Сообщество Империал: С Вером у Бога, за Краља и Отаџбину. Глава 13 - AARы Medieval 2: Total War - Medieval 2: Total War - Библиотека Статей - Сообщество Империал

     Летом 1234 года войско венецианцев под началом Бертуччо Приули, рассчитывая на внезапность нападения, предприняло попытку неожиданно овладеть столицей Сербии – городом Белград, в котором, как они знали, последние годы постоянно пребывал и двор самого короля Луки. Продвигаясь ночами по самым заброшенным дорогам, а то и по лесным тропам, врагам удалось незаметно подобраться практически вплотную к городу, но все же они были замечены тайными заставами сербов. Сведения о враге были незамедлительно отправлены в город.

     Получив их, король Лука принял решение лично разобраться с врагом. В городе находилось достаточно и пехоты и конницы. Зная, что враг собирался атаковать Белград неожиданно, король задумал бить врага его же оружием.

     Он вышел из города со своими силами, и, обойдя противника, обрушился на него с такой внезапностью, что враг был разгромлен, и бежал, так толком и не поняв, что же произошло. Королю Луке не понадобилась даже помощь его пехоты – бой был выигран одними только слаженными действиями конных стрелков, которые и на этот сначала попросту засыпали венецианцев своими стрелами, а затем разогнали и оставшихся в живых.

     Лишившись более двухсот человек убитыми, командующий венецианцев Бертуччо Приули бежал всего с несколькими воинами, нисколько не беспокоясь участью своих людей, оставшихся на поле боя. Все они вскоре сдались сербам в плен.
     Вместо того чтобы отступать на запад, он, не разбирая дороги, мчался на север, и, остановился только тогда, как оказался недалеко от польского города Кракова. Тогда Бертуччо не знал еще, что в опасной близости от него стояли сербские войска Мирослава Неманича и Бране Иванича. Сербам, имеющим подавляющий численный перевес, не составляло ни малейшего труда добить жалкие остатки венецианцев. Бране Иванич, как наиболее опытный военачальник осуществлявший общее руководство обеими армиями, доверил покончить с врагом своему сыну Бориславу. Борислав уже немало повоевал под началом своего отца, но грозный Бране считал, что его сыну необходимо учиться и самому руководить сражением.

     Получив такое поручение, Борислав Иванич с большим отрядом конных удальцов быстро нашел Бертуччо, пытающегося спастись бегством в Польше и наголову его разбил. Враг не имел ни единого шанса в этом бою. Своим воинам Борислав заранее дал указание постараться взять венецианца живым, ведь у него можно было бы узнать немало интересного – как произошло, что армии венецианцев удалось так незаметно подобраться настолько близко к столице Сербского королевства. Однако сам Бертуччо Приули не захотел запятнать свое имя пленом. Увидев, что он окружен со всех сторон, и все его воины уже повержены, он предпочел вместе с ними погибнуть в этом бою.

     Так что консильери Венеции Марино Морозини, уже имевший к этому времени под своим знаменем большую армию, тщетно ждал хороших вестей от полководца Бертуччо. В то же время он направлял свои усилия на то, чтобы заставить Священную Римскую Империю напасть на Сербию. Для этого консильери деятельно вел переговоры то с ее императором Рудольфом фон Габсбургом, то одним из его вассалов, Герхардом фон Грюнингеном.
     Польский же король Януш, потерпев несколько поражений в битвах с сербами, замыслил несколько поправить пошатнувшиеся дела государства за счет войны с дикими литовцами. Предоставив своим наиболее опытным военачальникам все возможности отличиться в этой войне, сам он в очередной раз отправился в Крестовый Поход на Палермо. В этом его поддержал и наследник Польского престола – королевич Барним, вызвавшийся сопровождать своего короля в этом походе. Также в сторону Палермо из Болоньи тронулся и один из знатнейших и могущественнейших феодалов Священной Римской Империи, граф Хайнрих Годвинсон.

