Небольшое предисловие: эта статья-компиляция получилась довольно большой. И здесь я не раскрыл подробно конкретные политические деяния Яна Смита. Только биография, убеждения, психологический портрет и моё личное мнение о нем. Этой работой я обосновываю свой выбор Исторического Персонажа и защищаю его нахождение в этом списке.
Ян Дуглас Смит (англ. Ian Douglas Smith, 8 апреля 1919, Селукве — 20 ноября 2007, Кейптаун) - родезийский государственный деятель. Участник Второй мировой войны, воевал на стороне Британии. После войны возвращается на родину и с головой окунается в политику. В результате в 1964 становится главой британской Южной Родезии. В 1965 провозглашает независимое государство Родезия, в начале пытаясь войти в состав Британского содружества наций, а в 1970, поняв тщетность таких попыток, провозглашает Родезийскую республику. До 1979 года остаётся премьер-министром Родезии. После 1979 - оппозиционный политик.
Читать далее (Раскрыть)
Ян Смит родился в горняцком поселении Селукве в 300 км от Солсбери (ныне Хараре), в семье шотландских переселенцев. Отец Яна, Джон Дуглас Смит, рассчитывал стать горняком на новой земле, но не найдя месторождения, превратился в фермера и торговца (открывал лавки, где торговал первоначально своим собственным товаром). Был Смит-старший и политическим деятелем: активно участвовал в местном самоуправлении, предводительствовал местными белыми волонтёрами. Во время Второй мировой организовал сбор средств на поддержку метрополии, за что был награждён Орденом Британской империи.
Мать Яна, Агнес Хадсон, была родом из Камбрии (Англия). Основала в Селукве отделение Женского института Родезии. Также была удостоена Ордена Британской империи.
Разумеется, по тогдашним традициям, Ян не был единственным ребёнком в семье. У него было две сестры, при этом сам он был младшим ребёнком в семье - младший брат Яна скончался в младенчестве от пневмонии.
Получив начальное образование в местной школе Селукве, Ян Смит поступил в среднюю школу Гверу. Увлекался спортом, был капитаном школьных команд по регби, крокету и теннису. Впоследствии Ян Смит заметил: "Я был абсолютно помешан на спорте. Оглядываясь назад, я признаю, что мне следовало бы уделять больше времени учёбе и меньше - спорту".
После окончания школы Ян Смит поступил в Университет Родса в Грэхэмстауне (ЮАС), учился на коммерсанта.
После начала Второй мировой Смит прерывает учёбу и завербовывается на службу в Британских королевских ВВС. При этом он отчисляется из университета и таким образом обходит запрет на службу студентов. После окончания тренировочного курса пилотажа Смиту было присвоено звание лейтенанта. Служил на Ближнем Востоке. В Баальбеке проходил подготовку на "Харрикейнах", в оккупированном британцами Южном Иране прикрывал нефтяные промыслы от возможных атак Люфтваффе. 4 октября 1943 года, при посадке в условиях песчаной бури, шасси самолёта зацепились за крышу бомбоубежища и самолёт Яна Смита потерпел крушение. Сам он сильно пострадал, получив серьёзные повреждения лица, перелом челюсти, ноги и плеча, а также травму позвоночника. Пять месяцев он провёл в британском военном госпитале Каира. После выписки (у него навсегда осталась парализованной половина лица) из госпиталя Смит отказался от предложения вернуться в Родезию, чтобы стать лётным инструктором, и был переведён на Корсику в 237-ю "Родезийскую эскадрилью" Королевских ВВС. Летом 1944 года 237-ю эскадрилью перевели в Италию. 22 июня "Супермарин Спитфайр" Яна Смита был подбит немецкими ПВО над Паданской равниной. Семья местных крестьян помогла ему укрыться от немецких патрулей и установить контакт с итальянскими партизанами-"гарибальдийцами". В течение трёх месяцев Ян Смит участвовал в боевых действиях итальянского Сопротивления. Впоследствии его переправили к французским партизанам и далее в Лондон. Оттуда в начале 1945 года Ян Смит был переведён в 130-й эскадрон королевских ВВС в Западную Германию. Закончил войну в Норвегии.
После войны Ян Смит окончил обучение в Университете Родса и получил степень бакалавра торгового дела. Во время обучения Смит был избран председателем студенческого совета. После окончания учёбы купил ферму в окрестностях Селукве. В 1948 женился на Джанет Уотт, овдовевшей учительнице из ЮАР. В 1949 у них родился сын Алек. Ян Смит усыновил двух детей Джанет от первого брака - сына Роберта и дочь Джин. Впоследствии Джин станет женой известного родезийского фолк-рок-исполнителя Клема Толета, который потом напишет патриотическую песню, ставшую неофициальным гимном Родезии - "Rhodesians Never Die".
