Чтобы сокрушить военную машину Шведского королевства, Пётр I обязан был в тонкостях изучить полководческий почерк Карла XII и его постоянного сподвижника на полях брани - К.Г. Рён-шильда
Полководческий стиль ?северного льва? складывался под руководством его учителей в военном деле и закрепился во время богатой боевой практики Великой северной войны. В качестве главных наставников Карла XII в военном искусстве следует выделить К.М. Стюарта и К.Г. Рёншильда, чьё становление и обучение приходится на время Карла XI (правил в 1660?1697). Их учителями в военном деле были видные специалисты, включая Э. Дальберга.
Первоначально юного короля обучал воинскому искусству К.М.Стюарт (ок. 1650?1705), искусный инженер-фортификатор, сторонник наступательной тактики, отдававший должное фактору внезапности. Юноша-король участвовал в осуществлённом под руководством К.М. Стюарта десанте шведских войск под Копенгаген (с 25.7.1700)56. К.М. Стюарт старался, чтобы его ученик глубоко изучил войны Густава II Адольфа (1594?1632) и Карла X (правил в 1654? 1660). Будучи взрослым, Карл XII был способен воспроизвести подробности кампаний этих двух полководцев, а в 1702 г. совершил особую поездку с целью осмотреть место битвы у Варшавы (1656), поле славной победы Карла X над поляками57.
В битве под Нарвой король прошёл хорошую практическую школу военного искусства у О. Веллингка (1649?1708) и К.Г. Рёншильда, который вскоре начинает оказывать решающее влияние на становление Карла XII как полководца. В битве под Нарвой 1700 г. К.Г. Рёншильд выступил с предложением атаковать превосходящие в три раза силы русских, засевшие за длинным валом и земляным ретраншементом в центре позиции. Авторство этой смелой идеи признавали за К.Г. Рёншильдом как вся верхушка тогдашнего полководческого окружения Карла XII ? К.М. Стюарт, О. Веллингк и М. Стенбок, так и сам король^. Под командованием К.Г. Рёншиль-да и осваивавшего теорию и практику полководческого искусства Карла XII шведская армия одержала яркую победу при Клишове (9.7.1702). Как уже было сказано, в первой половине войны сложилась и руководила войсками своего рода ?полководческая двоица?: Карл XII и К.Г. Рёншильд. Осведомлённый британский дипломат Ч. Уитвортдал в своей сентябрьской депеше 1708 г., за девять меся-пев до Полтавской битвы, весьма проницательную характеристику Карлу XII как полководцу. По его сведениям, шведский корольстре-мился следовать в первую очередь примеру своего предшественника на троне Густава II Адольфа. Жизнь и деяния последнего, как слышал британский дипломат, ?он только и изучает, стараясь подражать ему во всём?. Полагая, что следует опыту великого короля-полководца, он ?всегда относился с полным пренебрежением к устройству магазинов и к артиллерии и до сих пор успешно обходился без дорогих и тяжёлых обозов?'9.
Карл XII, этот, можно сказать, воплотившийся Марс, сделал войну своим ремеслом с 17-летнего возраста (с начала в 1700 г. Великой северной войны). Постепенно в его полководческой практике выработался некий шаблон или полководческая концепция. Согласно сложившейся у него тактической схеме полевого сражения, численно уступающее противнику, но превосходящее его боевым духом шведское войско настигало неприятельскую армию. У противника были удобная укреплённая позиция, большое превосходство в артиллерии. Эти преимущества врага ни в коей мере не смущали шведов. Они выстраивали боевые порядки и стремительно атаковали. Дружный натиск шведских полков ломал сопротивление неприятеля, и разбитый противник спасался бегством. Большое место Карл XII отводил фактору внезапного нападения на неприятеля. При Головчине 3 июля 1708 г. войска Карла XII, например, атаковали на рассвете, в тумане, на неожиданном участке.
Достойное лучшего применения упорство шведского короля, отсутствие гибкости, его бытовую мстительность (которой нельзя допускать в международной политике) отмечали многие современники. Эти качества ?северного льва? уже при его жизни стали нарицательными. Лорд Г.С.-Д. Болингброк, известный политик и мыслитель, современник шведского монарха, столь яркой кометой блеснувшего на небосводе политических отношений Европы XVIII столетия, упоминал Карла XII как человека, ?который принёс в жертву мщению свою страну, свой народ и в конце концов самого себя?'1". О вере короля в божественное предопределение своего жизненного пути писал его драбант К. де Турвиль, находившийся рядом с монархом во время роковой для него битвы 27 июня 1709 г.: ?Он верил лишь в себя и казался великим сам по себе; его доблесть и его гений как будто делали судьбу его же оружием?61. Француз-гвардеец усматривал в действиях короля ?огонь злопамятства к царю?, его ?непреклонное желание отомстить?'12. В конечном счёте К. де Турвиль склонился к крайней оценке: ?Он оказался на деле лишь недальновидным государем и известным смельчаком, которого просто хранила удача и которого она же низвергла?'1'. Историк С. Уредссон отметил ещё одну крайне важную для оценки Карла XII как полководца неотъемлемую черту его натуры. Это - фатализм, вера в божественное предопределение и склонность к крайним, радикальным решениям64. Другой авторитетный историк Д.В. Вулф писал о харизматической личности шведского короля следующее: ?...он лелеял наивные мысли, которые рассматривал как принципы и которые он пытался применить ко всем людям и ко всем обстоятельствам. Его ранние победы уверили его в своём интеллектуальном величии и непобедимости... Его скучный год в Саксонии, крах в России, унизительное пребывание в Турции и окончательное крушение его карьеры на Севере - всё это иллюстрирует его упорную приверженность заданным идеям, невзирая на действительность?65.
