Как же можно оценить результаты деятельности Пир-
ра? Чтобы сделать это, думается, необходимо выяснить, ка-
ковыми были последствия его свершений, во-первых, для
Эпира, во-вторых, для эллинистического мира и, в-третьих,
для Рима.
К сожалению, о деятельности Пирра в Эпире из пись-
менных источников практически ничего неизвестно, однако
некоторую помощь в данном случае может оказать археоло-
гический материал. Уже было сказано, что период правле-
ния Пирра был отмечен интенсивным строительством как
внутри собственно эпирских территорий, так и на присо-
единенных соседних землях. Были проведены новые доро-
ги, построены мосты, по-новому укреплены стены ряда го-
родов, а сами эпирские города в это время приобрели облик
современных им греческих полисов.
Есть свидетельства о том, что Пирр проявлял заботу о
развитии животноводства в Эпире3.
Своим походом на Запад Пирр открыл для эпиротов италийскую торговлю4.
Все это позволяет совершенно по-иному, чем прежде, взглянуть
на Пирра и увидеть в нем не только выдающегося полко-
водца, но и рачительного хозяина, заботившегося о процве-
тании своей страны.
В работах некоторых историков встречается мнение о
том, что, ведя многочисленные войны, Пирр разорил Эпир,
который лишился значительной части людских ресурсов5
.
Однако подобное мнение не подтверждается данными ис-
точников и не разделяется подавляющим большинством ис-
следователей. Ситуация в Эпире во время длительного от-
сутствия Пирра всегда оставалась стабильной, а его авто-
ритет и власть здесь не подвергались никаким сомнениям.
О народных восстаниях, вроде тех, которые дважды про-
исходили в детские и юношеские годы Пирра, мы больше
не слышим.
Деятельность Пирра привела к тому, что Эпир был не
только выведен из зависимости от Македонии, но и стал
играть активную роль в общегреческих делах0
. Хотя ан-
тичные свидетельства рисуют образ Пирра достаточно од-
нобоко — как человека, интересующегося только военным
делом, на самом деле это было далеко не так. Пирр не
только являлся человеком высокой культуры, он заботил-
ся о том, чтобы окружить себя образованнейшими людьми
своего времени. Как известно, при его дворе находились
такие известные деятели науки и культуры, как оратор и
философ Киней, историк Проксен, поэт Леонид из Тарен-
та. Можно предположить, что при дворе Пирра в Амбра-
кии находились и другие знаменитые люди, но о них нам,
к сожалению, ничего не известно. Столица Пирра Амбра-
кия, отстроенная заново и украшенная многочисленными
произведениями искусства, могла стать подлинным куль-
турным центром эллинистического мира. Таким образом,
деятельность Пирра для Эпирского государства была ис-
ключительно важной и может характеризоваться только с
положительной стороны.
Для выяснения результатов свершений Пирра для эл-
линистического мира прибегнем к не совсем обычному ме-
тоду: сравненим деятельность эпирского царя с деятельно-
стью Александра Великого.
Те ученые, которые следовали за Плутархом и интере-
совались больше моральной стороной дела, нежели анали-
зом исторических событий, ставили на первое место личные
качества героев. Ярчайшим примером такого подхода яв-
ляется работа Ж. Журдана — автора первой монографии о
Пирре. «Оценивая разум одного и другого (Пирра и Алек-
сандра. — С. К.), я вижу, что разум Пирра был более жи-
вой, быстрый, точный, чем разум Александра», — отмечал
французский писатель7
.
В мужестве и безрассудстве нельзя отказать им обоим.
Да, и Александра, и Пирра отличали отвага и неустраши-
мость, однако последнего гораздо чаще можно было уви-
деть и в сражении, и в ставке, т. е. Пирр принимал участие
во всех делах непосредственно сам.
Пирр, в отличие от Александра, никогда не был ве-
роломным и почти всегда оказывался верен своему сло-
ву (лишь однажды он нарушил договор с Деметрием, но
тот сам вынудил Пирра к этому, женившись на его бывшей
жене Ланассе и завладев ее приданным — островом Керки-
ра). Все договоры Пирр старался честно соблюдать и ни в
коем случае не нарушать их первым. То есть, говоря совре-
менным языком, Пирр проповедовал нравственные прин-
ципы в политике, что в эпоху эллинизма было достаточно
редким явлением8
.
