Что такое ориентир для развития страны — хорошо известно по советской эпохе, когда таковым служил коммунизм. Вот реальная Россия — и вот некий образец, приближение к которому считается прогрессом, - то есть ориентир для развития. Предлагаю поговорить об истории и перспективах этого явления.
До Петра I подобного не заметно. Да, порой происходили реформы в тех или иных сферах жизни, но не было представления о том, что Россия должна постоянно и целенаправленно изменяться в какую-то определённую сторону.
Такой ориентир возник с петровскими преобразованиями. Его роль выполняла некая обобщённая Европа (точнее, западная цивилизация). Сделать что-то как в Европе — значит сделать лучше; таково общее умонастроение — по крайней мере, в верхах общества. Недостатки подобного понимания прогресса очевидны — тут и обезьянничанье на все лады, и отсутствие конечной перспективы (не считать же таковой полную ликвидацию самобытной русской цивилизации). Но само по себе появление хоть какого-то внятного ориентира для развития — огромный шаг вперёд.
В советское время таким идеалом стал коммунизм. Опять же, тогдашние сумасбродства описывать излишне, они прекрасно известны. Ущербность марксизма как теории развития именно России вытекает уже из того, что он нерусского происхождения и уже потому не учитывает наше своеобразие. Но сама идея ориентира для развития вышла на новый уровень: теперь равняемся не на существующую чужую цивилизацию, а на умозрительный идеал. Можно уже не брести вслед за Западом, а развиваться без оглядки на него.
После крушения Советского Союза Россия откатилась (в данном смысле) в дореволюционное состояние — опять признала Запад за идеал, начала уныло плестись у него в хвосте. Но после советской эпохи такое выглядит нелепо и унизительно. Не назад надо идти, а вперёд, выводить на качественно новый уровень понятие ориентира для развития. Но на какой именно уровень?
Вроде бы можно подняться ещё на ступеньку выше: от марксизма — к какой-либо русской по происхождению теории глобального переустройства. Тем более что таковые давно уже есть — к примеру, на память приходит весьма известная КОБ. Однако подобные учения тонут под грузом своих глобальность амбиций: поскольку теория создаётся в расчёте на всё человечество, то русская специфика из неё выветривается и получается нечто, якобы приемлемое для всех народов, а на деле — по-настоящему не устраивающее ни один народ. Тут ориентир — гипотетическое общество будущего, в котором человечество слито в однородную массу, но в том или ином смысле русифицированную (что это значит — лучше спрашивать у адептов таких учений). Зачем русскому народу такое будущее — непонятно.
А значит, лучше уж сразу шагнуть ещё ступенькой выше — выработать такую стратегию движения в будущее, которая не просто в России зародилась, но и предназначена именно для России. Не пытаясь изобрести нечто универсальное, создаём теорию развития, именно под наши особенности оптимизированную. Вот реальная Россия — и вот выведенный из неё, из лучших тенденций её развития, образ будущей России. И никаких попыток навязать наше представление о светлом будущем остальному человечеству.
Конечно, идея такой стратегии давно витает в воздухе и обсуждается. Так что тут речь не о ней самой, а о её преемственности от предыдущих, более примитивных ступеней развития ориентира для развития России. Иначе говоря — о том, как наши предки учились размышлять над такими вопросами. Вот что предлагаю обсудить.
До Петра I подобного не заметно. Да, порой происходили реформы в тех или иных сферах жизни, но не было представления о том, что Россия должна постоянно и целенаправленно изменяться в какую-то определённую сторону.
Такой ориентир возник с петровскими преобразованиями. Его роль выполняла некая обобщённая Европа (точнее, западная цивилизация). Сделать что-то как в Европе — значит сделать лучше; таково общее умонастроение — по крайней мере, в верхах общества. Недостатки подобного понимания прогресса очевидны — тут и обезьянничанье на все лады, и отсутствие конечной перспективы (не считать же таковой полную ликвидацию самобытной русской цивилизации). Но само по себе появление хоть какого-то внятного ориентира для развития — огромный шаг вперёд.
В советское время таким идеалом стал коммунизм. Опять же, тогдашние сумасбродства описывать излишне, они прекрасно известны. Ущербность марксизма как теории развития именно России вытекает уже из того, что он нерусского происхождения и уже потому не учитывает наше своеобразие. Но сама идея ориентира для развития вышла на новый уровень: теперь равняемся не на существующую чужую цивилизацию, а на умозрительный идеал. Можно уже не брести вслед за Западом, а развиваться без оглядки на него.
После крушения Советского Союза Россия откатилась (в данном смысле) в дореволюционное состояние — опять признала Запад за идеал, начала уныло плестись у него в хвосте. Но после советской эпохи такое выглядит нелепо и унизительно. Не назад надо идти, а вперёд, выводить на качественно новый уровень понятие ориентира для развития. Но на какой именно уровень?
Вроде бы можно подняться ещё на ступеньку выше: от марксизма — к какой-либо русской по происхождению теории глобального переустройства. Тем более что таковые давно уже есть — к примеру, на память приходит весьма известная КОБ. Однако подобные учения тонут под грузом своих глобальность амбиций: поскольку теория создаётся в расчёте на всё человечество, то русская специфика из неё выветривается и получается нечто, якобы приемлемое для всех народов, а на деле — по-настоящему не устраивающее ни один народ. Тут ориентир — гипотетическое общество будущего, в котором человечество слито в однородную массу, но в том или ином смысле русифицированную (что это значит — лучше спрашивать у адептов таких учений). Зачем русскому народу такое будущее — непонятно.
А значит, лучше уж сразу шагнуть ещё ступенькой выше — выработать такую стратегию движения в будущее, которая не просто в России зародилась, но и предназначена именно для России. Не пытаясь изобрести нечто универсальное, создаём теорию развития, именно под наши особенности оптимизированную. Вот реальная Россия — и вот выведенный из неё, из лучших тенденций её развития, образ будущей России. И никаких попыток навязать наше представление о светлом будущем остальному человечеству.
Конечно, идея такой стратегии давно витает в воздухе и обсуждается. Так что тут речь не о ней самой, а о её преемственности от предыдущих, более примитивных ступеней развития ориентира для развития России. Иначе говоря — о том, как наши предки учились размышлять над такими вопросами. Вот что предлагаю обсудить.
