Слышащий? Но я же ничего не слышу!
Жил себе талморец да мёрз в Коллегии. Связаться с Тёмным братством? Вы издеваетесь? Это низко для его альтмерского высочества! Только кто у него спрашивал?
Глава 1
Холодно в Винтерхолде. Я изо дня в день ходил по двору Коллегии. Тонкий плащ не согревал, но набросить на себя что-то потеплее моё положение не позволяло. Приходилось тратить магические силы.
Хорошо бы, если бы треклятые маги открыли что-то новое. Но они занимались своими «исследованиями», одинаковыми изо дня в день. И ничего нового не появлялось. Когда я пришёл сюда, то ожидал, что маги Коллегии Винтерхолда смогут составить достойную конкуренцию нам, альтмерам, а оказалось, что это далеко не так. И я вынужден себе признаться: мне скучно!
Ах, да! Забыл представиться, если я вообще нуждаюсь в представлении. Меня здесь знают все. Я Анкано, чистокровный альтмер, талморец, как меня называют за глаза. О возрасте лучше умолчу: люди столько не живут. Я приближённый архимага Арена, данмера себе на уме. У меня есть ощущение, что ему глубоко наплевать, что происходит в Коллегии. Приходится с ним общаться, я же считаюсь его советником. Но маги открыто подозревают меня в шпионаже. Правильно подозревают, хотя этот факт им вовсе не надо знать. До хрипоты доказывать, что это не так, я не собирался.
И сегодня было суровое скайримское утро. С неба шёл снег.
— Лок! Ва! Кор! — услышал я. Снег тут же закончился. Голос был похож на детский крик, только очень громкий.
Из Зала достижений вышла Мирабелла Эрвин.
— Что это было? — спросил я у неё.
Маленькая бретонка задрала голову.
— Я не знаю, — ответила она.
— Вы в этой вашей Коллегии хоть что-нибудь знаете? — возмутился я, злясь на бездарей, по ошибке считающихся магами.
Она не успела ответить, так как Фаральда привела семью с двумя детьми. Я видел, как она что-то им сказала и указала в нашу сторону. Они подошли к нам.
Я всё ещё был зол на магов, превративших закрытую Коллегию в проходной двор.
— Разве здесь место для детей, Мирабелла? — поинтересовался я. — Или ваша Коллегия превратилась в музей?
Один из мальчишек нордской внешности в нелепом колпаке, из-под которого свисали давно нестриженные светлые волосы, не дал бретонке вставить и слова.
— Нет. Просто нам сказали, что в Коллегии завёлся дяденька талморец с очень длинным носом, который суёт его туда, куда не следует. Вот я и уговорил взрослых прийти и посмотреть, — объяснил он.
Признаюсь, я потерял дар речи. Я в курсе, что дикари-норды совершенно не занимаются воспитанием детей, но этот, похоже, переплюнул всех.
Я почувствовал, что краснею. Дрянной мальчишка вывел меня из себя, а эмоции я проявлять не должен, но сдержаться не вышло.
— Что здесь происходит? Я требую объяснений! — крикнул я со злостью.
Женщина, очевидно, мать мальчишки, принялась передо мной расшаркиваться. Это хорошо. Боится нас. Только сына не воспитывает совершенно.
— Прошу прощения за мальчика. Дитя он ещё неразумное, не ведает, что говорит. А у нас дело к библиотекарю. И ребёнок имеет к этому самое прямое отношение! — заторопилась она.
— Потрудитесь объясниться и побыстрее, — сказал я. — Пока я только заметил, что мальчишка совершенно невоспитан.
Они ответить не успели. Вышел Савос Арен.
— Что здесь происходит? — спросил он. — И кто впустил вас сюда с детьми?
— У нас дело к библиотекарю, — повторила женщина. — Мы ищем Древний свиток.
Сказать, что я был удивлён, ничего не сказать. Зачем Древний свиток семье с двумя детьми, один из которых явно приёмный мальчишка-имперец? Я почувствовал, что становится интересно. Эта семейка что-то затевает. Наконец будет что доложить Эленвен.
— Я Савос Арен, архимаг. Думаю, вам лучше поговорить со мной. Идёмте в мои покои! — представился архимаг.
Они пошли за ним.
— Анкано, я думаю, тебя это не касается, — бросил мне архимаг.
Ещё чего! Пропустить такое. Не зря ведь пара в поисках Древнего свитка притащила сюда детей.