Вообще надо отметить, что как в работах XIX в., так и
у современных авторов можно встретить суждение, что в
своей политике Пирр руководствовался некими сиюминут-
ными импульсами, резкие повороты его политики зависели
от перемены настроения, от советов окружающих и т.д.
9
Причины его неудач объясняются тем, что он был прекрас-
ным полководцем, однако плохим политиком10
.
Такое суждение о Пирре свидетельствует о том поверх-
ностном знании его истории, которое мы с сожалением на-
блюдаем в трудах многих современных ученых. В своей
книге мы старались показать, что решения принимались
царем после тщательного анализа политической обстанов-
ки. Перед принятием важнейших из них он взвешивал все
возможности, вступал в дискуссии со своими соратниками
и даже советовался с Додонским оракулом11
. Решение не
принималось до тех пор, пока у царя на этот счет остава-
лись какие-то сомнения. Любую военную кампанию Пирра,
часто без каких-либо аргументов именуемую исследовате-
лями очередной «авантюрой», с позиции эпирского царя
можно убедительно объяснить. Каждое военное предпири-
ятие Пирра —даже оказавшийся для него роковым пело-
поннесский поход — имело конкретные цели.
Немало известных нам фактов заставляет смотреть на
Александра скорее как на разбойника, чем на полководца.
Он проявлял невиданную жестокость к своим даже уже по-
верженным врагам. Казненные Парменион и его сын Фи-
лота, Клит, убитый в пьяной ссоре, замученный философ
Каллисфен, — все они наводят тень на Александра. Первым
двум он был обязан своей славой, третьему еще большим —
спасением своей жизни, но это не остановило его.
Пирр, в отличие от Александра, никогда не проливал
крови вне нолей сражений. Он был человечен, приветлив,
менее чувствителен к осуждению со стороны других. Че-
го стоит только один пример. Юноши, воспитывавшиеся
при его дворе, как-то начали между собой бранить царя, о
чем ему стало известно. На другой день, вызвав хулителей,
Пирр поинтересовался, было ли такое на самом деле. Ко-
гда юноши, виновато опустив головы, ответили, что если
бы они выпили еще больше вина, то наговорили больше,
Пирр рассмеялся и отпустил их без какого-либо наказания
(Plut. Pyrrh., 8).
Вывод Ж. Журдана, который логически вытекает из
его рассуждений, таков: Пирр был не менее, а возможно
даже более великим, чем Александр: имея многие доброде-
тели. он не запятнал себя никакими пороками12
.
Впрочем, подобную оценку разделяют далеко не все
ученые. Почти через двести лет после Ж. Журдана У. фон
Хассель писал, что по сравнению с Александром Пирру не
доставало прежде всего «.. . действительной гениальности
и широкого величия духа»13
. Так или иначе, морализатор-
ские оценки и Ж. Журдана, и У. фон Хасселя касаются
лишь личностных качеств обоих героев.
Развернутое и достаточно объективное сравнение де-
ятельности этих исторических персонажей принадлежит
Т. Моммзену. По его мнению, «.. . замысел Пирра основать
западно-эллинское государство... был столь же широк и
смел, как и тот, который побудил македонского царя пере-
правиться через Геллеспонт»14
. Вместе с тем Т. Моммзен
называет глубинные, коренные отличия между экспедици-
ей Александра на Восток и экспедицией Пирра на Запад.