С конца 1940-х и особенно с начала 1960-х в белой общине Южной Родезии усилилась тенденция к самоуправлению, вплоть до достижения независимости от Великобритании. Этому способствовали два внешних фактора: пример белого правления в независимой ЮАР и деколонизация Африки, сопровождавшаяся потрясениями и массовыми кровопролитиями (особенно тяжёлое впечатление произвели на родезийцев события в Конго). В это время Смит, как раз окончивший университет, с головой окунается в политику, ибо вопрос "как нам обустроитьРоссию Родезию" стал не просто философским, а реально актуальным. Депутатство в местном парламенте в 1948-1961 годах он использовал для консолидации сил, ни под каким видом не желавших делиться властью с аборигенами. В 1962 году основанный Смитом Родезийский фронт одержал убедительную победу на выборах (на которых голосовали только белые). Возглавив в 1964 году правительство, Смит категорически воспротивился инициированной Лондоном конституционной реформе, которая, по мнению большинства колонистов, привела бы к власти чернокожих националистов. "Мы, родезийцы, - заявил тогда премьер, - отвергаем доктринерскую философию умиротворения и капитуляции".
На выборах 1965 Родезийский фронт одержал триумфальную победу. Был взят курс на провозглашение независимости. Британский премьер-лейборист Гарольд Вильсон объявил действия Смита мятежом против короны. Левые повстанческие движения зимбабвийских националистов ZAPU и ZANU не признали родезийской государственности и призвали правительство Вильсона применить силу против "расистского режима Смита" (однако от этого варианта Вильсон сразу отказался). Напряжённые переговоры родезийской делегации Смита с британской делегацией Вильсона у берегов Гибралтара на военных кораблях Tiger (декабрь 1966) и Fearless (октябрь 1968) не привели ни к какому результату.
Родезия была исключена из Британского Содружества. По предложению Лондона ООН ввела против Родезии международные санкции. Ни одно государство мира не признало родезийской независимости. Негативная позиция международного сообщества была обусловлена тем, что решение принималось на основании позиции лишь белого населения, без равноправного учёта мнения чёрного большинства. Со своей стороны, Родезийский фронт и лично Ян Смит категорически возражали против "чёрного правления", утверждая, что оно будет означать марксистскую диктатуру и разрушительный хаос. И как показали дальнейшие события - Смит оказался прав.
Социально-политический строй Родезии считался расистским, но он заметно отличался от апартеида ЮАР. Партия Смита отстаивала не расовую иерархию, а социальный порядок. Такие люди, как Смит, с их прагматичным англосаксонским мышлением, не заморачивались расовой мистикой "Брудербонда". Можно смело утверждать, что Смит не был расистом в классическом понимании этого слова. Он утверждал, что чёрные просто не доросли до демократических прав и свобод и без поводыря никуда они не пойдут. Нужно проводить в их отношении такую политику, которая со временем позволила "подтянуть" бы их. Безусловно, Ян Смит не был альтруистом, и в его задачу входило в первую очередь построить государство для себя и своей общины. Но в неграх как таковых он не видел ничего плохого: "Отец говорил мне, что мы имеем право на свою половину страны, чёрные - на свою". Он же: "Мы опирались на принципы постепенных социальных преобразований, полагая, что люди должны сначала полностью уяснить сложность демократической системы правления. Подводные камни и другие сложности управления постигаются только на опыте, и только опыт и умения позволили бы избежать провалов и ошибок наших соседей на севере, свидетелями чему мы были. Мы называли эту систему "меритократией" - к сожалению, мир уже никогда не узнает насколько успешной она получилась бы, являя исключение из правил - мы предпочитали эволюцию, а не революцию".
Так же важным моментом в идеологии Яна Смита и Родезийского фронта был антикоммунизм. Не говоря о том, что он в принципе свойственен всем право-консервативным движениям, большую роль сыграло постоянное противостояние с марксистко-негритянскими ZANU и ZAPU. В то же время родезийские правительственные войска наносили поражение за поражением чёрным партизанам. Но ресурсы Родезии в условиях изоляции были куда более ограничены, чем у партизан. От СССР Родезия получала взаимностью по всей морде: Смита в советских газетах и журналах рисовали старорежимным дореволюционным феодалом, расистом и угнетателем, реакционной сволочью, которую всё прогрессивное человечество должно немедля утоптать.
И стоит заметить, что всё-таки у них это получилось. Хотя не могло быть иначе - ведь весь мир отказывался признать право Родезии на существование. После поражения своего правительства в 1979 Ян Смит не уехал из страны, он остался и перешёл в оппозицию к пришедшему к власти Мугабе. В новых условиях Родезийский фронт продолжал выражать и отстаивать интересы белых граждан Зимбабве. При этом Ян Смит, избранный в парламент по квоте для белых (20 мандатов из 100), поначалу призывал белых граждан не эмигрировать из Зимбабве, "дать Мугабе шанс".