     Тем временем на севере уже кипела страшная битва, это поляки и литвины по-прежнему вели сражения за столицу литовцев город Вильнюс. Вся область была уже наводнена польскими отрядами. Польские войска, без устали набирая в своих землях новобранцев и наемников, постоянно подводили к городу свежие силы. Литовцы яростно оборонялись. Они не имели права сдать город – в нем находился их правитель, преклонного возраста князь Стекшис Скалвис. Только при достаточно упорной обороне и самоотверженности литвины еще могли надеяться на то, что им удастся отстоять город. Гонцы с призывами о помощи уже давно были отправлены во все литовские земли, и скоро на выручку должны были подойти ополчения племенных вождей Меркуса Пропойцы, Нетимераса, Геркуса и Живинбудаса.

     Все эти новости немедленно переправлялись в Белград, так что король Лука своевременно узнавал обо всем, что происходило на севере от Сербии. Служивший королю Сербии лазутчик Тихомир Рендулич, управляя небольшой харчевней в городе, в перерывах между подаванием своим гостям пива и ветчины деятельно собирал сведения о силах сторон и всех происходящих событиях.
     Палермо же, тем временем, продолжал успешно справляться со всеми наскоками крестовых воинств. Сицилийцы отважно отстаивали свой город, раз за разом отбивая все штурмы и нанося крестоносцам огромные потери. Большинство из них, потерпев неудачу и отчаявшись, уже отхлынули от города. У Палермо оставалось только войско упрямого папского легата Оттавиано, который был настолько одержим идеей священной войны с еретиками, что на этой почве уже несколько повредился в уме, и был за это метко прозван Безумцем.
     К осени 1234 года скопища одетых в звериные шкуры диких литовских язычников достигли города, сходу завязав битву с польскими войсками. Одновременно осажденные неоднократно предпринимали вылазки из города. Во время одной из них престарелый князь литвинов Стекшис Скалвис пал в бою. Поляки, оказавшиеся между двух огней, попали в тяжелое положение, и теперь, памятуя о том, какая участь ждет всех попавших в плен к литовцам – все они были бы неминуемо заживо сожжены на священных кострах язычников - сражались с остервенением. Практически без передышек, бои за Вильнюс шли до весны 1235 года, когда, наконец, ценой рек пролитой крови и невероятных усилий полякам все же удалось отбить от города остатки полчищ литвинов и полностью овладеть городом.
     Весной того же года достиг совершеннолетия Трпимир, сын Миховила.

     По этому поводу в Расе множество людей сошлись на большое торжество, на котором Трпимир прошел обряд посвящения во взрослые мужи, был посажен на коня и получил свой боевой меч. Уже с юных лет Трпимир умел считать деньги, хорошо смыслил в том, как назначать и взыскивать налоги, и нисколько не боялся крови, однако его отношения с отцом были далеки от идеальных. Злые языки передавали, что по неизвестной причине отец недолюбливает сына, а сам Трпимир так и вовсе презирает своего отца.
     Среди многочисленной венгерской знати, наиболее настойчиво призывавшей к войне, особенно выделялся знатный и жестокосердный феодал по имени Петри из Шебена. Несмотря на свою относительную молодость, этот человек отличался решительностью, умом и коварством, и уже слыл хорошим военачальником. Этот человек мог быть опасен, и от него можно было бы ожидать много бед, так как он и слышать не хотел о перемирии, его слово имело немалый вес при венгерском дворе, а за ним стояло много таких же имеющих влияние на короля сторонников.

     До этого долго собирая силы, с началом лета 1235 года венгры возобновили войну с Сербией. С помощью королевских сборщиков налогов, беспощадно выбивающих каждый грош у нищих венгерских крестьян и ремесленников, была собрана необходимая сумма денег на снаряжение и обучение новых воинов, в число которых на этот раз были включены не только венгры, но и многочисленные наемники из Германии, Фландрии, славянских и куманских племен.
     Успех поляков, сумевших-таки овладеть Вильнюсом, воодушевил и их союзников венгров. Вскоре огромная армия герцога Бальтазара и феодала Денеша перешла границу. Судя по всему, их целью на этот раз был Эстергом, который венгры уже не раз пытались вернуть себе. У Люблина же венгерский король Нехемиас и полководец Фабьян, выжидая, как сложатся дела у герцога, также изготовились к вторжению в сербские земли.

