[Şegirt]

Имам Шамиль

(авар. Шамил кум. Шамил; 26 июня [7 июля] 1797, Гимры, ныне Унцукульский район, Дагестан — 4 [16] февраля 1871, Медина, ныне Саудовская Аравия)

Выдающийся полководец, руководитель народов Дагестана, Чечни и Северного Кавказа в борьбе за веру, свободу и независимость в первой половине XIX в., создатель уникального многонационального государства, талантливый реформатор, государственный деятель, ученый и искусный дипломат имам Шамиль был известен во всем мире еще при жизни.

Имя имама Шамиля и сегодня пользуется всемирной известностью. Продолжается изучение его наследия, которое вызывает огромный интерес ученых: историков, филологов, политологов, других специалистов не только на Кавказе и в России, но и в странах Азии, Америки, Европы, Африки. За последние 150 лет о нем написано и издано достаточно много исторической, художественной и документальной литературы, тысячи книг на разных языках более чем в 160 странах мира.

[Şegirt]

Ю. У. Дадаев

Имам Шамиль: Книга его жизни

Спойлер (раскрыть)

Выдающийся полководец, руководитель народов Дагестана, Чечни и Северного Кавказа в борьбе за веру, свободу и независимость в первой половине XIX в., создатель уникального многонационального государства, талантливый реформатор, государственный деятель, ученый и искусный дипломат имам Шамиль был известен во всем мире еще при жизни.

Имя имама Шамиля и сегодня пользуется всемирной известностью. Продолжается изучение его наследия, которое вызывает огромный интерес ученых: историков, филологов, политологов, других специалистов не только на Кавказе и в России, но и в странах Азии, Америки, Европы, Африки. За последние 150 лет о нем написано и издано достаточно много исторической, художественной и документальной литературы, тысячи книг на разных языках более чем в 160 странах мира. Но не все сегодня знают, какую роль играли в жизни Шамиля книги, как он бережно и трепетно относился к ним с детства и до самой кончины.

Отношение Шамиля к книге и сейчас остается для всех людей примером, образцом того, как нужно относиться к этому удивительному изобретению человечества, чудесному лекарству души, обширнейшему кладу мудрости, неисчерпаемой сокровищнице ценных знаний и человеческой мысли.

В данной статье освещается тема личности имама Шамиля как глубочайшего ценителя знаний и мудрости, заключенных в произведениях ученых. Его забота о книгах, почитание их берут свое начало с того момента, как он научился читать. Во все времена, во всех случаях жизни, в ходе ожесточенных боев в горах Дагестана и лесах Чечни, когда ему приходилось выбирать между книгой и смертью, имам ставил и ценил книгу выше, чем собственную жизнь. Будучи в почетном плену в Санкт-Петербурге, Москве, Калуге, Киеве, а потом, в последние годы жизни, находясь в Египте, Турции, Медине (Саудовская Аравия), Шамиль искренне радовался книжным богатствам России и этих государств. Он не расставался с книгой нигде, даже в последние минуты жизни. Он ушел в вечный мир с книгой в руках.

Книги были неотъемлемой частью жизни великого имама, для него они составляли самое главное богатство в жизни, давая душевное удовлетворение и ответы на многие сложные вопросы. Об этом ярко свидетельствует разговор имама с А. Руновским 8 мая 1860 г. в Калуге. Пристав Шамиля полковник А. Руновский отмечал в своем дневнике: «Сегодня, прогуливаясь с Шамилем в саду, я между прочим заметил, что теперь в нашем доме сделалось как будто пусто и что это произошло вследствие отъезда многих хороших людей. Шамиль улыбнулся и очень спокойно ответил: «А хоть бы они все уехали. Для меня это решительно все равно, если будут со мною мои жены и мои книги (подчеркнуто мною. - Авт.), то как бы пустынно не было то место, где я буду жить, - оно для меня никогда не будет пусто» (Дневник полковника Руновского, 1866. С. 14311432).

В годы жизни Шамиля - в конце XVIII и середине XIX вв. - в Дагестане книжная культура была широко развита на арабском языке и языках народов Дагестана. Она хронологически охватывает период с XI по 30-е гг. XX в. и представлена огромным количеством рукописных и печатных книг, характеризующих высокий уровень духовной культуры всех народов Дагестана. Во времена Шамиля здесь существовало большое количество богатых, разнообразных по составу книжных коллекций, работали специальные школы по переписыванию и тиражированию рукописных книг, выполнявших роль современных типографий и издательств.

Наши сведения об отношении Шамиля к книжной культуре основана на воспоминаниях очевидцев, знавших и видевших имама Шамиля, встречавшихся с ним неоднократно, видевших своими глазами его в боевых сражениях и в быту, семейном кругу, в общении с самыми разными людьми, в разных жизненных ситуациях. Это прежде всего исторические сочинения, дневники Мухаммед-Тахира аль-Карахи («Блеск дагестанских сабель в некоторых Шамилевских битвах»), Гаджи-Али Чохского («Сказание очевидца о Шамиле»), Дневник и Записки о Шамиле Аполлона Руновского (АКАК. Т. 12), труды Мирзы Александра Казем-Бека («Мюридизм и Шамиль»), Гасана-Эфенди Алкадари («Асари Дагестан»), Абдурахмана из Казикумуха («Книга воспоминаний»), а также сочинения Чичаговой, Дрансье и многих других российских и

иностранных авторов. Нами привлечены и сочинения дагестанских авторов XIX-XX вв., писавших о Шамиле, воспоминания дагестанцев и чеченцев, еще не переведенные на русский язык, сведения из Рукописного фонда ИИАЭ ДНЦ РАН, полевые материалы, собранные автором в Дагестане и Чечне за последние 30 лет.

Упоминаемый выше полковник А. Руновский писал: «Утром 5 января на дворе занимаемого Шамилем дома явилась почтовая тройка с багажом, состоящим из нескольких огромных тюков, обшитых персидскими коврами. Это была библиотека Шамиля, о потере которой он получил ложное сведение, погрузившее его почти в такую же печаль, какую наводила на него неизвестность об участи его семейства. Зато и радость его была велика. Но она казалось ничтожною в сравнении с чувством, вызванным словами ямщика, что он ехал только двумя станциями впереди всего поезда» (Руновский А., 1989. С. 76). Получить свою библиотеку, которую он собирал с детства, будучи в почетном плену в Калуге, тем более благодаря стараниям и благородству своих бывших врагов, с которыми он воевал еще полгода назад, имам Шамиль считал чудом. Его радости нг было границ.

Из множества подарков, полученных Шамилем за всю свою жизнь, самыми дорогими для него были книги. По поручению А. Барятинского в Дагестане были найдены некоторые книги из богатой библиотеки Шамиля, разграбленной дагестанцами во время подъема на гору Гуниб в июле 1859 г., и отосланы в Калугу.

Спойлер (раскрыть)

Среди книг его библиотеки, не оказалось книги, в которой была подробно изложена вся жизнь Шамиля. Она была написана им самим, сыном Гази-Магомедом и некоторыми близкими имаму учеными. Как пишет известный исследователь жизни Шамиля, автор книги «Имам Шамиль», переизданной в серии ЖЗЛ несколько раз, Шапи Казиев, «судьба этой книги осталась неизвестной» (Казиев Ш., 2003. С. 315).

Шамиль одинаково, с душевной теплотой относился ко всем книгам, где бы, в какой бы стране они ни были написаны. Его интересовало буквально все, любые знания, любая информация, которая содержалась в книгах. Для него все книги, на каком бы языке они ни были изданы, были одинаково интересны. Будучи высокообразованным человеком, кроме своего родного аварского, он знал еще семь языков: арабский, турецкий, кумыкский, чеченский, лакский, даргинский, лезгинский.

В своем дневнике в 1860 г. А. Руновский писал: «Во время посещения нами архимандрита, ректора семинарии и семинарской библиотеки Шамиль увидел евангелие на арабском языке, «Инджил». Выпросив его на некоторое время, он закупорился в своих комнатах и принялся читать, обложившись при этом кучею и собственных правоверных книг. Через несколько дней Шамиль прочел евангелие и сказал:

- Коп яхши! Тут много хорошего написано, только многого вы не исполняете ... Тут также написано: «надо давать милостыню непременно правой рукой, так, чтобы левая этого не видела». Я этого не знал. Это, должно быть, очень хорошо ... Чох яхши! Вала яхши! прибавил он в заключение» (Руновский А., 1989. С. 59).

Имам Шамиль твердо придерживался правила, что за знаниями надо идти по всему свету. У любого народа, у представителей всех религий есть огромное духовное богатство, и эти знания должны быть доступны всем ищущим. Он стремился узнать как можно больше не только об исламе, но и о других религиях, о других мирах и других странах.

Эти накопленные широчайшие знания, мудрость давали имаму Шамилю возможность трезво взглянуть на происходящие события, дать верную им оценку и принять единственно возможное в тех исторических условиях решение. В беседе 16 марта 1860 г. с А. Руновским имам Шамиль говорил о своем желании закончить войну гораздо раньше 1859 г.: «Это желание Шамиля усиливалось общею неурядицею внутри края, грабительством и вероломством наибов и, что в особенности казалось ему прискорбным, явным старанием горцев уклониться при малейшей возможности от точного исполнения строгих постановлений, введенных Шамилем ...». Далее пристав писал: «Шамиль начал смотреть на свое звание как на бремя невыносимое. И вот почему он давно хотел прекратить войну. Вследствие этого и имамское звание опротивело ему столь сильно, что теперешний плен, особенно при условиях, которыми окружало его монаршее милосердие, кажется Шамилю в сравнении с опостылевшею властью настоящем раем. Если бы окончил войну десять лет назад, - сказал он в заключение, - я бы ничего другого не желал и не просил, как только позволения ехать в Мекку или жить так, как я теперь живу. Могу ли я после этого жалеть о власти, когда она была для меня ничем иным, как каторгой» (Дневник полковника Руновского, 1866. С. 1420).

Для имама Шамиля власть, а тем более богатство не были целью и желанием его жизни. Начиная с детства, юношеских лет и за всю свою взрослую жизнь до самой смерти Шамиль ни разу не совершил какого-либо поступка или действия ради достижения власти или богатства. Главным своим богатством он считал книги, а возможность сидеть над книгами часами, проникать в таинственный, величайший мир книжных сокровищ, в бескрайний мир знаний было для него вершиной власти, человеческого счастья и удовольствия. Его отношение к книге, книжному богатству - это и сегодня пример для всех людей, как надо ценить, любить и беречь книгу, которая для Шамиля - это бесценные сокровища, которым нет цены.

И более убедительно звучит запись в дневнике А. Руновского: «Что касается вопроса о потере богатства, то Шамиль разрешил его очень скоро.

- Ты видишь мою жизнь, - сказал он мне, - я довольствуюсь малым и могу довольствоваться еще меньшим, я буду доволен и тогда, если у меня ничего не будет. Дети мои должны добывать себе хлеб сами, так же как и я его добывал; для них это будет гораздо легче, нежели это было для меня, потому что я оставлю им такое наследство, какого не получил сам, они, дети Шамиля .Он самодовольно улыбнулся. - Одно, чего я могу желать, продолжал он, - это возвращение всех моих книг (подчеркнуто мною. - Авт.). Одно, что заставляет меня жалеть, что я не богат, это невозможность доставить моим женам и дочерям удовольствие покупкою тех безделиц, которые им нравятся. Мне же ничего не нужно. Конец мой близок, а в могилу с собою я ничего не возьму» (Дневник полковника Руновского А., 1866. С. 1420).