Впоследствии Ян Смит характеризовал режим Мугабе как марксистско-ленинскую диктатуру, критиковал за коррупцию и управленческую некомпетентность. В 1982, когда правительство Мугабе подвергло репрессиям бывших союзников из ZAPU, Джошуа Нкомо охарактеризовал положение в Зимбабве, как "худшее, чем при Смите". Несмотря на регулярные угрозы со стороны Мугабе, Ян Смит и его сподвижники не подвергались прямым репрессиям. Сдержанность властей объяснялась имиджевым интересом: в контактах с иностранными представителями Мугабе называл пребывание Смита на свободе доказательством своего демократизма и миролюбивого настроя. Поначалу вокруг Смита консолидировалась оппозиция, причём не только белая, но и чёрная. Но из политики Смита постепенно выжали. И тогда он превратился в морального бунтаря-обличителя. Но не пафосного, а едко-ироничного. Например, предложил Мугабе выбрать любое место в стране и пройтись вдвоём без охраны: "Посмотрим, как встретят меня, а как вас". Что интересно, Мугабе отказался.
В начале 2000-х Ян Смит активно выступал в поддержку белых фермеров и чёрных работников, становившихся жертвами насилия. Резко критиковал власти и погромное движение. На некоторое время он снова активно включился в политику. Когда режим Мугабе погрузился в кровь и насилие, африканцы всех взглядов собирались в доме Смита, чтобы посоветоваться с ним. Разумеется, Мугабе ненавидел Смита, но до конца его жизни не трогал его. Хотя например, в 2000м году обещал арестовать, когда тот вновь появился в Хараре. Но арест не состоялся, и Смит с сарказмом говорил репортёрам о "психической неуравновешенности" президента Зимбабве.
Из-за ухудшения здоровья в 2005 году Смит переехал в ЮАР и поселился в доме престарелых южного пригорода Кейптауна. Умер в 2007 году на 89м году жизни.
Смит как личность внешне производил на первый взгляд немного странное впечатление: скромные, если не сказать, несколько неуверенные манеры, крупная голова, неуклюжесть – из-за чего на фотографиях и хронике он мог показаться худее и ниже ростом чем на самом деле. В реальности же Смит был довольно крупным мужчиной: широкие плечи и мощная грудь (оставшиеся от его регулярных занятий греблей в студенческие годы), высокий рост (188 см) и крепкие мышцы. Война и занятия фермерством добавили ему физической мощи. Как это довольно часто бывает с большими людьми, Смит был довольно скуп на слова, используя устоявшиеся в его словаре обороты и фразы – он говорил медленно, но четко, произнося речи своим бесцветным, слегка гнусавым голосом, типичным для уроженца заморских территорий.
На первый взгляд Смит не производил впечатления человека, которому знакомо искусство переговоров – но за простецкой внешностью скрывался умелый мастер. Ошибка Гарольда Вильсона состояла именно в этом – поначалу он отнесся к Смиту как к неопытному молодому политику, с изрядной долей снисходительности. Как вспоминал помощник Смита: «Смит не владел политическим жаргоном неформальных приемов. Он ни выглядел как профессиональный политик, ни тем более говорил. Вообще он производил впечатление человека, только-только попавшего в высшее общество и не успевшего отряхнуть грязь с обшлагов брюк. Когда он о чем-то говорил – то всегда выбирал простые слова, поскольку темы, которые он затрагивал были простыми по своей сути и не стоили того, чтобы облачать их в изысканные словесные конструкции. Поначалу британское политики принимали это за глупость и считали его недалеким человеком – за что и поплатились». Даже Гарольд Вильсон позднее признал за Смитом талант, оценив его четкий, бесстрастный ум и просчитанную реакцию на действия оппонента.
Тема расовых отношений безусловно важна для понимания характера Смита. По стандартам своей партии он принадлежал к умеренным. Сам он считал себя "крепко правым политиком, но это не значит, что я экстремист. Многие люди совершают ошибку, когда говорят, что человек не может быть крепко правым, если он не экстремист. Это не так. Я как раз считаю, экстремисты – это очень слабые люди, и они первые бегут прочь, когда у кого-то находится мужество встать у них на пути".
Почти все отмечали его способность очень неудачно одеваться – в отличие от министра обороны Пика ван дер Биля, Смит был предельно консервативен в выборе одежды: темно-серые костюмы, мешковатые брюки, клубные галстуки. В домашней обстановке он одевался более свободно, но все равно выглядел как отдыхающий фермер, нежели как отдыхающий премьер-министр. Для политика он был слишком скромен, старался избегать публичности, ценил приватность и очень редко говорил о себе. Настоящего Яна Смита знали, пожалуй, только члены семьи и близкие друзья.
И для них он никакой загадки не представлял. Они знали его как простого человека, который придерживался очень высоких моральных принципов, человека с сильной волей и ясным мышлением. Лучше всего о нем, пожалуй, сказала его жена Джанет: "Особенность Яна заключается в том, что он настолько уравновешен и выдержан, что в наши дни, когда люди выпячивают напоказ свои неврозы и отклонения, гордясь ими как какой-то модной одеждой, его нормальность воспринимается как нечто ненормальное. Никто не хочет верить, что он простой обычный человек. Он одинаково прост и в том, что касается его работы и в том, что касается его семейной жизни.
