В начале 999.М41 флот-улей Левиафан напал на Лефидию – девственный мир у восточной окраины Галактики. И хотя здесь обитали свирепые ящерообразные животные, у этой лесной планеты не было шансов спастись от неутолимого голода флота-улья. Левиафан беспрепятственно набил бы свои корабли-ульи её обильной биомассой, в том числе и эльдарскими экзодитами, что заботились о мировом духе.
Сейм-Ханн – мир-корабль, известный тем, что уже давно стоит на страже планет экзодитов, – внимательно следил за этим происшествием. Эльдар высадились через считанные часы после того, как на поверхность Лефидии упали споры первого выводка. Воинства Оседлавших Ветер расправлялись с предводителями тиранидов с помощью сюрикенных пушек и силовых пик, но, не имея достаточно сил, чтобы одолеть полчища отродий пустоты, эльдар Сейм-Ханна намеревались спасти как можно больше местных жителей, как живых, так и мёртвых.
Все планеты экзодитов пронизаны психоактивными тоннелями Паутины, где обитают духи усопших, что является своеобразным кристаллическим аналогом кругов бесконечности из призрачной кости, которые распространены в искусственных мирах. Духовидцы Сейм-Ханна хотели переправить сущности тех, кто слился с мировым духом Лефидии, в загробный мир собственного корабля. Так они могли спасти хотя бы душу планеты, если уж не тело.
Наблюдатели извне
Будь то налётчики, изгнанники, арлекины или прыгающие по измерениям мандрагоры, у правителей Комморры по всей Вселенной есть свои агенты, которые находят для них лакомую информацию. Поэтому неудивительно, что известие о вторжении в Лефидию вскоре дошло до ковенов.
Новость о том, что дикий девственный мир наводнён тиранидами, вызвала сильнейший ажиотаж в подземном городе. Как когда-то доказали основатели Комморры, везде, где скапливается большая масса психической энергии, можно сотворить великие деяния. Чтобы в этом убедиться, достаточно было взглянуть на Ильмея – пленённые солнца, похищенные из реального космоса на заре становления Тёмного города. Некоторые из тех, кто руководил теми грандиозными кражами, до сих пор были живы и входили в число старейших и влиятельнейших гомункулов.
Впрочем, внимание ковенитов к Лефидии было вызвано вовсе не великодушием, ибо, как считали тёмные эльдар, отринув декаденство, царившее в древней эльдарской империи, трусливые экзодиты лишились права на существование. Скорее, ответ крылся в сильном возбуждении сродни тому, какое испытывает криптоучёный на пороге прорыва. Гомункулы испытывали острое желание тщательно изучить доселе неизвестную расу, проникнувшую в Галактику, и желательно под лезвием скальпеля.
В прошлом живых тиранидов ловили в реальном пространстве и привозили в Комморру множество раз, однако до подземелий ковенов в целости и невредимости никогда не доходило больше жалкой горстки выводков. За свою особую свирепость чужеродных созданий высоко ценили и на аренах культов ведьм, и в ковенах гомункулов. До сих пор все попытки ковенитов воссоздать или синтезировать биоткань тиранидов не увенчались успехом. Даже от богатого улова со злополучной планеты Дюриель, где были пойманы особи из двух разных флотов-ульев, которых впоследствии пытались смешать между собой гомункулы, уже почти ничего не оставалось. Тираниды состояли из материала значительно сложнее, чем просто кровь и плоть, и их расой было совсем нелегко управлять.
Потому-то тираниды привлекали к себе такой интерес со стороны гомункулов, которые устали работать с однообразной мускулатурой и предсказуемыми кровеносными системами. Им хотелось препарировать кого-то поэкзотичнее, и с чем отличнее от привычной для них анатомии, тем лучше. Умевшие быстро адаптироваться тираниды имели мириады форм и способностей, что открывало практически безграничное поле для исследований. А избавление от скуки гомункулами расценивалось как самое дорогое из всех вознаграждений, поэтому жители подземного царства горели в предвкушении. Если бы ковенам удалось завладеть экосистемой, заражённой самовоспроизводящимися организмами из другой галактики, представленное там многообразие видов обеспечило бы их совершенно новым и чистым холстом, на котором они смогли бы создавать новые шедевры. И хотя никто не посмел высказать это вслух, подобная идея была наиболее близка к тому, что гомункулы понимали под спасением души.
Украсть мир
Путь ковенатам указал не кто иной, как Уриен Ракарт. Похитить выводок тиранидов не составляло особого труда, как показали рунические сглаз-клетки Седьмого Горя, но такие мелкие операции были уделом низших комморритов. С учётом крупного мира-корабля, что находился совсем рядом с планетой, чей мировой дух пока не был поглощён, Ракарт придумал способ, как утащить во тьму целую армию вторжения тиранидов.
