Глава 7
На следующее утро я снова пришел с обычной пунктуальностью, которую так ценил Карло. Он ждал меня в кабинете и был готов немедленно приступить к работе. Вероятно, ночью он пересматривал собранные документы. После кофе, поданного его женой, которой явно не терпелось восстановить порядок в кабинете, мы продолжили нашу историю. Прежде чем снова сесть за письменный стол, Карло сказал:
- Я всю ночь думал о нашем вчерашнем разговоре, и, похоже, забыл уточнить одну важную деталь: как только мы сели на поезд в Италию, все контакты с нашими семьями внезапно прервались. Фактически никто не позаботился о том, чтобы присвоить нашей части номер военной почты, и, покинув Францию, мы до конца войны не получали писем от родных. Кроме того, мы сами писали своим семьям очень нечасто, боясь, что наши письма могут быть перехвачены французским Сопротивлением. Мы были словно покинутые дети, и с тех пор наша рота стала для нас новой семьей.
Мы продолжили разговор с того момента, на котором остановились вчера. Когда на станции Бордо были розданы пайки, эшелон с добровольцами отправился в Венецию, теперь они были морскими пехотинцами флота Итальянской Социальной Республики.
Карло рассказывает:
- В Ницце местные итальянцы устроили нам на станции праздничную встречу. Вскоре после этого мы пересекли итальянскую границу в районе Вентимильи. В Генуе мы увидели первые признаки войны: налетами американской авиации были частично разрушены портовые сооружения. На станции нам посоветовали не гулять по узким переулкам городского центра, потому что был риск получить пулю в спину. Поезд продолжал свой путь, мы проехали Тоскану, Эмилию Романью, Пьемонт и Ломбардию, и наконец 18 июня 1944 прибыли в Венецию.
Фотографии, собранные в большом черном альбоме, описывают это путешествие лучше чем что-либо еще: в дверях вагонов видны улыбающиеся лица полных энтузиазма добровольцев, хотя иногда на их лицах мелькает и тревожное предчувствие.
Зарини пишет:
«Когда мы приехали, в Венеции шел проливной дождь. Лодки в каналах были закрыты брезентом, улицы пусты: очень печальное зрелище. Мы были весьма разочарованы, потому что ожидали увидеть Венецию не такой».
Добровольцев разместили в казармах «Сангвинетти», где раньше располагалась школа механиков итальянского флота. Теперь они жили не в деревянных лачугах среди леса, как в Лормоне, а в казармах в центре города. Первое впечатление от новых казарм было отмечено забавным эпизодом, который весело вспоминают и Карло и Зарини, вероятно, потому, что это был единственный светлый момент в унылом пребывании в Венеции:
«В первую ночь в казармах творился пандемониум из-за хитрой шутки, жертвами которой стали мы. Унтер-офицер и два матроса выдали нам гамаки, не рассказав в точности, а лишь кратко указав, как их подвешивать. Результат был ужасным: они переворачивались, на них невозможно было сесть, а спать было вообще немыслимо. Той ночью мы часто слышали звуки падающих тел и крики, и некоторые из нас решили устроиться спать прямо на полу.
Наша военная жизнь в Венеции протекала довольно скучно: мы занимались лишь строевой подготовкой, и иногда нам давали отпуск. Относительно нас и нашей роли явно не было определенного мнения. Командование не знало, как использовать нашу роту, и поэтому нас просто держали в казармах».
Вынужденное бездействие вызвало разочарование, которое вскоре переросло в возмущение, и страсти накалились до точки кипения.
- Однажды на площади Сан-Марко мы заметили группу молодых людей, которых сегодня назвали бы пижонами. У них были длинные волосы и кричаще яркая одежда, это несомненно были уклонисты, которые не пошли на войну. Мы немедленно начали с ними драку, которая закончилась тем, что мы показательно состригли волосы одному из них. Вскоре на площадь прибыли полицейские и арестовали некоторых из нас, - с весельем в голосе рассказывает мне Карло, и продолжает более серьезным тоном:
- Чтобы выручить нас, был вынужден вмешаться лейтенант Парелло, но, как наш поручитель, он был задержан в полицейском участке вместо нас. К счастью, в городе оказался немецкий офицер, знавший нашего командира по русскому фронту, и вскоре его отпустили. Можно представить, как потом Парелло орал на нас в казарме. Мы все были сурово наказаны: надолго лишены отпуска, и наша жизнь в казармах стала еще более безрадостной. По правде говоря, мы это заслужили: мы носили военную форму и должны были вести себя соответственно.
Этот эпизод с одной стороны вызвал раздражение у командования, с другой же подчеркнул неприятную ситуацию, в которой оказались «добровольцы Франции». Выбирая между тем, наказать нас, или предоставить возможность проявить себя, командование решило доверить нам опасное задание.
- Однажды к нам в казарму пришел старший офицер и спросил, что мы бы делали, оказавшись посреди высадки британских парашютистов. Наши воинственные крики, судя по всему, он счел подходящим ответом. Поэтому нашей роте поручили найти 30 добровольцев для выполнения задания (которое пока не уточнялось) в районе Кавардзере, недалеко от Кьоджи. На это задание вызвались 40 наших, - рассказывает Карло, который был одним из этих сорока добровольцев. Но он, похоже, не считает, что это задание было возможностью для добровольцев проявить себя или искупить вину.
Думая об этом, он вдруг поднимается с кресла и отходит к окну, пытаясь остаться наедине со своими мрачными мыслями. Я вижу, как он качает головой и смотрит из окна на одиноких девушек в баре рядом с домом, которые пьют белое вино из больших стаканов. Карло ворчит, что в его время мужчины были более предприимчивы. Потом, успокоившись, он возвращается в кресло и показывает мне отрывок из рукописи Зарини:
«Можно содрогнуться, если подумать, что лишь спустя 11 дней после нашего прибытия в Венецию, без всякой специальной подготовки, без заранее подготовленного плана, без координации с другими частями, без какой-либо связи с местными жителями, без знания местности, в которой мы должны были действовать, нас направили на разведывательное задание, сопряженное с огромным риском, я бы сказал, нечто, очень близкое к шпионажу. Нас послали почти беспомощными, плохо вооруженными: лишь с пистолетами, к которым выдали по два магазина патронов и по две гранаты».
Больше он ничего не добавляет. И снова я чувствую в Карло то же сомнение, то же ощущение предательства, что это опасное задание могло быть задумано с целью уничтожить «добровольцев Франции». И снова я не понимаю почему. И снова не могу найти подходящего объяснения.
Глава 8
- В Кавардзере все пошло плохо, - говорит Карло. Ему явно тяжело это вспоминать, но он решает продолжить свою историю. – Официально целью задания было внедриться к местным партизанам, притворившись французскими пленными, сбежавшими из концлагерей в Австрии, и собрать информацию о присутствии у партизан британских и американских советников, и о посадочных площадках для доставки оружия. Итак, вооруженные лишь флотскими пистолетами «Беретта» 7,65-мм и парой гранат «Балилла», и одетые в гражданскую одежду, мы отправились на это задание практически вслепую, не имея никакого представления, что нас ожидает. На случай если нас остановят немецкие патрули, мы должны были предъявить банкноту в одну лиру с проколотой дыркой на краю, серийные номера этих банкнот были сообщены немцам.
Я попросил Карло показать такую банкноту, догадавшись, что он наверняка сохранил ее. Довольно улыбаясь, он открыл ящик стола и показал эту лиру.
Операция началась в полночь 1 июля 1944, сорок добровольцев под командованием лейтенанта Парелло, разделившись на пять групп по восемь человек, из Венеции морем добрались до района Кьоджи. Каждая группа вышла в назначенный ей район, по пути разделившись на меньшие группы по два-три человека, чтобы избежать внимания. На рассвете был установлен первый контакт с местными партизанами, и сначала они, кажется, поверили в историю «пленных», рассказанную на ломаном итальянском. Партизаны сразу же начали говорить о спрятанном оружии и о безопасных убежищах. Но потом они внезапно стали более подозрительными. Слухи о «сбежавших пленных» быстро распространились, и история перестала быть убедительной.