И по какой-то причине эта его честность очень многих раздражает. Она раздражает британских политиков, которые не понимают что такое искренность и уверенность в себе. Они все время ходят вокруг да около. Ян никогда так не поступает. Он всегда говорит только то, что имеет в виду, и я полагаю, что это его прямодушие и добросовестность очень многих в Англии приводит в ярость.
Уверенность в своих силах – это когда ты искренне веришь, что то, что ты делаешь – правильно, и это качество сделало Яна одним из самых интересных людей, которых я когда-либо знала. Мне часто говорят, что у него с лица не сходит угрюмое выражение, что у него лицо игрока в покер: непроницаемое и жесткое – на это я могу лишь сказать, что более некорректного утверждения я не слышала. Он очень рассудительный человек, с великолепным чувством юмора, что часто помогает ему в решении самых разных проблем. Это правда, что он скромный и сдержанный, и при этом он, если можно так сказать, бесстрашен нравственно. Если что-то идет не так, то это я обычно переживаю, нервничаю и паникую – но только не Ян".
На самом деле, политик Ян Смит все-таки не был совсем уж невозмутимым – были случаи, когда он позволял себе резкие высказывания. Близкие отмечали, что его гнев подобен тлеющим углям, которые иногда прорываются искрами – это, как правило, случалось, когда под сомнение ставилась его честность (полный нонсенс для африканской политики: Смит не воровал, взяток не брал и жил очень скромно) или когда речь шла о лояльности государству. Один из самых известных моментов произошел в 1969 году – тогда два видных родезийских бизнесмена (Эдвард Ньюсон, глава Rhodesian Iron & Steel Company и Эван Кэмпбелл, президент Standard Bank of Rhodesia) публично обвинили Смита в том, что он не смог урегулировать отношения с Британией. Санкции, как заявили бизнесмены, уничтожают страну и поэтому необходимо срочно искать выход, который бы позволил снять их (подразумевалось, пусть и в ущерб политической репутации). Для Смита эти заявления были подобны предательству национальных интересов. Как он объяснял позднее, будь Ньюсон и Кэмпбелл обычными гражданами, на эти заявления можно было бы не обращать особого внимания, но поскольку они принадлежали к лидерам бизнес-сообщества страны, то им стоило бы выбирать выражения.
Близкий друг Смита сенатор Уэйли: "Ян располагает к себе людей постепенно – им редко очаровываются с первого взгляда. Но он прирожденный лидер. И он исключительно скромный человек. С точки зрения большинства родезийцев он не способен на плохие поступки, и о нем часто говорят в каких-то возвышенных тонах, что, на мой взгляд не очень хорошо. Но я могу заметить, что хвала никак на нем не отражается – власть его не развратила ни на йоту.
Он несомненно смелый человек. Даже те, кто не одобрял провозглашение Независимости и критиковал Смита за этот шаг, считали, что такой поступок требует нешуточного мужества. Ян очень добрый. Он верный друг, он всегда находит время для того, чтобы сказать доброе слово, оказать знак внимания. Кроме того, он обладает исключительной памятью на имена и лица – что в такой маленькой стране как наша, для политика является благом".
Именно его искренность объясняла притягательность Смита. Когда он читал заготовленную заранее речь, то от нее порой хотелось заснуть. Но стоило ему отложить в сторону написанный текст и говорить открыто, то, что у него на сердце – то слушатель мгновенно просыпался. Голос обретал силу, речь оживлялась, тон становился более напористым – и скучноватый политик становился человеком, который говорит то, что думает. Это инстинктивная политика и в Родезии именно она приносила наибольший успех.
Он был старомоден: Смит любил Британию маленьких залитых солнцем деревень, зеленых лужаек, спортсменов, солдат, крикета и регби, чаепития и суховатого юмора – а вот все остальное для него являлось полной бессмыслицей. Британия Новой Морали, политизированных епископов, бомб в конверте, всезнаек с Би-Би-Си, абортариев, иммигрантских гетто и парламентских скандалов была ему абсолютно чуждой.
Более всего Смита ставило в тупик то, что он называл "новой британской бесхребетностью": желание Британии идти на сделку с принципами, готовность принимать двойные стандарты и следовать им, пасовать перед трудностями, предавать "родных и близких", снимать с себя ответственность за кровавую баню в брошенной ей черной Африке, обхаживать варваров, возглавивших новые страны, но при этом упорно губить ею же созданное цивилизованное государство. В таком положении дел Смит винил либерализм, т.е. такой порядок вещей, удивительно точное определение которому дал английский журналист Малкольм Маггеридж: "Либерализм – это система ценностей, безусловно признающая героем любого, кто убил британского солдата, а жертвой – любого кто погиб от рук солдата".
И вот это пугало родезийцев. И тревожило Смита, как выразителя интересов своего народа. Не отсутствие морали (как это объясняли одни либералы) и не патологический расизм делало Смита и родезийцев реакционерами - а всего лишь инстинкт выживания. В чем стране - и людям - мировое общественное мнение решительно отказывало, предпочитая, чтобы во имя торжества т.н. демократии сгинул порядок. Если вы спросите меня, была ли Родезия 1965-79 годов условно "расисткой" (таки чёрных во власти не было) из-за Яна Смита и RF, или же Ян Смит и RF были такими из-за Родезии? Мое мнение однозначно - второй вариант. Они не видели другого выхода. В условиях Родезии точка зрения Смита была однозначно справедлива.
