Готовясь к вторжению в Понт, римские войска расположились тремя лагерями у его границ. На границе Понта с Вифинией встал Маний Аквилий; южные рубежи Вифинии и Галатии охранял Луций Кассий, у Каппадокии расположилось войско Оппия. Отряд каждого из римских полководцев состоял из 40000 пехотинцев и 4000 всадников. Немногочисленный римский флот под командованием Минуция Руфа и Гая Попилия стоял в гавани Византия, закрывая выход из Понта Эвксинского{101}. Вифинский царь Никомед IV присоединился к римлянам в этой войне с 50000 пехотинцев и 6000 всадников. Его войско только что вернулось из набега на территорию Понта и располагалось у самых его границ.
Войско Митридата по численности не уступало противнику. Основные его силы, численностью около 150 000 человек, располагались в долине Амасни, первой столицы Понта. Ими командовал сам царь. Кроме эллинов и каппадокинцев в войске были скифы, тавры, колхи, армяне, галаты, савроматы и представители других племен Причерноморья. Авангард армии Митридата, под командованием стратега Архелая, расположился у границ Вифинии, напротив лагеря Никомеда IV. Он состоял из 40000 легковооруженных воинов и 10000 союзной армянской конницы, которую привел из Малой Армении ее наместник, сын Митридата Аркафий. В отряде Архелая было также несколько боевых колесниц. После возвращения с переговоров Пелопида Архалай получил приказ царя немедленно атаковать Никомеда.
Оба войска встретились на широкой равнине у пограничной реки Амнейона. Чтобы не дать окружить себя вифинцам, превосходившим их численностью, понтийцы захватили небольшой скалистый холм, возвышавшийся над полем битвы с их левого фланга. Заметив [64] это, Никомед немедленно атаковал отряд, занявший холм, и обратил его в бегство. Архелай бросил навстречу вифинцам часть своей пехоты под командованием своего брага Неоптолема и союзную армянскую конницу. Завязалось упорное сражение. Теснимые превосходящими силами противника понтийцы стали отступать. Царь Никомед лично повел свое войско в атаку. Заметив отступление Неоптолема и Аркафия, Архелай с частью своей пехоты атаковал с правого фланга расстроенное преследованием отступающего противника вифинское войско. Заставив врага прекратить преследование отступающих понтийцев, Архелай, в свою очередь, стал отступать, чтобы дать возможность вернуться отрядам Неоптолема и Аркафия. Отступая, его отряд своим упорным сопротивлением привлек к себе все силы вражеского войска. Внимательно наблюдая за полем битвы, Архелай заметил, что отряды Неоптолема и Аркафия прекратили отступление и возвращаются на поле боя. Тогда он бросил в атаку боевые колесницы и оставшуюся у него пехоту. Врезавшиеся в ряды вифинцев колесницы рубили и рассекали воинов на части. Это повергло в ужас солдат Никомеда. Ряды его войска смешались. И в это время подоспели отряды-Неоптолема и Аркафия, обрушившиеся на вифинское войско с тыла. Окруженные со всех сторон, внфинские воины были частично уничтожены, а большая часть их сдалась в плен. С небольшим числом приближенных Никомед вырвался из окружения и бежал в лагерь Мания Аквилия.
Архелай захватил лагерь вифинского царя с большим количеством денег. Взятых в плен вифинцев прибывший Митридат помиловал и, дав денег на дорогу, отпустил по домам, создавая себе у врагов славу милосердия.
Тем временем союзные Митридату фракийцы вторглись в Македонию и Эпир, опустошая эти владения римлян{102}. Римляне не смогли оказать им успешного сопротивления и вынуждены были вести долгую и упорную борьбу еще с одним противником. Вскоре после сражения с Никомедом к Митридату прибыло посольство от италиков, которые обратились к царю за помощью против римлян в самой Италии{103}. Обладая превосходством на море, Митридат мог оказать эту помощь. Но он еще надеялся на относительно мирное согласие римлян уступить ему завоеванные территории и отказал послам. Время показало, что надежды Митридата были напрасными, и его отказ италикам лишил его одного из сильнейших союзников.