     Осенью 1235 года литовские племена сплотились, и, услышав призыв повсеместно почитаемого ими священнослужителя богов, вайделота Дайнюса из Йотвингии, опять попытались овладеть Вильнюсом. Тысячи свирепых литовских язычников ринулись в поход, чтобы отвоевать свою древнюю столицу. Все наиболее могущественные литовские князья – талантливый военачальник Миндаугас Славный, великий князь Дидисис Кунигайкштис Тулгирдас Скупой и многие другие – все они, позабыв о собственной неприязни друг к другу и личных разногласиях, на этот раз в едином порыве ответили на зов Дайнюса.
Король Сербии Лука, будучи незлым человеком и невоинственным правителем, намного больше тяготеющим к торговле, а не к войне, никогда не ставил перед собой цели стереть с лица земли Венецию. Вот и на этот раз он предложил венецианцам решить дело миром, отправив туда посланника Стаменко Байича с пышным посольством. На удивление, венецианцы, непримиримость которых уже была к этому времени хорошо известна, на этот раз согласились заключить перемирие. Кроме того, стараниями Байича сербам даже удалось получить от Венеции небольшую контрибуцию в несколько тысяч дукатов.

     Венгерское войско осадило Варад. Оказавшись в положении осажденного, наследник престола принц Тольен и ни минуты не думал отсиживаться за его почти неприступными стенами. Пока венгерское войско, окружившее город, еще было не настолько сильным и большим, нужно было постараться отбросить его, пока к нему не подошло новое подкрепление. Тогда уже Тольену было бы намного сложнее справиться с наседающими врагами.
     Именно поэтому, не давая врагу времени укрепить свои осадные сооружения, Тольен вывел свои силы из города. Вылазка происходила одновременно с двух сторон. Пока отряды стрелков приковывали к себе основное внимание врага, осыпая его стрелами, личная дружина Тольена и лучшая панцирная пехота скрытно для врага вышли из города через другие ворота и, умело скрываясь за деревьями, нанесли удар с тыла. В скором времени враг, теснимый сразу с двух сторон, неся при этом большие потери, дрогнул и начал покидать поле сражения. Конница догоняла беглецов, никому не давая пощады. Лишь очень немногим из них спастись.

     Сразу после этого Тольен, приведя в порядок свои силы, устремился на выручку крепости на Дунае, которая все еще сковывала огромное войско венгров во главе с самим герцогом Бальтазаром. Тольен успел вовремя: венгерское войско заканчивало последние приготовления и вот-вот могло начать штурм. Тем временем, удача улыбнулась сербам - из Белграда на помощь подошло и войско под началом самого короля.

     Соединившись, сербское войско стало гораздо сильнее венгерского, так что, когда начался бой, именно оно и одержало убедительную победу. Остатки венгров торопливо бежали от форта, оставив сербам свой лагерь, полный всякого добра, а также более сотни пленных.

     Летом 1236 года уцелевшие в последних битвах бойцы из венгерской армии Бальтазара отошли к Люблину, и там укрепились. К ним же присоединилось и небольшое количество венгров под началом командира Гьёрка, также недавно разбитых в другом сражении. Когда об этом стало известно сербскому полководцу Твртко Брежанчичу, он попытался покончить и с ними, но на этот раз венгры, наученные горьким опытом, были настороже, предпочли не вступать в бой, в котором бы они заведомо были обречены на неудачу. Прослышав о приближении сербов, венгры, бросив всю тяжелую кладь, спешно покинули эту местность. Поле осталось за сербами, которые смогли вновь заслуженно объявить себя победителями.
     Через два месяца после этого ко двору сербского короля было доставлено тревожное известие: в течение долгого времени отражающий нападения католических крестоносцев, столичный город сицилийцев Палермо, все же был захвачен войском Священной Римской Империи. Ликующие победители устроили кровавое побоище на улицах города, разграбили его, увели в плен и продали в рабство на чужбину многих жителей города.