Македония по своим ресурсам значительно отличалась
от маленького горного Эпира. По образному сравнению
Т. Моммзена, Эпир занимал при Македонии такое же ме-
сто, как позднее Гессен при Пруссии15
. Армия Александра
состояла из македонян, во главе которой находился хоро-
ший «штаб», тогда как Пирр набирал армию из наемни-
ков путем союзов, «основанных на случайных политиче-
ских комбинациях». Но самое ценное наблюдение Т. Момм-
зена, на наш взгляд, заключается в отмеченном им разли-
чии обстановки на Востоке от обстановки на Западе в пе-
риод походов соответственно Александра и Пирра. «Было
бы легче перенести центр военной македонской монархии
в Вавилон, чем основать солдатскую династию в Таренте
или в Сиракузах. Несмотря на то что демократия греческих
республик находилась в постоянной агонии, ее нельзя было
втиснуть в жесткие формы военного государства... На Во-
стоке нельзя было ожидать национального сопротивления:
господствовавшие там племена с давних пор жили рядом
с племенами подвластными, и перемена деспота была для
массы населения безразличной и даже желательной. На За-
паде, пожалуй, и можно было осилить римлян, самнитов и
карфагенян, но никакой завоеватель не был бы в состо-
янии превратить италиков в египетских феллахов или из
римских крестьян сделать плательщиков оброка в пользу
эллинских баронов». Именно сочетание этих объективных
обстоятельств делало замысел македонянина исполнимым,
а эпирота — невозможным16
.
Кроме того, стоит иметь в виду, что для Александра, ес-
ли так можно сказать, вся «подготовительная работа была
уже сделана его отцом Филиппом, и после вступления на
престол он мог полностью посвятить себя делу всей своей
жизни — рассчитаться со своим исконным врагом — перса-
ми»17
. Еще Ж. Журдан отмечал, что, в отличие от Алек-
сандра, «выращенного в хороших условиях и овладевшего
ремеслом полководца, с отцом, который растил сына вели-
ким человеком, в Пирре я вижу только сироту с мечом в
руке и с очень слабой поддержкой»18
.
Таким образом, исходные позиции Александра и Пир-
ра были неодинаковы: только что объединенный и бедный
ресурсами Эпир не шел ни в какое сравнение с богатой
и сильной Македонией, уже подчинившей к тому времени
всю Грецию19
.
Вместе с тем надо указать еще на одно важное обсто-
ятельство, только лишь вскользь отмеченное Т. Моммзе-
ном: Александр, будучи и сам прекрасным полководцем,
располагал также прекрасным «штабом», в состав кото-
рого входили такие талантливые полководцы, как Птоле-
мей Лаг, Антигон Одноглазый, Лисимах, Гефестион, Кра-
тер, Селевк, Пердикка и др. Едва ли Пирр имел в своем
окружении хоть кого-нибудь, кто бы мог с ним сравниться.
Мы располагаем некоторыми сведениями о стратегах Пир-
ра (например, Милоне и Мегакле), но они отступают на
торой план перед Пирром, теряются на фоне своего ца-
ря-полководца. Если Александр был в состоянии поручить
командование во второстепенном сражении кому-то из сво-
их полководцев, то такая возможность навряд ли имелась
у Пирра: мы видим его в каждом сражении на переднем
крае, часто в самой гуще боя.
Наибольший интерес, конечно же, представляют для
нас конечные результаты деятельности обоих героев. Пирр,
в отличие от Александра, не добился перед собой постав-
ленных целей — защитить греков Запада от варваров и со-
здать здесь мощное государство. Однако при этом необхо-
димо учитывать, что в лице Рима и Карфагена, двух мо-
гущественнейших держав того времени, из которых пер-
вая обладала весьма сильной сухопутной армией, а вто-
рая — сильнейшим на тот момент в античном мире фло-
том, Пирр имел врагов много более серьезных, чем разва-
ливающая империя Ахеменидов20
. Действительно, проти-
востоящая Александру Персидская держава как противник
сильно уступала Риму и Карфагену, что делало для Пир-
ра реализацию его планов неизмеримо труднее, нежели для
македонского царя.
Александр умер на вершине славы, так и не увидев
распада своей империи. Пирр видел собственными глаза-
ми, как рухнули все его планы, прежде чем его настигла
смерть. С гибелью Пирра ушел последний защитник элли-
низма. Греки не поняли этого вообще или, может быть, по-
няли слишком поздно, когда римские легионы стояли уже
у ворот их городов. И в этом заключается весь трагизм по-
ложения — не только лично для Пирра, но и для всего дела
эллинизма.