Даже такой бессовестный человек, как наш герой, по возвращении во Францию боялся, что его арестуют за дезертирство. На фрегате, чудом не захваченном англичанами, он репетировал роль "спасителя Отечества": "Я оставил Вам завоеванную Италию, а что сделали со страной вы?!" Однако по возвращении он со страхом узнал, что Франция пережила 1799 год - Суворов и русские войска ушли, Массена отстоял Швейцарию, Рейн удержан, десант в Голландии разбит Брюном.
Посему даже Бони был удивлен тем восторженным приемом, который ему оказали в Париже. Он почему-то забыл (на время), что главные его таланты были политическими, и вот политика наконец-то улыбнулась ему. В стране зрел военный переворот - трое из пяти членов Директории были в заговоре, и Сиейес "искал шпагу". Что Бони не планировался изначально, доказывает то, что сперва эту роль предлагали Жуберу - он согласился, но был убит при Нови.
И тут подвернулся наш пострел. Никаких достоверных сведений о том, что происходит в Египте, во Франции не было, посему Бони купался в лучах славы и с головой ушел в подготовку переворота. 18 брюмера (9 ноября) 1799 года "свершилось" - в совете Старейшин зачитали сообщение о том, что "подлые контрреволюционеры" задумали покуситься на республику, и потому депутаты обеих палат должны переселиться в Сен-Клу, под защиту "верных войск". Заседание другой палаты - Совета пятисот, где сторонников переворота было намного меньше, было отложено ее председателем, Люсьеном Бонапартом (да-да, братом нашего героя) на следующий день. Из трех директоров двое, Сиейес и Роже-Дюко, подали в отставку, третьего, Барраса, заставили это сделать под угрозой применения силы.
Итак, всё шло как по маслу. Парламент переселился в Сен-Кул, и оставалось "зафиксировать положение". Но на следующий день, 19 брюмера, заискрил Совет пятисот: депутаты зашебуршились, и Бони лично пришел туда, толкнув зажигательную речь. Точнее, зажигательной она должна была быть - но не была. Боевой генерал трясся, дрожал и заикался. Депутаты освистали его, напали и толкали к выходу; кое-где блестнули кинжалы.
Спасли Бони охранявшие его четыре гренадера - они вынесли генерала из здания в разорванном мундире и в смятенных чувствах. Запахло очередным провалом - как на Корсике, после Тулона и в Египте. Но нашелся в тот день у Бони свой "ангел-спаситель" - его адъютант Мюрат. Он приказал батальону гренадеров "очистить здание"; гонимые прикладами и пинками, депутаты Совета пятисот выпрыгивали в окна и бежали по коридорам. Тем временем Совет старейшин послушно одобрил все предложенные меры - выбрал трех временных консулов (Бони, Сиейес и Роже-Дюко) для составления новой конституции. Уже ночью несколько членов Совета пятисот, пойманные гренадерами по приказу Люсьена Бонапарта, "одобрили" решения верхней палаты, и страна получила новое правительство.
Итак, другие люди исправили то, что Бони едва не умудрился испортить. Зато когда опасность миновала, он оказался шустрее всех - задвинув других консулов "за плинтус", он "набросал" новую конституцию у себя на квартире (точнее, надиктовал) и быстренько обтяпал ее принятие - в декабре 1799 - январе 1800 состоялся плебисцит с результатом, которому обзавидовалась бы даже КПСС: за 3 011 007 голосов, против - 1562. Первым консулом на 10 лет был "избран" (хотя никто по его кандидатуре не голосовал - Бони просто внес фамилию в конституцию) сам Бони, а его "помощниками" - Камбасерес и Лебрен. Сиейесу же и Роже-Дюко найденная ими "шпага" просто помахала ручкой.
Вот так во Франции в конце XVIII века приходили к власти...