     Пока крестоносцы торжествовали на залитых кровью улицах и площадях Палермо, весть о его взятии донеслась и до Венеции. Теперь же знать этой республики оказалась перед решением крайне трудной задачи – соблюдать ли так недавно подписанный договор о мире с Сербией или же продолжать поддерживать своего союзника – Священную Римскую Империю. Любой выбор таил в себе большую опасность для торговой республики, лучшие времена которой остались в далеком прошлом.
     Король Сербии Лука, будучи, простым в обхождении человеком, также как и его дед, Стефан Великий и Святой, любил бывать среди своего народа. По старинному обычаю, почти каждый день он посвящал несколько часов тому, что в сопровождении только немногих близких людей появлялся на рыночной площади Белграда, где подолгу общался с простыми горожанами и крестьянами, вникал в их трудности и заботы, охотно выслушивал их просьбы и рассматривал жалобы. Покушения на свою жизнь он не боялся – простой народ любил своего короля и в случае чего, защитил бы его от кинжала любого убийцы.
     Как-то, когда король в очередной раз разбирал дела, его взгляд упал на молодую женщину в скромной темной одежде, с ребенком на руках, все еще красивую, но уже несколько увядшую. Она стояла в первом ряду окружавшего кресло короля простонародья и неотрывно и при этом как-то опечаленно смотрела на него. Лука ожидал, что она вот-вот обратится к нему с какой-либо просьбой, и искренне приготовился было помочь ей. Но этого так и не произошло.
     И в последующие дни король Лука раз за разом замечал ее, стоящую на том же самом месте и все так же молчащую.
     Наконец, король не выдержал ее взгляда, и, торопливо закончив рассмотрение всех просьб, поручил одному из своих приближенных привести эту женщину во дворец.
     - Почему ты приходишь каждый день, но ни о чем не спрашиваешь и не просишь? - спросил Лука, когда она предстала перед его троном, - Может где-то в нашей земле с тобой поступили несправедливо или какая-то другая беда тревожит тебя? Скажи мне об этом, и я обещаю, что помогу тебе. Ответь хотя бы, откуда ты, как твое имя?
     Женщина, горько улыбнувшись, выпрямилась, крепче прижав к себе ребенка:
     - Я так изменилась, что ты даже не узнаешь меня, король? Да, сейчас я выгляжу не так, как несколько лет назад в Константинополе, когда мы виделись при дворе императора Византии. Последние годы и впрямь были не слишком благосклонны ко мне… Я – Симонис, дочь покойного императора Византии. Мой покойный муж – великий и бесстрашный Никола Вукич, твой полководец. А этот мальчик – мой и его сын.
     Пораженный ее словами король не ведал, что и сказать.
     Симонис, тем временем, продолжала свой рассказ. Несмотря на то, что она и Никола полюбили друг друга с первого взгляда, ее родственник, нынешний император Византии Имберт, неодобрительно отнесся к ее браку с сербским военачальником Николой Вукичем. Царедворцы всецело поддерживали в этом своего императора. Постепенно она впала в немилость. Кроткая, приветливая Симонис ничего не понимала в искусстве подлости и коварстве дворцовых интриг и потому не могла защитить себя. Ее положение еще больше усугубилось, когда в Константинополь вернулся стратег Апокафкос, принявший на себя командование войском Николы после его смерти и рассказавший, что произошло под Загребом. Узнав о смерти мужа, Симонис была сокрушена горем, но даже теперь кое-кто поспешил пустить слух, что Никола ездил к мятежникам именно для того, чтобы примкнуть к ним. А убит он был, уверяли интриганы, так как слишком многого потребовал от Милована и Петара за свои услуги.
     Жизнь Симонис превратилась в настоящий ад. Ее готовы были обвинить в измене по надуманным обвинениям, мучили унижениями, требовали уйти в монастырь. Поддержку ей оказывала только вдовствующая императрица Ефимия, сестра сербского короля Стефана Святого. В ее лице Симонис нашла верного союзника. Старая императрица искренне полюбила ее, по мере сил оказывая ей поддержку. Однако, став на защиту Симонис, Ефимия сама попала под удар. С того времени как не стало ее мужа, базилевса Алексиуса, ее влияние при дворе и так изрядно пошатнулось. Слово ее не имело такого веса, как когда-то и при дворе у нее также было немало недоброжелателей.
     Вскоре Ефимию неожиданно сразил тяжкий недуг. Это было в самом начале 1236 года. По всей видимости, ее отравили, дав ей какой-то медленный, но сильный яд. Болезнь по капле выпивала из нее силы. Она умирала несколько дней. Ни император Имберт, ни кто-либо из царедворцев так ни разу не навестил ее и только Симонис неотступно сидела рядом с умирающей.
     - Симонис, девочка моя, я умираю… я чувствую это.… Наклонись ко мне ближе, я хочу открыть тебе… последнюю тайну. И пусть ее никто не услышит… кроме тебя.
     Заплаканная Симонис исполнила просьбу умирающей старухи, за пеленой слез не заметив, как совсем незаметно дрогнула занавесь у дальней стены.
     - Конечно, ты знаешь, Симонис, что турки… не первый год стоят на пороге Константинополя… Византия уже не может не то что вернуть былое величие, но даже защитить себя. Все фемы в Азии давно утрачены… все принадлежат туркам. Император Имберт - слабый правитель… его беспокоит только собственный трон… но коварства ему не занимать… Так знай же, Симонис, то, что сейчас я скажу тебе… это очень важно… Имберт такой человек, который не остановится… даже перед тем, чтобы пропустить турецкие орды… дальше, через пролив. Ведь турки давно уже… зарятся на земли сербов… Он согласен… Только бы турки оставили ему власть… хотя бы над частью Византии… Он уже вел с ними такие переговоры… я точно знаю это… Передай королю Сербии… найди возможность… пусть подготовится…. Береги себя, девочка моя… Симонис… берегись козней Имберта… Беги в Сербию… Прощай…