- Сказалась вся та небрежность, с которой была подготовлена операция, - говорит Карло, и показывает еще один отрывок из рукописи Зарини:
«Я благодарю Бога за то, что догадался отдать пистолет, патроны и гранаты другому добровольцу, а также проколотую лиру, потому что партизаны обыскали меня, вывернув все карманы. Я испытал еще один приступ ужаса, подумав об итальянских этикетках на одежде, но партизаны, к счастью, не обратили на них внимания».
Обман был раскрыт. Из сараев и крестьянских домов начало появляться оружие. Добровольцам настало время отступать. Парелло приказал группам добровольцев отходить в Кьоджу, и в этот момент прозвучали первые выстрелы. После пересчета оказалось, что от четырех до шести добровольцев отсутствуют. Вероятно, они попали в руки врага.
Это отчаянное отступление запечатлелось в памяти Карло:
- Вскоре после того, как пришел приказ отступать, нас едва не обнаружила группа вооруженных партизан. Мы спрятались в соломе, к счастью, оказавшейся на поле поблизости, и, терпя укусы насекомых, ждали возможности сбежать. Измученный ожиданием, я выбрался из нашего импровизированного укрытия и разведал местность поблизости. Не обнаружив противника, я сообщил остальным. Через некоторое время мы увидели дорогу на Кьоджу, но в полях вокруг было много вооруженных людей, а спрятаться было негде. Казалось, пути к спасению нет, и мы решили разыграть последнюю карту: мы бросились бежать к дороге, крича, что за нами гонятся фашисты. Все люди, вооруженные и безоружные, которых мы встречали на пути, тоже бросались бежать, но в противоположную сторону. Вскоре мы добрались до дороги, но между нами и дорогой оказалась река Брента!
Я позволил Карло немного отдохнуть после взволновавшего его рассказа, и взялся за воспоминания Зарини, который был в той же группе:
«Мы увидели человека, дремавшего рядом с рыбачьей лодкой – то, что нужно. Мы бросились к нему и, помахав пистолетом под носом, быстро «убедили» его перевезти нас на другой берег.
Я никогда не видел, чтобы человек греб веслами так быстро в лодке, полной людей настолько, что она почти до края бортов осела в воду. Когда он перевез нас, и мы выпрыгнули на другой берег, он понял, что мы не собираемся убивать его, и он может плыть назад. Уж не знаю как, но, думаю, он побил все рекорды скорости в лодочном спорте.
Но после переправы через реку опасность еще не исчезла. На дороге появился автомобиль-амфибия (Schwimmwagen) с немецкими солдатами, и командовавший ими лейтенант сразу же обратил внимание на испуганных беглецов».
- Я подумал, что он может принять нас за партизан, и осторожно вытащив проколотую банкноту, показал ему, и спросил: Wo ist Kommandantur bitte? Он понял, кто мы, и пропустил нас, - вспоминает Карло.
Добравшись отдельными группами до Кьоджи, добровольцы оттуда вернулись в Венецию. Оказалось, что шестнадцать человек из них пропали без вести. Забыв о сне и усталости, остальные добровольцы надели военную форму и начали искать их, надеясь найти живыми. Не всем удалось спрятаться и избежать погони. Группа из трех добровольцев – Марио Фиорентино, Джузеппе Донато и Луи Ланса (все из Парижа) была обнаружена и захвачена партизанами. Джованни Бильоне (тоже из Парижа) был тяжело ранен в живот в перестрелке, но смог убить двух партизан. Остальных пропавших удалось найти живыми, и они благополучно вернулись в Венецию.
Тела убитых добровольцев были найдены в полях зверски изуродованными. Зарини описывает эту скорбную находку:
«Мы обнаружили мертвые тела наших братьев по оружию, изуродованные ужасными пытками, изрезанные на куски, их половые органы были раздавлены винтовочными прикладами… Мы были ошеломлены, испытывая скорбь и гнев. Что за люди могли опуститься до такого варварства? Это не могли быть итальянцы! Мы пришли сюда как солдаты-добровольцы, воевать с врагом, но такой войны и такого врага мы не ожидали. Мы знали, что можем умереть, и были готовы к смерти, но не к такой смерти!»
Это ужасное зрелище не могло не повлиять на дух молодых добровольцев, которые были убеждены, что им предстоит сражаться в совсем иной войне. Оно ожесточило их души, в которых не стало места состраданию. «Сочувствие мертво», как пелось в одной из песен партизан.
Реакция на это убийство не заставила себя ждать. По страшной логике гражданской войны кровь требовала новой крови. Добровольцы приняли участие в большой операции по поиску партизан, которую выполняла национальная республиканская гвардия («Черные бригады») и немецкие войска, указывая места контактов с партизанами. Зарини описывает то, что происходило потом:
«Наша месть была страшной, мы были глухи к мольбам о пощаде. Все, у кого находили оружие, или пойманные рядом со спрятанным оружием, расстреливались на месте, но мы не подвергали их пыткам. Мы не были свирепыми палачами. К такой войне мы не были готовы, в ней не было славы. Участие в борьбе с партизанами, в которую нас бросили бездумно и вслепую, оставило в нас лишь тяжкое чувство скорби и гнева».
Глава 9
«Приняв почетное звание добровольца, они вознесли веру в Родину на небывалую высоту, оставили свои дома, семьи, любимых и отправились на защиту страдающего Отечества. Участвуя в очень сложной операции, полной неизвестности, они проявили себя отлично, преодолели все препятствия и выполнили доверенное им задание с достойной восхищения отвагой и презрением к опасности».
Но ни эта благодарность в приказе, ни награды (Серебряные Медали погибшим и Военные Кресты выжившим участникам операции) не могли избавить добровольцев от мучительно тяжелого чувства скорби.
- Ощущение того, что – вероятно, по каким-то скрытым мотивам - нас вслепую, без всякой подготовки, бросили в такого рода операцию, оставило в нас чувство горечи. Нам казалось, что нас предали. В казармах преобладало угрюмое настроение, в разговорах возникали намеки на отношение к нам в военных кругах RSI, - с чувством говорит Карло. Он так и не смог смириться с тем, что произошло в Кавардзере.
Бригадефюрер СС Пьетро Манелли, уже пытавшийся вербовать добровольцев в Париже, заметил это настроение и снова предложил «добровольцам Франции» службу в СС, обещая отправить их на фронт. Из роты к нему ушли 12 добровольцев, хотя позже зимой почти все они вернулись обратно, потому что так и не были отправлены на фронт и устали от ожидания в тылу.
9 июля 1944 прошли похороны добровольцев, погибших в Кавардзере. Религиозная служба проводилась в церкви Святых Иоанна и Павла, после нее похоронная процессия прошла по улицам Венеции. Карло показал мне фотографии, запечатлевшие эти торжественные похороны. На них я видел скорбные лица «добровольцев Франции», суровые взгляды бойцов «Черных Бригад», горожан, приветствовавших процессию фашистским салютом.
Еще Карло показал мне копию письма, которое написал своим родителям Марио Фиорентино, один из погибших в операции:
«Дорогие папа и мама,
Сегодня вечером я ухожу на задание, и, возможно, не вернусь. Если случится так, я прошу вас об одном: быть сильными, и показать всему миру, что итальянский отец и итальянская мать с готовностью принесут в жертву своих детей, ради того, чтобы жила наша Италия. Я вполне осознаю, что делаю, и ни о чем не жалею.
Поверьте, ваш сын никогда не забывал о вас.
Поцелуйте моих дорогих братьев, пусть они стараются брать пример с меня.
Ваш сын Марио».
И снова на помощь «добровольцам Франции» пришел капитан Гросси.
Он сообщил об их положении командиру 10-й флотилии MAS князю Юнио Валерио Боргезе, который, не теряя времени, явился в казармы «Сангвинетти» и предложил добровольцам службу в его подразделении.
Нужно сделать некоторое отступление и кратко рассказать о 10-й флотилии MAS.
