Глава 21. Выход к Волге.
Воевода Данила Минин был отмечен Великим князем, как проявивший талант полководца в битве с монголами у границ двух княжеств. Кроме того, киевским князем было отправлено письмо с благодарностью за помощь, оказанную погибшему князю Серпуховскому воеводой Новгород-Северского. Данила получил титул удельного князя.
После получения титула Данила стал завидным женихом и, наконец, осуществил свою мечту – взял в жены дочь одного из крупнейших купцов юга Новгородского княжества, Ксению Бренок.
На северо-западных новгородских землях шла ускоренная подготовка к отражению возможной агрессии со стороны Дании. Обучались новые армии, укреплялись стены. В приграничные города свозились припасы. Однако, пришедшая с запада весть, заставила, если не прекратить подготовку к обороне, то, по крайней мере, снизить ее темп: Папа Римский объявил Крестовый поход на Гранаду, призвав все католические страны к участию.
Теперь уже стало понятно, что ни Дании, ни Норвегии будет не до сбежавшей шведской королевы – не ответить на призыв Великого понтифика было равносильно оскорблению.
Но была и печальная весть: из-за треволнений в подготовке обороны скончался старый новгородский воевода Изяслав Свибло, герой многих сражений и настоящий авторитет для дружинников.
По старинному воинскому обычаю великому воину насыпали большой погребальный курган вблизи Риги, где и почил воевода.
Воспитанник же Свибло, молодой воевода Городислав Бобр, оставив Новгород-Северский, уже двигался дальше, к Наровчату. Там его ждал Великий князь, чтобы, усилив войско Бобра, отправить того на Саркел.
На юге продолжали кипеть страсти вокруг Константинополя. Византия пока держалась. Стойкости греков способствовали киевские войска, прибывшие для оказания помощи южному союзнику. Уже прошли первые схватки киевлян с турками, пытавшимися осадить город.
Успехи новгородских войск на востоке позволяли Киеву, не отвлекаясь на монголов (периодические схватки за Шарукань не в счет), усиливать свое присутствие на границе Византии и Сельджукского султаната. Правда, греки старались мягко намекнуть союзнику на отсутствие такой уж сильной необходимости в крупных союзных формированиях на их землях, но Киев настаивал на усилении безопасности, как своего контингента войск, так и мирных жителей Восточной Римской империи. Тем более что сами греки, отбивая постоянные атаки на Константинополь, не могли позволить себе отвлекать дополнительные силы на поддержание порядка на подконтрольных землях.
Я же после того, как Муром восстановил свою обороноспособность, перевез семью из Ростова во Владимир, сделав последний столицей своего удельного княжества, которое, правда, размером уже превышало некоторые европейские державы. Следствием того, что в последний год я куда как больше времени проводил во Владимире с семьей, бывая в Муроме лишь наездами, стало рождение дочурки, которую мы с Доброгневой решили назвать Агафьей.
Но праздники праздниками, а дело есть дело. В середине осени я, собрав войско, двинулся на Булгар. Еще во Владимире к моей армии присоединились несколько сотен наемников, со всех сторон стекавшиеся на восток Руси – слухи о несметных монгольских богатствах, распространяемые по портовым городам специальными людьми (привет, искусство пропаганды!), возымели свои действия. Хоть и стоили наемники немалых денег, но они того стоили (невольный каламбурчик). Да и терять в бою наемников не так жалко, как своих, русских воинов, которым еще предстояло возрождать Русь после избавления от напасти с Востока.
Теперь, когда я мог опереться как минимум на гарнизоны Мурома и Владимира, возможное столкновение интересов Новгорода с половцами, которым когда-то принадлежал приволжский город, уже не так тревожило меня. Кроме того, я мог не опасаться вторжения монголов и с юга: помимо того, что в Наровчате сидел сам Великий князь с отборным войском, так еще и на Саркел с первым снегом вышел воевода Бобр. Захват Саркела должен был значительно раздвинуть границы владений новгородского князя и принести долгожданный мир на эти земли.
Тем временем мое войско было уже у стен Булгара. Шли мы неспешно, поэтому никто шибко не устал. Быстро собрав требушеты и катапульты, я повел войск на штурм.
Когда начался обстрел стен и ворот, я приказал пехоте выдвигаться, чтобы быть готовой после падения ворот быстро взять под контроль проход в город.
План увенчался успехом. Как только ворота были разбиты, в проем хлынули мои сотни, мгновенно выстраиваясь в оборонительные порядки, но уже в городе. На острие атаки я поставил наемников – денежки надо отрабатывать, ведь половину вознаграждения солдаты удачи получили заранее. Они-то и приняли на себя первый удар монгольского гарнизона.
Внушал опасение расквартированный в крепости отряд пеших турхагутов. Кто-кто, а они могли создать реальные проблемы. Поэтому против них был брошен отряд наемных тяжелых рыцарей, кичащихся своим умением. Умения этого хватило ненадолго. Когда сильно поредевший отряд рыцарей начал отступать шаг за шагом, я направил им в помощь свежий отряд старших дружинников. Мои ребята быстро добили турхагутов, велев израненным наемникам уходить к воротам.