     В ту же ночь Симонис, не дожидаясь, пока за ней придут верные Имберту люди, не взяв с собой ничего из ценностей, бежала из дворца. Когда ее исчезновение обнаружили, за ней бросились в погоню. Симонис пришлось немало пережить в дороге, прежде чем она, совершенно измученная, добралась до Белграда, но от перенесенных потрясений долго не могла решиться заговорить с королем.
     Когда Симонис закончила свой рассказ, король, встав с трона, подошел к ней и крепко обнял.
     - От всего народа Сербии, благодарю тебя, мужественная дочь императора! – торжественно сказал он. – Спасибо за все, что ты сделала для нас! Теперь мы знаем, чего можно ожидать от Имберта и будем к этому готовы… Не бойся больше его – здесь ты в безопасности. Ни тебе, ни твоему сыну больше ничего не угрожает. Чем могу я вознаградить тебя? Какую награду ты хочешь за свою помощь? Богатства, усадьбы, замки? Твоему сыну нужен отец. Может, ты хочешь найти себе нового мужа? Так знай – множество славных сербских витязей будут счастливы назвать тебя своей женой!
     Слабая улыбка опять заиграла на губах Симонис.
     - Нет, король Лука, я ничего такого не попрошу. Мне не нужно ни богатств, ни других благ. Все, что я все же осмелюсь просить у тебя – это небольшой дом, в котором я собираюсь провести остаток своих дней со своим сыном, и вырастить из него настоящего мужчину и воина, достойного его настоящего отца.
     Король Лука исполнил просьбу Симонис. Вскоре она покинула дворец и отправилась в назначенное для нее поместье. Никто, кроме короля и самых доверенных людей, не знал, где именно оно находится.

     Как только весной 1237 года сошел последний снег, в королевской семье праздновали свадьбу. Анка Неманич встала под венец с молодым дворянином Богданом Войславичем.



     Вскоре после свадьбы в Сербию пришли тревожные вести с востока: Кара-Кхитай оказался под властью монгольских кочевых племен.


     Хотя до западных границ монгольского ханства были месяцы и месяцы пути, король Лука, как дальновидный правитель, отдал распоряжение по укреплению восточных границ государства. Много сил было брошено на постройку стен и военных сооружений. Хотя между монголами и сербами находились обширные земли кыпчаков, заносчивых в своей гордыни, а также новый союзник Сербского королевства, Новгородская Русь, столь стремительное продвижение кочевников на запад начало не на шутку беспокоить европейские государства. Стало известно о направлении Папским престолом делегации опытных дипломатов с множеством даров к монгольскому хану. Святому Престолу очень хотелось разузнать о дальнейших планах монголов, чтобы, если получится, использовать их к своей выгоде.
     Но прежде монголов могли прийти турки, если базилевс Византии все-таки совершит то, о чем поведала королю Симонис.