Вскоре ковены гомункулов стали действовать сообща с беспрецедентной слаженностью. К легендарному Карнавалу боли присоединялись воины со всей Комморры и из-за её пределов. На работу нанимались мрачные инкубы, кабалы и культы ведьм выражали свою заинтересованность; союзники находились и в других измерениях. Между тем немезидовцы и Незримые наблюдатели строили план, как привести планету к смерти самым действенным способом. Они пришли к выводу, что замысел Ракарта ждёт успех только в том случае, если удастся не только помешать тиранидам завершить процесс поглощения, но и получится манипулировать двумя большими Паутинными вратами. Один из таких порталов находился в задней части любого мира-корабля эльдар, в том числе и Сейм-Ханна. Другой же располагался в главном храме каждой планеты экзодитов.
Желанная добыча Ракарта, казалось, совсем близко. Нужно было только дестабилизировать два этих крупных портала в непосредственной близости друг от друга, и тогда петля обратной связи приведёт к открытию пространственных врат, которые будут расширяться до тех пор, пока не станут настолько огромными, что смогут проглотить планету. После этого останется лишь затянуть Лефидию в Паутину, прибегнув к принципу планетарного перемещения, который когда-то уже был опробован. Чтобы отомстить архонту Келитрешу, верховный владыка Аздрубаэль Вект в далёком прошлом оставил в ткани вселенной большую дыру. Ракарт знал маршруты в Паутине, ведущие к укрощённой Вектом сингулярности, но подлинное чудо заключалось в том, чтобы переместить Лефидию на орбиту Комморры, не прорвав пространственно-временной континуум. Для этого в точно подобранных местах, соответствующих узловым точкам в кристаллическом скелете планеты, требовалось разместить специальные заряды, что пробьют брешь в Паутине. Столь важна и грандиозна была эта задача, что гомункулы не могли доверить её никому другому. Властелинам ковенов предстояло лично посетить Лефидию.
Банкет отменяется
Комморриты проникли в реальное пространство через большие Паутинные врата в кормовой части мира-корабля Сейм-Ханн. Наряду с тем, что кабалиты и ведьмы развлеклись, досаждая сородичам с мира-корабля несанкционированным использованием их главного портала, возможность выхода в вертикальной плоскости имело большое значение для проведения внезапной атаки.
Небеса над Лефидией заволокла плотная завеса из тиранидских спор, выброшенных с кораблей-ульев на низкой орбите. Крошечные споры стимулировали неконтролируемый рост биомассы мира экзодитов, как фермер с аграрной планеты откармливает стадо перед тем, как пустить на убой. По всей поверхности Лефидии виднелись многочисленные пищеварительные пруды. Как показали последние дни Дюриеля, когда в покорении планеты уже нет сомнений, существа-пожиратели, наевшись до отвала, бросаются в эти озера желчи, следуя какому-то инстинкту самоубийства. Так тираниды перерабатывают каждый кусочек биомассы в питательную кашицу, которую затем с поверхности высасывают корабли-ульи. Незримые наблюдатели предупредили об этом своих доверенных лиц в ковене Изменённых, и мастера-алхимики занялись соответствующими приготовлениями.
Сокрытые от взора споровыми облаками, тёмные эльдар массово вышли из громадного Паутинного портала. Сотни бомбардировщиков «Пустотный Ворон» и реактивных истребителей «Острокрыл» на сверхзвуковой скорости расчертили переполненные спорами небеса, где за ними безуспешно стали гоняться крылатые тираниды. Не отвлекаясь от выполнения первостепенной миссии, пилоты с большим удовольствием отрезали чужакам головы при помощи острых крыльев своих самолётов. Где бы молниеносно быстрые истребители ни обнаруживали пищеварительные пруды, они открывали по ним огонь ракетами с модифицированными некротоксинами ковена Изменённых, которые при взрыве мгновенно очищали их содержимое. Существа-поедатели, что прыгали в перерабатывающие бассейны, не расщеплялись, как планировалось флотом-ульем, а глупо барахтались в обыкновенной солёной воде.
Однако комморриты были не единственными эльдар, что кружили возле живых потоков тиранидов. Размытыми алыми полосами гравициклисты Сейм-Ханна проносились по лесам, стреляя сюрикенами с мономолекулярными лезвиями, которые разрезали как растения, так и тиранидов. Где бы роющие существа ни вырывались из земли, чтобы атаковать экзодитов, защищающих свои мегалитические храмы, целые семейства Оседлавших Ветер появлялись поблизости, уничтожая стаи порождённых пустотой чудовищ ценой малых потерь. Шустрые эльдарские гравициклы затем проникали в подземные проходы, вырытые тиранидами, и петляли по узким и извилистым тоннелям, охотясь за ползучими тварями следующей волны. Схожая ситуация складывалась и в кристаллических тоннелях Паутинной сети Лефидии, где священные владения затопили реки чужеродной крови, когда воины искусственного мира вступили в бой.