Иллюстрацией к сказанному является и тот факт, что Карл XII после 1700 г. ни разу не посетил Стокгольм. Конечно, это было неслучайно. Надо думать, король желал прибыть в столицу только в одном качестве ? триумфатором после победоносного завершения войны. Своего счастья король-воин так и не нашёл. Он пал, сражённый картечью (из пушки либо мушкета), под стенами осаждённой им в Норвегии пограничной крепости 30 ноября 1718 г.
Ударная армия Карла XII обычно была мала. На остров Зеландия вблизи Копенгагена во главе с королём 25 и 26 июля 1700 г. под прикрытием соединённых флотов Британии, Голландии и Швеции высадилось только 8 батальонов пехоты ? 4800 чел. Всего же, вплоть до завершения десантирования 9 августа, на датский берег сошло 10 800 чел.66 Несмотря на незначительность сил, шведская армия решительно двигалась к Копенгагену, и 8 (18) августа 1700 г. по договору в Травентале Дания вынуждена была выйти из войны.
Переправленная морем из Карлскруны в Эстляндию 10-тысячная шведская армия под стенами Нарвы нанесла поражение 28 738 русским солдатам, драгунам и стрельцам (19.11.1700). Русское дворянское ополчение (6600 всадников) позорно бежало вплавь через реку Нарову, даже не приняв боя67. В Великий Новгород из-под Нарвы возвратилось 22 967 чел.; дворянская конница потеряла утонувшими более 1000 чел.68 Общий урон погибшими следует считать примерно в 8000 чел. Шведы же потеряли убитыми и ранеными 1914 чел. По формуле расчёта эффективности действий войск (искусство боя), где потери противника убитыми, ранеными, пленными и беглыми делятся на численность собственных войск69, эффективность действий шведских войск составила 76% (русских ? 6%): каждая сотня шведов вывела из строя убитыми и ранеными 76 неприятельских солдат.
Некоторые государственные деятели Швеции после Нарвской битвы пытались внушить королю, что одержанная победа представляет собой чудо, граничащее с авантюрой. Чудо это никогда не должно было повториться70. ?Еистория свейской войны? содержит оценку исхода этой баталии, выверенную последующим ходом событий: ?...ежели б нам тогда над шведами виктория досталась, будучи в таком неискустве во всех делах... то в какую б беду после нас оное щастие вринуть могло. Которое оных же шведов, уже давно во всем обученых и славных в Европе (которых называли французы бичем немецким), под Полтавою так жестоко низринуло...?71. Вольтер чуть позднее (1731) высказывал ту же мысль: ?Память о Нарве послужила главной причиной несчастья Карла при Полтаве?72.
В баталии при Клишове 8(19) июля 1702 г. противники шведов также обладали заметным превосходством: едва не двойным преимуществом в людях и несопоставимым в артиллерии. Каролинцы имели 8000 пехоты, 4000 конницы и только четыре полковых, небольшого (3-фунтового) калибра пушки. Остальная шведская артиллерия перед сражением при Клишове отстала в пути. Скандинавам противостояло 7500 саксонской пехоты, 9000 саксонской и 6000 польской конницы при 46 (!) артиллерийских орудиях73. При натиске на русские позиции 27 июня 1709 г. под Полтавой под командованием всё той же полководческой ?двоицы?, Карла XII и К.Г. Рёншильда, у шведов было столько же орудий ? только четыре полковых пушки! Любопытно: это простое совпадение или в этом проявился некий мистический замысел Карла XII? Автор полагает, что ближе к истине второе предположение. Слишком невелика возможность простого случайного совпадения: король легко мог взять гораздо большее количество полковой артиллерии - это повелительно диктовалось здравой логикой предстоявшей баталии.
