«Сначала они напали на нас, рубили нас, для того чтобы построить свои хоромы и накормить свои огни. Потом они заперли нас, окружили частоколом магических камней. Ныне они живут вместе с нами и думают, что никаких обид мы на них держать не должны. Глупые эльфы думают, что лес это теперь их дом, отныне и навеки веков. Однако мы старше, чем они. Мы будем жить здесь ещё долго после того как их плоть станет трапезой для червей, а их кости распадутся в прах.
Так пусть они сохраняют своего пепельного царька и королевку фей. Пусть они держат консилиумы света и королевские дворы силы. Я видела самые тёмные уголки леса. Я шагала по тропам, которые ломают дух и свёртывают время в самое себя. Я знаю, где спят самые древние из нас, те, кто не просыпался и не видел эльфов под своими ногами. И когда они пробудятся, узнают и увидят, почувствуют и познают, их гнев будет велик. Многое тогда изменится».
Одна из немногих речей Дричи.
Большинство полагают, что Дрича потеряла рассудок, когда смерть Моргура извратила землю Поляны Скорби, участка Атель-Лорена, с которым она была связана, хотя, говоря по правде, Дух Ветвей задолго до этого была своенравной и враждебной. Как и многие духи Лорена, Дрича невероятно древняя, и как говорят, помнит дни до появления эльфов. Она вспоминает это время с гневом и грустью, поскольку полагает, что союз между Атель-Лореном и азраями принес немного, но уничтожил лес – даже притом, что вмешательство эльфов почти наверняка спасло Атель-Лорен от топоров гномов. Действительно, она редко разговаривает с другими существами, даже с дриадами, служащими ей, но вместо этого распевает на манер мантр имена всех собратьев-духов, кого, как она верит, подвели эльфы. Столь же древняя как она сама, её память остается кристально ясной и весьма сомнительно, что она когда-нибудь достигнет конца своего списка, поскольку всё новые имена добавляются в него с каждым новым сражением между Атель-Лореном и внешним миром.
Дричу всегда наполняет злоба и ярость, которую она направляет на всех, кто не является лесным духом. Как и многие фанатики, Дрича боится погибнуть до того, как её работа будет закончена, но вместе с тем она сражается ещё яростней, если видит, что смерть подходит к ней.
В первые годы союза между эльфами и лесом Дрича, постоянно находясь на полянах и в рощах Атель-Лорена, внимательно следила за эльфами, выискивая малейшие признаки предательства. Но после того как на её поляне пролилась кровь Моргура, её редко видели, хотя она, как известно, общается с Коэддилом, древнейшим и могущественнейшим древесным владыкой, и служит его вестником, в то время когда Величайший столетия проводит во сне. Это не может не вызывать беспокойства, так как подозрительное отношение Коэддила к азраям стало легендой. Он столь древен, что трудно быть уверенным в его побуждениях, поскольку Коэддил знает больше, чем более юные существа, включая и эльфов. Если эти два озлобленных духа найдут общий повод, то только вопрос времени, когда равновесие леса Лорена будет нарушено.
В последние годы странные слухи достигают Атель-Лорена, вызывая большое беспокойство в совете лесных эльфов. На опушке большого Драквальдского леса в Империи крестьяне рассказывают о кровожадных оживших деревьях. На окраине Арденского леса в Бретоннии некоторые селяне собирают только мёртвые деревья, пересказывая истории о разрушенных мстительными деревьями деревнях и разорванных на куски жителях. Хотя в некоторых случаях имеются признаки нападения азраев, двор Ариэли не причастен к убийствам и разрушениям. Многим они кажутся столь же бессмысленными, как и случайными, и всё же если эти налеты действительно работа Дричи и её слуг, за этим, несомненно, стоит большая цель, чем просто массовое убийство, хотя пока эта цель неизвестна. Даже пророчица Наит не может увидеть цель, к которой стремится Дрича – она утопает в крови.