Пока внимание тиранидов было сосредоточено на гравициклистах Сейм-Ханна и боевых драконах экзодитов, Ракарт отдал приказ начать высадку. Вскоре небосвод затмили тучи «Рейдеров», наводчики-развалины которых расстреливали горгулий, мчавшихся к ним на перехват. То и дело парящие тираниды размером с «Пустотного ворона» сбивали с неба тёмноэльдарские скиммеры, пассажиры которых падали на землю, чему гомункулы не придавали особого значения.
Раньше времени приступили к жатве «Талосы» Чёрных изобильщиков. Желая отобрать для себя лучший материал, они с большой высоты сбросили своих трупокрадов прямо на крупнейших существ-предводителей тиранидского роя. Многие клацающие машины боли были обращены в искрящие и истекающие кровью груды металла и мяса, когда гигантские твари пустили в ход хлысты и разумные мечи. И всё же некоторым «Талосам» удавалось выполнять свою миссию: они потрошили жертв и вынимали их органы, что отчасти напоминало стратегию кормления самого флота-улья.
Многих гомункулов, что прибыли на планету, тревожила та эффективность, с которой тёмные эльдар отрезали тиранидам пути к отступлению. В особенности это волновало Иридивиста, желавшего познать смерть, будучи растворённым и поглощённым новой и захватывающей в своей необычности расой. Он безутешно шлёпал по мутной воде обезвреженного пищеварительного пруда, а его бескожие развалины отбивались от наседающих хормагаунтов рядом с живым бассейном. Пока гомункул с угрюмым видом закладывал пробивной заряд в сырую почву, к нему вплотную подобрался харуспекс с широко раскрытой пастью. Глаза Иридивиста засветились, когда из глотки монструозного существа-поедателя выбросились вперёд большие хватательные органы, чтобы поймать гомункула и целиком закинуть в усеянный мелкими шипами желудок. Прежде чем стрекочущие потоки гаунтов накрыли их с головой, недавно освежёванные развалины эпикурейца удовлетворённо кивнули, решив насладиться собственной болезненной смертью теперь, когда их хозяин счастливо разлагался внутри внегалактического монстра.
Неподалёку Ксерундтуил с видом гордого отца смотрел, как его гротески разрывают на части тиранидских воинов, окружающих его со всех сторон. Рой почувствовал, что настоящую угрозу представляют гомункулы, поэтому существа-предводители старались расправиться с ними с помощью биопушек и острых когтей. Несмотря на свою многочисленность, тираниды делали малые успехи. Вокруг Ксерундтуила сражались его последние шедевры, составляющие живую художественную выставку, которую он назвал Гибелью Плоти. Всякий раз, когда тиранид вонзал свою острую конечность в широкую грудь гротеска, зверь в маске попросту вырывал её у противника, а после забивал его мощными ударами. Где бы ходячие орудия тиранидов ни выпускали поток зарывающихся в плоть жуков, гротески даже в полусъеденном виде грозно шагали под обстрелом, чтобы уничтожить чужаков. Разместив в нужном месте свой заряд, Ксерундтуил осмотрелся по сторонам, чтобы узнать, видел ли кто-нибудь из его собратьев эту сцену и оценил ли её по достоинству.
Маэстру Трилемнис, всегда жаждавший впечатлить Уриена Ракарта, которого считал образцом для подражания, впервые поставил цели ковена превыше заботы о своих любимых машинах боли, что оказалось летальной ошибкой. Двое долговязых ликторов неожиданно выпрыгнули из укрытия, направляя шипастые косовидные конечности во впалую грудь Трилемниса. Синистрекс-талос резко метнулся, чтобы встать между своим творцом и тиранидским существом-ассасином. Когти ликтора лязгнули по безупречно изогнутому панцирю машины боли, оставив большую вмятину и отрезав от блестящего туловища левую руку с клешней. Рядом Декстрисин-кронос обмотал свои щупальца вокруг второго извивающегося ликтора. Машина-паразит истекала живительными жидкостями из дюжины ран, слабый плач исходил от его выкачивателя духов.
Трилемнис завопил так, будто его бросили в кипящую ртуть. Его алебастровые черты страшно исказились, и он рванул вперёд. Брезгливый ремесленник превратился в рычащего и злобно шипящего монстра. Гомункул с силой вонзил руку-ножницы в морду ближайшего ликтора, оторвав ротовые щупальца монстра, а после полностью срезав ему голову. Второй ликтор, вырвавшийся из мёртвой хватки Декстрисина навис над многоглазым отстойником Маэстру. Нижняя рука Трилемниса тут же резко поднялась и вогнала пистолет-жало в горло тиранида, разрядив в полость растворитель столь мощный, что существо-ассасин буквально расплавилось подобно восковой статуе под действием невидимого пламени.