Официально 10-я флотилия была создана в марте 1941 как специальное подразделение Итальянского королевского флота, задачей которого была разработка и практика боевого применения новых видов наступательного оружия для уничтожения кораблей противника в их базах. Используя человекоуправляемые торпеды, взрывающиеся катера и боевых пловцов, 10-я флотилия MAS в 1941-43 гг. провела ряд успешных операций во вражеских базах, наиболее известными из которых являются атаки на порты Александрия, Суда (Крит), Гибралтар, Алжир, Севастополь.
С мая 1943 командиром 10-й флотилии стал капитан 2-го ранга (Capitano di Fregata) Юнио Валерио Боргезе, ранее командовавший подводной лодкой «Ширэ» и выполнявший рискованные операции против хорошо защищенных баз британского флота.
После перемирия 8 сентября 1943 капитан Боргезе и его подчиненные отказались сложить оружие и решили продолжать войну на стороне Германии. Более того, немцы позволили им сражаться под итальянским флагом и в итальянской форме. После освобождения Муссолини и создания Итальянской Социальной Республики, моряки 10-й флотилии присоединились к ее вооруженным силам.
Так как технических средств для действий на море осталось слишком мало, Боргезе решил перевести большую часть добровольцев, откликнувшихся на его призыв, в сухопутные части, сформированные по образцу морской пехоты итальянского флота.
Так появились морские пехотинцы (по-итальянски маро) 10-й флотилии MAS.
- Мы знали о героических действиях батальона «Барбариго» 10-й флотилии на фронте у Анцио и Неттуно. Бойцы батальона проявили себя, пытаясь задержать наступление противника на Рим и прикрывая отступление немцев. Мы не могли просить о большей награде, чем стать частью этого прославленного батальона, - говорит Карло и показывает мне пергамент, висевший на стене в рамке. На нем написаны слова Боргезе, наилучшим образом выражающие причину решения итальянцев, не принявших капитуляцию:
«В любой войне главное не в том, победить или проиграть, выжить или умереть. Но в том, как ты побеждаешь и как проигрываешь, как ты выживаешь и как умираешь.
Можно проиграть войну, но проиграть ее с честью и достоинством.
Капитуляция и измена союзнику оставят на народе позорное клеймо перед всем миром на столетия».
Для Карло и для многих других молодых людей, подобных ему, Боргезе воплощал собой нового человека, воина, который решил продолжать сражаться ради чести и вопреки всему, наперекор судьбе.
Боргезе был символом искупления, которого они искали.
Более двадцати тысяч мужчин и женщин (последние служили во Вспомогательной Женской Службе) ответили на призыв Боргезе снова взять в руки оружие после 8 сентября 1943.
«Новости о включении нас в 10-ю флотилию князя Боргезе было достаточно, чтобы воодушевить нас. После долгого затишья, пагубно действовавшего на нас, 15 июля капитан Боргезе прибыл в Венецию, и с того дня наши судьбы были связаны – мы стали частью большой семьи 10-й флотилии MAS.
После этого события разворачивались с безумной быстротой. 16 июля нам выдали новую форму цвета хаки с синими эмблемами морской пехоты и дополнительное оружие, а 17 июля мы поездом отправились в Иврею, где восстанавливался батальон «Барбариго» после тяжелых потерь на фронте.
Во время остановки поезда в Венето лейтенант Парелло прибыл в штаб 10-й флотилии MAS в Лонато, провинция Виченца. Там он встретил знаменитого киноактера Освальдо Валенти, тоже записавшегося добровольцем в 10-ю флотилию, и рассказал ему о своей роте. Заинтригованный необычной историей «добровольцев Франции», Валенти захотел встретиться с нами на ближайшей станции».
- Когда на станции мы встретились с Освальдо Валенти, он на прекрасном французском выразил нам свое восхищение и пожелал удачи. В конце войны партизаны убили его и его возлюбленную, актрису Луизу Ферида (она была беременна), возведя против них лживые обвинения, чтобы оправдать эту жестокую казнь. Но единственное его преступление было в том, что он выбрал сторону, которую победители сочли неправильной. Сколько смертей, сколько лжи и зла было в те дни мести и сведения счетов, - замечает Карло.
Отрывок из рукописи Зарини описывает, как добровольцев приняли в казармах Ивреи, где размещался батальон «Барбариго»:
«19 июля 1944 мы прибыли в Турин и остановились в казармах «Монте Граппа», чтобы немного отдохнуть. На следующий день около 20:00 мы приехали в Иврею, где размещался батальон «Барбариго», к которому была теперь приписана наша рота. Хотя было довольно позднее время, нас очень тепло встретили. Офицеры, сержанты и рядовые маро проявили к нам интерес и дружеское отношение, и помогли нам устроиться на новом месте. Еще один приятный факт, подтверждающий дух братства, установившийся во всех подразделениях 10-й флотилии: когда слухи о нашем прибытии распространились, несколько солдат батальона «Барбариго» даже вернулись из отпуска раньше времени, только для того, чтобы приветствовать нас. Конечно, было любопытство, но оно проявлялось лестным нам образом».
21 июля 1944 лейтенант Парелло официально был назначен командиром 5-й роты «добровольцев Франции» в составе батальона «Барбариго». Его заместителем стал мичман Луиджи Вернэ, ранее служивший в горной артиллерии. Многие офицеры и унтер-офицеры из развалившейся итальянской королевской армии примкнули к 10-й флотилии MAS, и некоторые из них оказались в роте «добровольцев Франции», которой по очевидным причинам не хватало опытных сержантов.
Эти радостные для добровольцев события омрачил новый печальный эпизод. Карло вспоминает его с явной скорбью:
- 23 июля молодой партизан по имени Ферруччио Национале пытался бросить гранату в Дона Бьянко, капеллана 10-й флотилии, когда тот собирался проводить воскресную службу. К счастью, наши маро вовремя схватили его. Партизан был судим военным судом, признан виновным и приговорен к смерти через повешение. Казнь была проведена на площади. Кто-то из наших повесил ему на шею плакат с надписью: «он пытался напасть на 10-ю». Как обычно, я сделал несколько фотоснимков, и доверил проявить их местному фотографу, а он передал копии этих снимков партизанам, которые стали распространять их как пропаганду против нас. Даже после войны те же фотографии активно распространялись, чтобы очернить доброе имя 10-й флотилии MAS.
Один из наших офицеров, увидев эту надпись, пришел в ярость, и приказал доставить труп на ближайшее кладбище, где партизан был похоронен, погребальную службу провел священник Казимиро Канепа, а специально назначенный караул даже оказал воинские почести. Те, кто придумал повесить плакат, были сурово наказаны, уверяю вас. Но этого не помнит никто. В истории осталась только эта печально прославившаяся фотография. Из-за этой самой фотографии в сообществе ветеранов ко мне до сих пор испытывают сильную неприязнь.
Карло передал мне негативы фотоснимков, чтобы подтвердить правдивость всего, что он сказал. После этого он решил, что надо сделать перерыв. Я согласился с ним.
Глава 10
Перерыв на ланч послужил поводом выпить аперитив, как пару дней назад. В гостиной Карло подал мне традиционный пастис с водой, хотя сказал, что сам предпочел бы выпить чего-нибудь покрепче, чтобы успокоиться после этих печальных воспоминаний. Война оставила в его душе тяжкие шрамы. Несколько ночей ему снились изуродованные тела его товарищей, погибших в Кавардзере, молодой партизан, повешенный в Иврее. Эти воспоминания из-за его молодого возраста в то время навсегда остались в его памяти.
На этот раз мы перешли в кухню. Марины дома не было, но я с удивлением заметил, что Карло отлично умеет управляться у плиты.
Еда оказалась еще одной его страстью, и, несмотря на немолодой возраст, аппетит у него был по-прежнему юношеский. Позже его жена рассказала мне о знаменитых ужинах со спагетти, которые Карло устраивал с друзьями ночью после ресторана, при этом он неохотно покидал стол последним. Его желание жить было поистине заразительным, и излучало свою позитивную силу на всех вокруг него. Пережив ужасы войны, он стал еще больше ценить красоту жизни. Рыба, жареная на гриле, и стакан игристого вина – и мы снова были полны сил и готовы вернуться к работе, но перед этим выпили по чашке кофе.