Прибыв в лагерь Мания и убедившись в невозможности с его силами противостоять понтийцам, Никомед бежал в лагерь Кассия. Сам Маний также попытался незаметно отступить в Пергам, но был настигнут у местечка Пахия Неоптолемом и Неманом, одним из начальников армянской конницы, и наголову разбит. Остатки его войска бежали в Пергам. Узнав о поражении Мания, отряды Кассия и Никомеда отступили в Леонтокефалею, самое укрепленное [65] место Фригии, и здесь готовились к сражению с Митридатом. Римляне поспешно набирали новые отряды воинов из местных ремесленников и земледельцев. Однако известия о победах Митридата и его милосердии к побежденным, а также испытанные на себе тяготы римского владычества привели к тому, что набранное войско вовсе не собиралось воевать против понтийского царя. Убедившись в этом, Кассий распустил большую часть войска и с небольшим отрядом римлян отступил в Апамею. Ушел в Пергам и царь Никомед, а Маний Аквилий бежал на Митилену, жители которой впоследствии выдали его Митридату.
Флот Митридата, тем временем, овладел черноморскими проливами, захватив охранявшие их римские корабли, и вышел в Эгейское море. Видя, что римляне не собираются вступать с ним в переговоры и просить мира, Митридат разделяет свое войско на несколько отрядов и направляет их в различные районы Малой Азии для полного подчинения полуострова. В течение 88 г. до н.э. почти вся Малая Азия вошла в состав владений понтийского царя. Некоторое время сопротивлялся город Лаодикея на реке Лике, где укрылся римский полководец Квинт Оппий. Его войско разбежалось при известии о победах Митридата, а сам он с небольшим числом наемников отступил в Лаодикею. Прибыв к городу, Митридат послал к его стенам глашатая и велел ему объявить, что царь Митрндат обещает лаодикейцам неприкосновенность, если они выдадут Оппия. Горожане позволили уйти наемникам Оппия, а самого его привели к Митридату, в насмешку заставив ликторов идти перед ним. Митридат не причинил ему зла, но возил его всегда с собой и всем показывал пленного римского военачальника.
Иная судьба постигла главного виновника войны Мания Аквилия. Выданный жителями Митилены, он был доставлен к Митридату, который приказал возить его на осле задом наперед по всей провинции Азия, Громко объявляя его имя. Когда же он был доставлен в Пергам, по приказу царя ему было влито в рот расплавленное золото. Тем самым Митридат хотел подчеркнуть склонность римлян к взяточничеству (Арр., Mithr., 21){104}.
Проконсул Азии Луций Кассий, царь Никомед Вифинский и другие активные противники Понта собрались на Родосе. Торговая конкуренция этого острова с городами Понта{105} сделала родосцев активными противниками царя Понта. Имея немногочисленный, но хорошо обученный военный флот{106}, родосцы решились бороться с Митридатом. Наварху родосцев Дамагору удалось одержать несколько побед над многочисленным, но плохо управляемым [66] царским флотом. В одном из боев сам Митридат едва не попал в плен. Неудача штурма столицы родосцев с суши и моря вынудила Митридата прекратить осаду и ограничиться блокадой острова. Для этой цели он оставил здесь часть своих кораблей.
Возвратившись в Пергам, который Митридат сделал своей резиденцией, он объявил о прощении городам государственных и частных долгов и освободил от податей на пять лет. Это вызвало новый рост симпатий к царю Понта. Огромное количество захваченных богатств, награбленных в свое время римлянами, позволило ему не только простить долги городам, но и организовать грандиозные празднества по случаю своих побед. У Плутарха сохранилось описание апофеоза (обожествления) понтийского царя, которое произошло вскоре после его возвращения в Пергам (Sulla, 11). С помощью различных театральных приспособлений, под восторженные овации населения города, собравшегося в театре, к Митридату словно с небес спускалось изображение богини победы Ники с венцом в руках. Восхищенная толпа называла Митридата богом, отцом, Спасителем Азии, Вакхом, Либером. И это не случайно. Для эллинов провинции Азия он действительно был освободителем от тирании римлян{107}. По свидетельству одной из надписей города Эфеса, что наглядно свидетельствует об отношении греков к Митридату в то время, понтийский царь возглавил движение «против владычества римлян за всеобщую свободу».