Тираниды отовсюду подступали к гомункулам, пока те закладывали заряды в кору планеты. На выводки карнифексов нападали «Кроносы», парящие вне их досягаемости, и губительными энергиями превращали существ-разрушителей в иссохшие серые оболочки. Десятки младших ковенитов кидались навстречу змееподобным тварям, чтобы купить своим властелинам несколько драгоценных секунд. Развалины бились плечом к плечу. Их пистолеты-разжижители обращали хитиновые моря гаунтов в зловонную кашу. Кучки стучащих зубами пожирателей проскальзывали под ногами гемаколитов, но в последний момент их останавливали червеобразные гемоворы, которые появлялись из-под одежд своих хозяев и душили мелких созданий, сжимаясь вокруг них.
Сам же Ракарт с весёлым настроем парил в направлении главного мирового храма, вдыхая восхитительные ароматы войны. Раненый тервигон как мог быстро топал сквозь строй телохранителей гомункула, а за ним поспешно бежали меньшие тираниды. Акофист ячейки по имени Виготрекс сделал выстрел из окостенителя, целясь в панцирь гигантской твари, но выводковая матерь едва ли это заметила. Покачав головой в маске, старший развалина ввёл новые параметры на панели трансмутатора и выстрелил снова. В этот раз тервигон закачался и взорвался, разбросав хитиновые шипы. Забрызганный его внутренностями молодняк забился в судорогах и попадал замертво рядом с родителем.
Однако Ракарта ничуть не трогали подобные материальные развлечения. Паря над краем похожей на яму расселины, где находился мировой храм, он высокомерно взирал на эльдарских духовидцев, поющих внизу. Кристаллические мегалиты Паутинных врат храма пульсировали белым светом, а высоко над ними в небе виднелись величественные очертания Сейм-Ханна, ярко вспыхивающие в унисон. Время приближалось.
Длинным и сморщенным пальцем Ракарт поманил к себе остальных гомункулов. Даолчу Ксев – похожий на скелета надирист, закутанный в живую кожу своей последней жертвы – запустил руки в свои стонущие одежды и извлёк сияющую сферу отчаяния. Он разжал пальцы и позволил ей упасть в яму, на что сфера скорбно завыла и с глухим звуком ударилась о землю.
Душераздирающий вопль пронзил воздух, когда энергия тысячелетних страданий вырвалась из психочувствительного устройства. Все как один, духовидцы затряслись, будто поражённые током, и затем рухнули как подкошенные. Без ментального руководства ритуал перенесения душ, проводимый сейм-ханновцами для спасения сущностей предков планеты, быстро вышел из-под контроля. Свет, испускаемый мегалитами храма, стал ослепительно белым, когда порталы Паутины наверху и внизу объединили свою невероятную мощь. В то же мгновение гомункулы активировали устройства пробития кристаллической Паутины. Сеть эфирной энергии окутала весь мир от одного полюса до другого, поймав его в метафизическую ловушку.
Ракарт поднёс к белым тонким губам яркий рубин и произнёс одно запретное слово. По всему лабиринтному измерению стали принудительно открываться одни древние порталы и закрываться другие. На короткий миг между энергетической сетью, сплетённой вокруг Лефидии, и громадной пленённой воронкой Векта образовался прямой канал. Медленно и неправдоподобно планета начала искривляться, мерцать и перемещаться.
Сотрясаясь и крича, планета за один-единственный апокалиптический миг полностью исчезла.
Военная добыча
К тому времени как гомункулы вернулись в свои логова, над многомерной Комморрой появилось новое небесное тело, за грандиозное перемещение которого было уплачено бесчисленными душами экзодитов. Лефидия висела на небосклоне Тёмного города, словно мутный глаз. Внешние слои планеты были насыщены не только тиранидами, но и измученными душами воинов Сейм-Ханна и экзодитов, не успевших сбежать.
Однако украденная планета стала не единственным наследием великих амбиций Ракарта. Из-за его действий в теле реальности открылась зияющая рана, а в крупном рангоуте Паутины появился проход в царство ужаса, которое человечество называло варпом. Сейм-Ханн дрогнул перед лицом крупномасштабного демонического вторжения из пробитой бреши, а щупальце флота-улья Левиафан, которому не дали попировать планетой, постепенно разрывало на части адское воинство, появившееся внутри его биокораблей.
У Галактики навсегда остался шрам, миллионы эльдарских душ угодили в живой кошмар, но ковены тем не менее получили, что хотели. Пройдёт очень много времени, прежде чем властителям подземного царства Комморры придётся снова столкнуться с удручающей скукой.