Вернувшись в кабинет, мы продолжили беседу о трагической гражданской войне, развернувшейся тогда в Италии. Карло рассказал, что добровольцы с удивлением обнаружили, что в Пьемонте ситуация была лучше, чем в регионе Венето.
В доказательство он снова привел строки из рукописи Зарини:
«Несчастный народ, оказавшийся между молотом и наковальней, не знал, чью сторону принять. В этих районах Пьемонта люди были напуганы почти до ужаса, мы заметили это сразу же. Но они были напуганы не из-за нас. Они боялись репрессий, которые могли обрушить на них партизаны, если бы жители проявили хоть какое-то сочувствие к нам. Мы были знакомы с этим по своему горькому опыту в Венето. Однако в этих людях не было той ненависти и враждебности к нам, как в Кавардзере. В действительности, здесь мы довольно мирно уживались с населением. Не знаю, почему так, но тут было по-другому, чем в Венето. Разумеется, все равно мы не могли никому доверять».
Конечно, доверять нельзя было никому. Чтобы лучше понять обстановку этой братоубийственной гражданской войны, придется еще раз вернуться назад, к событиям, которые произошли до включения «добровольцев Франции» в батальон «Барбариго».
8 июля 1944 в Озенье, недалеко от Турина, командир батальона «Барбариго» лейтенант Умберто Барделли попал в засаду партизан. Окруженный противником, он отказался сдаться и погиб в перестрелке, были убиты и десять бойцов батальона, сопровождавших его. У убитых были вырваны золотые зубы, а тела двоих из них измазаны экскрементами. Этот кровавый инцидент привел в ярость капитана Боргезе. После этого командир 10-й флотилии MAS решил, что будет отвечать возмездием за каждое нападение на его людей. В то же время он позволил покинуть 10-ю флотилию тем, кто не был готов после этого следовать за ним. Этот эпизод стал началом гражданской войны для 10-й флотилии MAS, бойцы которой до того никогда не поднимали оружие против других итальянцев, хотя и раньше им иногда стреляли в спину.
Но вернемся к истории «добровольцев Франции».
28 июля капитан Боргезе в Иврее вызвал всех своих офицеров, чтобы сообщить им о новых задачах. Лейтенант Парелло также присутствовал на том совещании.
Карло рассказывает:
- Он вернулся огорченным с этого совещания, и сказал, что нам поставлена задача очистить от партизан альпийские долины. Этого настоятельно требовали немцы. Лишь обещание того, что нас отправят на фронт после того, как мы поможем обезопасить тыл, заставило нас взяться за эту задачу и выполнять ее несмотря ни на что.
Снова братоубийственная война, снова итальянцы против итальянцев, как в Кавардзере. Добровольцев постигла еще одна внезапная перемена: рота лейтенанта Парелло была переведена из батальона «Барбариго» в батальон «Фульмине», и теперь называлась 3-й ротой «добровольцев Франции».
- Так мы внезапно оказались в составе нового батальона, о котором не знали почти ничего, только, что он, как и «Барбариго», находился на переформировании и заканчивал подготовку в Иврее, - рассказывает Карло.
Здесь необходимо кратко рассказать о батальоне «Фульмине». Он был сформирован в конце марта 1944. Заместитель князя Боргезе подполковник Луиджи Каралло, бывший ардито и ветеран Первой Мировой, после перемирия служивший в 10-й флотилии во флотском звании капитана 2-го ранга (Capitano di Fregata) предложил сформировать нечто вроде мобильного отряда быстрого реагирования в составе 10-й флотилии, укомплектованного в основном бывшими пехотинцами и берсальерами итальянской королевской армии. Новый батальон по традиции 10-й флотилии получил имя в честь погибшего в бою корабля - эсминца «Фульмине». До октября 1944 батальоном командовал лейтенант Серджио Скордиа, потом до декабря 1944 лейтенант Орру, до января 1945 лейтенант Бини, и снова Орру до сдачи в апреле 1945. После прохождения боевой подготовки в Пьетрасанте (провинция Лукка) батальон был переведен в Пьемонт, где 10-я флотилия MAS проходила реорганизацию с целью приведения ее к стандартной структуре армейской дивизии. В Иврее бойцы 10-й флотилии вели гарнизонную службу и несколько раз попадали в засады партизан, что привело к первым жертвам и дальнейшему ожесточению. С прибытием роты «добровольцев Франции» 29 июля 1944 батальон «Фульмине» стал состоять из трех рот – всего около 350 солдат. Из этих трех рот 1-я («Феделиссима») и 3-я («Добровольцы Франции») в качестве тяжелого оружия были вооружены ручными пулеметами «Бреда Мод. 30» и станковыми «Бреда Мод. 37» и легкими 45-мм минометами «Бриксиа-45/5». Индивидуальным оружием бойцов были винтовки «Каркано Мод.91» в разных версиях и пистолеты-пулеметы «Беретта» MAB-38А и TZ-45. 2-я рота («автотранспортируемая») была вооружена более тяжелым оружием – 81-мм минометами CEMSA-81 и 20-мм противотанковыми ружьями «Эрликон» швейцарского производства. Рота «добровольцев Франции» состояла из трех взводов: пулеметного, минометного и стрелкового. Так как батальон «Фульмине» фактически выполнял функции берсальерского, в его составе было некоторое количество мотоциклов, а также импровизированный бронеавтомобиль и несколько грузовиков для перевозки солдат.
Услышав историю батальона «Фульмине», я попросил Карло рассказать, как приняли «добровольцев Франции» в новой части, и какое впечатление они произвели на новых товарищей. Улыбаясь, Карло нашел среди документов еще одну рукопись и подал мне. Это воспоминания сержанта Джованни Скинетти из 2-й роты:
«Прибыла 3-я рота, так называемые «добровольцы Франции», укомплектованная итальянскими иммигрантами, жившими во Франции. Ее командир подполковник (на самом деле лейтенант) Джузеппе Парелло имеет в своем распоряжении отличных офицеров и сержантов. Их подготовка превосходна, взаимодействие между взводами отличное, их объединяет настоящее боевое братство. Хотя они итальянцы, но говорят между собой по-французски, отчего кажутся нам несколько чуждыми. Мы еще посмотрим, как они проявят себя в бою. Они подготовлены лучше нас, по крайней мере, на этот момент, и следует это признать».
Относительно французского языка Карло уточнил, что парижане говорили между собой на парижском арго – особом сленге, которым пользовались жители французской столицы, что вносило свои сложности.
- Многие из них плохо знали итальянский, и часто только по диалектам их родителей. Можно представить, какие сложности это создавало при командовании ротой, особенно в бою. По этой причине 3-я рота всегда действовала автономно.
Не прошло и двух дней после прибытия «добровольцев Франции», как батальон «Фульмине» получил приказ выдвигаться в долину реки Орко и уничтожить штаб местных партизан, контролировавших местность в районе национального парка Гран Парадизо.
Карло Альфредо Пандзараса и Нандо Мусси на базе BETASOM
13 июня 1944. Поезд в Венецию
Проколотая банкнота, которую добровольцы на задании должны были предъявить немецким патрулям.
Похороны добровольцев, погибших в Кавардзере, Венеция, 9 июля 1944. Присутствуют официальные лица Итальянской Социальной Республики.
Похороны добровольцев, 9 июля 1944. В церемонии участвуют бойцы "Черных Бригад".
Лонато, июль 1944. Фото "Добровольцев Франции" с киноактером Освальдо Валенте.
Ивреа, 23 июля 1944. Повешенный партизан Ферруччио Национале.
Доброволец Доменико Веррандо (в январе 1945 убит у Тарновы) читает объявление о казни партизана Ферруччио Национале: "Преступник пытался убить капеллана 10-й флотилии. 10-я свершила правосудие".