В сражении при Клишове саксонско-польские войска занимали сильную позицию. Во главе соединённого воинства присутствовал сам суверен ? саксонский курфюрст и польский король Август II. Обойти левый фланг саксонской боевой позиции было невозможно ? он примыкал к непроходимому болоту с текущей через него рекой. Перед фронтом саксонской позиции по болотистой низине протекал ручей ? это делало крайне рискованной лобовую атаку. Когда пришли вести о приближении шведских войск, встревоженные саксонские офицеры вынуждены были покинуть беззаботный пикник и отправиться на позиции. Впрочем, офицеры потребовали у слуг сохранить яства горячими - они рассчитывали вскоре возвратиться. Быстро оценив ситуацию, шведский король избрал смелый манёвр, который и решил исход баталии. Главной слабостью
саксонской позиции был правый фланг. Там вытянули поперёк низменной долины свой линейный боевой порядок неустойчивые в бою польские конники. Правый фланг (поляки) упирался в растущий на возвышенности лес. Ручья и заболоченных участков здесь не было. Артиллерии тоже. Победа над поляками создавала возможность кавалерийского прорыва в тыл и во фланг саксонцам. Карл XII усилил именно свой левый фланг, противостоявший полякам. Именно здесь, в слабейшем месте неприятельского расположения, шведский король предпринял смелое наступление с угрозой охвата фланга неприятеля. Первый шведский натиск был отражён. Поляки предприняли,В СВОЮ очередь, два больших наступления на ШВедОВ, которые тоже провалились. Одновременно ослабленный центр и правый фланг шведского боевого порядка сумели устоять против предпринятых через болотистую долину с ручьём выпадов саксонцев. Неудача двух предпринятых поляками наступлений подорвала их дух, расстроила боевой порядок, и они покинули поле битвы. Развивая успех, шведы стали охватывать справа оголённый центр саксонской позиции. Шведский центр и правый фланг также перешли в общее наступление. Саксонцы, имевшие укреплённый центр, усиленный с фронта многочисленной артиллерией, сражались с ожесточением, но охватываемые с тыла левым флангом шведов и настойчиво атакующей с правого фланга шведской кавалерией, постепенно были раздавлены неумолимо сжимавшимися ?клещами? ?двойным охватом шведов. Победа ка-ролинцев была решительной. Однако, одержав победу, захватив брошенный врагами обоз, шведы не преследовали искавших спасения в бегстве неприятелей. Потери каролинцев были незначительны: около 300 павших и 500-800 раненых. Саксонцы потеряли примерно 2000 убитыми и 1000 пленными74. Эффективность шведской армии равнялась 25%, польско-саксонской ? не выше 4,8%.
При Фрауштадте 2 (13) февраля 1706 г. шведская армия одержала блестящую победу. Под командованием К.Г. Рёншильда 8000? 9000 шведов, не располагая артиллерией, разгромили 18 373 саксонцев и русских, имевших 32 пушки. Шведская пехота, конечно, решительно атаковала. Она построилась в одну линию глубиною в пять шеренг солдат. Копейщики были размещены между второй и третьей шеренгами. Снова был опробован испытанный тактический приём двойного охвата войск неприятеля с флангов кавалерией. Основной удар шведов пришёлся на левый фланг союзников. Павшими северные союзники потеряли до 8000 чел., включая пленных русских, которые все были умерщвлены разнообразными глумливыми жестокими способами. Потери шведов павшими составили 452 чел., ранеными ? 1077 воинов75.
На полтавских полях Карл XII тоже рассчитывал одной молниеносной атакой на укреплённые позиции главных сил русской армии добиться стратегического успеха и завершить войну на продиктованных им условиях. Об этом свидетельствует его послание шведской Комиссии по обороне от 10 июля 1709 г. из турецкого Очакова. Король, оставивший армию и бежавший в пределы Турции, приписал на этом послании следующее: ?...предполагалось получить в короткий срок столь большое превосходство над неприятелем, чтобы заставить его пойти на такой мир, какой от него потребуют?^6. В этом высказывании Карла XII заключена суть его концепции русского похода 1707?1709 годов.
Сходство ситуаций 1700-го и 1709 г. действительно было большим, но только внешним, иллюзорным: приблизительно трёхкратное численное превосходство россиян, укрывшихся в укреплённом лагере, которых решительно атаковало шведское войско. Можно уверенно полагать, что Карл XII оценивал сложившееся к 26?27 июня 1709 г. положение подобным тому, что было 19 ноября 1700 г. Впрочем, некоторые факты свидетельствуют о том, что Карл XII пытался осмыслить происходившие радикальные перемены. Если первоначально он посмеивался над перехваченными русскими донесениями о победе при деревне Лесной, то осмотр остатков корпуса А.Л. Лёвенгаупта вверг его в уныние и бессонницу. Даже в мае 1709 г. он мог по два с половиной часа выпытывать у участника той баталии старшего прапорщика Р. Петре её подробности77. Сломить свои устоявшиеся стереотипы, переосмыслить ситуацию король, однако, так и не смог.
В новых условиях следование привычному полководческому шаблону носило характер авантюры и закономерно привело к катастрофе. Последующие строки в послании Карла XII выдают его обескураженность полученным результатом. При этом король, видимо, ещё не хотел верить в сдачу без единого выстрела остатков своей армии на берегу Днепра 30 июня 1709 г. Во всяком случае, он не написал о гибели всей армии: ?Но по непредусмотренному и несчастному случаю произошло так, что шведские войска потерпели 28 числа прошлого месяца (по шведскому календарю; 27 июня ст. ст. ? П.К.) неудачу в полевом сражении... при этом обнаружилось, что большая часть пехоты потеряна и кавалерия тоже понесла большой урон?7х.