Мария уложила Егора на своей кровати. Было чуть больше десяти часов вечера. Через час караван (если так можно назвать буксирный пароход и баржу) должен был причалить у Балаково. Было уже темно. «Ваня» шёл малым ходом, но видимость была очень плохая и капитан принял решение стать на якорь не доходя до пристаней около версты. Собственно берег был совсем близко, около пятнадцати саженей (30 метров современным языком). Промеры совершил боцман, глубина на этом расстоянии от берега достигала двух с половиной метров. Топляка не наблюдалось. Прибрежных домов не было (проклятый самогон). Капитан Осипов разрешил стоянку.
Сам прибрежный посёлок Балаково «сражался» за статус города, и усилиями местных купцов был близок к успеху. Помешали прошлогодние события, когда митинговали и бастовали повсеместно по Российской Империи, в том числе и в Балаково. Да и в этом году народ шалил демонстрациями с требованиями приличных условий труда, заработков, прекращения мордобоя за качество работы и с жалобами на отсутствие медицинского обслуживания. Местные купцы засыпали уездный центр в Николаевске (сейчас это г. Пугачёв) просьбами о кардинальном решении вопроса, то есть вызова солдат и казаков. Однако, уездные власти поступали тоньше: давали выпустить пар, определяли зачинщиков и через суд отправляли в ссылку, на каторгу или в арестантские роты. Буквально несколько дней назад судили местного учителя Воробьёва. Сослали в Вологодскую область за то, что собрал на митинг около тысячи балаковцев (при 20 тысячах населения), которые выражали протест против роспуска Думы и закончили митинг пением популярной «Марсельезы» на российский лад («Отречёмся от старого мира...»), чем приводили в ярость полицейские чины Николаевска. Своей полиции в Балаково ещё не было. Зато были больница, почта, хлебные хранилища на 7 миллионов пудов зерна, три церкви, богадельня и семьдесят питейных заведений.
***
Матрос и кабак можно писать через дефис. Поэтому приказом капитана Осипова отпуск на берег был запрещён, ведь завтра в 6 утра нужно идти дальше. Сам же капитан с двумя матросами на малой спасательной шлюпке с левого борта «Вани» отправился к пристани, для передачи телеграмм с докладами в Саратов и Сарепту.
Всего в команде «Вани» было двадцать человек: капитан, помощник, механик, фельдшер, боцман, кок, 2 рулевых матроса, 4 кочегара, 2 слесаря-механика, 6 палубных матросов. На барже находились пять человек: капитан баржи, 2 палубных матроса (они же и рулевые) и два матроса-охранника, вооружённые берданками.
«Ваня» был в длину (переводя в современные меры), 60 метров и в ширину — 15 метров. На носовой палубе находилась хозяйская рубка со спуском в носовые каюты и механическое отделение. В середине - «тентовая» палуба, закрытая с двух сторон каютами и колёсными кожухами. Выше тентовой палубы — капитанский мостик и рулевая рубка. На кормовой палубе только тамбур со спуском в кормовые каюты и кочегарку. Остальное место на корме предназначалось для грузов и хранения каната, — перлиня, цепляющего баржу.
«Ваня» затих. В рулевой рубке горел свет. Также были включены кормовой и носовой фонари. До возвращения Осипова был оставлен включённым дежурный фонарь возле бортового спускового трапа, где стоял боцман, дожидавшийся возвращения командира. Тишина нарушалась только слабыми шлепками воды о борта и комариные «песни». С берега протоки слышался отдалённые «перерекания» лягушек.
Егорке не спалось. Окружающее пространство было незнакомо, лежать неудобно и жарко от тела уснувшей Марии, звенел вредный комар. Антон тоже спал, день выдался насыщенным. Егорка встал, подошёл к открытому прямоугольному иллюминатору. Ночное небо успокаивало. Пролетела звезда. Красиво. Высшее притягивало. Уменьшились предметы, всё стало удаляться, а Егорка словно взлетел и увидел, пароход, баржу реку, берега, какую-то лодку, медленно отошедшую от берега к пароходу. Мальчик видел боцмана, дымящего сигаретой с мундштуком. Он видел спящих и не спящих пассажиров, помощника капитана, читающего книгу, шелестящие листья деревьев, змей ползущих на охоту, рыб, застывших в воде и птиц, спящих на деревьях. Он видел мир и всё было на своих местах. И тем не менее, видимый мир менялся. Лодка причалила к пароходу, бумкнув о борт, противоположный тому, где стоял боцман. Тот повернулся, взял фонарь, пошёл на другую сторону, нагнулся, осветил воду и упал в пришвартовавшуюся лодку. Пять человек поднялись на «Ваню» с оружием.