Читать дальше
На следующее утро я снова пришел с обычной пунктуальностью, которую так ценил Карло. Он ждал меня в кабинете и был готов немедленно приступить к работе. Вероятно, ночью он пересматривал собранные документы. После кофе, поданного его женой, которой явно не терпелось восстановить порядок в кабинете, мы продолжили нашу историю. Прежде чем снова сесть за письменный стол, Карло сказал:
- Я всю ночь думал о нашем вчерашнем разговоре, и, похоже, забыл уточнить одну важную деталь: как только мы сели на поезд в Италию, все контакты с нашими семьями внезапно прервались. Фактически никто не позаботился о том, чтобы присвоить нашей части номер военной почты, и, покинув Францию, мы до конца войны не получали писем от родных. Кроме того, мы сами писали своим семьям очень нечасто, боясь, что наши письма могут быть перехвачены французским Сопротивлением. Мы были словно покинутые дети, и с тех пор наша рота стала для нас новой семьей.
Мы продолжили разговор с того момента, на котором остановились вчера. Когда на станции Бордо были розданы пайки, эшелон с добровольцами отправился в Венецию, теперь они были морскими пехотинцами флота Итальянской Социальной Республики.
Карло рассказывает:
- В Ницце местные итальянцы устроили нам на станции праздничную встречу. Вскоре после этого мы пересекли итальянскую границу в районе Вентимильи. В Генуе мы увидели первые признаки войны: налетами американской авиации были частично разрушены портовые сооружения. На станции нам посоветовали не гулять по узким переулкам городского центра, потому что был риск получить пулю в спину. Поезд продолжал свой путь, мы проехали Тоскану, Эмилию Романью, Пьемонт и Ломбардию, и наконец 18 июня 1944 прибыли в Венецию.
Фотографии, собранные в большом черном альбоме, описывают это путешествие лучше чем что-либо еще: в дверях вагонов видны улыбающиеся лица полных энтузиазма добровольцев, хотя иногда на их лицах мелькает и тревожное предчувствие.
Зарини пишет:
«Когда мы приехали, в Венеции шел проливной дождь. Лодки в каналах были закрыты брезентом, улицы пусты: очень печальное зрелище. Мы были весьма разочарованы, потому что ожидали увидеть Венецию не такой».
Добровольцев разместили в казармах «Сангвинетти», где раньше располагалась школа механиков итальянского флота. Теперь они жили не в деревянных лачугах среди леса, как в Лормоне, а в казармах в центре города. Первое впечатление от новых казарм было отмечено забавным эпизодом, который весело вспоминают и Карло и Зарини, вероятно, потому, что это был единственный светлый момент в унылом пребывании в Венеции:
«В первую ночь в казармах творился пандемониум из-за хитрой шутки, жертвами которой стали мы. Унтер-офицер и два матроса выдали нам гамаки, не рассказав в точности, а лишь кратко указав, как их подвешивать. Результат был ужасным: они переворачивались, на них невозможно было сесть, а спать было вообще немыслимо. Той ночью мы часто слышали звуки падающих тел и крики, и некоторые из нас решили устроиться спать прямо на полу.
Наша военная жизнь в Венеции протекала довольно скучно: мы занимались лишь строевой подготовкой, и иногда нам давали отпуск. Относительно нас и нашей роли явно не было определенного мнения. Командование не знало, как использовать нашу роту, и поэтому нас просто держали в казармах».
Вынужденное бездействие вызвало разочарование, которое вскоре переросло в возмущение, и страсти накалились до точки кипения.
- Однажды на площади Сан-Марко мы заметили группу молодых людей, которых сегодня назвали бы пижонами. У них были длинные волосы и кричаще яркая одежда, это несомненно были уклонисты, которые не пошли на войну. Мы немедленно начали с ними драку, которая закончилась тем, что мы показательно состригли волосы одному из них. Вскоре на площадь прибыли полицейские и арестовали некоторых из нас, - с весельем в голосе рассказывает мне Карло, и продолжает более серьезным тоном:
- Чтобы выручить нас, был вынужден вмешаться лейтенант Парелло, но, как наш поручитель, он был задержан в полицейском участке вместо нас. К счастью, в городе оказался немецкий офицер, знавший нашего командира по русскому фронту, и вскоре его отпустили. Можно представить, как потом Парелло орал на нас в казарме. Мы все были сурово наказаны: надолго лишены отпуска, и наша жизнь в казармах стала еще более безрадостной. По правде говоря, мы это заслужили: мы носили военную форму и должны были вести себя соответственно.
Этот эпизод с одной стороны вызвал раздражение у командования, с другой же подчеркнул неприятную ситуацию, в которой оказались «добровольцы Франции». Выбирая между тем, наказать нас, или предоставить возможность проявить себя, командование решило доверить нам опасное задание.
- Однажды к нам в казарму пришел старший офицер и спросил, что мы бы делали, оказавшись посреди высадки британских парашютистов. Наши воинственные крики, судя по всему, он счел подходящим ответом. Поэтому нашей роте поручили найти 30 добровольцев для выполнения задания (которое пока не уточнялось) в районе Кавардзере, недалеко от Кьоджи. На это задание вызвались 40 наших, - рассказывает Карло, который был одним из этих сорока добровольцев. Но он, похоже, не считает, что это задание было возможностью для добровольцев проявить себя или искупить вину.
Думая об этом, он вдруг поднимается с кресла и отходит к окну, пытаясь остаться наедине со своими мрачными мыслями. Я вижу, как он качает головой и смотрит из окна на одиноких девушек в баре рядом с домом, которые пьют белое вино из больших стаканов. Карло ворчит, что в его время мужчины были более предприимчивы. Потом, успокоившись, он возвращается в кресло и показывает мне отрывок из рукописи Зарини:
«Можно содрогнуться, если подумать, что лишь спустя 11 дней после нашего прибытия в Венецию, без всякой специальной подготовки, без заранее подготовленного плана, без координации с другими частями, без какой-либо связи с местными жителями, без знания местности, в которой мы должны были действовать, нас направили на разведывательное задание, сопряженное с огромным риском, я бы сказал, нечто, очень близкое к шпионажу. Нас послали почти беспомощными, плохо вооруженными: лишь с пистолетами, к которым выдали по два магазина патронов и по две гранаты».
Больше он ничего не добавляет. И снова я чувствую в Карло то же сомнение, то же ощущение предательства, что это опасное задание могло быть задумано с целью уничтожить «добровольцев Франции». И снова я не понимаю почему. И снова не могу найти подходящего объяснения.
Глава 8
- В Кавардзере все пошло плохо, - говорит Карло. Ему явно тяжело это вспоминать, но он решает продолжить свою историю. – Официально целью задания было внедриться к местным партизанам, притворившись французскими пленными, сбежавшими из концлагерей в Австрии, и собрать информацию о присутствии у партизан британских и американских советников, и о посадочных площадках для доставки оружия. Итак, вооруженные лишь флотскими пистолетами «Беретта» 7,65-мм и парой гранат «Балилла», и одетые в гражданскую одежду, мы отправились на это задание практически вслепую, не имея никакого представления, что нас ожидает. На случай если нас остановят немецкие патрули, мы должны были предъявить банкноту в одну лиру с проколотой дыркой на краю, серийные номера этих банкнот были сообщены немцам.
Я попросил Карло показать такую банкноту, догадавшись, что он наверняка сохранил ее. Довольно улыбаясь, он открыл ящик стола и показал эту лиру.
Операция началась в полночь 1 июля 1944, сорок добровольцев под командованием лейтенанта Парелло, разделившись на пять групп по восемь человек, из Венеции морем добрались до района Кьоджи. Каждая группа вышла в назначенный ей район, по пути разделившись на меньшие группы по два-три человека, чтобы избежать внимания. На рассвете был установлен первый контакт с местными партизанами, и сначала они, кажется, поверили в историю «пленных», рассказанную на ломаном итальянском. Партизаны сразу же начали говорить о спрятанном оружии и о безопасных убежищах. Но потом они внезапно стали более подозрительными. Слухи о «сбежавших пленных» быстро распространились, и история перестала быть убедительной.