А. Руновский приводит список 48 книг Шамиля, которые остались в Дагестане и которые он хотел бы найти и вернуть себе при содействии наместника Кавказа А. Барятинского. Вот этот список:

1) Шейх-Заде, 2 тома;

2) Джалял, 3 тома (в исламском мире есть два Джаляла): Джалял Аль-Дин Аль-Махалли и Джалял Аль-Дин Аль-Суюти. Оба написали книги по фикху. Их общий труд называется Тафсир Аль-Джалялайн (Толкование двух Джалялов);

3) Аль-Иткан Фи Улюм аль-Куран (Совершенствование коранической науки);

4) Аттар-гиб Ва Ттархиб, 2 т. (Привлечение и предостережение);

5) Аль-Футухат аль-Ваххабийя (Ваххабитские откровения), комментарии на 40 преданий;

6) Ашраф аль-Васаэл фи фахм аль-масаэл (Наичестейшие средства понимания проблем), сочинение ибн Хаджар Аль-Хаисами;

7) Аль-Фатави аль-Хадисийя (Фатва в хадисах);

8) Рияд аль-Рияхин (Рай цветов);

9) Авариф аль-Маареф (Постижение знаний);
10) Аль-Тарика аль-Мухаммадийа (Магометанский путь);

11) Бидаят аль-Хидая (Начало праведного пути), сочинение Аль-Газали, комментарии на Аль-Тарика аль-Мухаммадииа, сочинения Хадими, последний том;

12) Мафатих аль-Джинан (Ключи от рая), комментарии на шариат;

13) Асна аль-Маталеб фи силят аль-Акареб (Благочестивые требования по отношению к родственникам);

14) Табакат аль-Авалин (Поколения предшественников), 2 т.;

15) Нашр аль-Махасен (Распространение богоугодных дел), сочинение Яхия;

16) Аль-Бахр аль-Мауред фи аль-Мавазин Ва аль-укуд (Великий источник равновесия и согласия);

17) Латаэф аль-Маани (Чудесные откровения);

18) Аль-Мавахиб аль-Динийа (Дары веры), 1-й т.;

19) Джавамэ аль-Шафа фи Кухуф аль-Мустафа (Исцеляющие таинства в местах уединения Пророка);

20) Аль-Манахел аль-Маккийа (Мекканские источники);

21) Фасл аль-Литаф (Глава о благонравных);

22) аль-Шарх аль-Муджа фи аль-Тыб (Краткие медицинские толкования);

23) Васаэл аль-Лабиб (Сочинение для ищущих знания), сочинение имама Рава;

24) Уддат аль-Хисн аль-Хасын (Средства укрепления духа);

25) Хысн аль-Маани (Лучшие толкования);

26) Шарх аль-Альфийа (Разъяснение тысячи смыслов);

27) Джумман фи Ахбар аль-Заман (Собрание исторических событий);

28) Хидаят аль-Мурад (Путь к исполнению желаний);

29) Джалал аль-Дин аль-Махалли Асна аль-Маталиб (Благочестивые требования), комментарии на Раудат аль-Талибин (Сад ищущих);

30) Джаррах, последний том;

31) Минхадж аль-Талибин (Руководство для ищущих знания);

32) комментарии на Футух аль-Ваххабийа (Ваххабитские откровения);

33) Джавахер аль-Куран (Сокровища Корана);

34) Мурр аль-Уюн фи Сират аль-Набий аль-Мамун (Трудности следования по пути Пророка);

35) Раафат аль-Умма фи Ихтиляф аль-Аят (Благотворное влияние священных аятов на исламскую умму);

36) Маджамеэ аль-Анхор (Слияние течений) (Казиев Ш., 1997. С. 201). (Список приведен в редакции Ф. Бедерхана).

Спойлер (раскрыть)

Н.А. Тагирова проанализировала этот список и дала комментарии к каждой книге. Как отмечает исследователь, среди упомянутых 48 названий представлены сочинения по мусульманскому праву, кораническим наукам, догматике, суфизму, грамматике арабского языка, философии, логике, ритуалу, а также присутствуют, хотя и в небольшом количестве, труды по истории и жанру биографий, художественной литературе и несколько трудов по медицине. Почти все они - широко распространенные на всем мусульманском Востоке сочинения арабских авторов. Имеется упоминание и об оригинальных сочинениях, бывших в распоряжении Шамиля. (Тагирова Н.А., 1994. С. 147- 149).

Общее содержание коллекции в основном соответствует характеристике, данной академиком И.Ю. Крачковским арабским рукописям, поступившим с Кавказского фронта, где наблюдается перевес религиозных дисциплин (Коран, экзегес, священная история, хадисы, догматика, суфизм, молитвы, фикх) (Крачковский И., 1960. Т. VI. С. 386).

В Шамиле с детства проявились удивительная, неутолимая страсть к чтению и огромная любовь к книгам. Известный дагестанский историк Р.М. Магомедов писал: «Одним из любимых его занятий было чтение самых разнообразных книг. Окончив медресе, Шамиль и его друг Гази-Магомед ходили по аулам, разыскивая ученых кадиев и мулл. Они обучались у всех известных тогда ученых Дагестана. Успешно закончив курс грамматики, логики, риторики и арабского языка, Шамиль в 20-летнем возрасте приступил к изучению философии и законоведению. Молодого Шамиля особенно пленяли рассказы о жизни и подвигах древних героев Греции и Рима. Учился Шамиль в тяжелых условиях, почти впроголодь» (Магомедов Р., 1940. С. 5-6). В XVI-XVIII вв. и в эпоху Шамиля в Дагестан книги поступали в значительном количестве из Египта, Сирии, Турции, Ирана и других стран. Бурно шел процесс образования и расширения фонда общественных и личных библиотек в первой половине XIX в. в государстве Шамиля. Во многих мечетях находились общественные библиотеки, расширению и обновлению их фондов постоянное внимание уделяли имам Шамиль и его соратники. Общественные библиотеки джамаатов насчитывали в своих фондах сотни книг и рукописей.

Характеризуя Шамиля в молодости, Гасан-Эфенди Алкадари писал: «Этот эфенди в течение четырнадцати лет закончил усвоение знаний и мусульманских наук, обучаясь у бывших в Дагестане в его эпоху ученых, и в полной мере стал авторитетным ученым» (Гасан-Эфенди Алкадари. 1994. С. 117).

Шамиль еще в молодом возрасте начал собирать свою библиотеку. На заработанные деньги покупал книги и некоторые заказывал переписчикам, ходил по аулам Дагестана в поисках новых рукописей и сочинений. С удовольствием начал штудировать отдельные из них. Со временем у Шамиля в родном селении Гимры образовалась небольшая библиотека, которой пользовались сверстники, односельчане и друзья. Шамиль очень дорожил и гордился своей книжной коллекцией, так как мечтал стать ученым. После того, как он стал имамом в 1834 г., библиотека кочевала вместе с ним, неся значительные «походные потери». Так было, когда он переселился из Гимров в Ашильту в 1835 г. Библиотека была с ним, когда в 1839 г. в течение трех месяцев он сражался на Ахульго, когда в 1840 г. он основал свою первую столицу в ауле Дарго в Чечне, уничтоженную пожаром, а библиотека была перевезена во вторую столицу Дарго-Ведено в 1845 г., и в 1859 г., когда его государство шло к своему концу и Шамиль решил дать последний бой на Гунибском плато. Библиотека была перевезена из Дагестана в Калугу, к месту его почетной ссылки. Она также была с ним в Киеве, во время посещения Турции, Египта и Саудовской Аравии.

Вот как Мухаммед-Тахир аль-Карахи описывает самый трагический, последний день перед падением Ахульго под мощным артиллерийским обстрелом и штурмом царских войск 22 августа

1839 г., когда «люди на Ахульго перестали уже блокировать проходы, собираться и затем выходить на сражения. Шамиль же прекратил отдавать приказы, устанавливать запреты, так как они не приносили пользы осажденным. В тот последний день, когда горцы еще явились на сражение, Шамиль устремился в центр его. Он решил про себя не возвращаться назад ... Ночью те, кто находился на Ахульго - мужчины, женщины и дети, спустились в одно узкое место, расположенное в самой нижней части этой горы. Они тащили друг друга, наступая друг другу на ноги и ударяясь друг о друга. Вслед за ним Шамиль отправил туда же своего сына Гази-Мухаммада и свою семью» (Мухаммед Тахир аль-Карахи. 1990. Ч. I. С. 77).

Далее автор сочинения отмечал: «Сам же Шамиль возымел тогда намерение стать мучеником за веру на Ахульго и «приказал своему слуге Салиху убить прямо в конюшне своего коня, чтобы враг не завладел им». (Мухаммед Тахир аль-Карахи. 1990. Ч. 1. С. 77).

Мухаммед-Тахир аль-Карахи оставил нам очень интересное сообщение относительно одной книги из библиотеки Шамиля, которое позволило нам в конце 80-х гг. прошлого века собрать интересный полевой материал в горах Дагестана.

Вот сообщение автора знаменитой хроники: «Шамиль в боевом снаряжении вышел тем временем из своего дома. Книги же и прочие свои мирские предметы он оставил там. Шамиль при этом хлопнул рукой по книге «Инсан ал-уюн», которая была написана рукой известного ученого Саида Араканского, и воскликнул: «В руки какого же врага ты попадешь?» Своей блистательной мощью всевышний Аллах через некоторое время возвратил эту книгу в руки Шамиля, в собственное его владение. Хвала Ему - мудрому устроителю» (Мухаммед Тахир алъ-Карахи. 1990. Ч. 1.С. 78).

В ходе экспедиций по историческим местам, где проходили сражения горцев с царскими войсками, бывая в разных аулах Дагестана и Чечни, я интересовался у старожилов о том, как их предки берегли и хранили свои книги, рукописи, другие драгоценности. Будучи в с. Гимры в 1994 г. вместе с известным востоковедом Т.М. Айтберовым, я записал в своем дневнике интересные сведения, услышанные от ныне покойного Абдурахмана Абакарова, местного краеведа, создателя в своем доме музея первого имама Гази-Мухаммеда, его прямого потомка. Тогда я записал его рассказ о том, что библиотека Шамиля на Ахульго, в том числе книга Саида Араканского «Инсан ал-уюн», не была утеряна, а сохранилась благодаря храбрости молодого мюрида, односельчанина имама Али из Гимров. Когда утром 22 августа царские штыки засверкали на вершинах Ахульго, Али вместе с Юнусом из Чиркаты, мальчишкой лет 10-ти, собрал все оставшиеся книги и спрятал их в скалистой пещере на западной стороне Ахульго, над речкой Ашильтинка. Али погиб при выходе из Ахульго, а Юнус, тяжело раненный, спасся и добрался до хутора севернее разрушенного аула Чирката, на левом берегу реки Андийское Койсу. Старик из Чиркаты Абдулла, хозяин хутора, спрятал Юнуса у себя от русских солдат, преследовавших участников битвы на Ахульго. Мальчик и рассказал Абдулле о спрятанных книгах, и они через несколько месяцев вернулись к имаму Шамилю в Чечню, а Юнус из Чиркаты стал храбрым мюридом, командиром сотни наиба Хаджи-Мурада из Хунзаха и погиб во время знаменитого похода Хаджи-Мурада в Табасаран, - закончил свой рассказ Абдурахман Абакаров (Из полевого дневника автора за 1994 г.).

Известно, какое огромное внимание Шамиль уделял развитию образования и науки в имамате. Его реформы по обеспечению всеобщего начального образования, созданию льготных условий для ученых и всех, кто задействован в образовательном процессе, и сегодня вызывают всеобщее восхищение специалистов во всем мире. Проводя эти реформы, Шамиль старался еще больше повысить роль книги в жизни каждого горца, каждого гражданина государства.