На мой взгляд, она справедлива и глобально. Его мысли и идеи не помешало бы вспомнить сегодняшним европейским политикам. И выучить самую главную: "до демократических прав и свобод ещё надо дорасти". Но вряд ли они вспомнят об этом - для них, даже оказавшихся сейчас почти в таком же положении, Ян Смит остаётся врагом.
Ещё более противны мне расисты и нацисты всех мастей, которые пытаются посмертно записать Яна Смита в "свои", и оправдать его жизнью и деятельностью собственные расистские убеждения. Да, он действительно не желал давать власть большинству, потому что этим большинством были "чёрные дикари". Но потому что они были дикари, а не потому что чёрные. Цвет кожи не важен. Важна сознательность. Нет сознательности - не будет и порядка. В любом виде. Хоть ты тресни. Dixi.
Мать Яна, Агнес Хадсон, была родом из Камбрии (Англия). Основала в Селукве отделение Женского института Родезии. Также была удостоена Ордена Британской империи.
Разумеется, по тогдашним традициям, Ян не был единственным ребёнком в семье. У него было две сестры, при этом сам он был младшим ребёнком в семье - младший брат Яна скончался в младенчестве от пневмонии.
Получив начальное образование в местной школе Селукве, Ян Смит поступил в среднюю школу Гверу. Увлекался спортом, был капитаном школьных команд по регби, крокету и теннису. Впоследствии Ян Смит заметил: "Я был абсолютно помешан на спорте. Оглядываясь назад, я признаю, что мне следовало бы уделять больше времени учёбе и меньше - спорту".
После окончания школы Ян Смит поступил в Университет Родса в Грэхэмстауне (ЮАС), учился на коммерсанта.
После начала Второй мировой Смит прерывает учёбу и завербовывается на службу в Британских королевских ВВС. При этом он отчисляется из университета и таким образом обходит запрет на службу студентов. После окончания тренировочного курса пилотажа Смиту было присвоено звание лейтенанта. Служил на Ближнем Востоке. В Баальбеке проходил подготовку на "Харрикейнах", в оккупированном британцами Южном Иране прикрывал нефтяные промыслы от возможных атак Люфтваффе. 4 октября 1943 года, при посадке в условиях песчаной бури, шасси самолёта зацепились за крышу бомбоубежища и самолёт Яна Смита потерпел крушение. Сам он сильно пострадал, получив серьёзные повреждения лица, перелом челюсти, ноги и плеча, а также травму позвоночника. Пять месяцев он провёл в британском военном госпитале Каира. После выписки (у него навсегда осталась парализованной половина лица) из госпиталя Смит отказался от предложения вернуться в Родезию, чтобы стать лётным инструктором, и был переведён на Корсику в 237-ю "Родезийскую эскадрилью" Королевских ВВС. Летом 1944 года 237-ю эскадрилью перевели в Италию. 22 июня "Супермарин Спитфайр" Яна Смита был подбит немецкими ПВО над Паданской равниной. Семья местных крестьян помогла ему укрыться от немецких патрулей и установить контакт с итальянскими партизанами-"гарибальдийцами". В течение трёх месяцев Ян Смит участвовал в боевых действиях итальянского Сопротивления. Впоследствии его переправили к французским партизанам и далее в Лондон. Оттуда в начале 1945 года Ян Смит был переведён в 130-й эскадрон королевских ВВС в Западную Германию. Закончил войну в Норвегии.
После войны Ян Смит окончил обучение в Университете Родса и получил степень бакалавра торгового дела. Во время обучения Смит был избран председателем студенческого совета. После окончания учёбы купил ферму в окрестностях Селукве. В 1948 женился на Джанет Уотт, овдовевшей учительнице из ЮАР. В 1949 у них родился сын Алек. Ян Смит усыновил двух детей Джанет от первого брака - сына Роберта и дочь Джин. Впоследствии Джин станет женой известного родезийского фолк-рок-исполнителя Клема Толета, который потом напишет патриотическую песню, ставшую неофициальным гимном Родезии - "Rhodesians Never Die".
С конца 1940-х и особенно с начала 1960-х в белой общине Южной Родезии усилилась тенденция к самоуправлению, вплоть до достижения независимости от Великобритании. Этому способствовали два внешних фактора: пример белого правления в независимой ЮАР и деколонизация Африки, сопровождавшаяся потрясениями и массовыми кровопролитиями (особенно тяжёлое впечатление произвели на родезийцев события в Конго). В это время Смит, как раз окончивший университет, с головой окунается в политику, ибо вопрос "как нам обустроить
На выборах 1965 Родезийский фронт одержал триумфальную победу. Был взят курс на провозглашение независимости. Британский премьер-лейборист Гарольд Вильсон объявил действия Смита мятежом против короны. Левые повстанческие движения зимбабвийских националистов ZAPU и ZANU не признали родезийской государственности и призвали правительство Вильсона применить силу против "расистского режима Смита" (однако от этого варианта Вильсон сразу отказался). Напряжённые переговоры родезийской делегации Смита с британской делегацией Вильсона у берегов Гибралтара на военных кораблях Tiger (декабрь 1966) и Fearless (октябрь 1968) не привели ни к какому результату.