Егорка уже знал состояние угрозы, но состояние страха ещё не постиг, поэтому просто сел на кровать похрапывающего Кухтиля.
Возвышенное состояние прекращалось, но обострение обоняния, слуха и зрения сохранялось, хотя малыш не осознавал этого. Послышался топот ног. Раздался выстрел, проснулся Кухтиль, ещё один, села в постели Мария. Свет не зажигали. Загрохотали бегущие шаги по капитанскому мостику и тентовой палубе Прозвучали почти одновременно три разных выстрела. Кто-то кричал: - «назад, вниз!», другой голос со странным произношением крикнул: - «Нэ дайте ему высунуца! Я вазму саквояжь!». Женский крик. Вероятно, мадам Богодская. Прогремели подряд два выстрела, а через секунду ещё один, мужской голос крикнул - «Ах!», пауза, ещё один выстрел и звук падения чего-то тяжёлого. Наступила тишина. Кухтиль был уже одет, Мария, отбросив этикет одевалась сидя, хоть это было сложно. Шепнула Егорке: - «Сейчас помогу одеться, только не бойся!». Кухтиль быстро достал что-то из саквояжа и через 15 секунд у него в руках было подобие трости. Подождал , щёлкнул замком и приоткрыл дверь. Мария знала, что в такие моменты мужчинам нельзя мешать, будет только хуже. Только за руку схватила и тиснула, словно поддерживая. Кухтиль не глядя кивнул и вышел.
Мария, прикрыв дверь, слушала шаги Антона. Они удалялись в сторону кормы. Почти сразу раздались два выстрела из берданок. Явно стреляли с баржи. Слышно было как Антон кричит, что бы не стреляли, что он пассажир. Тишина. Что-то тащат по палубе. Опять тишина. Опять удаляющиеся шаги перебежкой и снова возвращение. Теперь перемещение между каютами. Крик Кухтиля: - «Разбойников нет! Господин фельдшер, сюда!».
Мария выглянула из каюты, но далее пойти не решилась. Открылась дверь каюты напротив, кажется пробежал толстый фельдшер со своим медицинским чемоданом.
С бака, через капитанский мостик протопали множество ног. Из люка кормовых помещений стали появляться люди, их силуэты были видны Марии в свете кормового фонаря. Голоса людей разгоняли страх, накопившийся в пространстве судна. Перекликались с баржей. Вопросы, ответы, приказы механика. Прибыл капитан баржи с вооружённым матросом.
Вернулся очень бледный, но спокойный и уверенный в себе Кухтиль с саквояжем в левой руке, закрыл дверь в каюту и зажёг свет. Он поставил на столик испачканный кровью кожаный саквояж, открыл его и вытащил нижнее женское бельё. Затем, появилась большая пачка денег. Много денег даже на первый взгляд. Какие-то бумаги, книга, ещё книга, свёрток, цепь, крест. Булавки, шпильки, и прочая мелочь составляли нижний слой содержимого саквояжа. Начался пересчёт купюр. Мария сидела растерянно, затем, схватив женские панталоны извлечённые из саквояжа, бросилась к раковине. Стала затирать кровь на саквояже и на столе. К чувству страха Марии добавилась первая мысль - «где кровь там опасность», «опасность, это риск», «риск, там где есть след», «надо убрать следы, уменьшится риск и опасность». Женская логика парадоксальна, но в данном случае эта логика была в помощь мужчине. Оба действовали молча. Сначала безопасность, после разбор обстоятельств. В пачке денег были: 20 купюр пятисотенными, 170 купюр сотенными, шесть пятидесяток и семь четвертных. Без малого: 32 тысячи рублей. Кроме того, в аккуратном бумажном свёртке лежали десять золотых монет номиналом 10 рублей 1903 года, тяжёлая золотая замкнутая цепь длинной, приблизительно 2 аршина (около 140 см) и весом, наверное, около 2 фунтов (около 800 граммов). Серебрянный крест с красным камнем, размером с ладонь, ладанка, около 2 фунтов дешёвой бижутерии, письма. Всё, кроме банкнот было возвращено в саквояж (включая нижнее бельё) и было через иллюминатор осторожно опущено в воду с небольшим всплеском. Риск? На палубе царил гвалт и беготня. Ждали возвращения капитана Осипова. Нет, риска не было. Ну, почти не было.