Спойлер (раскрыть)

В этом благородном деле трудно переоценить роль библиотеки, книжных коллекций. Благодаря Шамилю и его соратникам имамат стал настоящей маленькой библиотечной державой. В нем насчитывалось более ста личных и примечетских (вакуфных) библиотек. Многие ученые в богоугодных целях добровольно жертвовали свои труды в пользу мечети. Вакуфные библиотеки, в отличие от частных, были широко доступны для тех, кто хотел работать над книгами и рукописями (РамазановХ.Х., 2004. С. 205).

В библиотеках обоих типов находились рукописи, книги, связанные с религией и различными отраслями знаний. В мечетских и частных коллекциях в том или ином количестве были рукописи по грамматике арабского языка, риторике, мусульманскому праву, философии, догматике, суфизму, поэзии, лексикографии, математике, астрономии, медицине, истории. Потребность грамотных людей в книгах удовлетворялась рукописями местного происхождения или

поступавшими из мусульманских стран. В имамате, как и в Дагестане в целом, изготовлялись рукописные книги с использованием бумаги местного, кустарного производства. Технология ее производства была весьма сложной. Чернила тоже готовили кустарным способом.

Книжные коллекции, насчитывающие сотни и тысячи томов, имели крупные алимы, муршиды, имамы и почти все наибы. Абдурахман-хаджи имел богатую библиотеку, где находились рукописные сочинения крупных мыслителей Дагестана и восточных стран. Большие личные библиотеки были у наибов Кебед-Мухаммада, Мухаммад-Амина, Доного-Мухаммада из аула Гоцоб, Абакар-Дибира из Аргвани, Амирхана из Чиркея, Галбаца из Караты, Идриса из Эндирея, Атабая из Чечни, Абакар-хаджи из Акуша, Даниял-бека, который в 1852 г. просил Хаджи-Юсупа передать деньги Хаджи-Ибрагиму, чтобы тот купил в Стамбуле книги и переслал их с доверенным лицом (Рамазанов Х.Х., 2004. С. 205).

О библиотеках имамов Гази-Магомеда, Гамзат-бека, учителя и наставника Шамиля Джамалутдина Казикумухского нет никаких сведений. Известно, что Мухаммед Ярагский вывез из родного аула Вини-Яраг в Табасаран вместе с семьей и библиотеку. А что было дальше, неизвестно. К сожалению, заслуживающих доверия данных о его библиотеке нет. Пока ничего не известно о документах, собранных Казанфаром Зульфукаровым и проливающих свет на жизнь и деятельность Мухаммеда Ярагского (РамазановХ.Х., 2004. С. 43). Библиотека Саида Араканского была конфискована в 1834 г. вторым имамом Гамзат-беком, дальнейшая ее судьба неизвестна. Часть этой библиотеки была в наши дни у известного дагестанского востоковеда М.Г. Нурмагомедова из аула Аракани.

По словам Мухаммед-Тахира аль-Карахи, еще до сражения на Ахульго, в 1837 г., книги Шамиля «чуть не попали в руки русских, но были спасены при помощи находчивости благочестивого Мухаммада из Ашильты» (Мухаммед-Тахир аль-Карахи. 1990. ЧI С. 77).

Мухаммед-Тахир аль-Карахи отмечал в 1869 г., будучи в Стамбуле: «В один из дней к Шамилю пришел ученый из египтян и говорил с ним в отношении убийств. Шамиль ему ответил: «Истинно, мы совершали это в соответствии с тем, что (написано) в книгах шариата». Тогда этот ученый сказал: «Если это было так, то добро тебе». Затем Шамиль и приказал подать книги. Их принесли в мешке, который несли два человека (подчеркнуто мною. - Авт.). Шамиль показал ему в них доказательство, оправдывающее то, что он совершил. Этот ученый был удовлетворен и признал (достоинство) Шамиля» (Мухаммед-Тахир аль-Карахи. 1990. Ч. II. С. 118).

В доме Шамиля в Ведено был специальный кабинет, все четыре стены которого занимали стеллажи с книгами. В свободное время он работал в кабинете, который являлся и библиотекой. Без сомнения, этот пример исключительный, вряд ли среди известных полководцев мира был такой, который, как Шамиль, ведя тяжелую войну, штудировал книги и рукописи, т.е. занимался исследовательской деятельностью.

В 1859 г. при отступлении из Ведено к Гунибу книги везли на 17 лошадях. Вместе с вещами они подверглись нападению грабителей. Часть книг оказалась у кунака казначея Шамиля в Карахе, который впоследствии вернул сыну имама Гази-Мухаммеду лишь небольшую часть книг. После пленения все имущество Шамиля уместилось в пяти переметных сумах, проверка которых вызвала всеобщее удивление, потому что они были в основном наполнены книгами.

Об этом же факте имеется интересное свидетельство историка А.П. Зиссермана: «... при выходе Шамиля из Гуниба в числе вещей, принадлежащих ему, оказалось пять сумок с книгами. Они были доставлены в Шуру и разобраны комиссией из трех переводчиков. По содержанию книги, как было видно из надписей, принадлежавшие старшему сыну Шамиля, разделялись на четыре отдела: священные, грамматические, юридические и хадисы» (Зиссерман А.П., 1890. Т. 2. С. 296).

О душевном состоянии Шамиля при посещении в Петербурге дома профессора Казем-Бека последний писал: «Два раза меня поразил его (Шамиля) глубокий вздох. Первый раз у меня, когда при обзоре моей восточной библиотеки он вспомнил, что у него была большая библиотека, которую совершенно разграбили его мюриды. Второй раз - у него, когда он описал смерть своего старшего сына Джамалутдина от боли в груди и кашля» (Мирза Александр Казем-Бек. 1861. С. 227).

Им был составлен каталог разыскиваемых книг, рукописей.

Казем-Бека более всего поражала в Шамиле любовь к разговору о науках, доступных дагестанским ученым. Шамиль со своим сыном расспрашивал его об ученых арабистах, их сочинениях, о том, какими книгами руководствуется он в преподавании восточных дисциплин.

Уезжая из Петербурга в Калугу, Шамиль попросил у ученого на время 15 сочинений из его библиотеки - «взять их с собой в Калугу, чтобы они служили мне там утешением» (Мирза Александр Казем Бек. 1861. С. 231). Казем-Бек выслал Шамилю не только книги, но и несколько других редких восточных рукописей, за которые Шамиль выразил ему искреннюю благодарность. В знак своего уважения к земляку ученый подарил ему несколько книг, в том числе свою работу «Мухтасаруль-викаят» (Краткое изложение основ мусульманского законоведения), за которые Шамиль вновь выразил свою признательность в письме из Стамбула.

О безграничной любви к книгам, неуемной читательской энергии имама свидетельствуют его многочисленные встречи, беседы с учеными не только в период войны, но и после пленения в ссылке, с представителями русской интеллигенции, дворянства, многими образованными людьми России и за рубежом. Как известно, 26 сентября 1859 г. Шамиль прибыл в Санкт-Петербург, где ему показывали достопримечательности города: Невский проспект, 1 -й кадетский корпус, где воспитывался его сын Джамалутдин, театр, Эрмитаж, Кронштадт и т.д.

Сохранились сведения о впечатлениях имама Шамиля от посещения Императорской публичной библиотеки: «Из кадетского корпуса Шамиль отправился в Императорскую публичную библиотеку, где был встречен директором, бароном М.А. Корфом. Императорская публичная библиотека вызвала у Шамиля нескрываемый восторг. Имам с восторгом и восхищением долго осматривал богатейшие собрания, ходил из зала в зал, поражаясь обилию книжных сокровищ, осторожно брал в руки древние манускрипты, среди которых были Кораны и другие книги на арабском языке» (Записки художника Тима., 1859). В библиотеке осталось несколько автографов Шамиля, один из которых гласил: «Смиренный Шамиль вошел в эту палату 15-го дня месяца раби ал-ула 1276 года Хиджры (1 октября 1859 г.)». Здесь же сделал приписку и его сын: «Смиренный Гази-Мухаммед, сын его, был с ним в это время» (Казиев Ш., 2003. С. 296). Когда ему было указано на Остромирово Евангелие как на древнейшую русскую рукопись, он просил, чтобы ему открыли книгу, и рассматривал ее с особым вниманием. Директор вручил ему в дар богато украшенный ал-Коран, один из многих буклетов библиотеки. Шамиль чрезвычайно был тронут этим подарком, несколько раз прикладывался к книге и говорил, что прежде, когда он был богат, у него было много ал-Коранов.

В отделении иностранных писателей о России Шамилю показано было 22 сочинения о нем, изданных в разное время на русском, польском, французском, немецком, английском, итальянском, голландском, шведском, венгерском и латышском языках. Это, очевидно, польстило его самолюбию, и он долго рассматривал свой портрет с автографом, помещенный в одном английском издании.

При прощании директор спросил: что ему более всего понравилось в библиотеке? «Осмотр мой, - отвечал Шамиль, - был слишком быстр, чтобы я мог сказать, что здесь всего примечательнее, но более всего меня поразила возможность собрать в одном месте столько источников знания, а более всего я благодарен за необыкновенное радушие и ласку, с которыми был принят» (Записки художника Тима.., 1859).

Если верить этой версии, в Киеве библиотека Шамиля, куда ее перевезли из Калуги, насчитывала свыше 1000 томов. К слову, Шамиль с симпатией относился к украинскому народу, называл Киев «Храмом православного мира».

Книги, рукописи библиотеки Шамиля обнаружены в ряде стран Востока, Европы и Америки. Основная часть книг, видимо, находится в Турции, Саудовской Аравии и других странах, где проживали сыновья, внуки, правнуки и последующие потомки имама, а также в России, Грузии, Дагестане и в Чеченской Республике.

Спойлер (раскрыть)

В библиотеке Шамиля были сочинения по грамматике арабского языка, логике, риторике, юриспруденции, этике, поэзии восточных авторов, суфизму, хадисам, жизнеописанию пророка Мухаммада ﷺ, рассказы о его вознесении, трактат о родителях пророка, труды дагестанских авторов, в частности, Магомеда Ярагского, Саида Араканского, Джамалутдина Казикумухского, Абдурахмана Согратлинского и многих других. Среди его книг несколько сочинений, переписанных молодым Шамилем еще в 1823 г.

Сегодня книги из библиотеки имама Шамиля еще не собраны в одном месте. Часть из них находится в России, т.е. в Дагестане, Чечне, другая часть - в библиотеке Принстонского университета США, отдельные книги - в Турции, Сирии, Иордании, Израиле, Венгрии и Франции и в частных коллекциях дагестанцев и чеченцев.

Более подробно хочется сказать об уникальной коллекции книг Шамиля, находящейся в библиотеке Принстонского университета США (штат Нью-Джерси). В обнаружении,

исследовании и описании более 100 арабских рукописей, принадлежавших ранее имаму Шамилю, огромную работу проделали за последние 20 лет известные немецкие ученые - исламовед Клеменс Сидорко, исследователи-востоковеды Михаил Кемплер и Анке фон Кюгельген, а также известные дагестанские востоковеды А.Р. Шихсаидов и его дочь Н.А. Тагирова.

Как пишет Наталия Амриевна, «пока не совсем ясно, каким образом эти рукописи попали в США. Известно только, что книги были куплены меценатом университета Принстона Робертом Герретом у коллекционера Аб-рахама Яхуда, исламоведа из старой семьи багдадских евреев, который по окончании учебы в Европе много путешествовал (1920-1940 гг.) по Востоку и собирал старые рукописи. Как предполагает Клеменс Сидорко, Яхуда, возможно, купил рукописи у потомков Шамиля, которые жили в Стамбуле, т.к. в коллекции есть и книги, принадлежавшие Мухаммаду-Камилю, сыну Шамиля (ШихсаидоваН.А. (ТагироваН.А.), 1999. С. 32).