Родезия была исключена из Британского Содружества. По предложению Лондона ООН ввела против Родезии международные санкции. Ни одно государство мира не признало родезийской независимости. Негативная позиция международного сообщества была обусловлена тем, что решение принималось на основании позиции лишь белого населения, без равноправного учёта мнения чёрного большинства. Со своей стороны, Родезийский фронт и лично Ян Смит категорически возражали против "чёрного правления", утверждая, что оно будет означать марксистскую диктатуру и разрушительный хаос. И как показали дальнейшие события - Смит оказался прав.
Социально-политический строй Родезии считался расистским, но он заметно отличался от апартеида ЮАР. Партия Смита отстаивала не расовую иерархию, а социальный порядок. Такие люди, как Смит, с их прагматичным англосаксонским мышлением, не заморачивались расовой мистикой "Брудербонда". Можно смело утверждать, что Смит не был расистом в классическом понимании этого слова. Он утверждал, что чёрные просто не доросли до демократических прав и свобод и без поводыря никуда они не пойдут. Нужно проводить в их отношении такую политику, которая со временем позволила "подтянуть" бы их. Безусловно, Ян Смит не был альтруистом, и в его задачу входило в первую очередь построить государство для себя и своей общины. Но в неграх как таковых он не видел ничего плохого: "Отец говорил мне, что мы имеем право на свою половину страны, чёрные - на свою". Он же: "Мы опирались на принципы постепенных социальных преобразований, полагая, что люди должны сначала полностью уяснить сложность демократической системы правления. Подводные камни и другие сложности управления постигаются только на опыте, и только опыт и умения позволили бы избежать провалов и ошибок наших соседей на севере, свидетелями чему мы были. Мы называли эту систему "меритократией" - к сожалению, мир уже никогда не узнает насколько успешной она получилась бы, являя исключение из правил - мы предпочитали эволюцию, а не революцию".
Так же важным моментом в идеологии Яна Смита и Родезийского фронта был антикоммунизм. Не говоря о том, что он в принципе свойственен всем право-консервативным движениям, большую роль сыграло постоянное противостояние с марксистко-негритянскими ZANU и ZAPU. В то же время родезийские правительственные войска наносили поражение за поражением чёрным партизанам. Но ресурсы Родезии в условиях изоляции были куда более ограничены, чем у партизан. От СССР Родезия получала взаимностью по всей морде: Смита в советских газетах и журналах рисовали старорежимным дореволюционным феодалом, расистом и угнетателем, реакционной сволочью, которую всё прогрессивное человечество должно немедля утоптать.
И стоит заметить, что всё-таки у них это получилось. Хотя не могло быть иначе - ведь весь мир отказывался признать право Родезии на существование. После поражения своего правительства в 1979 Ян Смит не уехал из страны, он остался и перешёл в оппозицию к пришедшему к власти Мугабе. В новых условиях Родезийский фронт продолжал выражать и отстаивать интересы белых граждан Зимбабве. При этом Ян Смит, избранный в парламент по квоте для белых (20 мандатов из 100), поначалу призывал белых граждан не эмигрировать из Зимбабве, "дать Мугабе шанс".
Впоследствии Ян Смит характеризовал режим Мугабе как марксистско-ленинскую диктатуру, критиковал за коррупцию и управленческую некомпетентность. В 1982, когда правительство Мугабе подвергло репрессиям бывших союзников из ZAPU, Джошуа Нкомо охарактеризовал положение в Зимбабве, как "худшее, чем при Смите". Несмотря на регулярные угрозы со стороны Мугабе, Ян Смит и его сподвижники не подвергались прямым репрессиям. Сдержанность властей объяснялась имиджевым интересом: в контактах с иностранными представителями Мугабе называл пребывание Смита на свободе доказательством своего демократизма и миролюбивого настроя. Поначалу вокруг Смита консолидировалась оппозиция, причём не только белая, но и чёрная. Но из политики Смита постепенно выжали. И тогда он превратился в морального бунтаря-обличителя. Но не пафосного, а едко-ироничного. Например, предложил Мугабе выбрать любое место в стране и пройтись вдвоём без охраны: "Посмотрим, как встретят меня, а как вас". Что интересно, Мугабе отказался.
В начале 2000-х Ян Смит активно выступал в поддержку белых фермеров и чёрных работников, становившихся жертвами насилия. Резко критиковал власти и погромное движение. На некоторое время он снова активно включился в политику. Когда режим Мугабе погрузился в кровь и насилие, африканцы всех взглядов собирались в доме Смита, чтобы посоветоваться с ним. Разумеется, Мугабе ненавидел Смита, но до конца его жизни не трогал его. Хотя например, в 2000м году обещал арестовать, когда тот вновь появился в Хараре. Но арест не состоялся, и Смит с сарказмом говорил репортёрам о "психической неуравновешенности" президента Зимбабве.
