ударил орка в плечо, полный боли крик дикого воина огласил небеса. Это дало императору время оправиться и снова отойти на безопасное расстояние. Он не хотел подпускать орка слишком близко. Он понимал, что если чудовище схватит его, это будет означать его конец.
Ранение, казалось, полностью лишило орка способности мыслить разумно. Он отдался во власть самым основным инстинктам и бросился в атаку с еще большей яростью.
В последовавшей схватке противники парировали, уворачивались от ударов и били в ответ, зачастую обмен ударами шел так быстро, что воины вокруг не успевали уследить за ними. Спустя несколько долгих минут Карлу Францу стало ясно, что он постепенно проигрывает. Тело онемело в тех местах, куда попали некоторые удары орка, он чувствовал, как под поножами доспеха течет его теплая кровь. Силы покидали его, в то время как злобный противник неустанно продолжал атаковать. Наконец император начал отступать и вскоре повалился на одно колено. Возглас боли вырвался у солдат Империи при виде этого. Боевой вожак орков, предвкушая победу, готовился нанести завершающий удар.
Карла Франца переполняла боль. Он понимал, что проигрывает в дуэли, потому что его раса утратила эту жажду крови, тот самый дикий дух, который дает его противнику силы. Цивилизация дала человечеству много преимуществ, но теперь люди больше полагались на порох и другие механизмы, сражающиеся за них, а боевой дух, доставшийся от варварских предков, теперь не был так силен как раньше. Если бы только у него была такая же сила, как у Зигмара, который много веков назад победил этого же врага в этом же горном перевале… Если бы только он мог возродить тот дух, чтобы спасти подданных и защитить свою землю.
Его безмолвная молитва была искренна. Она была услышана.
Карл Франц не понял, откуда пришла новая энергия. Был ли ее источником молот, который он все еще сжимал в руке, или она родилась в глубинах его души — он не мог сказать. Но внезапно боль исчезла, его мускулы наполнились неземной силой, а его сердце захлестнул первобытный бойцовский пыл. Император снова поднялся, чтобы противостоять орку.
Боевой вожак замер. Он не верил своим глазам. Он сражался с человеком в доспехах… так почему же перед ним стояла фигура громадного воина, одетого в шкуры? Это был уже другой человек, он был выше, сильнее, но молот, высоко поднятый над головой, остался тем же самым легендарным оружием. Человек выкрикнул громкий боевой клич, который прокатился среди гор, как это было так много столетий назад: «Унберогены!»
При этих звуках воспоминания, хранимые духом их расы, затмили его инстинкты. К нему пришла память о могучих варварах, победивших орков в войне за господство на богатых равнинах, и загнавших их в бесплодные земли за горами. Тогда людей возглавлял именно этот воитель, он не позволил зеленокожей расе владеть этими землями.
Если бы вожак орков знал такое чувство как страх, в этот момент он бы испытал его. Но вместо этого его реакцией была нерешительность, доля секунды колебаний, которые стоили ему всего.
Гхал Мараз опустился на лоб орку с громоподобным хрустом.
Зеленый гигант упал, жизнь быстро покидала его сокрушённый череп. Сквозь кровавую пелену орк уставился на врага, который победил его. Теперь он снова видел раненого человека в черном доспехе, а не богоподобного воителя-варвара. Орк не мог понять той Силы, которая победила его, и поднял лапу в последней попытке ответить ударом, но вся его мощь исчезла, его рука безвольно упала. Потом его глаза больше не видели…
Битва была окончена. Лидер орков был побеждён, сами они рассеялись и бежали, пока не вернулись на свои суровые земли. Люди, слишком уставшие, чтобы преследовать, стали оказывать помощь раненым, начав со своего доблестного императора.
С того дня имя Карла Франца стали произносить в Империи с ещё большей гордостью, ведь каждый слышал рассказ о том поединке. И хотя с течением времени истории о той битве были приукрашены и преувеличены, все всегда сходились на том, что в тот день сам Зигмар сражался рядом с его воинами.