Как подчеркивают исследователи, в коллекции книг имама Шамиля находятся сочинения по мусульманскому праву, грамматике арабского языка, риторике, логике, тафсиру, догматике, суфизму, хадисам, этике, поэзии, а также значительное число трудов известных дагестанских ученых, учителей самого имама Шамиля - Саида Араканского, Абдурахмана Согратлинского, Джамалутдина Казикумухского и др.

Давая анализ книг Шамиля, Н.А. Тагирова подчеркивает, что «даже беглое знакомство со списком коллекции позволяет составить представление о круге интересов Шамиля - яркой личности, ученого и крупного политического деятеля» (Шихсаидова Н.А. (Тагирова Н.А.), 1999. С.

32). Среди книг, Шамиля обнаруженных в фондах Принстонского университета, 22 сочинения посвящены грамматике арабского языка, примерно столько же книг (21) раскрывают важнейшие стороны и особенности мусульманской юриспруденции, авторами которых являются известные арабские ученые.

Н.А. Тагирова также обратила внимание на то, «какое огромное значение Шамиль придавал вопросам мусульманского права, практике шариата в своем государстве . В условиях народноосвободительной борьбы 20-50-х годов прошлого века проблемы взаимоотношения шариата и обычно-правовых норм, утверждения шариата, оперативного решения вопросов земельного, наследственного и семейного права имели первостепенное значение» (Шихсаидова Н.А. (Тагирова Н.А.), 1999. С. 32).

Книжная коллекция Шамиля содержит ряд очень известных в то время сочинений шафиитской правовой школы. Это, прежде всего, «Минхаджат-талибин», которое перерабатывалось и комментировалось множество раз. Шамиль был обладателем еще нескольких комментариев и глосс, среди которых сочинения ал-Ибади (ум. в 1586 г.), Закарийа ал-Ансари (ум. в 1520 г.), известного шафиитского законоведа из Египта, занимавшего пост верховного судьи, Нураддина ас-Самхуди (ум. в 1506 г.), шафиитского правоведа из Египта, - всего 10 комментариев и субкомментариев на упомянутое знаменитое сочинение ан-Навани. Все вместе они составляют разветвленное генеалогическое древо.

Наличие столь значительного числа комментариев и глосс на известный труд ан-Навани в библиотеке говорит само за себя. Шамиль, видимо, хорошо знал этого автора и пользовался его трудами в повседневной практике.

Как справедливо отмечает далее автор: «В библиотеке Шамиля мы встречаем сочинение по праву и другого знаменитого ученого - Джамаладдина ас-Суйути. Все эти сочинения уже имели в Дагестане свою историю - многие из них были хорошо известны, изучались в местных медресе, начиная с XV-XVI вв., переписка и изучение этих трактатов интенсивно продолжались и в последующем» (Шихсаидова Н.А. (Тагирова Н.А.), 1999. С. 33).

Среди сочинений, принадлежащих Шамилю и хранящихся в библиотеке Принстонского университета, особое место занимают труды видных восточных ученых по логике, догматике. Мусульманская догматика представлена сочинением Мухаммада ибн Мансура ал-Худхуди (XVII в.), которое является комментарием на труд арабского богослова маликитского толка ас-Сануси (ум. в 1490 г.). На Востоке это сочинение было принято в качестве учебного пособия в знаменитом университете «ал-Азхар» и в медресе.

Помимо теоретического богословия, раздел догматики включает труды по основам веры (усулад-дин) и теории единобожия (таухид). В библиотеке Шамиля имеется сочинение Бурхан ад-Дина ал-Лакани (ум. в 1631 г.), египетского ученого, профессора университета «ал-Азхар» в Каире, и эсхаталогический труд автора дагестанского происхождения ал-Баркушади ад-Дагестани (сочинение написано в 1700 г., а рукопись является автографом) (Шихсаидова Н.А. (Тагирова Н.А.), 1999. С. 33).

Н.А. Тагирова также указывает, что «среди рукописей, широко распространенных в мусульманских странах, видное место занимали этикодогматические трактаты. Особенностью этой категории рукописей в коллекции является то, что в их числе много сочинений дагестанских авторов. Судя по рукописям, Шамиль был хорошо знаком с творчеством трех выдающихся, энциклопедически образованных дагестанских ученых - Саида Араканского (ум. в 1834 г.), Муртазали Урадинского (из Гидатля, ум. в 1865 г.), Абдурахмана Согратлинского (ум. в 1882 г.). Абдурахман из Согратля - известный ученый, поэт, суфий, сподвижник Шамиля, автор суфийского трактата «ал-Машраб ан-Накшбандийа» и супракомментариев на известное сочинение по искусству диспута «Адаб ал-бахс» ал-Иджи (ум. в 1355 г.) и др. Среди сочинений Муртазали Урадинского известны субкомментарии на различные популярные трактаты арабских авторов, комментарии в области мусульманского права, а также сочинение «Мургам» (по теории имамата и джихада)» (ШихсаидоваН.А. (ТагироваН.А.), 1999. С. 33).

В числе произведений художественной литературы Н.А. Тагирова отмечает поэму самого знаменитого поэта Мамлюкской эпохи ал-Бусури (XIII в.) «ал-Касида ал-Мударийа» (сочинение, переписанное сыном Шамиля Мухаммадом- Камилем) и два комментария на его другое, не менее известное сочинение «ал-Касида ал-хамзийа», посвященное восхвалению достоинств Пророка ﷺ» (Шихсаидова Н.А. (ГагироваНА), 1999. С. 33).

- - - Сообщение автоматически склеено - - -

Спойлер (раскрыть)

Следует отметить, что Н.А. Тагирова провела исследовательскую работу огромной важности и тем самым оказала бесценную научную и информационную услугу не только востоковедам, но и всем исследователям-кавказоведам.

Многие книги из библиотеки имама Шамиля еще не обнаружены и до конца не описаны. Перечень книг Шамиля, находящихся в библиотеке Принстонского университета, и список, оставленный нам приставом Шамиля А. Руновским в своем дневнике, представляют собой самостоятельные части некогда целого, крупнейшего книжного собрания на Кавказе, принадлежащего имаму Шамилю.

Этот факт, как и многие другие, еще раз убедительно подтверждают то немаловажное обстоятельство, что в государстве Шамиля огромное внимание уделялось не только развитию книжного дела, но и всей науке и образованию в целом. Это было уникальное государство, которое, защищая свободу и независимость от колонизаторов, в условиях тяжелой, изнурительной войны находило время, средства и способы развивать образование, науку, заботиться об издании и распространении книг. Такой пример в мировой истории трудно найти.

Вот почему очень важно досконально изучить историю и содержание этой библиотеки, выяснить, где, в каком состоянии находятся эти уникальные книги, и, безусловно, постараться собрать их в одном месте.

Еще до эпохи Шамиля широкое распространение в Дагестане получила практика переписывания и художественного оформления книг. В условиях отсутствия типографий тиражированием рукописных трудов занимались профессиональные переписчики. Они отличались не только большим талантом, огромным трудолюбием, но и терпением, должной выручкой, красивым почерком, хорошим знанием арабского языка.

Во многих дагестанских селениях - Акуше, Аргвани, Ахтах, Кубачи, Карахе, Кумухе, Хунзахе, Согратле, Цийша, Алмаке, Чиркее, Эндирее, Костеке, Аракани, Миатли, Мегебе, Ботлихе, Цудахаре, Чохе, Рутуле, Шиназе, Хварши и других - были школы переписывания и оформления книг. Известными переписчиками книг в Дагестане были Муртазали из Урады, Муса-хаджи из Усиши, Дауд сын Али из Акуши, Курбан из Аргвани, Султан сын Ибрагима из Миатли, Мухаммад из Чоха, Мухаммад сын Мухаммада аль-Гинди, Мухаммад сын Али из Мекеги, Нурмухаммад сын Нахил-Мухаммада из Килятля, Курбан-хаджи из Куппы, Исмаил из Тукиты, Мухаммад-Тахир аль-Карахи, Мухаммад сын Хасана, сын Исмаила из Кумуха, Мухаммад-Амин аль-Акташи, Давуд ан-Нукуш аль-Карахи, Абдулвахаб из Акнады (Рамазанов Х.Х., 2004. С. 205) и другие.

Как отмечает выдающийся дагестанский ученый А.Р. Шихсаидов: «Переписка рукописей было обычным делом, она производилась индивидуально, часто дома, для собственных нужд или по заказу, на продажу. Однако значительная часть рукописей копировалась в медресе. В Дагестане не было специальных мастерских для копирования, художественного оформления, изготовления переплета или бумаги» (Шихсаидов А.Р., 2011. С. 14). Многие из этих функций получили бурное развитие в стенах медресе в XVII-XVIII вв. и в первой половине XIX в. в государстве Шамиля особенно.

В государстве Шамиля переписывание рукописей, книг считалось почетным делом. Шамиль велел создать все условия для переписчиков, освобождал их от воинской и других повинностей и все время в тяжелых условиях военного времени оберегал и защищал их от всяческих притеснений со стороны кого бы то ни было.

Любовь к книгам, страсть к чтению порождает в каждом человеке стремление все больше и больше познать окружающий мир, сущность и истину человеческих ценностей, формируют в нем дух свободы, самостоятельности, независимости. Этот именно дух свободы, жажда познаний, формируемые с детства, стали для Шамиля главными принципами жизни и сохранились в нем до самой смерти.

Шамиль использовал каждую свободную минуту для чтения, этому учил всех близких, это он завещал нам потомкам.

В записи от 30 сентября 1860 г. А. Руновский отметил в своем дневнике: «В доме Шамиля все здоровы, поправляется и Омар, о безнадежном состоянии которого домашний доктор Шамиля заявлял в прошедшем месяце (Омар был сыном воспитательницы детей Шамиля. - Авт.). Сам Шамиль предался затворничеству больше, чем когда-нибудь ожесточеннее, с которым он в последнее время начал читать свои книги по словам его домашних, не имеет примера во всей прежней его жизни. Чтобы не лишиться этого наслаждения ни на одну минуту, он устроился в своем кабинете таким образом, что отстранил всякую необходимость не только вставать, но и приподняться на своем ложе для того, чтобы переменить книгу, или взять ту, которая нужна для справок.

Настроение свое он объяснил таким образом «в наших книгах написано, что человеческий век определен Богом в шестьдесят лет: свыше шестидесяти лет живут весьма немногие люди. Пророк Магомет жил шестьдесят лет, Гази-Магомет (Кази-Мулла) умер раньше этого возраста. Мне тоже остается жить не долго; поэтому я должен теперь думать как можно больше о том, что будет со мною после смерти, в книгах написано об этом в полной подробности, а кроме того, в них так много есть еще хорошего, чем больше я их читаю, тем больше читать хочется» (подчеркнуто мною. - Авт.) (Дневник полковника Руновского, 1866. С. 1458). В своем завещании потомкам имам Шамиль подчеркивал: «Свободная жизнь всех народов и защита достоинства свободного человека в нашем понимании были освещены исламом и традициями нашей горской жизни» (См.: Дадаев Ю., 1997. С. 233). Имаму Шамилю принадлежат и такие яркие слова, адресованные своим потомкам, в том числе и нам, живущим в XXI в., и тем, кто примет у нас эстафету в конце этого и начале XXII в. Имам Шамиль часто говорил и не уставал повторять: «Пусть золото и богатство вас не манят: побольше любите ущелья гор, любите свободу, как мать родную, боритесь за нее, защищайте ее, без нее для горцев нет жизни» (См.: Дадаев Ю., 1997. С. 11).