     В начале мая 1237 года граф Земовит Мазовецкий, недавно бесславно вернувшийся с королем Янушем из Италии, прознал, что его старый знакомец Тольена, с которым они когда-то еще мальчишками участвовали в Крестовом походе в Святую Землю, стал наследным принцем в Сербском королевстве. Земовит замыслил план, при осуществлении которого Сербия могла лишиться наследника и опытного военачальника.
     В середине мая принц Тольен получил тайное послание от Земовита Мазовецкого. В письме помимо приветствий и воспоминаний о совместных схватках и попойках было приглашение на тайную встречу, чтобы договориться о перемирии. Тольен должен был прибыть один на заброшенную усадьбу у границы двух государств. Кроме того, Земовит в письме намекал на то, то при достижении договоренности ему, возможно, понадобится помощь в смене польской королевской династии.
     Именно желание покончить с войной с Польшой и перспективой привести на польский трон благодарного короля и послужили причиной того, что Тольен, собрав лишь отряд верных ему дружинников, под покровом ночи выехал из Варада. Встреча была назначена на ранее утро.
     Уже начало рассветать, когда Тольен с дружиной был уже в двух часах от места встречи. Внезапно, когда отряд сербов проехал небольшую рощицу, раздались звуки боевых труб, и, обернувшись, Тольен увидел спешно выстраивавших свои ряды копейщиков в цветах Венгерского королевства. Впереди также появился ряд венгров. «Ловушка!» - мелькнуло в голове принца. Вышедшие перед сербами лучники сделали первый залп. К счастью, все стрелы прошли мимо. Понимая, что путь назад отрезан – при атаке на копьях поляков мог сгинуть весь отряд, Тольен решил дорого продать свою жизнь.
     - Други мои! – воскликнул он. – Ляхи в очередной раз показали себя подлецами, которым нельзя доверять. Сегодня мы в последний раз омоем свои мечи в крови врага! Так сделаем это так, чтобы наши потомки могли гордиться нами!
     Принц вскинул меч. Дружина в едином порыве обнажила клинки, и отряд с боевым кличем бросился вперед. Следующие два залпа, которые успели сделать поляки смог выбить из седел лишь двух сербов. Остальные набросились на польских стрелков как волки на стадо овец. Сербские рыцари стремились забрать с собой как можно больше врагов. Вскоре все было кончено. Груды трупов у тела каждого погибшего серба красноречиво говорили о доблести рыцарей принца.


     Когда венгерский командующий герцог Бальтазар обнаружил, что жертвой его засады стал наследный принц Сербского королевства, ему стало не по себе. Земовит, когда предлагал уничтожить лазутчиков из Сербии, не предупредил, что охота будет на Тольена. В нынешнем положении Венгрии осложнять отношения с Сербским королевством было очень опасно. Поэтому Бальтазар срочно отправился в Люблин, чтобы вместе с отцом, венгерским королем, решить, как выходить из сложившейся ситуации. Остальному войску он приказал, подлечив раненых, отправляться обратно в Венгрию. Бальтазар опасался возмездия.
     На следующее утро оруженосец Тольена Слободан, оставшийся в Вараде, вскрыл письмо своего господина, врученное тем перед отъездом. Уезжая, Тольен предупредил оруженосца, что письмо следует вскрыть, если он не вернется в течение двух дней. Срок вышел.
     Вскрыв письмо и прочитав его, Слобадан немедленно отправился к Радовану Булатовичу, замещающему командующего северной армией Дарко, который находился в госпитале после полученных ранений. Вскоре в лагере была сыграна тревога. Затем Радован вызвал к себе двух курьеров. Одного он отправил на запад, где стоял лагерем у Дуная Бране Иванич со своей армией. Второго с сообщением о пропаже принца отправил в столицу. Радован никогда не доверял полякам, теперь же, прочитав письмо, он был почти уверен, что принца заманили в ловушку, которая могла стать для наследника роковой.
     Как только Бране получил послание, он приказал всем немедленно сниматься с места и двигаться на выручку принцу. Еще была надежда успеть. Вперед были отправлены дозоры. Армия Бране не успела пройти и с десяток верст, как один из дозорных вернулся.
     - Мой господин! Мы обнаружили в пяти верстах к северу крупную армию венгров. Нам удалось подкрасться поближе, постов они почти не выставили. Там произошла жесткая сеча, они готовят к погребению множество воинов, - доложил он Бране и, помявшись, добавил. – И отдельно лежат наши рыцари. Есть ли среди них его высочество, нам не удалось рассмотреть.
     - Тогда вперед! Мы должны успеть освободить принца, если он еще жив, или отомстить за наших братьев! – взревел Бране.
     Войско двинулось на север. Вскоре, не выходя из леса, сербы увидели большой венгерский лагерь. Не останавливаясь, они кинулись на врага.