— Меня всё касается, — отшил я данмера. И пошёл за ними.
— Ладно. Только не мешай нам, — произнёс Савос Арен. Будто я настолько глуп и вмешаюсь, чтоб эти замолчали и не дали объяснений, что происходит.
В покоях архимага я нашёл прекрасное вино и налил себе бокал. После сел и слушал. Женщина рассказала, что наглый мальчишка — Довакин, и Древний свиток нужен для победы над драконом Алдуином. Драконы и для нас представляли угрозу, поэтому вмешиваться и перехватывать Древний свиток не стоило. Пока не стоило.
Они болтали. Глупый Арен спрашивал, как ребёнок может быть Довакином. Да какая разница? Главное, чтобы победа была, а ребёнок он или нет, значения не имело. Они всё болтали, когда я почувствовал, как бурлит в животе.
Слушая их, я не обращал внимания на второго мальчишку. И вкус вина изменился. Очевидно, маленький гадёныш что-то мне туда подлил.
Савос Арен отправил всю компанию к Урагу-гро-Шубу, как раз когда буря в моём животе стала невыносимой. Дабы не опозориться, я вышел.
Жаль, не удалось послушать их разговор с орком-библиотекарем. Мне уже стало легче, и я вышел во двор Коллегии. Они тоже появились здесь. Я был зол: таких отвратительных детей мне ещё не встречалось.
— Я ещё выясню, кто вы такие и что затеяли. Это ведь вы подстроили! — сказал я им на прощание.
Они пришли вновь. Более того, они оставили своих детей в Коллегии. Тот факт, что это место превратили в приют для бездомных, меня угнетал. Дети были невыносимы: они носились по Коллегии, орали и таскали ученика-хаджита за хвост. У меня от них болела голова, и я старался запереться у себя, чтобы не слышать их визги.
Я решил выйти к Авгуру Дайнлейнскому ночью. Может, сегодня удастся его разговорить. Маленькие дикари должны уже спать.
Я встал и спустился в Мидден.
— Чего тебе на этот раз, талморец? — взглянул на меня Авгур Дайнлейнский.
— Найдётся ли Древний свиток? — спросил я.
— Уклончиво спрашиваешь, Анкано, — заметил Авгур. — Хочешь знать, когда придут и заберут детей? Ведь если сгинут в Чёрном пределе, то дети здесь надолго застрянут. Себе-то не ври, талморец!
Вот так всегда. Авгур Дайнлейнский умел вывернуть всё из глубин души. Я откровенно стыдился, когда его о чём-то спрашивал. Хорошо, хоть остальные члены Коллегии про него забыли напрочь и сюда не приходили.
— Свиток уже нашли. Они возвращаются уже, — сказал Авгур.
Я закрыл дверь и вышел.
Я поднимался наверх, когда услышал детский голос:
— Милосердная матушка, пошли мне своё дитя, ибо грехи недостойных должны быть омыты в крови и страхе!
Эти противные дети мало того, что не спали, так ещё и решили, что Тёмное братство — это развлечение.
Я подошёл к ним.
— Что здесь происходит? — задал я вопрос.
Они обернулись. Они не просто развлекались, а проводили целый ритуал по всем правилам. Я был поражён. Мальчишка-норд явно испугался, зато имперец обрадовался.
— Дяденька Анкано, так вы из Тёмного братства? — радостным тоном спросил он.
Глупый наивный мальчишка. Я из этих головорезов?
— Кто? Я? Что вы себе позволяете? — нахмурился я.
— Вы пришли, и вы убьёте Грелод Добрую! — продолжал мальчишка-имперец.
Я не успел ответить — вмешался нахальный языкастый маленький норд.
— Понимаете, — начал он, — в Рифтене, в Благородном сиротском приюте главная — Грелод Добрая. Вот она каждый день молится Талосу, сам видел. Мы и призвали Тёмное братство, чтоб она молиться перестала!
И взгляд его сделался таким честным, что я поверил бы, если бы мальчишка не язвил мне ранее. В любом случае, необходимо было написать донесение Эленвен, чтобы проверить это.
— Ладно, я как-нибудь это выясню! — пообещал я и ушёл.
Куда смотрят родители? Альтмерские дети так себя не ведут. Я не припомню, чтоб мне в детстве приходило в голову что-то подобное.
Я стоял во дворе Коллегии. Противные дети носились тут же, пару раз врезавшись в меня. Подошла Фаральда.