Тёмные тяжёлые облака нависали над Краесветными горами, скрывая от взора Перевал Черного Огня; поле боя освещалось мрачным серым светом. Силам Империи удалось отыскать орду орков и вступить с ней в битву в узком ущелье, где Старый Гномий Тракт, спускаясь с перевала, достигал скалистого предгорья. Если орков не остановить здесь, они наводнят собой равнины Аверланда. Рейксмаршал Курт Хельборг обозревал поле боя с возвышающегося утеса, на его иссеченном шрамами лице застыло выражение нешуточного беспокойства. «Ты видишь его?» — спросил он Мастера Гильдии Инженеров, который обыскивал грозовое небо с помощью телескопа.
«Да», — ответил Инженер, — «Он возвращается, но грифон летит как-то очень странно, боюсь, он ранен…» Вскоре стало возможным разглядеть очертания могучего Когтя Смерти и его наездника, самого Императора Карла Франца. Было очевидно, что состояние гриффона очень плохое, его полет был болезненно сбивчивым. Два высших офицера и Рыцари Рейксгвардии, которые находились в резерве у подножия утеса, мгновенно отвлеклись от битвы в ущелье внизу, с волнением следя за маленькой точкой в небесах.
Рыцари затаили дыхание, опасаясь за жизнь своего повелителя, но верный зверь, невзирая на серьезные ранения, все же сумел долететь до Рейксгардов и был встречен триумфальным криком. В мгновение ока Императора окружили его подданные. Первым делом он позаботился, чтобы гриффон был незамедлительно отправлен обратно в Альтдорф в одном из фургонов обоза, и лишь затем он взял в руки флягу эля, сел верхом на боевого коня и поскакал к Рейксмаршалу, стоящему на вершине утеса. Едва Карл Франц спешился, оба старых офицера поспешили спросить его о грифоне: «Насколько плох Коготь Смерти, сир?»
«Он выживет, и я уверен, что он снова сможет летать!» — успокоил их Карл Франц. Тогда он заметил усмешку, появившуюся на лице Рейксмаршала, когда тот заметил, что император полностью покрыт зеленой кровью. «Над чем ты смеешься?» — с улыбкой спросил Карл Франц, стирая слизь с доспехов, — «Я знаю, что гиганты не очень смышленые, но уверяю тебя, у них хватит мозгов, чтобы искупаться! По крайней мере, у этого хватило… Итак, какова ситуация на поле боя?» Курт Хельборг снова стал серьезным и доложил: «Пат, мой повелитель, орки пытаются пробиться из ущелья, но наша пехота сдерживает их. Нас превосходят числом по крайней мере впятеро, но пока мы держим их в ущелье, они не смогут реализовать свой численный перевес. Более того, они так плотно столпились, что представляют идеальные мишени для нашей артиллерии, они несут ужасные потери от орудий».
«Но они орки, эти чурбаны не боятся смерти… они будут продолжать идти», — бормотал император. Но вдруг добавил: «Тебе не кажется их атака довольно необычной? Пока мы встречаем множество гоблинов и не так много отрядов орков: лишь тот гигант представлял серьезную угрозу. Интересно, где их лучшие войска?»
«Возможно, выше на перевале — штурмуют форт гномов», — предположил Хельборг, — «Может быть, гарнизон Гномов все еще сопротивляется».
«Будем надеяться, Курт», — кивнул император, и обратил все внимание на поле боя.
С этой позиции была особенно заметна огромная разница в методах ведения боя двух рас. Боевая линия имперских войск походила на стальной волнорез, который пыталось затопить огромное зеленое море. Выкрикивая свирепые боевые кличи, тысячи гоблинов и орков лились потоком по перевалу. Большие толпы диких воинов обрушивались на упорядоченные ряды имперской пехоты.