Считая исход войны уже решенным, Митридат доверил ее дальнейшее ведение своим стратегам. Пелопид с небольшим отрядом был послан против ликийцев, не желавших подчиняться Митридату. Сын Митридата Ариарат выступил во Фракию и Македонию. На острова Эгейского моря и в Элладу был послан наиболее способный полководец Митридата Архелай. Но еще до выступления всех этих отрядов Митридат отдал тайный приказ всем начальникам его гарнизонов в один день перебить всех римлян и италийцев, живущих в Азии. Выполняя этот приказ, жители азиатских городов перебили не только действительных виновников их страданий — купцов, ростовщиков и публиканов, но и вольноотпущенников, рабов, женщин и детей. «В этом случае особенно было ясно, что Азия не вследствие страха перед Митридатом, но скорее вследствие ненависти к римлянам совершала против них такие ужасные поступки», — пишет Аппиан (Арр., Mithr., 22). Погибло в этой резне около 80000 человек{108}.
После этого Митридат занялся набором, обучением и вооружением новых воинов, проводя большую часть времени в пирах и [67] развлечениях. Пока он развлекался обстановка на полях военных действий изменилась не в его пользу. Оставим же на время нашего героя и проследим путь его армий от побед к поражениям.
Весной 87 г. до н.э. флот Понта, возглавляемый Архелаем, приступил к подчинению островов Эгейского моря. Почти все они без боя перешли на сторону понтийского царя. Штурмом был взят лишь остров Делос{109}, превращенный римлянами в беспошлинный порт, что давало его жителям огромные доходы от посреднической торговли{110}. Здесь было перебито 20000 римлян. На острове была захвачена священная храмовая казна. Стремясь привлечь на свою сторону Афины, Архелай передал городу остров и священную казну. Деньги с Делоса были отправлены в Афины с Аристионом, афинским посланником к Митридату. Возвращение Аристиона от царя Понта с деньгами Делоса и перстнем, украшенным портретом Митридата — знаком особой близости к царю, вызвало взрыв энтузиазма в городе (Athen. , V, 212d){111}.
Афины объявили войну Риму, избрав Аристиона своим стратегом. Кроме вышеотмеченных причин на это избрание повлияло еще и то, что в распоряжении Аристиона был двухтысячный отряд воинов, предоставленный ему Архелаем для охраны сокровищ Делоса. На сторону Понта перешли вскоре все полисы Пелопонесса и средней Греции. С понтийским отрядом и отрядами союзников Архелай вступил в Беотию.
Другой отряд понтийской армии, возглавляемый стратегом Метрофаном, в это время занял Эвбею и высадился в Северной Греции. Потерпев поражения от Бруттия Суры — легата римского наместника провинции Македония, Метрофан отступил. Сура же, повернув войско в Беотию, встретился у Херонеи с Архелаем. Три дня шли упорные бои. Ни одна сторона не могла одержать верх. Прибытие новой римской армии, предназначенной специально для ведения войны с Митридатом, заставило Суру с его войском возвратиться в Македонию{112}.
Осенью 87 г. до н.э. пять римских легионов во главе с Луцием Корнелием Суллой, назначенным полководцем в войне с Понтом, высадились в Греции. Собрав дополнительные контингенты воинов за счет союзников, продовольствие и деньги, Сулла двинулся против Архелая. Вся Беотия сразу перешла на сторону римлян. Не решаясь на открытое сражение, Архелай отвел свое войско в Пирей. Оставив часть сил для осады Афин, Сулла с остальным войском начал штурм Пирея. Мощные укрепления этого порта Афин, построенные еще при Перикле, надежно укрыли каппадокийские [68] отряды Архелая. Его воины оказали упорное сопротивление римлянам и отбили первый приступ врага. Сулла вынужден был перейти к правильной осаде города. Опасаясь новых политических перемен в Риме, он спешил как можно скорее овладеть Пиреем и Афинами. Нуждаясь в дереве для осадных работ и в деньгах для оплаты жалованья воинам, он приказал вырубить рощи Академии и Ликея и забрать драгоценные приношения из храмов Дельф. Когда посланец Суллы к дельфийским амфиктионам сообщил ему, что в храме зазвучала кифара, как бы протестуя против вывоза ценностей, Сулла насмешливо ответил ему, что пением выражают веселье, а не гнев. А значит, этим своим знаком божество подтверждает, что отдает свои приношения римлянам с радостью (Plut., Sulla, 12). [69]
Тем временем в Афинах начался голод. Все попытки Архелая доставить продовольствие в город окончились неудачей. С прибытием от Митридата подкреплений под командованием Дромихета, Архелай решил дать бой Сулле у стен Пирея. Но и этот бой окончился отступлением понтийцев под защиту стен. Сулла попытался сходу ворваться в город вслед за отступающим противником, но был отбит. Приближалась зима. Стремясь заблокировать войско Архелая в Пирее, Сулла отправил своего ближайшего помощника [70] Луция Лициния Лукулла за кораблями к царям Сирии, Египта и на Родос{113}. Лукулл блестяще справился с поставленной задачей, Отправившись в путь с тремя легкими кораблями и тремя родосскими биремами в разгар зимних бурь, Лукулл сумел привлечь на сторону Рима Крит, Кирену и получил, хоть и незначительную, помощь у царя Египта. Затем с небольшим количеством собранных кораблей он прибыл на Родос и весной 86 г. до н.э. развернул активные боевые действия против флота Митридата и его союзников.