Лучники, заняв стены крепости, начали стрелять по подходившим к воротам свежим отрядам защитников. Когда схватка от ворот отодвинулась глубже в крепость, я приказал провести через ворота катапульты. Но чуть было не совершил ошибку: когда катапульты были уже во вратном проеме, навстречу им выскочили, прорвавшиеся через заслон, всадники самого царевича Генке, наместника Великого хана в Булгаре. И конец бы настал моей «артиллерии», но навстречу им взметнулись копья бойцов славянского ополчения, остановив натиск. На свою беду под удар попали и отступавшие наемные рыцари. Надо отдать им должное, сражались они достойно, но все пали под ударами телохранителей царевича.
Ненадолго удалось задержать отряд монгольского военачальника, но и этого времени хватило. С фланга на степную конницу набросились дружинники, умело подсекая ноги лошадям и добивая рухнувших вместе с ними всадников.
Последним из отряда пал сам Генке. После чего устрашенные степняки спешно отступили на площадь, что позволило нам выстроить катапульты в начале широкой улицы, ведущей прямо к столпившимся монголам. Первые же снаряды удачно легли в самой гуще врагов. Монголы высунулись было с площади, но, нарвавшись на ливень стрел от лучников, прикрывавших обслугу катапульт, спешно ретировались.
Попытка выйти к воротам вдоль западных стен не увенчалась успехом – степняков там ждали. Лишь десятку воинов из отчаявшейся сотни удалось вернуться обратно на площадь. Не давая врагу опомниться, я во главе своего отряда дружинников помчался на монголов, с флангов меня прикрывали отряды легкой кавалерии. Вскоре все было кончено. Булгар был взят.
Почти 20 000 гривен удалось найти в покоях, занимаемых монгольскими военачальниками. Что ж, не так уж и богато, но, как говорится, и тому рады. Зато мы вышли к Волге. Теперь держать оборону по побережью от степных набегов станет куда как легче, если в этом возникнет потребность. Но для полного контроля побережья нужно будет взять Итиль. Тогда выстроится новая линия обороны, которую одолеть будет не так-то просто.
По моему запросу из Мурома отправили пополнение – слишком уж высоки были потери в битве за Булгар. Как оказалось, я торопился не зря. Через две недели патрули принесли тревожные вести – с севера к городу приближались крупные войска половцев.
Хотя я и ожидал подобного развития событий, но надеялся избежать столкновения с приволжскими племенами. Надеясь на лучшее, я стал готовиться к худшему.
Воевода Данила Минин был отмечен Великим князем, как проявивший талант полководца в битве с монголами у границ двух княжеств. Кроме того, киевским князем было отправлено письмо с благодарностью за помощь, оказанную погибшему князю Серпуховскому воеводой Новгород-Северского. Данила получил титул удельного князя.
После получения титула Данила стал завидным женихом и, наконец, осуществил свою мечту – взял в жены дочь одного из крупнейших купцов юга Новгородского княжества, Ксению Бренок.
На северо-западных новгородских землях шла ускоренная подготовка к отражению возможной агрессии со стороны Дании. Обучались новые армии, укреплялись стены. В приграничные города свозились припасы. Однако, пришедшая с запада весть, заставила, если не прекратить подготовку к обороне, то, по крайней мере, снизить ее темп: Папа Римский объявил Крестовый поход на Гранаду, призвав все католические страны к участию.
Теперь уже стало понятно, что ни Дании, ни Норвегии будет не до сбежавшей шведской королевы – не ответить на призыв Великого понтифика было равносильно оскорблению.
Но была и печальная весть: из-за треволнений в подготовке обороны скончался старый новгородский воевода Изяслав Свибло, герой многих сражений и настоящий авторитет для дружинников.
По старинному воинскому обычаю великому воину насыпали большой погребальный курган вблизи Риги, где и почил воевода.
Воспитанник же Свибло, молодой воевода Городислав Бобр, оставив Новгород-Северский, уже двигался дальше, к Наровчату. Там его ждал Великий князь, чтобы, усилив войско Бобра, отправить того на Саркел.
На юге продолжали кипеть страсти вокруг Константинополя. Византия пока держалась. Стойкости греков способствовали киевские войска, прибывшие для оказания помощи южному союзнику. Уже прошли первые схватки киевлян с турками, пытавшимися осадить город.
Успехи новгородских войск на востоке позволяли Киеву, не отвлекаясь на монголов (периодические схватки за Шарукань не в счет), усиливать свое присутствие на границе Византии и Сельджукского султаната. Правда, греки старались мягко намекнуть союзнику на отсутствие такой уж сильной необходимости в крупных союзных формированиях на их землях, но Киев настаивал на усилении безопасности, как своего контингента войск, так и мирных жителей Восточной Римской империи. Тем более что сами греки, отбивая постоянные атаки на Константинополь, не могли позволить себе отвлекать дополнительные силы на поддержание порядка на подконтрольных землях.