Атакующих неизменно встречал залп из ружей, производимый небольшими отделениями, стоящими между главными отрядами алебардщиков и копейщиков. Вспышки и грохот выстрелов усиливали смертоносную силу пуль, и иногда, особенно с трусливыми гоблинами, этого было достаточно, чтобы рассеять дикарей. Но орков остановить было гораздо сложнее, зачастую их атаки достигали цели. И тогда людям приходилось противостоять одним из самых свирепых бойцов Старого Света. Один на один человек не мог сравниться с орком: эти чудовища медлительны, но могут продолжать сражаться даже если копье насквозь пронзит их! И снова совершенная тактика людей компенсировала недостаток силы. Сплоченные ряды копейщиков и мечников брали на себя всю тяжесть атаки и старались продержаться, давая возможность вооруженным алебардами отделениям ударить оркам во фланг и, наконец, обратить их в бегство.
Артиллерия Империи доминировала на поле боя, пушки уничтожали примитивные камнеметы орков с хирургической точностью, а в это время мортиры и смертоносные скорострельные пушки Колледжа Инженеров пробивали огромные бреши в рядах врага. Здесь и там яркий поток огня или ослепительная молния обрушивались на неприятеля, знаменуя тем самым очередную победу волшебника в дуэли с зеленокожим шаманом, чья ненадежная магия часто была так же опасна для их товарищей, как и для войск Империи.
До этого момента битва находилась в равновесии. Солдаты Империи отразили множество атак, но все больше и больше врагов появлялось на продуваемой ветрами дороге, спускающейся с перевала. Число орков и гоблинов казалось бесконечным, в то время как после каждой атаки ряды людей редели. У Империи были резервы, но они по большей части состояли из спешно мобилизованной милиции. Наемные арбалетчики с трудом могли заменить мушкетеров, а неумелым бойцам вольных отрядов недоставало стойкости отлично обученных штатных войск. У артиллерии тоже, в конце концов, закончатся боеприпасы, поэтому единственной надеждой армии Империи было то, что дух орков будет сломлен. Те же дикие инстинкты, которые делают армии орков такими разрушительными, могут заставить армию развалиться, если орки встретят серьезное сопротивление.
Битва продолжалась многие часы, орки продолжали неистово атаковать. Солдаты Империи устали, но сохраняли непоколебимую дисциплину. В конце концов, они знали, что сражаются, чтобы спасти свои семьи, и их император был здесь, рядом с ними. Поэтому они упорно продолжали биться. Даже когда целые отряды исчезали в зеленой орде, люди Империи удерживали позицию и продолжали бой. Наконец, плоды такой стойкой решимости стали появляться, поскольку понемногу сила атак зеленокожих стала ослабевать. Эти скоты выглядели менее самоуверенно, поскольку теперь им приходилось разгребать ужасные горы зеленых тел, которые загромождали почти все ущелье, чтобы продолжать атаки.
Император, стоя на возвышающемся утесе, заметил уменьшение вражеского напора. Он обдумывал мысль спешить своих телохранителей и повести их в гущу боя, чтобы нанести оркам решающий удар, когда произошло нечто ужасное. На северо-востоке поднялся крик, там из леса, лежащего недалеко от левого фланга Империи, появилась новая сила. Огромные орки верхом на диких боевых кабанах вышли из-под прикрытия деревьев и устремились в атаку на запаниковавшую артиллерию.
Хуже всего было то, что наездников на кабанах возглавлял самый огромный орк, какого только видел император. Он был настоящим чудовищем, почти два с половиной метра высотой и такой же широкий в плечах, как и дикий зверь под ним.
Размахивая над головой огромным боевым топором и крича громоподобные боевые кличи впереди атакующих наездников на кабанах, он был воплощением кровожадного духа своей расы. Несомненно, это был боевой вожак, создавший этот Вааагх!, страшную угрозу владениям людей и гномов в Старом Свете.