Зимой 87/6 г. до н.э. потерпел поражение отряд Неоптолема, стоящий у Халкиды. Зато отряд Ариарата успешно прошел с боями по Фракии и вступил в Македонию. Захватив ее и оставив здесь своих сатрапов, Ариарат двинулся в Элладу против Суллы.
А бои у стен Афин продолжались. Опасаясь сражения с двумя вражескими армиями, Сулла предпринял решительный штурм Пирея. К стенам города поползли осадные машины. Однако воины Архелая успели сделать подкопы под насыпь, построенную римлянами у стен Пирея. При движении осадных машин насыпь стала внезапно оседать. Сулла успел вовремя это заметить и приказал остановить машины. Насыпь дополнили, а по следам подкопов понтийпев римляне сами подрылись под стены Пирея. Началось [71] сражение под землей. В темноте, почти не видя друг друга, римляне и понтийцы сражались врукопашную копьями и мечами.
Одновременно римские тараны разбили и обрушили часть крепостной стены. Воины Архелая, напуганные этим, оказывали все более слабое сопротивление. Сулла же все время сменял уставших воинов и бросал на штурм новые и новые отряды. Воспользовавшись кратким перерывом между атаками римлян, Архелай быстро сменил свои, пришедшие в расстройство, отряды свежими и контратаковал римлян. Яростное сражение продолжалось до вечера. Наконец, Сулла, понесший большие потери, отозвал трубным сигналом свое войско и отступил. Архелай стал немедленно восстанавливать упавшую часть стены, а внутри города построил несколько укреплений в виде полумесяца, обращенного краями к стенам. На рассвете римляне возобновили штурм, надеясь легко разрушить еще сырые, едва построенные стены. Однако, поражаемые сверху, с фронта и флангов, так как укрепления были в виде полумесяца, вынуждены были отступить. После этого Сулла отказался от мысли взять Пирей штурмом и перешел к осаде, чтобы голодом добиться того, чего не смог добиться силой.
Войско Ариарата, двигавшееся по Македонии, временно остановилось из-за болезни, а затем и смерти вождя, что произошло около города Тисеи{114}. Это позволило Сулле не спешить со штурмом Афин и Пирея. А голод в Афинах уже дошел до крайних пределов. Аристион вынужден был отправить к Сулле послов для переговоров о мире. Стремясь хоть как-то облегчить судьбу своего города, послы стали напоминать ему о славном прошлом Афин, о Тесее и Эвмолпе, о Персидских войнах. В ответ Сулла безжалостно сказал им: «Идите-ка отсюда, милейшие, и все свои россказни прихватите с собой: римляне меня послали в Афины не учиться, а усмирять изменников» (Plut., Sulla, XIII).
Изучив внимательно городские укрепления и видя, что гарнизон Афин совершенно обессилел от голода, Сулла назначил ночной штурм. Захватив и сравняв с землей участок стены между Пирейскими и Священными воротами, римляне в полночь 1 марта 86 г. до н.э. вступили в Афины. Вот как описывает ужасы этой ночи Плутарх: «Сулла... вступил в город в полночь — грозный, под рев бесчисленных труб и рогов, под победные клики и улюлюканье солдат, которые, получив от Суллы приказ убивать и грабить, с обнаженными мечами носились по узким улицам. Убитых не считали, и вплоть до сего дня лишь по огромному пространству, залитому тогда кровью, судят об их множестве. Ведь не говоря уже о [72] тех, кто погиб в других частях города, только резня вокруг площади обагрила кровью весь Керамик по самые двойные ворота, а многие говорят, что кровь вытекала за ворота и затопила пригород» (Plut., Sulla., XIV).