- Сказалась вся та небрежность, с которой была подготовлена операция, - говорит Карло, и показывает еще один отрывок из рукописи Зарини:
«Я благодарю Бога за то, что догадался отдать пистолет, патроны и гранаты другому добровольцу, а также проколотую лиру, потому что партизаны обыскали меня, вывернув все карманы. Я испытал еще один приступ ужаса, подумав об итальянских этикетках на одежде, но партизаны, к счастью, не обратили на них внимания».
Обман был раскрыт. Из сараев и крестьянских домов начало появляться оружие. Добровольцам настало время отступать. Парелло приказал группам добровольцев отходить в Кьоджу, и в этот момент прозвучали первые выстрелы. После пересчета оказалось, что от четырех до шести добровольцев отсутствуют. Вероятно, они попали в руки врага.
Это отчаянное отступление запечатлелось в памяти Карло:
- Вскоре после того, как пришел приказ отступать, нас едва не обнаружила группа вооруженных партизан. Мы спрятались в соломе, к счастью, оказавшейся на поле поблизости, и, терпя укусы насекомых, ждали возможности сбежать. Измученный ожиданием, я выбрался из нашего импровизированного укрытия и разведал местность поблизости. Не обнаружив противника, я сообщил остальным. Через некоторое время мы увидели дорогу на Кьоджу, но в полях вокруг было много вооруженных людей, а спрятаться было негде. Казалось, пути к спасению нет, и мы решили разыграть последнюю карту: мы бросились бежать к дороге, крича, что за нами гонятся фашисты. Все люди, вооруженные и безоружные, которых мы встречали на пути, тоже бросались бежать, но в противоположную сторону. Вскоре мы добрались до дороги, но между нами и дорогой оказалась река Брента!
Я позволил Карло немного отдохнуть после взволновавшего его рассказа, и взялся за воспоминания Зарини, который был в той же группе:
«Мы увидели человека, дремавшего рядом с рыбачьей лодкой – то, что нужно. Мы бросились к нему и, помахав пистолетом под носом, быстро «убедили» его перевезти нас на другой берег.
Я никогда не видел, чтобы человек греб веслами так быстро в лодке, полной людей настолько, что она почти до края бортов осела в воду. Когда он перевез нас, и мы выпрыгнули на другой берег, он понял, что мы не собираемся убивать его, и он может плыть назад. Уж не знаю как, но, думаю, он побил все рекорды скорости в лодочном спорте.
Но после переправы через реку опасность еще не исчезла. На дороге появился автомобиль-амфибия (Schwimmwagen) с немецкими солдатами, и командовавший ими лейтенант сразу же обратил внимание на испуганных беглецов».
- Я подумал, что он может принять нас за партизан, и осторожно вытащив проколотую банкноту, показал ему, и спросил: Wo ist Kommandantur bitte? Он понял, кто мы, и пропустил нас, - вспоминает Карло.
Добравшись отдельными группами до Кьоджи, добровольцы оттуда вернулись в Венецию. Оказалось, что шестнадцать человек из них пропали без вести. Забыв о сне и усталости, остальные добровольцы надели военную форму и начали искать их, надеясь найти живыми. Не всем удалось спрятаться и избежать погони. Группа из трех добровольцев – Марио Фиорентино, Джузеппе Донато и Луи Ланса (все из Парижа) была обнаружена и захвачена партизанами. Джованни Бильоне (тоже из Парижа) был тяжело ранен в живот в перестрелке, но смог убить двух партизан. Остальных пропавших удалось найти живыми, и они благополучно вернулись в Венецию.
Тела убитых добровольцев были найдены в полях зверски изуродованными. Зарини описывает эту скорбную находку:
«Мы обнаружили мертвые тела наших братьев по оружию, изуродованные ужасными пытками, изрезанные на куски, их половые органы были раздавлены винтовочными прикладами… Мы были ошеломлены, испытывая скорбь и гнев. Что за люди могли опуститься до такого варварства? Это не могли быть итальянцы! Мы пришли сюда как солдаты-добровольцы, воевать с врагом, но такой войны и такого врага мы не ожидали. Мы знали, что можем умереть, и были готовы к смерти, но не к такой смерти!»
Это ужасное зрелище не могло не повлиять на дух молодых добровольцев, которые были убеждены, что им предстоит сражаться в совсем иной войне. Оно ожесточило их души, в которых не стало места состраданию. «Сочувствие мертво», как пелось в одной из песен партизан.
Реакция на это убийство не заставила себя ждать. По страшной логике гражданской войны кровь требовала новой крови. Добровольцы приняли участие в большой операции по поиску партизан, которую выполняла национальная республиканская гвардия («Черные бригады») и немецкие войска, указывая места контактов с партизанами. Зарини описывает то, что происходило потом:
«Наша месть была страшной, мы были глухи к мольбам о пощаде. Все, у кого находили оружие, или пойманные рядом со спрятанным оружием, расстреливались на месте, но мы не подвергали их пыткам. Мы не были свирепыми палачами. К такой войне мы не были готовы, в ней не было славы. Участие в борьбе с партизанами, в которую нас бросили бездумно и вслепую, оставило в нас лишь тяжкое чувство скорби и гнева».
Глава 9
«Приняв почетное звание добровольца, они вознесли веру в Родину на небывалую высоту, оставили свои дома, семьи, любимых и отправились на защиту страдающего Отечества. Участвуя в очень сложной операции, полной неизвестности, они проявили себя отлично, преодолели все препятствия и выполнили доверенное им задание с достойной восхищения отвагой и презрением к опасности».
Но ни эта благодарность в приказе, ни награды (Серебряные Медали погибшим и Военные Кресты выжившим участникам операции) не могли избавить добровольцев от мучительно тяжелого чувства скорби.
- Ощущение того, что – вероятно, по каким-то скрытым мотивам - нас вслепую, без всякой подготовки, бросили в такого рода операцию, оставило в нас чувство горечи. Нам казалось, что нас предали. В казармах преобладало угрюмое настроение, в разговорах возникали намеки на отношение к нам в военных кругах RSI, - с чувством говорит Карло. Он так и не смог смириться с тем, что произошло в Кавардзере.
Бригадефюрер СС Пьетро Манелли, уже пытавшийся вербовать добровольцев в Париже, заметил это настроение и снова предложил «добровольцам Франции» службу в СС, обещая отправить их на фронт. Из роты к нему ушли 12 добровольцев, хотя позже зимой почти все они вернулись обратно, потому что так и не были отправлены на фронт и устали от ожидания в тылу.
9 июля 1944 прошли похороны добровольцев, погибших в Кавардзере. Религиозная служба проводилась в церкви Святых Иоанна и Павла, после нее похоронная процессия прошла по улицам Венеции. Карло показал мне фотографии, запечатлевшие эти торжественные похороны. На них я видел скорбные лица «добровольцев Франции», суровые взгляды бойцов «Черных Бригад», горожан, приветствовавших процессию фашистским салютом.
Еще Карло показал мне копию письма, которое написал своим родителям Марио Фиорентино, один из погибших в операции:
«Дорогие папа и мама,
Сегодня вечером я ухожу на задание, и, возможно, не вернусь. Если случится так, я прошу вас об одном: быть сильными, и показать всему миру, что итальянский отец и итальянская мать с готовностью принесут в жертву своих детей, ради того, чтобы жила наша Италия. Я вполне осознаю, что делаю, и ни о чем не жалею.
Поверьте, ваш сын никогда не забывал о вас.
Поцелуйте моих дорогих братьев, пусть они стараются брать пример с меня.
Ваш сын Марио».
И снова на помощь «добровольцам Франции» пришел капитан Гросси.
Он сообщил об их положении командиру 10-й флотилии MAS князю Юнио Валерио Боргезе, который, не теряя времени, явился в казармы «Сангвинетти» и предложил добровольцам службу в его подразделении.
Нужно сделать некоторое отступление и кратко рассказать о 10-й флотилии MAS.