Орочья кавалерия растоптала артиллерийские расчеты и врезалась в левый фланг имперской боевой линии. Целые подразделения были застигнуты врасплох, не успев развернуться навстречу новой угрозе. Они с легкостью были обращены в бегство и уничтожены. Несколько отрядов разрушило построение и бежало — паника начала распространяться по левому флангу Империи. Казалось, ничто не может остановить боевого вожака. В это время толпы гоблинов на дороге с фронта от строя Империи были потеснены свежими войсками, которые устремились вперед, как только заметили атаку кавалерии. Те гоблины, которые оказались недостаточно расторопными и не успели убраться с дороги, были безжалостно растоптаны. Это были лучшие воины орков, могучие ветераны, иссеченные шрамами. Каждый из них был больше и сильнее обычного орка, вместе они представляли страшную ударную силу. Рядом с ними на людей гнали небольшие группы отвратительных Троллей, и появился еще один Гигант, поспешивший вступить в бой.
«Сир…» — начал Рейксмаршал Курт Хельборг, в его голосе звучали нотки отчаяния.
«Я знаю, Курт», — прервал его Карл Франц, — «Это объясняет, почему контингент Штирланда не прибыл. Мы недооценили хитрость этих варварских воинов. Похоже, наша армия попала в колоссальную западню!»
«Сир, остается лишь один выход. Вы должны возвращаться в Альтдорф. Я лишь прошу вас дать мне эскадрон Рыцарей Рейксгвардии, чтобы вступить в бой с наездниками на кабанах и выиграть немного времени, которое потребуется остальной армии для отступления».
Карл Франц казался озадаченным таким планом, он молча стоял, повернувшись лицом в направлении столицы. Да, он мог отступить в Альтдорф и в безопасности за его стенами собрать новую армию. Но его взгляд скользил по зеленым полям Общины, лежащим далеко у горизонта, и он думал о том, какая судьба постигнет эту красивую страну и всех людей, живущих в восточных провинциях его Империи, если он последует мудрому совету Курта. На мгновение его губы сложились в злобную ухмылку, и когда он обернулся к ожидающему Рейксмаршалу, решение уже было принято.
«Нет», — твердо сказал император, — «Нет, пока я жив».
«Курт, ты с небольшим эскадроном вернешься в Альтдорф и организуешь оборону на случай моей неудачи. Мое место здесь. Все мы знаем, что без лидера зеленокожие не представляют угрозы, и я считаю, что это — наша последняя надежда. Я сам сражусь с их боевым вожаком, и только тогда исход боя будет решен».
«Но сир, это слишком отчаянный план, лучшим будет…»
«Это приказ, Курт. У нас не осталось времени».
Видя твердую решимость в глазах императора, Курт Хельборг уступил. Он знал: что бы он ни сказал, император не изменит своего решения. Он также понимал, что вероятно, они больше никогда не увидятся в этой жизни, но он был солдатом, и одним из лучших, поэтому он и отреагировал как солдат. Старый ветеран стал по стойке «смирно» и ответил: «Да, сир. Пусть Зигмар сражается рядом с вами».
А потом ушёл.
Карл Франц сел верхом на своего боевого коня и приказал Мастеру Гильдии Инженеров: «Скажи своим людям, чтобы сосредоточили последние выстрелы на том гиганте, а потом бросали пушки, когда не останется боеприпасов. Сегодня и так уже было много смертей».
Затем он подскакал к знамени Рейксгвардии и под его воодушевляющими цветами обратился к Рыцарям.
«Люди, я поведу вас в отчаянную атаку. Я не стану лгать вам: нас недостаточно, чтобы одолеть эту огромную орду наездников на кабанах. Но у нас все же есть шанс. Все вы знаете, что армии Орков тают как снег на солнце, если их лидер убит, и это — наша последняя надежда выиграть битву. Я хочу сразиться с их вождем, и мне понадобится ваша помощь, чтобы пробиться к нему сквозь его армию. Это жертва, которую я не хочу навязывать никому из вас. Любой, кто хочет уехать с Куртом, волен сделать это; вашему Рейксмаршалу понадобится охрана на пути в Альтдорф. Те же, кто решит остаться, должны знать, что они, скорее всего, выбирают смерть. Но они также должны знать, что если мы одержим победу, то всю оставшуюся жизнь с нами будет мысль о том, что мы спасли тысячи невинных жизней. Мы будем знать, что мы были готовы на высшую жертву во имя Империи. Если мы погибнем, мы погибнем, сжимая в руках мечи, и нет смерти достойней для воина. Все мы будем сидеть на пиршестве у Зигмара, как герои старины, а наши имена запомнят народные песни, сохранив их в памяти до скончания времен. Каков бы ни был исход, мы станем тем, из чего рождаются легенды. Это я вам обещаю. Так кто пойдет со мной?!»