У имама Шамиля было особое отношение к книге. Работа с книгой, штудирование отдельных положений и целых книг приносили ему огромную радость и удовольствие. Он с охотой принимал книги в качестве подарка, часто просил катибов (переписчиков) переписать для него ту или иную книгу. Имам Шамиль говорил: «Хорошая книга - это верный и преданный друг, мудрый учитель и наставник, добрый и знающий все собеседник» (Полевой материал автора за 1994 г.). Ему же принадлежит крылатое выражение: «Среди книг, как и среди людей, можно попасть в хорошее и дурное общество» (Полевой материал автора за 1997 г.). В каждую свободную минуту Шамиль брал в руки книгу. Обращаясь к молодежи, ко всем гражданам своего многонационального государства независимо от веры и национальности Шамиль приводил цитаты из Корана: «Разве сравняются те, которые знают, и те, которые не знают»; «Учиться - долг каждого человека, в том числе мусульманина и мусульманки»; «И ищите знания от колыбели до могилы» и страстно призывал всех всегда стремиться к знаниям, любить и ценить книгу.

Горцы берегли книги как самое дорогое и ценное наследие. Их хранили в самых надежных местах, за ними ухаживали трепетно и нежно, так, чтобы обеспечить им долгую жизнь, и передавали из поколения в поколение. До Шамиля, а при нем особенно и после него было принято оставлять завещание, наставление беречь и хранить книги во все времена.

Спойлер (раскрыть)

Особую заботу уделяли в государстве Шамиля библиотекам, зная, что они сыграют свою роль в будущем для горцев. Жизнь подтвердила это. Как писал известный ученый и просветитель Али Каяев: «Дагестанские ученые, даже известные как обладатели большого количества ценных научных книг, в целях получения информации первым делом посещали общественные библиотеки и пользовались ими. Так, например, один из самых крупных ученых всего Дагестана Абубакар-эфенди из Аймаки по причине недостатка книг испытал затруднение при написании ученых трудов. По этой причине он с большим удовлетворением принял просьбу джамаата Акуша

прибыть к ним в качестве преподавателя медресе. Это дало ему возможность закончить свое сочинение под названием «Добродетели любимца Всевышнего» («Фадаил ал-хабиб»), посвященное истории пророка Мухаммеда «с.а.в.», пользуясь многими редкими книгами из акушинской библиотеки. В Акуше и Усише существует такой обычай: книги тех ученых людей, которые умерли и не имели наследников, а иногда и тех, которые имели наследников, большей частью передавали в библиотеки в качестве вакфа. Так, книги знаменитого ученого Дауда-эфенди Усишинского были переданы в вакф в усишинскую мечеть» (Каяев А., 1917).

При приближении врагов к аулу книги укрывали так же, как и женщин, детей, стариков, в самых надежных местах. Для книг готовили специальные ниши, тайники в стенах домов и мечетей, прятали внутри стен и несущих балок, столбов жилых домов, завернув в кожу, сложив в медные котлы, зарывали в землю в садах, лесах и пещерах. С началом Кавказской войны, видя, что царские войска беспощадно разрушают до основания и сжигают аулы, горцы начали прятать книги за селом, в ущельях, пещерах, уносить их подальше от аулов, укрепленных крепостей. Так было при сражении горцев под руководством первого имама Гази-Мухаммеда в октябре 1832 г. в ауле Гимры. Так же поступили защитники аула Телетль под руководством Шамиля и известного наиба Кебед-Мухаммада в 1837 г., отважные защитники под руководством наиба Идриса в 1847 г., жители аула Салта во главе с наибом Омар-Дибиром в августе 1847 г., участники обороны аула Чох в 1849 г. под руководством наиба Шамиля Муса-хаджи.

В августе 1996 г. в ходе очередной экспедиции в с. Чирката, которое находится на левом берегу реки Андийское Койсу, напротив Ахульго, я записал интересный рассказ со слов местного краеведа, автора книги «Рассказы об Ахульго» Курбанхаджи Шихмирзаева. Летом 1839 г. жители села поднялись вместе с Шамилем на Ахульго, чтобы бороться против наступающих царских войск. Чиркатинцы, прежде чем подняться на Ахульго, часть мечетских и частных коллекций книг сложили в медные кастрюли и зарыли в землю. После падения Ахульго большинство жителей погибло в бою, свидетелей того, как и где были спрятаны книги, не осталось в живых. Через сто лет, т.е. перед началом Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., когда проводили воду из реки для полива садов, люди нашли книги, спрятанные еще в 1839 г. При соприкосновении с воздухом они рассыпались, превратившись в пыль. В горах Дагестана мне рассказывали о десятке случаев, когда книги хранились в пещерах и других местах, куда проникал воздух и не было влаги, и они оставались в сохранности.

Начиная с 1840-х гг., не забывая о том, что царские войска сжигают и до основания разрушают жилые дома, чеченцы научились прятать женщин, детей, стариков и книги в лесах, подальше от мест сражений. В специальных кожаных мешках, медных кастрюлях их зарывали в землю в недоступных ущельях, горных пещерах. Так было во время отражения чеченцами карательных экспедиций царских войск под командованием генерала П.Х. Граббе летом 1842 г., при разгроме в чеченских лесах горцами царских войск под командованием генерала графа М.С. Воронцова в 1845 г. В этом сражении горцы заранее вывезли из столицы Дарго мечетскую, шамилевскую библиотеки и книжные коллекции наибов в укромные места, пустив войска Воронцова в заранее подготовленную для них ловушку.

Так же спасали книги дагестанцы и после пленения имама Шамиля во второй половине XIX в. и в начале XX в., когда началось вытеснение из обихода горцев арабской и арабоязычной письменности на языках народов Дагестана. В народных песнях, в устной народной поэзии дагестанцев и чеченцев, посвященных Кавказской войне, сохранились сотни примеров, свидетельствующих об отношении горцев к книгам как к своим самым дорогим и близким -женщинам, детям и старикам. Это уникальный феномен кавказцев, их уровень высокой духовной нравственности и моральной чистоты, показатель истинных горских ценностей.

Приведу один пример. В горской народной песне, сохранившейся благодаря стараниям известного краеведа, историка, участника Великой Отечественной войны 1941-1945гг. из с. Аргвани Гумбетовского района Шигабудина Сайгидинова, есть такие строки:

Бух1аниги щиб, ле, Аргъвани росу,

Лъабкъого багьадур цо къоялъ ч1вараб.

Чунтаниги щиб, ле, к1удияб мажгит,

Мух1амадаминил т1ухьдул лъолареб (Полевой материал автора за 1995 г.).

Ничего, что сожгли село Аргвани,

В котором шестьдесят героев убиты (погибли) за день.

Ничего, что в руинах наша большая мечеть,

В которой нет места книгамМухамад-Амина (Подстрочный перевод с аварского автора).

Так было при сражении с врагами во все времена, особенно в эпоху Шамиля, на всей территории Дагестана и Чечни. Шамиль наставлял в сражениях своих наибов: «Берегите женщин и детей, стариков и книги!». Он же любил говорить: «Книга - это не только прошлое, настоящее, также будущее каждого села, общины, каждого народа и его страны» (Полевой материал автора за 1985-2012 гг.).

Имам Шамиль говорил: «Всякое знание полезно, а потому полезно и знание иноземных языков, хотя бы они были даже христианские» (Дневник полковника Руновского, 1866. С. 1414). Этому он учил всех в своем государстве, в том числе и собственных детей. Учил он беречь и любить книгу каждого гражданина государства. Построив церковь для христиан в столице Дарго, он открыл при церкви школу для русских детей, обеспечил ее учебными пособиями, книгами на русском языке, обязал русских офицеров, перешедших на сторону горцев, обучать русской грамоте своих соплеменников, безграмотных солдат, казаков и их детей. Создал все необходимые условия для отправления православными религиозных обрядов и повышения грамотности, зарождения у них истинной любви к книге.

Его старший сын Джамалутдин, отданный в аманаты в августе 1839 г. на Ахульго царскому правительству и вернувшийся к Шамилю через 15 лет и «умирающий, можно сказать от жажды к чтению, имел у себя очень много русских книг (более 300 томов), частично завезенных им из России, а частью взятых вместо денег за освобождение одного пленного грузина, которого Шамиль отдал ему в рабство и которого он не замедлил отпустить» (Дневник полковника Руновского, 1866. С. 1414).

Необходимо силами государственных органов, общественно-политических организаций федерального и республиканского уровня, местных органов власти в интересах будущих поколений собрать в одном месте все книги из библиотеки Шамиля, разбросанные по всему миру (США, Турция, Иран, Израиль, Египет, Иордания, Франция, Армения, Азербайджан, Венгрия, Грузия, Сирия, Германия, Украина, Россия, Саудовская Аравия и т.д.), создать музей имама Шамиля с библиотекой, читальным залом и собрать там все, что написано и издано о Шамиле в XIX - XXI вв.

[Şegirt]

Ю. У. Дадаев

Имам Шамиль - руководитель имамата - государства на Северо-Западном Кавказе

Спойлер (раскрыть)

В исторической литературе существует множество самых разных и противоречивых утверждений и повествований о том, как Шамиль стал имамом, предводителем горских народов, боровшихся за веру, свободу и независимость, создателем уникального государства в XIX в. на Северном Кавказе. В российской и зарубежной историографии существует большое количество противоречивых точек зрения по поводу избрания Шамиля третьим имамом Дагестана и Чечни и легитимности всей имамской власти. Эти разные позиции и точки зрения начали формироваться еще при жизни Шамиля. Некоторые авторы приписывают ему насильственный, недемократический захват имамской должности.

Анализ исторических документов показывает, что имам Шамиль пришел к власти заслуженно, честно и открытым путем, и прежде всего по воле народа. Как писала М.Н. Чичагова: «в журналах 50-х и 60-х годов печатались совершенно ошибочные мнения о Шамиле и его избрании в имамы, выставляли его честолюбцем и интриганом. Например: Сулейман Эфенди пишет: (Кавказ, 1847. № 59) Шамиль был самозванцем, а не избранником народа, он не может быть главою мюридов и правоверных, потому что происходит не от курейшитов, поступки его противны священному шариату» ( Чичагова. М.Н., 1889. С. 41).