Аристион с небольшой частью воинов бежал на акрополь, где продержался еще несколько дней. Жажда вынудила его сдаться. По приказу Суллы все исполнители каких-либо официальных должностей в Афинах были казнены вместе с Аристионом. Из Акрополя Сулла вывез 40 фунтов золота и 600 фунтов серебра.
Сразу после взятия города, не дожидаясь капитуляции Аристиона, Сулла начал штурм Пирея. Несколько дней подряд шло отчаянное сражение, не прекращаясь ни днем, ни ночью. Шаг за шагом римляне разрушили почти все укрепления, построенные понтийцами и оттеснили их в сильно укрепленную приморскую часть города. Овладеть же этой частью города без флота Сулла был бессилен. Но и оборона Пирея после падения Афин и капитуляции Аристиона утратила смысл.
Оставив город, защищать который ему пришлось в течение почти целого года, Архелай на кораблях отплыл в Беотию, а оттуда в Фессалию. В Фермопилах он собрал остатки своего войска, соединив его с войском Ариарата, которое под командованием Таксилла пришло из Фракии и Македонии. Общая численность понтийской армии составила теперь около 60000 человек. Из них 10000 составляли всадники. Кроме того, в армии было 90 боевых колесниц.
Сулла сжег Пирей, доставивший ему так много неприятностей, и двинулся в Беотию против Архелая. На соединение с ним из Италии шел шеститысячный легион Гортензия. Архелай рассчитывал перехватить и уничтожить Гортензия в Фермопилах, но херонеец Кафис провел Гортензия другим путем через Парнас и последний успешно соединился с Суллой. По сведениям Плутарха численность римской армии при этом составила около 15000 пехотинцев и 1500 всадников. Учитывая состав римского легиона этого времени в 5–6 тысяч человек, можно подсчитать потери Суллы при штурме Пирея и Афин. Пять его легионов со вспомогательными отрядами должны были составить в начале военных действий около 30000 человек{115}. Уходя в Беотию, какое-то количество воинов он, видимо, оставил в Афинах в качестве гарнизона. Таким образом, общая численность его потерь должна составлять примерно 15–20 тысяч человек. Примерно такой была численность армии Архелая, осажденной в Пирее до получения подкреплений. [73] [74]
С приближением войск Суллы Архелай перешел от Фермопил в Фокиду. Не решаясь вступить в решительное сражение, он стремился всячески затянуть войну и, лишив неприятеля подвоза продовольствия, голодом принудить его к сдаче. Однако, когда понтийское войско расположилось лагерем при Херонее, Сулла вынудил его принять бой. Лагерь Архелая стоял на покатом месте, прикрытый с тыла крутыми холмами и горами. Уйти отсюда, чтобы избежать сражения, было невозможно. Но в то же время невозможно было развернуть для боя все войско из-за неровной местности. Это обеспечило победу римлян (см. карту).
Первоначально Архелай бросил в атаку часть своих всадников, но они были отброшены в горы. Бесполезной оказалась и атака колесниц. Римляне пропустили их в задние ряды, где уничтожили колесничих копьями и стрелами. Тогда Архелай выстроил основные силы своего войска и начал наступление. Впереди шла конница. За ней следовала македонская фаланга, составленная из 15000 рабов, получивших свободу. За ними были выстроены вооруженные по италийскому образцу италийские перебежчики. Понтийская конница, составленная из скифов, савроматов и армян, прорвала ряды римской фаланги и стала окружать ее отдельные отряды. Но Сулла с конницей и двумя резервными когортами пехоты немедленно пришел на помощь своим главным силам. Конница Архелая поспешно отступила, частично смешав ряды македонской фаланги. Следом за ней римская пехота вклинилась в ее ряды и стала теснить понтийцев. Но продвигались римляне с большим трудом, ибо недавние рабы храбро отстаивали свою только что полученную свободу. В конце концов большая скученность воинов Архелая и неудобство местности заставили их обратиться в бегство. Часть воинов бежала в горы, часть в лагерь. Римляне ворвались в лагерь вслед за бегущими и тем окончательно закрепили свою победу. Архелай и уцелевшие воины собрались в Халкидике в числе около 10000 человек. Римские потери были незначительны. Сулла пышно отпраздновал победу в Фивах, соорудив театр у Эдипова источника. Архелай же, пользуясь преимуществом своего флота, продолжил набеги на побережье.