— Анкано, тебе письмо! — объявила она. — Эстормо передал! Всё доносишь?
Я не ответил, взял послание и пошёл к себе читать.
Анкано!
Если до тебя дошли слухи, что рифтенская старуха Грелод Добрая поклоняется Талосу, то реши эту проблему сам и не отвлекай меня от дел подобными мелочами.
Первый эмиссар Эленвен
Мне? Заняться старухой? Что она себе позволяет?
Со двора доносились детские визги. У меня болела голова. Что ж, лучше так, чем терпеть этих невыносимых мальчишек.
Я порылся в вещах Коллегии, прихватив мантию, сапоги и капюшон. Благо, альтмеры здесь часто обучались, и вещей на наш размер хватало. В Рифтене господство установил Буревестник, талморца там не потерпят, а вот альтмер-маг никого не удивит.
В Рифтене я снял комнату в «Пчеле и жале». Я как раз спустился поужинать, когда услышал:
— Анкано?
Даже здесь меня кто-то узнал. Я обернулся — на меня смотрел имперец в одежде Коллегии. Понятно, бывший ученик. Как звать, не вспомню, конечно. Особо одарённые оставались, а бездари уходили. Очевидно, этот самый бездарный из бездарей, наводнивших Коллегию Винтерхолда.
Бездарь подсел за мой столик.
— Что ты здесь делаешь да ещё в такой одежде? — спросил он.
Я вспылил.
— Разве я разрешил к себе обращаться?
Имперец усмехнулся.
— Если не хочешь выдать, что ты из Талмора, то лучше смени тон, — посоветовал он. — Здешний ярл поддерживает Ульфрика. А ты знаешь, что с тобой сделают, если себя выдашь. — Я помолчал. — Если выискиваешь талосопоклонников, то это не моё дело, — продолжал маг. — А если нужен спутник, то всего лишь пятьсот септимов, и я составлю компанию, так сказать, по старой дружбе.
Я посмотрел на него.
— Да какая дружба? Я и имени твоего не знаю. Все вы из Коллегии на одно лицо.
Имперец поднял кружку с мёдом.
— Напомню. Я Маркурио. Смени тон всё-таки. Иначе все догадаются, что ты талморский агент, — сказал он мне.
— Сколько берёшь за информацию о Благородном сиротском приюте? — спросил я.
Маркурио расхохотался.
— Ты подобрел и решил усыновить ребёнка? За такое дело нисколько! — ответил он, и мы вышли из таверны.
Маркурио показал мне, где находится сиротский приют. Рифтен — отвратительный город со сточными канавами и соответствующим запахом из них. Уже стемнело. Я решил навестить старуху и открыл дверь приюта.
Детишки попрятались по своим постелям.
— Спать! — крикнула на них старуха. — И если кто не будет спать, то проведёт ночь в запертом шкафу! И забудьте про усыновление. Никому вы не нужны!
Видимо, это и есть та самая Грелод. Я пошёл к ней.
— Тебе чего? — зло бросила она. — Если усыновлять пришёл, то проваливай. Ни один ребёнок не покинет приют, ясно?
Вот же наглая старуха! Я ей сказал:
— И вовсе не усыновлять я сюда пришёл. За кого ты меня принимаешь, старуха? Талморец усыновит человеческого ребёнка? Очевидно, ты из ума выжила!
Старуха побледнела, схватилась за горло и прохрипела.
— Талмор… Нет!
После рухнула замертво.
Дети вскочили со своих кроватей.
— Ура! Грелод сдохла! — вопили они.
Одна девочка даже попыталась меня обнять, но я отстранил её. Но вот беда — я отстранил одну девчонку, а ко мне обниматься полезло трое. Некоторые встали на стул и пытались поцеловать в щеку.
Кое-как я отбился от настырных невоспитанных детей и выскочил за дверь.
— Я слышал крики, — узнал я голос Маркурио. — Ты что? Старуху убил? С каких пор талморцы жалеют сирот?
— Это не твоё дело, — ответил я ему и пошёл прочь.
Наглый бездарь двинулся за мной. Я остановился.
— Ладно, — решил я. — Пятьсот септимов, и ты завтра провожаешь меня до Винтерхолда.
Первому послу Эленвен
Сообщаю, что рифтенская талосопоклонница Грелод Добрая скончалась. Больше она не будет распространять ересь среди растущих детей.
Анкано