Сулейман-мулла (Сулейман-Эфенди, Сельман) - выходец из селения Сольжа, жил в с. Герменчук. С 1845 г. по апрель 1846 г. - наиб Шамиля в Черкесии. В мае 1846 г. за недостатки в работе был смещен. В 1847 г. в Малой Чечне перешел на сторону царского командования и стал платным агентом царской армии. После этого в газете «Кавказ» за 1847 г. опубликовал статью под заглавием «Описание поступков Шамиля против мусульманского шариата, которые были замечены Сулейман-Эфенди во время его нахождения при нем». Как видим, смысл и направленность сочинения Сулейман-Эфенди, предавшего свой народ и Шамиля, предельно ясны из самого заглавия его публикации. По заказу царского командования Сулейман-Эфенди пытался опорочить политику Имамата во главе с Шамилем и самого Шамиля, как главу государства. Главный тезис его сочинения заключался в том, что Шамиль широко применяет светские нормы законов и ведет к нарушению основ тариката. К примеру, Сулейман-Эфенди писал: «Имам,

сопровождая действия свои силою оружия и предпринимая военные действия, нарушает тем самым главное условие тариката» (Кавказ, 1847. С. 33-34). Сулейман-Эфенди был назначен наибом на Западный Кавказ весной 1845 г., а уже через год начал тайные переговоры с царским командованием о переходе на их сторону с разрешением ему жить в Большой Кабарде впредь, до отправления в Мекку. Понимая важность удаления Сулейман-Эфенди от Шамиля, царское командование предпринимало все меры для его перехода на свою сторону, в то же время и не доверяло ему. Так, в записке начальника Сунженской линии о результатах переговоров с Сулейман-Эфенди в июле 1846 г. отмечалось: «...23 и 24 июля в 2 часа полуночи по приказанию г. начальника отряда я вел переговоры с Сулейман-Эфенди, прибывшим на аванпост наш, я объявил ему готовность г. главнокомандующего оказать всякое содействие к следованию в Мекку, если он желает, теперь же и что в. с. для убеждения в искренности намерений Сулеймана желает, чтобы он в то же время, когда оставит Шамиля, объявил его отступником законов Магомета» (Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-х гг. XIX в., 1959. С.521). Как видно из документа, Сулейман-Эфенди принял эти условия, отказавшись стать тайным агентом, сказав, «что лазутчиком никогда не был и ныне принять обязанности на себя не может, чтобы не возбудить подозрения Шамиля и чеченцев, среди которых живет и которые ныне по всем пунктам содержат караулы» (Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-х гг. XIX в., 1959. С. 522). В 1847 г. Сулейман-Эфенди совершил хадж в Мекку и по возвращении остался за Кубанью и сотрудничал с колониальными властями, а в 1852 г. был убит (Дадаев Ю.У., 2009. С. 285-286).

Говоря о злопыхателях относительно имамства Шамиля и его государства, МН Чичагова, лично знавшая Шамиля в период его проживания в Калуге, писала: «Г. Ильин пишет в «Историческом Вестнике» 1885 г.: «Шамиль, узнав о смерти Гамзат-бека, провозгласил себя: Иммамуль-Аззамом. Газеты перепечатали эти неверные известия. Кази-Магомед, Гамзат-бек были избранниками народа. Шамиль, любимец и верный друг первого, шедший с ним рука об руку на смерть, необходимый советник и помощник Гамзат-бека; своим мужеством, умственными и нравственными качествами не имевший себе равного, не мог не быть избранным властелином народа. Шамиль говорил в Калуге, что он желал избегнуть имамской власти, постигая вполне те препятствия, которые ему предстояли для достижения своей высокой цели. Лгать Шамилю не было никакой надобности, когда он был уже нашим военнопленным» (Чичагова. М.Н., 1889. С. 43). Как отмечает М.Н. Чичагова, некий Г. Савинов писал в издании «Сыны Отечества»: «Шамиль был первым в совете и последним в бою». М. Чичагова пишет: «Такое мнение о герое, признанном всеми народами, носящем на себе девятнадцать тяжких ран, совершенно непонятно и даже удивительно. Господин Богуславский, хорошо знавший и изучивший характер Шамиля, писал: «Не в совете же Шамиль получил девятнадцать ран, из которых нет ни одной огнестрельной. Полагаю, что нет ни одного человека в России, который согласился бы с мнением Г. Савинова. Упрекать Шамиля в недостатке храбрости - невозможно» (Чичагова. М.Н, 1889. С. 43). Из-за ненависти и зачастую зависти к успехам Шамиля отдельные личности доходили до оскорбительной лжи и писали о нем выдумки. Некий Егоров писал: «Шамиль был не что иное, как атаман величайшей шайки разбойников, которые покорились ему волею-неволею, одни слабые -страха ради; другие глупые - почитали его за Пророка, третьи видели в нем хитрого политика» (Цит. по: Чичагова. М.Н., 1889. С. 44).

Тогда же Александр Казем-бек, отмечая качества характера Шамиля и как бы отвечая ненавистникам Шамиля, писал: «Действия его (Шамиля. - Авт.) всегда имели характер искренности и бескорыстия как в отношении к имаму (Гази-Мухаммаду. - Авт.), так и в отношении к его подданным» (Казем-бек Мирза Александр, 1861. С. 231). М.Н. Чичагова также отмечала: «разумные русские патриоты не ненавидят Шамиля, не гнушаются имени его; он был герой и создатель героев» (Чичагова. М.Н., 1889. С. 44) (Здесь и далее подчеркнуто нами).

Вторая группа историков и исследователей отмечала особые усилия, предпринятые Шамилем для достижения заветной цели. Так, к примеру Е. Вердеревский писал о «самозванстве и самопровозглашении» имама Шамиля (Вердеревский Е, 1857. С. 462).

Третья группа исследователей в действиях Шамиля в период имаматства Гамзата и после его гибели видели целенаправленную политическую игру, даже уличали его в «политическом кокетстве»: Шамиль зная, что будет избран, специально, чтобы «накалить» выборные страсти, будто бы с умыслом, делал вид, что отказывается от поста имама, главы государства правоверных.

«Эти два решительных поступка, - считал Н.А. Окольничий, - т.е. овладение сокровищами Гамзатбека, о которых между горцами ходили преувеличенные слухи, и убиение последнего представителя аварских ханов, возымели свое действие: Шамиль беспрекословно был признан

имамом» (Окольничий Н.А, 1859. С. 371-372). Этот же взгляд на приход к власти Шамиля разделял также Н.Ф. Дубровин (Дубровин Н.Ф., 1896. С. 75).

Спойлер (раскрыть)

Анализ источников внутриимамского происхождения показывает, что при Гамзат-беке Шамиль занимал должность первого помощника, самого верного сподвижника - наиба и он был обязан заботится о будущем государстве в том числе о казне, которой угрожало разграбление после убийства второго имама Гамзатбека. Сторонники всех трех версий ссылаются на один и тот же факт: узнав о гибели Гамзатбека, Шамиль поспешил захватить казну покойного имама. Сюда же причисляют также убийство Булач-хана, законного наследника ханского престола, находившегося в качестве заложника у сторонников Шамиля.

Законный «наследник» ханского престола в Аварии действительно был убит по приказу Шамиля, но гораздо позже выборов имама. Произошло это не из-за выборов, а в связи с политическими действиями российских колониальных властей. Сразу же после смерти Гамзат-бека в российских кругах стали обсуждать вопрос о назначении хана в Хунзах. В Петербурге и на Кавказе были обеспокоены тем, что лидеры освободительной борьбы попытаются удержать свою власть в Аварском ханстве и назначат во главе его своего ставленника. В конце сентября 1834 г. генерал Г. В. Розен писал А. И. Чернышеву о двух кандидатурах, выдвигавшихся командованием на ханский престол: первым из них являлся Булач-хан, по сведениям Г.В. Розена, находившийся в плену у жены и родственников Гамзат-бека; другим кандидатом был Фет-али-бек (Патаали. -Авт.), сын Сурхай-хана, живший со своей бабушкой в Хунзахе (Движение горцев СевероВосточного Кавказа, 1959. С. 140).

Генерал Г.В. Розен поручил генералу С.Н. Ланскому, выяснить, кому из этих двух кандидатов «более предан народ аварский» и кто из них для России будет полезен. Одновременно главнокомандующий просил доставить к нему Булач-хана и Фет-али-бека, «дабы лично узнать их и внушить им расположение к правительству» и наставить, «как они должны вести себя». Генерал С.Н. Ланской, в свою очередь, вовлек в обсуждение этих «претендентов» на хунзахскую резиденцию местных владетелей - Аслан-хана Казикумухского, шамхала Тарковского, старейшин и кадиев «вольных обществ». Широкое обсуждение судьбы Аварского ханства, еще недавно принадлежавшего мюридам, подтолкнуло Шамиля к решительным действиям. Они объяснялись настойчивыми усилиями Казикумухского хана, шамхала Тарковского и многих в Аварском ханстве, направленными на провозглашение Булач-хана аварским ханом; от имени «благонамеренных старцев» к ним примкнул также Халил-бек - один из участников убийства Гамзат-бека и противник освободительной борьбы. В Калуге Шамиль рассказывал полковнику Д.Н. Богуславскому, с которым имам находился в дружеских отношениях, что он не желал смерти Булач-хана. По его словам, этого «требовал народ», опасаясь, что, когда Булач-хан возмужет, окрепнет в ханстве, он, имея опору в русском правительстве, станет мстить за расправу с его братьями и казнь матери. Булач-хан явно стал знаменем для аварских беков, родственников погибших аварских ханов и для российского военного командования в Дагестане в лице барона Г.В. Розена. Как известно, только через две недели «после своего избрания Шамиль ... послал пятьдесят человек в Гоцатль с приказанием привезти казну и сокровища Аварской ханши Паху-бике и сына ее Булач-Хана. Имам отправил всю казну в Ашильту, а Булач-Хана оставил в селении Харачи, вблизи Унцукуля и приказал жителям кормить и хранить его». Угроза восстановления ханства принудила Шамиля принять решительные меры в отношении Булач-хана, и последний был казнен.

Избрание Шамиля имамом проходило на съезде (собрании) религиозных деятелей. Сведения об этом съезде имеются в разных источниках - архивных документах, опубликованных работах исследователей, а также научно-популярной литературе. Особое значение имеют документы внутриимаматского происхождения. Среди них есть еще не опубликованные, представляющие огромный интерес для исторической науки (РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 16. Оп. 1).

Мухаммед-Тахир аль-Карахи (Карахский), придерживаясь правил краткости и точности в своей работе, избранию Шамиля имамом в 1834 г. посвятил всего 4 строки. Он писал: «Хамзат еще раньше завещал халифат Шамилю. Поэтому после его убийства собрание благородных ученых [без колебаний] возложило звание халифа на Шамиля. Последний, однако, принял его после долгих отказов. Ученые чуть было даже не разошлись без принятия решения» (Мухаммед Тахир аль-Карахи, 1990. С. 46). Как видно из этого сообщения, кроме даты и факта избрания другой информации там не содержится.

Другой известный дагестанский исследователь, очевидец событий Хайдарбек Геничутлинский так же кратко и лаконично, как и Мухаммед-Тахир Карахский, отмечал: «... после мученической

смерти Хамзата власть принял пользующийся поддержкой Аллаха имам Шамиль - верный помощник делу религии, активный борец за веру, которому и дали присягу. Людей по доброму пути повел теперь он» (Хайдарбек Геничутлинский, 1992. С. 72).

В сообщении Хайдарбека Геничутлинского следует обратить внимание на фразу «верный помощник делу религии, активный борец за веру, которому и дали присягу». Эта фраза является важным фактом признания легитимности избрания Шамиля с точки зрения мусульманского права. Однако, автор допускает одну неточность в самом начале главы, посвященной эпохе Шамиля. Он отмечает, что избрание Шамиля произошло «примерно через год после мученической смерти Хамзата» (Хайдарбек Геничутлинский, 1992. С. 72), а по всем данным из самых разных источников между убийством имама Гамзатбека и избранием Шамиля не прошло даже и трех месяцев.

Одним из ценных источников дагестанского происхождения является сочинение известного сподвижника Шамиля, очевидца многих событий Гаджи-Али из Чоха, который отмечал: «В 1834 году народ и ученые из некоторых деревень Хиндалала (Койсубу), собравшись в Ашильту, избрали его имамом. Избрание происходило в главной Ашильтинской мечети, в которой собрались кадии и народ и послали за Шамилем. Он пришел пешком с пятью мюридами и сел в михрабе. Тогда главный кадий обратился к нему с вопросом: «Согласен ли ты быть нашим имамом, Шамиль?». Шамиль отвечал: «Согласен». После этого ответа кадий стал молиться об упрочении имамата под руководством Шамиля, продлении его жизни и даровании счастья и благополучия народу, отдавшему себя под его управление. Затем кадий, возведя руки к небу, произнес «Фатиха» и по обычаю погладил обеими руками бороду. Народ отвечал, возведя руки к небу: «Аминь», «Аминь» и гладил бороды. Окончив этот обряд, кадий, а за ним весь народ и ученые подходили к Шамилю, целовали ему руку и поздравляли его, говоря: «Да будет благословенно твое имамство». Так совершилось избрание Шамиля, и затем он отправился домой в Гимры, где по обычаю угощал всех почетных лиц и ученых» (Гаджи Али, 1990. С. 28-29).