     У не ожидавших нападения венгров, шанса не было. Увидев вырвавшихся из леса сербов, многие начали метаться в панике. Когда командирам Тибору и Денешу удалось создать какое-то подобие порядка, передовые сотни сербов уже были в лагере. Кое-кто из венгров еще пытался сопротивляться, большая же часть рванула в сторону леса. Когда навстречу им выскочили сербская стреляющая конница, венгерские воины начали бросать оружие. Вскоре все было кончено. Лишь единицам удалось скрыться.
     Захватив больше пяти сотен пленных, Бране отправил посыльного с требованием выкупа, с трудом удержавшись от немедленной казни. Несколько сотников, взятых в плен, утверждали, что была совершена чудовищная ошибка, и никто не хотел гибели принца Тольена. Бране решил дождаться возвращения посла и уже потом решить, что делать с пленными.
     Радован Булатович двигался по другой дороге. Справедливо полагая, что смерть принца является лишь началом продуманного плана, он решил предотвратить возможное вторжение поляков. Поэтому, двигаясь в сторону Польши, Радован вскоре столкнулся с войском Земовита Мазовецкого, стремящегося закрепить успех взятием обезглавленного, как он полагал, Варада.
     Земовит, увидев перед собой сербов, приказал командирам сотен побыстрее уничтожить досадную помеху и скорее двигаться к городу.



     Но польский полководец не учел одного – Радован Булатович сам жаждал боя. Поэтому, когда поляки пошли в атаку, Булатович был готов. Основная часть войска заняла стратегически выгодное место на холме: впереди на склоне встала пехота, чуть выше расположились лучники и арбалетчики. Конные стрелки, обойдя противника с фланга, начали осыпать врага стрелами.



     Когда ошалевшие от стрел поляки добрались наконец до подножия холма, им навстречу рванули сербы. Началась сеча. В разгаре боя дружина Радована налетела на охрану Земовита. Сам Булатович скрестил мечи с польским полководцем. Желая раздразнить противника и спровоцировать того на необдуманные действия, Земовит ядовито поинтересовался, уж не метит ли Радован на место убитого принца Тольена. Булатович, до этого не терявший надежду на то, что Тольен жив, до того разъярился, что отбросив щит, схватил меч двумя руками и нанес чудовищный удар. Разрубленное почти пополам тело Земовита Мазовецкого рухнуло под ноги лошади.
     Соскочив со своего коня, Радован одни ударом отрубил голову Земовита, и, вскочив в седло, зычным голосом перекрыл гул битвы:
     - Смотрите, польские воины! Вот что бывает за предательство! – Булатович поднял за волосы голову Земовита.
     На мгновение сражение замерло, поляки со страхом взирали окровавленную фигуру Радована. Им он казался ангелом возмездия. Схватка возобновилась, но теперь в движениях польских воинов чувствовалась неуверенность. Кто-то уже начал брось оружие. Налетевшие с тыла конные лучники, полностью опустошившие колчаны, довершили разгром поляков.