Из-за ухудшения здоровья в 2005 году Смит переехал в ЮАР и поселился в доме престарелых южного пригорода Кейптауна. Умер в 2007 году на 89м году жизни.
Смит как личность внешне производил на первый взгляд немного странное впечатление: скромные, если не сказать, несколько неуверенные манеры, крупная голова, неуклюжесть – из-за чего на фотографиях и хронике он мог показаться худее и ниже ростом чем на самом деле. В реальности же Смит был довольно крупным мужчиной: широкие плечи и мощная грудь (оставшиеся от его регулярных занятий греблей в студенческие годы), высокий рост (188 см) и крепкие мышцы. Война и занятия фермерством добавили ему физической мощи. Как это довольно часто бывает с большими людьми, Смит был довольно скуп на слова, используя устоявшиеся в его словаре обороты и фразы – он говорил медленно, но четко, произнося речи своим бесцветным, слегка гнусавым голосом, типичным для уроженца заморских территорий.
На первый взгляд Смит не производил впечатления человека, которому знакомо искусство переговоров – но за простецкой внешностью скрывался умелый мастер. Ошибка Гарольда Вильсона состояла именно в этом – поначалу он отнесся к Смиту как к неопытному молодому политику, с изрядной долей снисходительности. Как вспоминал помощник Смита: «Смит не владел политическим жаргоном неформальных приемов. Он ни выглядел как профессиональный политик, ни тем более говорил. Вообще он производил впечатление человека, только-только попавшего в высшее общество и не успевшего отряхнуть грязь с обшлагов брюк. Когда он о чем-то говорил – то всегда выбирал простые слова, поскольку темы, которые он затрагивал были простыми по своей сути и не стоили того, чтобы облачать их в изысканные словесные конструкции. Поначалу британское политики принимали это за глупость и считали его недалеким человеком – за что и поплатились». Даже Гарольд Вильсон позднее признал за Смитом талант, оценив его четкий, бесстрастный ум и просчитанную реакцию на действия оппонента.
Тема расовых отношений безусловно важна для понимания характера Смита. По стандартам своей партии он принадлежал к умеренным. Сам он считал себя "крепко правым политиком, но это не значит, что я экстремист. Многие люди совершают ошибку, когда говорят, что человек не может быть крепко правым, если он не экстремист. Это не так. Я как раз считаю, экстремисты – это очень слабые люди, и они первые бегут прочь, когда у кого-то находится мужество встать у них на пути".
Почти все отмечали его способность очень неудачно одеваться – в отличие от министра обороны Пика ван дер Биля, Смит был предельно консервативен в выборе одежды: темно-серые костюмы, мешковатые брюки, клубные галстуки. В домашней обстановке он одевался более свободно, но все равно выглядел как отдыхающий фермер, нежели как отдыхающий премьер-министр. Для политика он был слишком скромен, старался избегать публичности, ценил приватность и очень редко говорил о себе. Настоящего Яна Смита знали, пожалуй, только члены семьи и близкие друзья.
И для них он никакой загадки не представлял. Они знали его как простого человека, который придерживался очень высоких моральных принципов, человека с сильной волей и ясным мышлением. Лучше всего о нем, пожалуй, сказала его жена Джанет: "Особенность Яна заключается в том, что он настолько уравновешен и выдержан, что в наши дни, когда люди выпячивают напоказ свои неврозы и отклонения, гордясь ими как какой-то модной одеждой, его нормальность воспринимается как нечто ненормальное. Никто не хочет верить, что он простой обычный человек. Он одинаково прост и в том, что касается его работы и в том, что касается его семейной жизни.
И по какой-то причине эта его честность очень многих раздражает. Она раздражает британских политиков, которые не понимают что такое искренность и уверенность в себе. Они все время ходят вокруг да около. Ян никогда так не поступает. Он всегда говорит только то, что имеет в виду, и я полагаю, что это его прямодушие и добросовестность очень многих в Англии приводит в ярость.
Уверенность в своих силах – это когда ты искренне веришь, что то, что ты делаешь – правильно, и это качество сделало Яна одним из самых интересных людей, которых я когда-либо знала. Мне часто говорят, что у него с лица не сходит угрюмое выражение, что у него лицо игрока в покер: непроницаемое и жесткое – на это я могу лишь сказать, что более некорректного утверждения я не слышала. Он очень рассудительный человек, с великолепным чувством юмора, что часто помогает ему в решении самых разных проблем. Это правда, что он скромный и сдержанный, и при этом он, если можно так сказать, бесстрашен нравственно. Если что-то идет не так, то это я обычно переживаю, нервничаю и паникую – но только не Ян".