Рыцари начали тихо переговариваться, а знаменосец ответил императору: «Мой Господин, я уверен, что говорю за всех нас. Мы все будем с тобой, до самого конца. Всю нашу жизнь мы готовились ради этого момента, все мы поклялись умереть, защищая тебя, и ни один из нас не опозорит традиций Стражи, сбежав от опасности и бросив вас! Рыцари Рейксгвардии, император призывает нас!». Пять сотен мечей обнажились и взметнулись вверх, и единым словом Рыцари повторили свою клятву верности: «ЗИГМАР!».
Чувствуя гордость, император повернул коня к зеленой орде и, подняв святой Молот бога-покровителя Империи, выкрикнул: «За мной, Люди Империи! В атаку!».
В имперских построениях зияли проломы, лишь правый фланг сохранил некое подобие былого порядка. В центре линии людей осталось лишь два подразделения. Самым большим из них был отряд безумных флагеллантов, слишком озабоченных приближением конца света, чтобы бежать, спасая жизни. Недалеко от них находились доппельзольднеры Аверланда, удерживающие позицию квадратом, отчаянно защищая Мариуса Лейтдорфа, курфюрста Аверланда. Два отряда людей казались маленькими островами в зеленом море, но их самопожертвование замедляло продвижение врага, давая время правому флангу для перестроения. Внезапно наездники на кабанах атаковали их. Боевой вожак орков направил своего гигантского кабана сквозь высоких людей в тяжелых доспехах, разметая их в стороны как сломанных кукол, проложив дорогу до самого Графа. Мариус Лейтдорф выступил вперед навстречу этому чудовищу и, увернувшись от атакующего зверя, описал Рунным Клыком смертоносную дугу. Огромный кабан был выпотрошен магическим мечом, а его наездник повалился на землю. На мгновение орки заколебались, но вожак тотчас же снова был на ногах, бросившись на курфюрста.
Последовавшая дуэль окончилась за несколько секунд. Тварь парировала Рунный Клык своим боевым топором и позволила курфюрсту вонзить в себя длинный стилет, который тот нес в левой руке. Лезвие застряло в толстой шкуре и мускулах твари, которая вовсе не заметила ранения и схватила правителя Аверланда за шею своей могучей левой лапой. После нескольких секунд борьбы хрип удушаемого человека оборвал леденящий кровь хруст костей, и безжизненное тело Мариуса Лейтдорфа выпало из лап орка.
Боевой вожак орков посмотрел вокруг, созерцая свою победу: людишки были разгромлены, жалкие остатки их армии скоро будут растоптаны. «Вон они, все еще отбиваются от моих рибят, но смерть их вожака в моих руках должна сломить их дух», — думал он.
Внезапно, строй людишек огласился криками надежды и казалось, новые силы наполнили их, все взгляды обратились на запад. Боевой вожак не мог понять, что происходило, но потом он ощутил содрогание земли и услышал песнь горна вперемешку с криками паникующих гоблинов, доносившихся из-за спин его рибят на кабанах. Наконец он нашел взглядом вражеских рыцарей, пробивавшихся сквозь его войска. Они смели бегущих гоблинов и врубились в "рибят" на кабанах.
Поначалу казалось, что людишки одерживают победу, их атака пробила глубокую брешь в толпе наездников на кабанах, убив множество этих свирепых воинов. Но "рибят" было слишком много, и было неважно, скольких убьют в первые секунды. В конце концов атака людишек утратила стремительность. Людские рыцари собирались вокруг знамени, их пики были поломаны, а кони были изранены и устали. И тут боевой вожак заметил их лидера и понял, что тот, кого он убил, не был главарем людишек. Орк узнал оружие, которое нес вражеский лидер, излучая неумолимую силу: Раскалыватель Черепов! Этот боевой молот был проклятьем его расы с начала времен, если верить рассказам шаманов. Если людишка-вожак на коне нес Молот, он должен быть боевым вожаком всей людей, тем, кого они называют "императором". Орка переполнила гордость: он убьет этого императора и возьмет его молот. И потом все людишки сдадутся ему, а к его Вааагх! присоединится еще больше орков. После этого он вырежет всех бородатых коротышек и станет величайшим боевым вожаком, какой только ходил под небом Горка!