Я же после того, как Муром восстановил свою обороноспособность, перевез семью из Ростова во Владимир, сделав последний столицей своего удельного княжества, которое, правда, размером уже превышало некоторые европейские державы. Следствием того, что в последний год я куда как больше времени проводил во Владимире с семьей, бывая в Муроме лишь наездами, стало рождение дочурки, которую мы с Доброгневой решили назвать Агафьей.
Но праздники праздниками, а дело есть дело. В середине осени я, собрав войско, двинулся на Булгар. Еще во Владимире к моей армии присоединились несколько сотен наемников, со всех сторон стекавшиеся на восток Руси – слухи о несметных монгольских богатствах, распространяемые по портовым городам специальными людьми (привет, искусство пропаганды!), возымели свои действия. Хоть и стоили наемники немалых денег, но они того стоили (невольный каламбурчик). Да и терять в бою наемников не так жалко, как своих, русских воинов, которым еще предстояло возрождать Русь после избавления от напасти с Востока.
Теперь, когда я мог опереться как минимум на гарнизоны Мурома и Владимира, возможное столкновение интересов Новгорода с половцами, которым когда-то принадлежал приволжский город, уже не так тревожило меня. Кроме того, я мог не опасаться вторжения монголов и с юга: помимо того, что в Наровчате сидел сам Великий князь с отборным войском, так еще и на Саркел с первым снегом вышел воевода Бобр. Захват Саркела должен был значительно раздвинуть границы владений новгородского князя и принести долгожданный мир на эти земли.
Тем временем мое войско было уже у стен Булгара. Шли мы неспешно, поэтому никто шибко не устал. Быстро собрав требушеты и катапульты, я повел войск на штурм.
Когда начался обстрел стен и ворот, я приказал пехоте выдвигаться, чтобы быть готовой после падения ворот быстро взять под контроль проход в город.
План увенчался успехом. Как только ворота были разбиты, в проем хлынули мои сотни, мгновенно выстраиваясь в оборонительные порядки, но уже в городе. На острие атаки я поставил наемников – денежки надо отрабатывать, ведь половину вознаграждения солдаты удачи получили заранее. Они-то и приняли на себя первый удар монгольского гарнизона.
Внушал опасение расквартированный в крепости отряд пеших турхагутов. Кто-кто, а они могли создать реальные проблемы. Поэтому против них был брошен отряд наемных тяжелых рыцарей, кичащихся своим умением. Умения этого хватило ненадолго. Когда сильно поредевший отряд рыцарей начал отступать шаг за шагом, я направил им в помощь свежий отряд старших дружинников. Мои ребята быстро добили турхагутов, велев израненным наемникам уходить к воротам.
Лучники, заняв стены крепости, начали стрелять по подходившим к воротам свежим отрядам защитников. Когда схватка от ворот отодвинулась глубже в крепость, я приказал провести через ворота катапульты. Но чуть было не совершил ошибку: когда катапульты были уже во вратном проеме, навстречу им выскочили, прорвавшиеся через заслон, всадники самого царевича Генке, наместника Великого хана в Булгаре. И конец бы настал моей «артиллерии», но навстречу им взметнулись копья бойцов славянского ополчения, остановив натиск. На свою беду под удар попали и отступавшие наемные рыцари. Надо отдать им должное, сражались они достойно, но все пали под ударами телохранителей царевича.
Ненадолго удалось задержать отряд монгольского военачальника, но и этого времени хватило. С фланга на степную конницу набросились дружинники, умело подсекая ноги лошадям и добивая рухнувших вместе с ними всадников.
Последним из отряда пал сам Генке. После чего устрашенные степняки спешно отступили на площадь, что позволило нам выстроить катапульты в начале широкой улицы, ведущей прямо к столпившимся монголам. Первые же снаряды удачно легли в самой гуще врагов. Монголы высунулись было с площади, но, нарвавшись на ливень стрел от лучников, прикрывавших обслугу катапульт, спешно ретировались.
Попытка выйти к воротам вдоль западных стен не увенчалась успехом – степняков там ждали. Лишь десятку воинов из отчаявшейся сотни удалось вернуться обратно на площадь. Не давая врагу опомниться, я во главе своего отряда дружинников помчался на монголов, с флангов меня прикрывали отряды легкой кавалерии. Вскоре все было кончено. Булгар был взят.
Почти 20 000 гривен удалось найти в покоях, занимаемых монгольскими военачальниками. Что ж, не так уж и богато, но, как говорится, и тому рады. Зато мы вышли к Волге. Теперь держать оборону по побережью от степных набегов станет куда как легче, если в этом возникнет потребность. Но для полного контроля побережья нужно будет взять Итиль. Тогда выстроится новая линия обороны, которую одолеть будет не так-то просто.
По моему запросу из Мурома отправили пополнение – слишком уж высоки были потери в битве за Булгар. Как оказалось, я торопился не зря. Через две недели патрули принесли тревожные вести – с севера к городу приближались крупные войска половцев.
Хотя я и ожидал подобного развития событий, но надеялся избежать столкновения с приволжскими племенами. Надеясь на лучшее, я стал готовиться к худшему.
Конец 21 главы.