Анализируя упрощенное описание автором процесса избрания Шамиля имамом, не следует забывать, когда и с какой целью было написано его сочинение. Гаджи-Али как бы нарочно уменьшает количество делегатов съезда фразой «народ и ученые некоторых деревень Хиндалала (Койсубу)». Стараясь угодить царской власти, под контролем и по поручению которой создавалось это сочинение, Гаджи-Али ни слова не говорит об известных личностях, участвовавших в собрании, о предводителях сельских общин, их союзов и джамаатов Нагорного Дагестана, которые участвовали в работе съезда. В то же время он подтверждает легитимность избрания Шамиля с участием кадиев и народа, а также демократическую сторону состоявщегося съезда.

Еще более кратко, без подробностей правового характера, характеризуя избрание Шамиля имамом, известный дагестанский ученый Гасан-Эфенди Алкадари писал: «После убийства Гамзат-бека население Аварского района собралось в селении Ашильта, где после совещания в июле месяце 1250 (1834) года избрало на власть с титулом имама жителя селения Гимры Шамиль-Эфенди, сына Дингоу Магомеда» (Алкадари Г.Э., 1984. С. 117).

- - - Сообщение автоматически склеено - - -

Спойлер (раскрыть)

Гасан-Эфенди Алкадари неточно указывает не только дату проведения съезда (июль 1834 г.), но также и географию делегатов съезда, ограничивает ее лишь населением Аварского района, что не соответствует действительности. По нашим исследованиям, проведенным за последние годы, делегатами съезда были представители более 40 сельских общин, их союзов и джамаатов Дагестана.

Другой современник Шамиля, его зять Абдурахман из Газикумуха привел более подробные данные избрании Шамиля имамом. Абдурахман конкретизирует место проведения съезда, т.е. указывает «Гьоркьок1к1ал» - «Срединное ущелье» на горе Арак рядом с Ашильтой; указывает примерное количество и состав делегатов съезда, дает выдержки из выступлений отдельных из них. Сочинение Абдурахмана написано со слов самого Шамиля, главного организатора и участника мероприятия.

По поводу участников съезда Абдурахман указывает: «После убийства Гамзатбека в Аварии... собралось много алимов, раисов (руководителей) и знати Дагестана в местности «Хуркукал» (Гьоркьок1к1ал) на горе Арак. Среди прибывших на присягу были авторитетные люди как Абдуллах из Ашильта, Курбанмухаммед из Чиркея (ал-Чиркави), Саид из Игали, Худайнатилмухаммад из Гоцатля (ал-Хуцали), Газиявдибир из Караты, Сурхай из Куллы (ал-Куллави) и другие». Им подробно описана и процедура избрания имамом Шамиля. Собравшиеся договорились избрать Шамиля имамом Дагестана, но он сначала отказался, согласившись быть его

заместителем. Собрание настаивало на его кандидатуре. Шамиль обращался с просьбой взять на себя имамство к Саиду из Игали, Сурхаю из Куллы, но те отказались. Как отмечает автор, в течение нескольких часов «уговаривали друг друга, но никто не соглашался». Убедил Шамиля стать имамом Саид из Игали. Шамиль задумался. Он понял, что Саид прав, и ответил: «Если дело обстоит так, как говоришь ты, тогда я возьму на себя тяжесть имамства, и ты хорошо знаешь, Саид, что проведение в жизнь шариата и политики среди наших людей - очень трудное дело, имея в виду, что наши люди несведущи в правилах (ведения) войны. Шамиль заявил, что «ради общих интересов я согласился взять на себя такую ответственность, не вдаваясь в то, трудное ли это дело или легкое» (Абдурахман изГазикумуха, 1987. С. 48-49).

Изучение недавно выявленных нами ранее неизвестных новых документов местного происхождения на арабском языке и на языках народов Дагестана и введенных нами в научный оборот за последние годы позволяет убедительно показать легитимность избрания третьим имамом Шамиля.

В этом отношении исключительную научную ценность представляет «Хроника Иманмухаммада Гигатлинского» - современника Шамиля, участника многих событий шамилевской эпохи, видного ученого Иманмухаммада из с. Гигатль, входившее в Чамалальское наибство Имамата (Айтберов Т.М., Дадаев Ю.У., 2010). Сочинение Иманмухаммада Гигатлинского более подробно раскрывает интересные детали исторического съезда по избранию Шамиля имамом. Начало подготовки к съезду Иманмухаммад Гигатлинский описывает подробно, дает характеристику атмосферы, которая сложилась на съезде. Это видно из выступлений делегатов съезда, предводителей сельских общин и их союзов, известных ученых. Особый интерес представляет порядок принесения присяги в Харахинской мечети имаму Шамилю, избранному имамом.

Работа съезда в местности «Гьоркьок1к1ал» и приведение Шамиля к присяге, а так же принесение ему всенародной присяги проходило поэтапно в течение нескольких дней и в разных местах, - как отмечает Иманмухаммад Гигатлинский, «из-за возникших неприятностей». Автор указанного сочинения пишет: «Обратился, в конце концов, Шамиль к предводителям, вельможам и ученым. Были ими тогда предводители Гумбета, Анди, Хунзаха, Технуцала, Салатавии, Чамалала, Багвалала, Тинди, Караты, а также - других мест. В письменной форме попросил Шамиль тут помощи у этих могучих и дорогих ему людей - не для себя лично, а для дела, которое касается религии Господа миров» (Айтберов Т.М., Дадаев Ю.У., 2010. С. 43). Автор сочинения подтверждает участие в работе съезда представителей из самых разных территорий дальних и ближних обществ Дагестана. Он писал:

«Вот тут-то и двинулись - из краев дальних и ближних - знатные лица и видные люди, представлявшие различные племена и кланы Дагестана. Так, например, из наших западных краев прибыли тогда, по зову Шамиля, следующие лица: Алибек - сын Хириясулава Хунзахского; Абдулла Ашильтинский - мулла койсубулинцев-хиндалальцев; кадий Абдулла Кванадинский -человек, который был примером для горцев; Иманали Данухский - человек, который был примером для гумбетовцев-бактлулальцев; Нурали Арадерихский; два андийца - Лабазан и Газияв; Мухаммадамин Харахинский; Абакар-дибир Аргванинский; Хаджияв Ботлихский; Галбац-дибир Каратинский; два гигатлинца - Кадиласул Мухаммад и Хаджар-дибир; Аличул Мухаммад Тиндинский; Басханил Мухаммад Кванадинский. Были - в числе откликнувшихся тогда на зов Шамиля - и другие достойные личности, прибывшие из различных краев. Каждого из них, а также тех, кто поименно названы выше, сопровождали, причем близкие их товарищи» (Айтберов Т.М., Дадаев Ю.У, 2010. С. 44-45).

Автор сочинения перечисляет не всех участников съезда, а только тех видных деятелей, предводителей обществ и ученых из близких ему обществ и территорий Нагорного Дагестана, которых он знал хорошо или видел. Поэтому в сочинении Иманмухаммада Гигатлинского не перечислены имена многих известных участников съезда из других территорий Дагестана, в то же время он передает важную информацию о прибытии их в селение Чирката, а Шамиль находился в узком месте Гимринского ущелья - там, где встречаются две реки. Поэтому были посланы ими в то место люди, чтобы привезти его (Эта местность находится недалеко от аулов Ашильта и Чирката, где сливаются две реки: Аварское и Андийское Койсу. - Авт.). Следующим утром Шамиль прибыл в Чирката. Там встретили его знатные лица, видные и иные люди - с ликованием и радостью (Айтберов Т.М., Дадаев Ю.У., 2010. С. 45-46). Местность «ГьоркьокМал», которую упоминает в своем сочинении «Книга воспоминаний» Абдурахман из Газикумуха, находится под горой Арак на правом берегу реки Андийское Койсу недалеко от с. Чирката и Ашильта,

расположенных напротив на разных берегах реки. Поэтому, когда разные авторы называют местом проведения съезда сел. Ашильта или Чирката, в этом нет ошибки или путаницы. Заседание съезда, по нашему мнению, проходило на открытой местности, а не в помещении мечети, как указывают некоторые источники. Это подтверждают полевые материалы, собранные автором.

Из текста сочинения Иманмухаммада Гигатлинского видно, что работа съезда проходила очень интересно и напряженно, в то же время, в демократической атмосфере, все участники съезда имели возможность свободно высказывать свои замечания и предложения не только по процедуре избрания высшего должностного лица - имама, но и для проверки уровня подготовки кандидата, его деловых и моральных качеств, и прежде всего пригодности его для исполнения должности имама в самых разных ситуациях: тяжелых, очень тяжелых, благоприятных, легких, что было крайне необходимо для руководителя нового государства. Из сочинения автора следует, что была обеспечена гласность и демократичность при проведении форума, открытость проверки качеств кандидата на должность имама подтверждает и это доказывает правовую легитимность избрания Шамиля имамом.

Автор отметил, что прежде чем избрать Шамиля имамом, видные ученые и уважаемые личности расспросили его по многим жизненным аспектам: «Сделали они это для того, чтобы познать: в чем заключается его внутренняя сущность, - отделив её для этого от внешнего вида. Они, таким образом, как бы допросили Шамиля, чтобы понять: каковым будет он тогда, когда окажется в трудном положении, в состоянии униженном. Они, далее, испытали Шамиля в следующих аспектах: смешивает ли он в ходе разговора, который сам и ведет, истину с ложью; далее, что соответствует, по мнению его, ответственному посту, который может он ныне занять, а что ему не соответствует?» (Айтберов Т.М., ДадаевЮ.У., 2010. С. 48-51).

Далее автор сочинения подчеркивал, как Шамиль прошел важные испытания-экзамены (имтих1ан), показал кристальную чистоту своих человеческих качеств, убежденность в правоте выбранного жизненного пути, твердость духа и характера предводителя и также готовность следовать праведным путем главы мусульманской уммы и государства:

«Успешно пройдя указанные здесь испытания, которые организовали ученые и предводители, собравшиеся в Чиркате поставили Шамилю следующие условия:

«в великие дела можешь ты вмешиваться только лишь после совета с нами; ты не будешь нападать лично ни на кого из твоих подданных (раиййа), ибо благородные люди такого обыкновения не имеют;

кровь мусульман, как людей, которые ориентируются на киблу, ты можешь проливать на основании только судебных решений (хукму), которые выносить будут благородные ученые, точнее - столпы науки из числа их» (Айтберов Т.М., ДадаевЮ.У., 2010. С. 51).

Спойлер (раскрыть)

По сведениям Иманмухаммада, клятва была дана не в Гьоркьок1к1але, а в соборной мечети в с. Харахи. Вот что пишет по этому поводу автор: «Затем те люди, которые собрались тогда в Чирката, назвали Шамиля имамом, но дать ему присягу там, правда, не получилось. Дело в том, что в названном месте отсутствовали тогда ученые; имеются в виду такие, которых можно было бы уподобить морям знаний» (Айтберов Т.М., ДадаевЮ.У., 2010. С. 53-55).

Иманмухаммад дает важную информацию о порядке принесения присяги имаму Шамилю, о чем нет никаких сведений в сочинениях на русском, арабском и других языках, изданных в России и других странах, в том числе, у известных современников Шамиля Мухаммед-Тахира аль-Карахи, Хайдарбека Геничутлинского, Гаджи-Али из Чоха, Абдурахмана из Газикумуха, Александра Казем-бека и других.