Император людишек тоже увидел его и начал пробиваться к нему, прокладывая себе путь сквозь наездников на кабанах. Боевому вожаку не терпелось начать поединок, и он приказал своей охране, состоящей из огромных главарей на кабанах, остановить этих рыцарей, но пропустить к нему большого людишку с молотом. Его телохранители, почти закончившие добивать последних доппельзольднеров, утвердительно прохрюкали и устремились в атаку.
Карл Франц пришпорил боевого коня, направляя его на вожака орков. Его рука устала, он уже не помнил, скольких наездников на кабанах он убил своим могучим молотом, а теперь он видел, что еще одна толпа их приближалась к нему и его Рейксгардам. Они были внушительными созданиями, размерами они превосходили обычных наездников на кабанах и были лучше вооружены и защищены. Их было больше, чем у него оставалось рыцарей; ситуация была мрачной. Что ж, они постараются как можно дороже продать свои жизни. «Зигмар и Империя!» — выкрикнул он, закрывая забрало и пуская коня галопом на приближающихся орков. Рыцари и орки-телохранители сшиблись под грохот ударов стали о сталь, но вокруг Карла Франца происходило что-то странное: наездники на кабанах расступались перерд ним, пропуская его, сосредотачивая свои атаки на Рейксгардов. Император остановил коня и уже собирался развернуть его, но тут увидел боевого вожака орков, стоящего прямо напротив него, поставив ногу на тело Мариуса Лейтдорфа. Чудовище подняло свой топор, бросая очевидный вызов ему. Император понял это, подъехал к вожаку и спешился, готовясь к заключительной схватке.
Оба противника изучали друг друга несколько секунд, и в это время битва вокруг них, казалось, остановилась. Неестественная тишина повисла надо полем боя, все глаза устремились на двух бойцов.
Все вокруг — и орки, и люди — понимали, что в этот роковой момент решается судьба сражения.
Оба оппонента были великолепными воинами, каждый из них представлял эталон бойцовской удали своей расы.
Высокое мускулистое тело императора было полностью заковано в черный доспех. Он сбросил шлем, помня о важности свободы взора в поединке. На его груди подобно звезде сияла Серебряная Печать, а руны, начертанные на Гхал Маразе, могучем Молоте Зигмара, ярко пылали.
Его противник возвышался над ним горой зеленых мускулов. Его мощное дыхание напомнило Карлу Францу дыхание дикого зверя, готового к атаке. Куски доспехов, покрывавшие это огромное тело, казались больше украшением, чем настоящей защитой для твердой как камень шкуры. Тяжелый топор в его руках был длиной в рост человека. Карл Франц заметил разряды зеленой энергии, с треском пробегавшие по кромке лезвия, и понял, что ему придется противостоять не одной только силе мускул.
Заметив, что топор на мгновение поглотил все внимание императора, злой орк воспользовался моментом и ринулся на человека. Он двигался с непостижимой для такого огромного создания скоростью, его ревущий боевой клич уже сам по себе являлся атакой на боевой дух человека.
Инстинкты, выработанные годами тренировок в лучших фехтовальных школах, и опыт, полученный во множестве боев, спасли императора. Его рука со щитом поднялась как раз вовремя, чтобы остановить топор, несущийся к его шее. Удар был ужасен. Топор пробил насквозь щит, несущий символ Императора, разбив его, но лезвие было остановлено доспехами императора—Серебряная Печать лишила этот страшный топор энергии, которая позволила бы ему отрубить руку.