Официально 10-я флотилия была создана в марте 1941 как специальное подразделение Итальянского королевского флота, задачей которого была разработка и практика боевого применения новых видов наступательного оружия для уничтожения кораблей противника в их базах. Используя человекоуправляемые торпеды, взрывающиеся катера и боевых пловцов, 10-я флотилия MAS в 1941-43 гг. провела ряд успешных операций во вражеских базах, наиболее известными из которых являются атаки на порты Александрия, Суда (Крит), Гибралтар, Алжир, Севастополь.
С мая 1943 командиром 10-й флотилии стал капитан 2-го ранга (Capitano di Fregata) Юнио Валерио Боргезе, ранее командовавший подводной лодкой «Ширэ» и выполнявший рискованные операции против хорошо защищенных баз британского флота.
После перемирия 8 сентября 1943 капитан Боргезе и его подчиненные отказались сложить оружие и решили продолжать войну на стороне Германии. Более того, немцы позволили им сражаться под итальянским флагом и в итальянской форме. После освобождения Муссолини и создания Итальянской Социальной Республики, моряки 10-й флотилии присоединились к ее вооруженным силам.
Так как технических средств для действий на море осталось слишком мало, Боргезе решил перевести большую часть добровольцев, откликнувшихся на его призыв, в сухопутные части, сформированные по образцу морской пехоты итальянского флота.
Так появились морские пехотинцы (по-итальянски маро) 10-й флотилии MAS.
- Мы знали о героических действиях батальона «Барбариго» 10-й флотилии на фронте у Анцио и Неттуно. Бойцы батальона проявили себя, пытаясь задержать наступление противника на Рим и прикрывая отступление немцев. Мы не могли просить о большей награде, чем стать частью этого прославленного батальона, - говорит Карло и показывает мне пергамент, висевший на стене в рамке. На нем написаны слова Боргезе, наилучшим образом выражающие причину решения итальянцев, не принявших капитуляцию:
«В любой войне главное не в том, победить или проиграть, выжить или умереть. Но в том, как ты побеждаешь и как проигрываешь, как ты выживаешь и как умираешь.
Можно проиграть войну, но проиграть ее с честью и достоинством.
Капитуляция и измена союзнику оставят на народе позорное клеймо перед всем миром на столетия».
Для Карло и для многих других молодых людей, подобных ему, Боргезе воплощал собой нового человека, воина, который решил продолжать сражаться ради чести и вопреки всему, наперекор судьбе.
Боргезе был символом искупления, которого они искали.
Более двадцати тысяч мужчин и женщин (последние служили во Вспомогательной Женской Службе) ответили на призыв Боргезе снова взять в руки оружие после 8 сентября 1943.
«Новости о включении нас в 10-ю флотилию князя Боргезе было достаточно, чтобы воодушевить нас. После долгого затишья, пагубно действовавшего на нас, 15 июля капитан Боргезе прибыл в Венецию, и с того дня наши судьбы были связаны – мы стали частью большой семьи 10-й флотилии MAS.
После этого события разворачивались с безумной быстротой. 16 июля нам выдали новую форму цвета хаки с синими эмблемами морской пехоты и дополнительное оружие, а 17 июля мы поездом отправились в Иврею, где восстанавливался батальон «Барбариго» после тяжелых потерь на фронте.
Во время остановки поезда в Венето лейтенант Парелло прибыл в штаб 10-й флотилии MAS в Лонато, провинция Виченца. Там он встретил знаменитого киноактера Освальдо Валенти, тоже записавшегося добровольцем в 10-ю флотилию, и рассказал ему о своей роте. Заинтригованный необычной историей «добровольцев Франции», Валенти захотел встретиться с нами на ближайшей станции».
- Когда на станции мы встретились с Освальдо Валенти, он на прекрасном французском выразил нам свое восхищение и пожелал удачи. В конце войны партизаны убили его и его возлюбленную, актрису Луизу Ферида (она была беременна), возведя против них лживые обвинения, чтобы оправдать эту жестокую казнь. Но единственное его преступление было в том, что он выбрал сторону, которую победители сочли неправильной. Сколько смертей, сколько лжи и зла было в те дни мести и сведения счетов, - замечает Карло.
Отрывок из рукописи Зарини описывает, как добровольцев приняли в казармах Ивреи, где размещался батальон «Барбариго»:
«19 июля 1944 мы прибыли в Турин и остановились в казармах «Монте Граппа», чтобы немного отдохнуть. На следующий день около 20:00 мы приехали в Иврею, где размещался батальон «Барбариго», к которому была теперь приписана наша рота. Хотя было довольно позднее время, нас очень тепло встретили. Офицеры, сержанты и рядовые маро проявили к нам интерес и дружеское отношение, и помогли нам устроиться на новом месте. Еще один приятный факт, подтверждающий дух братства, установившийся во всех подразделениях 10-й флотилии: когда слухи о нашем прибытии распространились, несколько солдат батальона «Барбариго» даже вернулись из отпуска раньше времени, только для того, чтобы приветствовать нас. Конечно, было любопытство, но оно проявлялось лестным нам образом».
21 июля 1944 лейтенант Парелло официально был назначен командиром 5-й роты «добровольцев Франции» в составе батальона «Барбариго». Его заместителем стал мичман Луиджи Вернэ, ранее служивший в горной артиллерии. Многие офицеры и унтер-офицеры из развалившейся итальянской королевской армии примкнули к 10-й флотилии MAS, и некоторые из них оказались в роте «добровольцев Франции», которой по очевидным причинам не хватало опытных сержантов.
Эти радостные для добровольцев события омрачил новый печальный эпизод. Карло вспоминает его с явной скорбью:
- 23 июля молодой партизан по имени Ферруччио Национале пытался бросить гранату в Дона Бьянко, капеллана 10-й флотилии, когда тот собирался проводить воскресную службу. К счастью, наши маро вовремя схватили его. Партизан был судим военным судом, признан виновным и приговорен к смерти через повешение. Казнь была проведена на площади. Кто-то из наших повесил ему на шею плакат с надписью: «он пытался напасть на 10-ю». Как обычно, я сделал несколько фотоснимков, и доверил проявить их местному фотографу, а он передал копии этих снимков партизанам, которые стали распространять их как пропаганду против нас. Даже после войны те же фотографии активно распространялись, чтобы очернить доброе имя 10-й флотилии MAS.
Один из наших офицеров, увидев эту надпись, пришел в ярость, и приказал доставить труп на ближайшее кладбище, где партизан был похоронен, погребальную службу провел священник Казимиро Канепа, а специально назначенный караул даже оказал воинские почести. Те, кто придумал повесить плакат, были сурово наказаны, уверяю вас. Но этого не помнит никто. В истории осталась только эта печально прославившаяся фотография. Из-за этой самой фотографии в сообществе ветеранов ко мне до сих пор испытывают сильную неприязнь.
Карло передал мне негативы фотоснимков, чтобы подтвердить правдивость всего, что он сказал. После этого он решил, что надо сделать перерыв. Я согласился с ним.
Глава 10
Перерыв на ланч послужил поводом выпить аперитив, как пару дней назад. В гостиной Карло подал мне традиционный пастис с водой, хотя сказал, что сам предпочел бы выпить чего-нибудь покрепче, чтобы успокоиться после этих печальных воспоминаний. Война оставила в его душе тяжкие шрамы. Несколько ночей ему снились изуродованные тела его товарищей, погибших в Кавардзере, молодой партизан, повешенный в Иврее. Эти воспоминания из-за его молодого возраста в то время навсегда остались в его памяти.
На этот раз мы перешли в кухню. Марины дома не было, но я с удивлением заметил, что Карло отлично умеет управляться у плиты.
Еда оказалась еще одной его страстью, и, несмотря на немолодой возраст, аппетит у него был по-прежнему юношеский. Позже его жена рассказала мне о знаменитых ужинах со спагетти, которые Карло устраивал с друзьями ночью после ресторана, при этом он неохотно покидал стол последним. Его желание жить было поистине заразительным, и излучало свою позитивную силу на всех вокруг него. Пережив ужасы войны, он стал еще больше ценить красоту жизни. Рыба, жареная на гриле, и стакан игристого вина – и мы снова были полны сил и готовы вернуться к работе, но перед этим выпили по чашке кофе.