Поражение понтийской армии в Элладе поразило Митридата. Однако он стал спешно собирать новые войска из всех подвластных ему племен. Опасаясь, что под влиянием римских успехов некоторые из его союзников могут перейти на сторону врагов, Митридат решил избавиться от наиболее активных из них{116}. Прежде всего, репрессии обрушились на галатов. Они не подчинялись [75] Митридату и были наиболее воинственными из малоазийских племен, вследствие чего их измена могла быть наиболее опасной. Митридат пригласил тетрархов (вождей) галатов к себе на пир. Ничего не подозревавшие предводители галатов явились на пир с женами и детьми. В разгар пира на них обрушились телохранители понтийского царя. Безоружные галаты отчаянно защищались. Трое из них, вырвав оружие из рук врагов, с бешеной отвагой пробились сквозь ряды врагов и бежали. Остальные погибли вместе с семьями. Уничтожив вождей галатов и захватив их имущество, Митридат поставил в Галатии свои гарнизоны. Сатрапом страны был назначен Эвмах. Однако бежавшие вожди галатов собрали войско из сельского населения и разгромили понтийские гарнизоны.
Вслед за галатами настала очередь острова Хиос. Царь был сердит на хиосцев еще за то, что во время сражения у Родоса хиосский корабль в сутолоке боя нанес, по ошибке, повреждение царскому кораблю. Объявив, что остров замышляет перейти на сторону римлян, Митридат приказал своему любимцу Дорилаю захватить его. Город хиосцев был взят, жители отправлены в Понт. Но по пути следования корабли понтийцев подверглись нападению жителей Гераклеи, которые освободили хиосцев и впоследствии помогли им вернуться в родные места{117}.
Опасаясь теперь подобных действий царя многие малоазийские города выступили против него. Подозрительность восточного деспота сделала свое дело. Митридат вынужден был теперь бороться еще с одним врагом, созданным его же руками. Его воины жестоко грабили те города, которые удалось захватить. Но действуя силой, Митридат, вместе с тем, попытался и другими мерами привлечь к себе доверие греческих городов. Он даровал свободу всем греческим городам, объявил об уничтожении всех долгов, сделал метеков полноправными гражданами, а рабов — свободными. С этого времени он смог опираться на политически бесправные прежде слои полисов{118}.
Раскрыв один из заговоров против себя среди своих приближенных и казнив заговорщиков, Митридат повсюду разослал своих людей для выслеживания тайных и явных противников и всячески поощрял тех, кто доносил на врагов царя. По этим доносам в одном только Пергаме было схвачено и казнено 80 человек. А всего по доносам погибло 1600 человек. В такой обстановке всеобщей подозрительности вряд ли можно было рассчитывать на поддержку [76] и тем более активную помощь, со стороны недавно вошедших в состав государства народов.
А между тем, 13 января 86 г. до н.э. в Риме умер главный соперник Суллы Гай Марий (Plut. Mar., XLVI). Его преемник по консульству Луций Валерий Флакк был назначен сенатом командующим в войне против Митридата. С двумя легионами весной 86 года до н.э. он высадился в Греции. Сулла двинулся навстречу ему в Фессалию. Однако Флакк, не надеясь на верность солдат, уклонился от столкновения с ним и ушел через Македонию к Византию. Сулла не мог преследовать его. К тому времени в Халкиде высадилась новая понтийская армия под командованием Дорилая. Численность ее составляла 80000 человек. Соединившись с Архелаем, который оставался верховным командующим понтийских войск в Элладе, Дорилай занял Беотию и двинулся против Суллы. Римляне немедленно выступили ему навстречу. Потерпев неудачу в нескольких небольших столкновениях, Дорилай отступил к Орхомену, где командование войском принял Архелай.