Карл Франц не заметил боли, Гхал Мараз нанес ответный удар. Молот ударил орка в плечо, полный боли крик дикого воина огласил небеса. Это дало императору время оправиться и снова отойти на безопасное расстояние. Он не хотел подпускать орка слишком близко. Он понимал, что если чудовище схватит его, это будет означать его конец.
Ранение, казалось, полностью лишило орка способности мыслить разумно. Он отдался во власть самым основным инстинктам и бросился в атаку с еще большей яростью.
В последовавшей схватке противники парировали, уворачивались от ударов и били в ответ, зачастую обмен ударами шел так быстро, что воины вокруг не успевали уследить за ними. Спустя несколько долгих минут Карлу Францу стало ясно, что он постепенно проигрывает. Тело онемело в тех местах, куда попали некоторые удары орка, он чувствовал, как под поножами доспеха течет его теплая кровь. Силы покидали его, в то время как злобный противник неустанно продолжал атаковать. Наконец император начал отступать и вскоре повалился на одно колено. Возглас боли вырвался у солдат Империи при виде этого. Боевой вожак орков, предвкушая победу, готовился нанести завершающий удар.
Карла Франца переполняла боль. Он понимал, что проигрывает в дуэли, потому что его раса утратила эту жажду крови, тот самый дикий дух, который дает его противнику силы. Цивилизация дала человечеству много преимуществ, но теперь люди больше полагались на порох и другие механизмы, сражающиеся за них, а боевой дух, доставшийся от варварских предков, теперь не был так силен как раньше. Если бы только у него была такая же сила, как у Зигмара, который много веков назад победил этого же врага в этом же горном перевале… Если бы только он мог возродить тот дух, чтобы спасти подданных и защитить свою землю.
Его безмолвная молитва была искренна. Она была услышана.
Карл Франц не понял, откуда пришла новая энергия. Был ли ее источником молот, который он все еще сжимал в руке, или она родилась в глубинах его души — он не мог сказать. Но внезапно боль исчезла, его мускулы наполнились неземной силой, а его сердце захлестнул первобытный бойцовский пыл. Император снова поднялся, чтобы противостоять орку.
Боевой вожак замер. Он не верил своим глазам. Он сражался с человеком в доспехах… так почему же перед ним стояла фигура громадного воина, одетого в шкуры? Это был уже другой человек, он был выше, сильнее, но молот, высоко поднятый над головой, остался тем же самым легендарным оружием. Человек выкрикнул громкий боевой клич, который прокатился среди гор, как это было так много столетий назад: «Унберогены!»
При этих звуках воспоминания, хранимые духом их расы, затмили его инстинкты. К нему пришла память о могучих варварах, победивших орков в войне за господство на богатых равнинах, и загнавших их в бесплодные земли за горами. Тогда людей возглавлял именно этот воитель, он не позволил зеленокожей расе владеть этими землями.
Если бы вожак орков знал такое чувство как страх, в этот момент он бы испытал его. Но вместо этого его реакцией была нерешительность, доля секунды колебаний, которые стоили ему всего.
Гхал Мараз опустился на лоб орку с громоподобным хрустом.
Зеленый гигант упал, жизнь быстро покидала его сокрушённый череп. Сквозь кровавую пелену орк уставился на врага, который победил его. Теперь он снова видел раненого человека в черном доспехе, а не богоподобного воителя-варвара. Орк не мог понять той Силы, которая победила его, и поднял лапу в последней попытке ответить ударом, но вся его мощь исчезла, его рука безвольно упала. Потом его глаза больше не видели…
Битва была окончена. Лидер орков был побеждён, сами они рассеялись и бежали, пока не вернулись на свои суровые земли. Люди, слишком уставшие, чтобы преследовать, стали оказывать помощь раненым, начав со своего доблестного императора.
С того дня имя Карла Франца стали произносить в Империи с ещё большей гордостью, ведь каждый слышал рассказ о том поединке. И хотя с течением времени истории о той битве были приукрашены и преувеличены, все всегда сходились на том, что в тот день сам Зигмар сражался рядом с его воинами.