Егорка спал, словно поучаствовал в тяжёлом сражении. Как только Кухтиль вышел за дверь каюты, его потянуло в сон и через полминуты он спал не раздевшись.
Пара стала тихо обсуждать произошедшее.
Читать дальше
Сам прибрежный посёлок Балаково «сражался» за статус города, и усилиями местных купцов был близок к успеху. Помешали прошлогодние события, когда митинговали и бастовали повсеместно по Российской Империи, в том числе и в Балаково. Да и в этом году народ шалил демонстрациями с требованиями приличных условий труда, заработков, прекращения мордобоя за качество работы и с жалобами на отсутствие медицинского обслуживания. Местные купцы засыпали уездный центр в Николаевске (сейчас это г. Пугачёв) просьбами о кардинальном решении вопроса, то есть вызова солдат и казаков. Однако, уездные власти поступали тоньше: давали выпустить пар, определяли зачинщиков и через суд отправляли в ссылку, на каторгу или в арестантские роты. Буквально несколько дней назад судили местного учителя Воробьёва. Сослали в Вологодскую область за то, что собрал на митинг около тысячи балаковцев (при 20 тысячах населения), которые выражали протест против роспуска Думы и закончили митинг пением популярной «Марсельезы» на российский лад («Отречёмся от старого мира...»), чем приводили в ярость полицейские чины Николаевска. Своей полиции в Балаково ещё не было. Зато были больница, почта, хлебные хранилища на 7 миллионов пудов зерна, три церкви, богадельня и семьдесят питейных заведений.
***
Матрос и кабак можно писать через дефис. Поэтому приказом капитана Осипова отпуск на берег был запрещён, ведь завтра в 6 утра нужно идти дальше. Сам же капитан с двумя матросами на малой спасательной шлюпке с левого борта «Вани» отправился к пристани, для передачи телеграмм с докладами в Саратов и Сарепту.
Всего в команде «Вани» было двадцать человек: капитан, помощник, механик, фельдшер, боцман, кок, 2 рулевых матроса, 4 кочегара, 2 слесаря-механика, 6 палубных матросов. На барже находились пять человек: капитан баржи, 2 палубных матроса (они же и рулевые) и два матроса-охранника, вооружённые берданками.
«Ваня» был в длину (переводя в современные меры), 60 метров и в ширину — 15 метров. На носовой палубе находилась хозяйская рубка со спуском в носовые каюты и механическое отделение. В середине - «тентовая» палуба, закрытая с двух сторон каютами и колёсными кожухами. Выше тентовой палубы — капитанский мостик и рулевая рубка. На кормовой палубе только тамбур со спуском в кормовые каюты и кочегарку. Остальное место на корме предназначалось для грузов и хранения каната, — перлиня, цепляющего баржу.
«Ваня» затих. В рулевой рубке горел свет. Также были включены кормовой и носовой фонари. До возвращения Осипова был оставлен включённым дежурный фонарь возле бортового спускового трапа, где стоял боцман, дожидавшийся возвращения командира. Тишина нарушалась только слабыми шлепками воды о борта и комариные «песни». С берега протоки слышался отдалённые «перерекания» лягушек.
Егорке не спалось. Окружающее пространство было незнакомо, лежать неудобно и жарко от тела уснувшей Марии, звенел вредный комар. Антон тоже спал, день выдался насыщенным. Егорка встал, подошёл к открытому прямоугольному иллюминатору. Ночное небо успокаивало. Пролетела звезда. Красиво. Высшее притягивало. Уменьшились предметы, всё стало удаляться, а Егорка словно взлетел и увидел, пароход, баржу реку, берега, какую-то лодку, медленно отошедшую от берега к пароходу. Мальчик видел боцмана, дымящего сигаретой с мундштуком. Он видел спящих и не спящих пассажиров, помощника капитана, читающего книгу, шелестящие листья деревьев, змей ползущих на охоту, рыб, застывших в воде и птиц, спящих на деревьях. Он видел мир и всё было на своих местах. И тем не менее, видимый мир менялся. Лодка причалила к пароходу, бумкнув о борт, противоположный тому, где стоял боцман. Тот повернулся, взял фонарь, пошёл на другую сторону, нагнулся, осветил воду и упал в пришвартовавшуюся лодку. Пять человек поднялись на «Ваню» с оружием.
Егорка уже знал состояние угрозы, но состояние страха ещё не постиг, поэтому просто сел на кровать похрапывающего Кухтиля.