Равнина у Орхомена отличалась обширностью и красотой. Она лишена деревьев и простирается до болот, в которых теряется река Мелан, берущая начало у Орхомена. Местность была благоприятной для действий многочисленной понтийской конницы, и Архелай решил дать бой римлянам. Сулла же, стремясь лишить врага его преимуществ в коннице, стал копать с двух сторон своих позиций рвы. Но закончить их он не успел. По приказу Архелая понтийская конница обрушилась на римлян, занятых земляными работами. Последние обратились в бегство. Преследуя бегущих, понтийские всадники смяли и большую часть римского войска, выстроенного для боя. Увидев бегство своих воинов, Сулла соскочил с коня и, схватив знамя, кинулся навстречу врагам, пробиваясь сквозь толпу бегущих и крича: «Римляне, здесь видно я найду славную смерть, а вы запомните, что на вопрос, где вы предали своего императора, вам придется отвечать — при Орхомене» (Plut., Sulla., XXI). Видя его в опасном положении, римляне прекратили бегство и, повернувшись, вновь обрушились на врага. С правого крыла на помощь Сулле подошли две свежие когорты воинов. Это вынудило Понтийскую конницу отступить. Дав своим воинам позавтракать, Сулла вновь начал копать рвы перед понтинским лагерем. И вновь Понтийская пехота и конница атаковали его. Ярость сражения была такова, что лучники Архелая, не имея возможности стрелять в тесноте, сжимали в кулаках пучки стрел и действовали ими как мечами. Но и на этот раз понтийцы вынуждены были отступить. Общие [77] их потери за день составили около 15000 человек, из которых не менее 10000 составили всадники.
На следующий день Сулла повел свои войска на штурм понтийского лагеря. Понтийские воины встретили его градом стрел, а затем приняли рукопашный бой. Римлянам удалось обрушить угол укрепленного вала лагеря, устроив себе над головами прикрытие из щитов. Но понтийцы, соскочив со стен укрепления внутрь этого угла, с обнаженными мечами встретили ворвавшихся римлян. На некоторое время римляне заколебались, но бросившийся вперед Базилл, командир легиона, заколол нескольких напавших на него понтийцев и увлек воинов за собой. Началось избиение зажатых на узком пространстве понтийских солдат. Кровь убитых наполнила болота. Еще спустя 200 лет после сражения здесь находили остатки варварских стрел, шлемов и мечей. Архелай скрылся в болотах, а затем переправился на корабле в Халкиду. Туда же постепенно собирались его уцелевшие от побоища воины. Всего собралось около 10000 человек.
Сулла, наградив своих солдат, отличившихся в сражении, разграбил Беотию и, перейдя в Фессалию, зазимовал там, ожидая прибытия Лукулла с кораблями. Не зная, удалось ли Лукуллу его предприятие, Сулла приказал своим воинам также начать строить корабли. И в это время в его лагерь прибыли многие представители римской аристократии, бежавшие из Рима от преследований демократической партии. Вместе с ними прибыли жена и дети Суллы. Все они уговаривали Суллу бросить войну и вернуться в Рим, чтобы восстановить положение в городе. Сулла колебался, не зная, что предпринять{119}.
Война, между тем, продолжалась. Легионы Флакка, переправившись через Боспор Фракийский, вступили в Азию. В результате ссоры между командующим римской армией и его заместителем Флакк был убит. Мятежные легионы провозгласили командующим Флавия Фимбрию. Последний привлек на свою сторону некоторые полисы Малой Азии и дал бой посланному против него понтийскому войску, которое возглавлял сын понтийского царя Митридат. Имея под своим командованием свежие войска и лучших стратегов — Таксилла, Диофанта, сына Митара и Менандра, молодой царевич сначала потеснил войско Фимбрии. Но римский полководец сумел хитростью добиться того, чего не смог добиться силой. Когда оба войска расположились по берегам небольшой речки, на рассвете, пользуясь проливным дождем, Фимбрия скрытно перешел реку и внезапно напал на понтийцев. Захваченные во [78] время сна в палатках понтийские воины спасались как могли и не помышляли о сопротивлении. Митридат бежал в Пергам к отцу. Следуя за бегущими, Фимбрия овладел Пергамом. После этого большая часть малоазийских городов перешла на сторону Рима. Преследуя отступающее войско понтийского царя, Фимбрия окружил его в приморском городе Питане. Митридат приказал своим кораблям немедленно собираться в Питану, чтобы иметь возможность уйти в случае крайней необходимости. Раздоры между римскими полководцами облегчили эту задачу. Фимбрия отправил своих послов к начальнику флота Суллы Лукуллу с предложением блокировать Митридата с моря. К этому времени Луций Лукулл привлек на свою сторону Книд, Кос, Самос, захватил Хиос, Колофон и находился недалеко от Питаны. Но он отказался помогать Фимбрии, принадлежащему к противной партии. Это спасло Митридата. Он уплыл из Питаны со всем своим войском, смеясь над Фимбрией, и прибыл на Остров Лесбос в Митилену. Лукулл же, разгромив отдельные отряды понтийского флота при Лекте Троадском и Тенедосе, прибыл к войску Суллы, стоявшему у Херсонеса Фракийского.