На самом деле, политик Ян Смит все-таки не был совсем уж невозмутимым – были случаи, когда он позволял себе резкие высказывания. Близкие отмечали, что его гнев подобен тлеющим углям, которые иногда прорываются искрами – это, как правило, случалось, когда под сомнение ставилась его честность (полный нонсенс для африканской политики: Смит не воровал, взяток не брал и жил очень скромно) или когда речь шла о лояльности государству. Один из самых известных моментов произошел в 1969 году – тогда два видных родезийских бизнесмена (Эдвард Ньюсон, глава Rhodesian Iron & Steel Company и Эван Кэмпбелл, президент Standard Bank of Rhodesia) публично обвинили Смита в том, что он не смог урегулировать отношения с Британией. Санкции, как заявили бизнесмены, уничтожают страну и поэтому необходимо срочно искать выход, который бы позволил снять их (подразумевалось, пусть и в ущерб политической репутации). Для Смита эти заявления были подобны предательству национальных интересов. Как он объяснял позднее, будь Ньюсон и Кэмпбелл обычными гражданами, на эти заявления можно было бы не обращать особого внимания, но поскольку они принадлежали к лидерам бизнес-сообщества страны, то им стоило бы выбирать выражения.
Близкий друг Смита сенатор Уэйли: "Ян располагает к себе людей постепенно – им редко очаровываются с первого взгляда. Но он прирожденный лидер. И он исключительно скромный человек. С точки зрения большинства родезийцев он не способен на плохие поступки, и о нем часто говорят в каких-то возвышенных тонах, что, на мой взгляд не очень хорошо. Но я могу заметить, что хвала никак на нем не отражается – власть его не развратила ни на йоту.
Он несомненно смелый человек. Даже те, кто не одобрял провозглашение Независимости и критиковал Смита за этот шаг, считали, что такой поступок требует нешуточного мужества. Ян очень добрый. Он верный друг, он всегда находит время для того, чтобы сказать доброе слово, оказать знак внимания. Кроме того, он обладает исключительной памятью на имена и лица – что в такой маленькой стране как наша, для политика является благом".
Именно его искренность объясняла притягательность Смита. Когда он читал заготовленную заранее речь, то от нее порой хотелось заснуть. Но стоило ему отложить в сторону написанный текст и говорить открыто, то, что у него на сердце – то слушатель мгновенно просыпался. Голос обретал силу, речь оживлялась, тон становился более напористым – и скучноватый политик становился человеком, который говорит то, что думает. Это инстинктивная политика и в Родезии именно она приносила наибольший успех.
Он был старомоден: Смит любил Британию маленьких залитых солнцем деревень, зеленых лужаек, спортсменов, солдат, крикета и регби, чаепития и суховатого юмора – а вот все остальное для него являлось полной бессмыслицей. Британия Новой Морали, политизированных епископов, бомб в конверте, всезнаек с Би-Би-Си, абортариев, иммигрантских гетто и парламентских скандалов была ему абсолютно чуждой.
Более всего Смита ставило в тупик то, что он называл "новой британской бесхребетностью": желание Британии идти на сделку с принципами, готовность принимать двойные стандарты и следовать им, пасовать перед трудностями, предавать "родных и близких", снимать с себя ответственность за кровавую баню в брошенной ей черной Африке, обхаживать варваров, возглавивших новые страны, но при этом упорно губить ею же созданное цивилизованное государство. В таком положении дел Смит винил либерализм, т.е. такой порядок вещей, удивительно точное определение которому дал английский журналист Малкольм Маггеридж: "Либерализм – это система ценностей, безусловно признающая героем любого, кто убил британского солдата, а жертвой – любого кто погиб от рук солдата".
И вот это пугало родезийцев. И тревожило Смита, как выразителя интересов своего народа. Не отсутствие морали (как это объясняли одни либералы) и не патологический расизм делало Смита и родезийцев реакционерами - а всего лишь инстинкт выживания. В чем стране - и людям - мировое общественное мнение решительно отказывало, предпочитая, чтобы во имя торжества т.н. демократии сгинул порядок. Если вы спросите меня, была ли Родезия 1965-79 годов условно "расисткой" (таки чёрных во власти не было) из-за Яна Смита и RF, или же Ян Смит и RF были такими из-за Родезии? Мое мнение однозначно - второй вариант. Они не видели другого выхода. В условиях Родезии точка зрения Смита была однозначно справедлива.
На мой взгляд, она справедлива и глобально. Его мысли и идеи не помешало бы вспомнить сегодняшним европейским политикам. И выучить самую главную: "до демократических прав и свобод ещё надо дорасти". Но вряд ли они вспомнят об этом - для них, даже оказавшихся сейчас почти в таком же положении, Ян Смит остаётся врагом.
Ещё более противны мне расисты и нацисты всех мастей, которые пытаются посмертно записать Яна Смита в "свои", и оправдать его жизнью и деятельностью собственные расистские убеждения. Да, он действительно не желал давать власть большинству, потому что этим большинством были "чёрные дикари". Но потому что они были дикари, а не потому что чёрные. Цвет кожи не важен. Важна сознательность. Нет сознательности - не будет и порядка. В любом виде. Хоть ты тресни. Dixi.