Возвышенное состояние прекращалось, но обострение обоняния, слуха и зрения сохранялось, хотя малыш не осознавал этого. Послышался топот ног. Раздался выстрел, проснулся Кухтиль, ещё один, села в постели Мария. Свет не зажигали. Загрохотали бегущие шаги по капитанскому мостику и тентовой палубе Прозвучали почти одновременно три разных выстрела. Кто-то кричал: - «назад, вниз!», другой голос со странным произношением крикнул: - «Нэ дайте ему высунуца! Я вазму саквояжь!». Женский крик. Вероятно, мадам Богодская. Прогремели подряд два выстрела, а через секунду ещё один, мужской голос крикнул - «Ах!», пауза, ещё один выстрел и звук падения чего-то тяжёлого. Наступила тишина. Кухтиль был уже одет, Мария, отбросив этикет одевалась сидя, хоть это было сложно. Шепнула Егорке: - «Сейчас помогу одеться, только не бойся!». Кухтиль быстро достал что-то из саквояжа и через 15 секунд у него в руках было подобие трости. Подождал , щёлкнул замком и приоткрыл дверь. Мария знала, что в такие моменты мужчинам нельзя мешать, будет только хуже. Только за руку схватила и тиснула, словно поддерживая. Кухтиль не глядя кивнул и вышел.
Мария, прикрыв дверь, слушала шаги Антона. Они удалялись в сторону кормы. Почти сразу раздались два выстрела из берданок. Явно стреляли с баржи. Слышно было как Антон кричит, что бы не стреляли, что он пассажир. Тишина. Что-то тащат по палубе. Опять тишина. Опять удаляющиеся шаги перебежкой и снова возвращение. Теперь перемещение между каютами. Крик Кухтиля: - «Разбойников нет! Господин фельдшер, сюда!».
Мария выглянула из каюты, но далее пойти не решилась. Открылась дверь каюты напротив, кажется пробежал толстый фельдшер со своим медицинским чемоданом.
С бака, через капитанский мостик протопали множество ног. Из люка кормовых помещений стали появляться люди, их силуэты были видны Марии в свете кормового фонаря. Голоса людей разгоняли страх, накопившийся в пространстве судна. Перекликались с баржей. Вопросы, ответы, приказы механика. Прибыл капитан баржи с вооружённым матросом.
Вернулся очень бледный, но спокойный и уверенный в себе Кухтиль с саквояжем в левой руке, закрыл дверь в каюту и зажёг свет. Он поставил на столик испачканный кровью кожаный саквояж, открыл его и вытащил нижнее женское бельё. Затем, появилась большая пачка денег. Много денег даже на первый взгляд. Какие-то бумаги, книга, ещё книга, свёрток, цепь, крест. Булавки, шпильки, и прочая мелочь составляли нижний слой содержимого саквояжа. Начался пересчёт купюр. Мария сидела растерянно, затем, схватив женские панталоны извлечённые из саквояжа, бросилась к раковине. Стала затирать кровь на саквояже и на столе. К чувству страха Марии добавилась первая мысль - «где кровь там опасность», «опасность, это риск», «риск, там где есть след», «надо убрать следы, уменьшится риск и опасность». Женская логика парадоксальна, но в данном случае эта логика была в помощь мужчине. Оба действовали молча. Сначала безопасность, после разбор обстоятельств. В пачке денег были: 20 купюр пятисотенными, 170 купюр сотенными, шесть пятидесяток и семь четвертных. Без малого: 32 тысячи рублей. Кроме того, в аккуратном бумажном свёртке лежали десять золотых монет номиналом 10 рублей 1903 года, тяжёлая золотая замкнутая цепь длинной, приблизительно 2 аршина (около 140 см) и весом, наверное, около 2 фунтов (около 800 граммов). Серебрянный крест с красным камнем, размером с ладонь, ладанка, около 2 фунтов дешёвой бижутерии, письма. Всё, кроме банкнот было возвращено в саквояж (включая нижнее бельё) и было через иллюминатор осторожно опущено в воду с небольшим всплеском. Риск? На палубе царил гвалт и беготня. Ждали возвращения капитана Осипова. Нет, риска не было. Ну, почти не было.
Егорка спал, словно поучаствовал в тяжёлом сражении. Как только Кухтиль вышел за дверь каюты, его потянуло в сон и через полминуты он спал не раздевшись.
Пара стала тихо обсуждать произошедшее.
Читать дальше