Вернувшись в кабинет, мы продолжили беседу о трагической гражданской войне, развернувшейся тогда в Италии. Карло рассказал, что добровольцы с удивлением обнаружили, что в Пьемонте ситуация была лучше, чем в регионе Венето.
В доказательство он снова привел строки из рукописи Зарини:
«Несчастный народ, оказавшийся между молотом и наковальней, не знал, чью сторону принять. В этих районах Пьемонта люди были напуганы почти до ужаса, мы заметили это сразу же. Но они были напуганы не из-за нас. Они боялись репрессий, которые могли обрушить на них партизаны, если бы жители проявили хоть какое-то сочувствие к нам. Мы были знакомы с этим по своему горькому опыту в Венето. Однако в этих людях не было той ненависти и враждебности к нам, как в Кавардзере. В действительности, здесь мы довольно мирно уживались с населением. Не знаю, почему так, но тут было по-другому, чем в Венето. Разумеется, все равно мы не могли никому доверять».
Конечно, доверять нельзя было никому. Чтобы лучше понять обстановку этой братоубийственной гражданской войны, придется еще раз вернуться назад, к событиям, которые произошли до включения «добровольцев Франции» в батальон «Барбариго».
8 июля 1944 в Озенье, недалеко от Турина, командир батальона «Барбариго» лейтенант Умберто Барделли попал в засаду партизан. Окруженный противником, он отказался сдаться и погиб в перестрелке, были убиты и десять бойцов батальона, сопровождавших его. У убитых были вырваны золотые зубы, а тела двоих из них измазаны экскрементами. Этот кровавый инцидент привел в ярость капитана Боргезе. После этого командир 10-й флотилии MAS решил, что будет отвечать возмездием за каждое нападение на его людей. В то же время он позволил покинуть 10-ю флотилию тем, кто не был готов после этого следовать за ним. Этот эпизод стал началом гражданской войны для 10-й флотилии MAS, бойцы которой до того никогда не поднимали оружие против других итальянцев, хотя и раньше им иногда стреляли в спину.
Но вернемся к истории «добровольцев Франции».
28 июля капитан Боргезе в Иврее вызвал всех своих офицеров, чтобы сообщить им о новых задачах. Лейтенант Парелло также присутствовал на том совещании.
Карло рассказывает:
- Он вернулся огорченным с этого совещания, и сказал, что нам поставлена задача очистить от партизан альпийские долины. Этого настоятельно требовали немцы. Лишь обещание того, что нас отправят на фронт после того, как мы поможем обезопасить тыл, заставило нас взяться за эту задачу и выполнять ее несмотря ни на что.
Снова братоубийственная война, снова итальянцы против итальянцев, как в Кавардзере. Добровольцев постигла еще одна внезапная перемена: рота лейтенанта Парелло была переведена из батальона «Барбариго» в батальон «Фульмине», и теперь называлась 3-й ротой «добровольцев Франции».
- Так мы внезапно оказались в составе нового батальона, о котором не знали почти ничего, только, что он, как и «Барбариго», находился на переформировании и заканчивал подготовку в Иврее, - рассказывает Карло.
Здесь необходимо кратко рассказать о батальоне «Фульмине». Он был сформирован в конце марта 1944. Заместитель князя Боргезе подполковник Луиджи Каралло, бывший ардито и ветеран Первой Мировой, после перемирия служивший в 10-й флотилии во флотском звании капитана 2-го ранга (Capitano di Fregata) предложил сформировать нечто вроде мобильного отряда быстрого реагирования в составе 10-й флотилии, укомплектованного в основном бывшими пехотинцами и берсальерами итальянской королевской армии. Новый батальон по традиции 10-й флотилии получил имя в честь погибшего в бою корабля - эсминца «Фульмине». До октября 1944 батальоном командовал лейтенант Серджио Скордиа, потом до декабря 1944 лейтенант Орру, до января 1945 лейтенант Бини, и снова Орру до сдачи в апреле 1945. После прохождения боевой подготовки в Пьетрасанте (провинция Лукка) батальон был переведен в Пьемонт, где 10-я флотилия MAS проходила реорганизацию с целью приведения ее к стандартной структуре армейской дивизии. В Иврее бойцы 10-й флотилии вели гарнизонную службу и несколько раз попадали в засады партизан, что привело к первым жертвам и дальнейшему ожесточению. С прибытием роты «добровольцев Франции» 29 июля 1944 батальон «Фульмине» стал состоять из трех рот – всего около 350 солдат. Из этих трех рот 1-я («Феделиссима») и 3-я («Добровольцы Франции») в качестве тяжелого оружия были вооружены ручными пулеметами «Бреда Мод. 30» и станковыми «Бреда Мод. 37» и легкими 45-мм минометами «Бриксиа-45/5». Индивидуальным оружием бойцов были винтовки «Каркано Мод.91» в разных версиях и пистолеты-пулеметы «Беретта» MAB-38А и TZ-45. 2-я рота («автотранспортируемая») была вооружена более тяжелым оружием – 81-мм минометами CEMSA-81 и 20-мм противотанковыми ружьями «Эрликон» швейцарского производства. Рота «добровольцев Франции» состояла из трех взводов: пулеметного, минометного и стрелкового. Так как батальон «Фульмине» фактически выполнял функции берсальерского, в его составе было некоторое количество мотоциклов, а также импровизированный бронеавтомобиль и несколько грузовиков для перевозки солдат.
Услышав историю батальона «Фульмине», я попросил Карло рассказать, как приняли «добровольцев Франции» в новой части, и какое впечатление они произвели на новых товарищей. Улыбаясь, Карло нашел среди документов еще одну рукопись и подал мне. Это воспоминания сержанта Джованни Скинетти из 2-й роты:
«Прибыла 3-я рота, так называемые «добровольцы Франции», укомплектованная итальянскими иммигрантами, жившими во Франции. Ее командир подполковник (на самом деле лейтенант) Джузеппе Парелло имеет в своем распоряжении отличных офицеров и сержантов. Их подготовка превосходна, взаимодействие между взводами отличное, их объединяет настоящее боевое братство. Хотя они итальянцы, но говорят между собой по-французски, отчего кажутся нам несколько чуждыми. Мы еще посмотрим, как они проявят себя в бою. Они подготовлены лучше нас, по крайней мере, на этот момент, и следует это признать».
Относительно французского языка Карло уточнил, что парижане говорили между собой на парижском арго – особом сленге, которым пользовались жители французской столицы, что вносило свои сложности.
- Многие из них плохо знали итальянский, и часто только по диалектам их родителей. Можно представить, какие сложности это создавало при командовании ротой, особенно в бою. По этой причине 3-я рота всегда действовала автономно.
Не прошло и двух дней после прибытия «добровольцев Франции», как батальон «Фульмине» получил приказ выдвигаться в долину реки Орко и уничтожить штаб местных партизан, контролировавших местность в районе национального парка Гран Парадизо.
Карло Альфредо Пандзараса и Нандо Мусси на базе BETASOM
13 июня 1944. Поезд в Венецию
Проколотая банкнота, которую добровольцы на задании должны были предъявить немецким патрулям.
Похороны добровольцев, погибших в Кавардзере, Венеция, 9 июля 1944. Присутствуют официальные лица Итальянской Социальной Республики.
Похороны добровольцев, 9 июля 1944. В церемонии участвуют бойцы "Черных Бригад".
Лонато, июль 1944. Фото "Добровольцев Франции" с киноактером Освальдо Валенте.
Ивреа, 23 июля 1944. Повешенный партизан Ферруччио Национале.
Доброволец Доменико Веррандо (в январе 1945 убит у Тарновы) читает объявление о казни партизана Ферруччио Национале: "Преступник пытался убить капеллана 10-й флотилии. 10-я свершила правосудие".
Читать дальше