Как писал Иманмухаммад принесение присяги имаму Шамилю происходило таким образом: «После событий и военных походов, упомянутых выше, и прошедших при лидерстве (имама) Шамиля, который получил статус лидера в Чиркате - от посетивших его предводителей и больших людей ряда округов, какой-либо остановки не произошло. Названный лидер вновь выступил. Двинулся он, то есть Шамиль, тогда, понятно, не один, а в сопровождении ученых и больших людей, подчинившихся ему, которые пришли из своих округов. Следуя теперь как бы по кругу, заходили они в различные селения и города Дагестана и, в конце концов, прибыли в селение Харахи. Там, точнее, в соборной мечети харахинцев, организовал Шамиль собрание. На нем попросил этот лидер ученых и больших людей, пришедших в Харахи вместе с ним, чтобы они, - а также иные люди, - присягнули бы ему. Нужно было это Шамилю для того, чтобы его Имамство стало бы правильным, - соответствующим требованиям шариата» (Айтберов Т.М., Дадаев Ю.У., 2010. С. 85-86).

На это обстоятельство указывают многие арабоязычные источники, введенные в научный оборот за последние 15 лет и также многие полевые данные на аварском, лакском, даргинском, кумыкском, лезгинском и чеченском языках, собранные нами за последние годы в ходе научных экспедиций в горах Дагестана и Чечни. Далее автор сочинения отмечал:

Но среди ученых, собравшихся в Харахинской соборной мечети возникли разногласия. «Одни из них, - пишет Иманмухаммад, - говорили, что дать присягу Шамилю - допустимо. Другие же сказали, что делать это непозволительно. Каждый ученый, причем, приводил тут доводы в пользу своих утверждений» Шамиль в такой обстановке предложил пригласить на собрание Загалава из с. Хварши, чтобы он разрешил споры по этому вопросу.

Загалав (его имя Курбанали) из Хварши - один из самых известных ученых Дагестана, преемник больших ученых и праведников XIX в., учитель и сподвижник всех трех имамов -Газимухаммада, Гамзатбека и Шамиля. Он пользовался большим уважением, особенно, у Шамиля. С ним Шамиль нередко советовался по важным вопросам своей внутренней политики. Одно время он был муфтием в Тинди, участвовал во многих сражениях вместе с Шамилем. Он создал в с. Хварши передовое по тем временам медресе, где получили образование многие ученые XIX в., известные наибы, кадии и другие сподвижники Шамиля. Умер, когда ему было больше ста лет» (См.: Абдурахман из Газикумуха, 1987. С. 80, 203; Мухаммед Тахир аль Карахи 1990. С. 96-106). Его ученость в области мусульманского права была известна не только в Дагестане и Чечне, а также на всем Кавказе, в странах Передней Азии и других государствах.

Загалав Хваршинский разъяснил собранию суть присяги, которую необходимо принести новому имаму. Он первым принес Шамилю присягу. Затем Загалав Хваршинский предостерег Шамиля от неблаговидных поступков правителя, наделенного большой властью над поданными.

Далее, как видно из текста автора сочинения, Загалав остановился тезисно на фундаментальных положениях, являющихся основой социально справедливого государственного управления, к которому должны стремиться имам Шамиль и его сторонники. Здесь подчеркивается, прежде всего, ведущая роль самого Шамиля, как руководителя правоверных, руководителя их государства.

Таким образом, выборы Шамиля имамом, проведенные с участием видных ученых, предводителей и представителей сельских общин и их союзов обществ Дагестана в течение нескольких дней в Ашильта, Чирката и Харахи стали правовой основой органов власти и управления государства Имамат. Это было логическое продолжение начатой первыми имамами Газимухаммадом и Гамзатбеком деятельности по созданию единой государственности у разных обществ и народов Дагестана и Чечни. Законность формирования верховной власти этого государства путем демократических выборов главы правоверных стала основой дальнейшей политической, правовой и военно-административной деятельности Шамиля, как руководителя нового государства. Выборами имама была создана важнейшая предпосылка и основа для организации и совершенствования всей государственной власти на всех уровнях управленческой системы Имамата.

Анализ всех доступных источников и собранных нами полевых материалов однозначно показывает, что избрание Шамиля происходило без той борьбы, которая сопровождала избрание имамом в 1833 г. Гамзатбека.

Конечно же, после убийства аварских ханов многие владетели Дагестана, в том числе аварские бекские группы, отдельные влиятельные старшины сельских общин и их союзов, предводители джамаатов, часть горской интеллигенции с определенной настороженностью относились к национально-освободительной борьбе против царских колонизаторов. Этого нельзя сказать об узденской массе, которая составляла большую часть народов Дагестана и Чечни, по сути, являлась основной составляющей силой в борьбе за свободу и национальную независимость. Для Шамиля легитимность его власти, чтобы он мог проводить многие уникальные административно-правовые, социально-экономические и политические реформы, являлась крайне важным и необходимым условием. Важным для Шамиля были демократичность и гласность формирования государственной власти, прежде всего, с учетом мнения народных масс.

Казембек в беседе с Шамилем, выделяя этот момент, отмечал: «... в 1834 году, все мюриды совокупно предложили Шамилю принять Имамат и объявили себя его мюридами (выделено нами. - Авт.). С тех пор это достоинство оставалось за ним бесспорно, и он своим умом и распорядительностью умел соединить все разделенные общества Дагестана в одно целое, ежегодно увеличивать его и расширять круг своей деятельности, и достигнуть, наконец, высшего значения - звания главы правоверных, владыки Кавказа» (Казем-Бек Мирза Александр, 1861. С.

216). Сочинение Казем-бека является важнейшим историческим памятником о Шамиле и его государстве, написанным автором с научной точки зрения на основе глубокого анализа не только арабо-мусульманской теории о государстве, но также и подлинной практической информации, полученной из самых первых рук, т.е. от самого Шамиля. Ученый показывает легитимность избрания Шамиля главой государства правоверных на данной территории и полное соответствие данного решения съезда чаяниям свободных граждан и их сельских общин, составляющих основное ядро народных масс в государстве Имамат.

Шамиль был избран имамом на съезде выборщиков - представителей всех сельских общин, их союзов и джамаатов, которые являлись, прежде всего, самыми известными и доверенными личностями, старшинами сел, старейшинами советов, предводителями военных отрядов и ополчений, известными учеными, кадиями, муфтиями отдельных территорий, пользующимися авторитетом и уважением не только в своих обществах, но и за пределами их, во всем Дагестане, да и на всем Кавказе. Это свидетельствует об уровне правового и демократического, а также цивилизованного характера формирования высших органов государства, создаваемого на территории Дагестана и Чечни. Это вытекало из сложившихся веками на многих территориях Дагестана и Чечни, в первую очередь, в сельских общинах и их союзах, традиционных и демократических форм формирования государственной власти и организации местного самоуправления.

Спойлер (раскрыть)

Выборы Шамиля имамом происходили в других условиях, чем выборы Газимухаммада и Гамзатбека. Обстановка в Дагестане становилась более сложной и опасной, царские войска все более плотно закреплялись в равнинных и предгорных районах Северо-Восточного Кавказа, устанавливали на подвластных землях свою систему власти и управления. Одновременно, царские войска сооружали новые укрепления и крепости, захватывали важнейшие стратегические пункты в горных и предгорных районах, прочно закреплялись на тех землях, где никогда не ступала нога русского солдата. Росло возмущение и недовольство народа. В этих условиях, чтобы возглавить освободительную борьбу народов Дагестана и Чечни, нужно было иметь всенародное доверие.

Историческая заслуга Шамиля и его сподвижников заключается в том, что они предложили и осуществили принципиально демократические правила избрания имама, обеспечили легитимность имамата во главе с Шамилем. Анализ источников наглядно показывает, что Шамиль честно, открыто, без всякой корысти шел к выборам. Он прекрасно понимал, что высокий пост имама -это огромная ответственность, тяжелый и опасный труд, и не каждый может его осилить. Шамиль и его соратники сознательно стремились собрать как можно большее количество достойных представителей дагестанских обществ, известных ученых, авторитетных старшин и предводителей обществ. Они прекрасно знали характер своего народа, его дух, стремление к свободе и независимости.

Настаивая на главных демократических выборах, Шамиль, как претендент, не был либеральнее своих предшественников и, возможно, не уступал никому из них по образованности, напротив, превосходил их и в решительности, и в жесткости, а также по организаторским и человеческим качествам. Демократических и «всенародных» выборов требовало не только время, но также и историческое прошлое большинства дагестанских и чеченских обществ, привыкших устраивать свою жизнь на основе традиционной свободной, демократической составляющей самостоятельных обществ и их союзов, ставившее перед новым имамом сложные вопросы национально-освободительной борьбы. В числе важнейших было создание новой государственности. В программу Шамиля входило также обустройство новой организации разных обществ, перевод их от «традиционного» быта к шариатской регламентации («исправление общественной нравственности»), организация «противодействия русским», в которых Шамиль видел силу, мешавшую ему в проведении внутренних реформ в Горном Дагестане» (АКАК. Т.Х11 С. 1419.).

Съезд единогласно решил, что на данном этапе истории Дагестана Шамиль является самой подходящей личностью, лучшим организатором, предводителем, подготовленным ученым для того, чтобы объединить разрозненные общества и народы Дагестана и Чечни в борьбе против грозного завоевателя.

В речи имама и в воззвании, которое было принято съездом ко всем народам, обществам Дагестана и Чечни, впервые определены главные задачи борьбы за свободу и независимость.

С самого начала Шамиль шел к власти открыто и демократично. Это был единственно верный путь, чтобы получить в разных по размерам и социальному статусу обществах Дагестана и Чечни «законную власть». Он хорошо понимал, что будущее имамство принесет ему не только удачи, но и поражения. В Калуге, объясняя свое возвышение, Шамиль не без гордости подчеркивал:

«...неудачи, которые случалось иногда ему терпеть» от русских войск, «вредили его делу немного и даже в глазах большинства населения казались неизбежными» (АКАК. Т. XII. С. 1419).

В беседе с А. Руновским о потере власти и имущества Шамиль сказал, «что ему известно мнение русских насчет условий, сопровождавших вступление его в управление немирным краем, он уверен, что мы думаем, будто бы он искал власти и что даже народ выбрал его имамом не по свободному своему желанию, а собственно потому, что он принудил его к тому. В первом случае Шамиль говорил, что мы правы, он действительно искал власти, но не из одного лишь пустого честолюбия, а на основании разумного сознания, что страна может бороться с Россиею тогда только, когда власть будет находиться именно в его руках. Что же касается до избрания его в звании Имама против воли народа, то здесь, говорит Шамиль, мы совершенно ошибаемся, он никого не принуждал к избранию себя силою; а народ давно был подготовлен к тому прежними его действиями и знакомством с его личностью (выделено нами. - Авт.), так что после смерти Кази-Муллы, когда неудачи Гамзат-бека возбудили против него негодование части населения, потом измену и, наконец, привели его к преждевременной смерти, Шамилю стоило только напомнить о себе для того, чтобы его избрали, и он напомнил» (АКАК. Т. XII. С. 1418).

На съезде в своей речи Шамиль особо подчеркивал, какое место в жизни государства занимает должность имама и с ним связанная власть, как ответственно было брать на себя эту обременительную ношу, что в самых трудных делах он будет первым и будет брать ответственность на себя. Эту мысль Шамиль повторял в Калуге, рассказывая о том, как он стал имамом (Чичагова М.Н., 1889. С. 41).