Еще до прибытия Лукулла Сулла начал переговоры о мире с Архелаем. Инициатором переговоров был понтийский стратег{120}, убедившийся в бесполезности дальнейшего сопротивления. Оба полководца встретились у города Делия. Архелай убеждал Суллу прекратить войну и, взяв у Митридата деньги и корабли, возвратиться в Италию, где разгромить своих политических противников. Сулла, со своей стороны, предложил Архелаю взять власть в Понте в свои руки, став другом и союзником римского народа. Архелай отверг предложение Суллы, заявив, что он никогда не будет предателем по отношению к тому, кто поручил ему главное начальство. Но при этом он добавил, что надеется договориться с Суллой, если тот предъявит умеренные требования.
Сулла потребовал передачи флота, бывшего в распоряжении Архелая, возвращения перебежчиков, бежавших рабов, хиосцев, вывода войск из всех укреплений, кроме собственно Понта и оплаты всех военных расходов. Архелай принял эти условия и стал выводить гарнизоны из городов и островов Эгейского моря. Относительно прочих условий он запросил царя. Сулла, тем временем, совершил грабительский поход по землям энетов, дарданов и синтов — племен, соседних с Македонией. Прибывшие вскоре послы Митридата сообщили, что царь согласен на все условия, кроме передачи флота и предоставления независимости Пафлагонии. Разгневанный [79] отказом, Сулла двинулся в Азию, приказав Лукуллу с флотом плыть в Абидос. Архелай лично отправился к царю и сумел убедить его в необходимости скорейшего заключения мира.
Впрочем, еще более убедили Митридата в этом победы Фимбрии и Лукулла. Он принял предложения Суллы и попросил личной встречи с римским полководцем. Стоял август 85 г. до н.э. Митридат прибыл на встречу с Суллой в сопровождении 20000 гоплитов и 6000 всадников, множества боевых колесниц. Сулла прибыл с четырьмя когортами пехоты и 200 всадников. Встреча состоялась в городе Дардане, в северо-западной части Малой Азии. Удалив спутников, Сулла и Митридат приступили к переговорам. Все попытки Митридата оправдать себя и тем самым сохранить за собой хотя бы часть завоеваний, оказались безуспешными. Сулла решительно отверг все обвинения царя против римлян и пригрозил войной в случае отказа от предложенных им условий мира, принятых по договоренности с Архелаем. Митридат вынужден был согласиться. Только тогда Сулла приветствовал его и, обняв, поцеловал. Затем он подозвал Ариобарзана и Никомеда и примирил их с Митридатом. Условия мирного договора были следующие: Митридат возвращает римлянам провинцию Азия, цари Вифинии и Каппадокии возвращаются в свои государства, Митридат выплачивает Сулле 3000 талантов и отдает 80 триер из состава своего флота для возвращения Суллы в Италию. Со своей стороны, Сулла обязывался не чинить вреда городам, которые перешли на сторону Митридата. Однако и тот и другой до конца так и не выполнили всех условий договора. Митридат сохранил за собой часть укреплений в Пафлагонии и Каппадокии, а Сулла подверг разгрому города, перешедшие на сторону царя Понта.
После заключения мира Митридат поспешно возвратился в Понт. Надо было восстанавливать власть в Колхиде и на Боспоре, отпавших от него в конце войны{121}. Однако, при этом он оставил некоторую часть своего флота в Эгейском море. Это были корабли пиратов, присоединившиеся к царю Понта в ходе войны. Они получили тайный приказ Митридата продолжать борьбу с римлянами и их сторонниками своими привычными методами. Пользуясь безучастностью Суллы и беззащитностью разоруженных им городов, пираты вскоре становятся полными хозяевами на море. Начиная с этого времени, они все более расширяют район своих операций к началу третьей войны Митридата с римлянами, все море оказывается в их власти{122}. [80]
Сулла же, отплыл на предоставленных ему Митридатом кораблях в Грецию, оставив в провинции Азия два легиона, перешедших к нему от Фимбрии. Наместником провинции Азия он назначил своего легата Лициния Мурену, поручив ему сбор контрибуции, наложенной на малоазийские города. [82]