     Перевязав раненых, войско Радована погнало назад, к месту встречи с Бране, почти три с половиной сотни пленных поляков.
     Спустя несколько часов Бране встречал Булатовича. Несмотря на две одержанные победы, настрой сербов был отнюдь не радостным – тяжким грузом легла на всех горечь гибели принца Тольена. Незадолго до наступления вечера из Венгрии вернулся курьер, отправленный с предложением выкупа в Люблин. Вернулся он не один. Его сопровождал венгерский наследник герцог Бальтазар, который отъезжал на встречу к королю Венгрии.
     Помимо своих пленных герцог согласился заплатить и за плененных поляков, которых привел в лагерь Булатович. Общая сумма выкупа составила более 5300 перперов. Но это было не самое главное. На вечерних переговорах Бальтазар озвучил такое предложение венгерского короля, которое могло привести к серьезным изменениям в текущем противостоянии. Король Венгрии Нехемиас, во-первых, приносил официальные извинения за гибель принца Тольена, в этот раз венгров просто подставили их же союзники поляки. Во-вторых, союзничество с Польшей правильнее было бы назвать вассалитетом, где вассалом как раз выступало Венгерское королевство. Поляки практически заставляли венгров вступать в противостояние с Сербией. Королю Нехемиасу, от королевства которого оставался лишь город Люблин и его окрестности на расстоянии не более двух дней пути от столицы, хотелось уже прекратить все свары. Но настойчивая «поддержка» со стороны Польши не давала такой возможности. Нехемиас готов заключить перемирие с королем Сербии Лукой, но им нужны гарантии того, что в случае угрозы со стороны Польши, сербы смогут поддержать венгров.
     Такой неожиданный поворот сулил множество интересных возможностей. Поэтому отдав пленников герцогу Бальтазару и получив выкуп, Бране пообещал передать предложение венгерского короля своему правителю. Ответ буден дан достаточно быстро. Бальтазар откланялся и, забрав освобожденных воинов из Польши и Венгрии, удалился в сторону Люблина.
     Получив известие о гибели принца Тольена, вся Сербия погрузилась в траур. Хотя Тольен был приемным сыном короля Луки, тот любил его как родного. Тем не менее, Лука нашел в себе силы ответить на предложение Нехемиаса. Сербия также была готова к перемирию, несмотря на убийство принца. Король понимал, что главным провокатором выступили поляки, подведя своих союзников под ответных удар сербов. Голова инициатора происшествия Земовита Мазовецкого была доставлена в Белгород Радованом Булатовичем. Радована и призвал к себе король Лука для обсуждения одного важного дела. Вскоре Венгрия должна была получить четкий знак готовности Сербии к прекращению войны.
     Наследником сербской короны после смерти Тольена стал молодой Векослав из ветви Неманичей.



     В течение года не происходило особо значимых событий, кроме печального известия о смерти посла Сербии при дворе Кыпчакского ханства Михаэля Волчича. Да с востока были получены сведения о начале военных действий между Монгольским ханством и Индией. То, что кочевники обратили свой взор на юг, было совсем неплохо – это давало дополнительное время для Сербии подготовиться к появлению орды.
     Летом 1238 года от агента сербов в Люблине были получены новости о смене в Венгрии настроений в пользу Сербского королевства. В столице назревал конфликт между сторонниками окончания войны и ярыми ее адептами. Среди последних продолжал выделяться Петри из Шебена. Ни от кого не было секретом его лояльное отношение к политике польского короля. Так у Звонимира появилась новая цель.
     В конце июля во время участия в королевской охоте всегда спокойная лошадь Петри неожиданно понесла. Бросившиеся вдогонку охотники далеко не сразу смогли ее найти. Когда они вышли на поляну, где еще дрожа от бешеной скачки, стояла лошадь Петри, охотники рядом с ней обнаружили труп надменного вельможи. Судя по отметинам на теле, он погиб от клыков крупного секача, которых не встречали в этих местах уже давно. Охотники вернулись в город, несолоно хлебавши, ведя в поводу хромую лошадь, к которой было привязано тело Петри.



     В начале зимы в королевской семье сыграли еще одну свадьбу. На этот раз замуж выходила Ядранка Неманич, мужем которой стал молодой отпрыск знатной семьи Протичей, молодой Векослав.



     В декабре 1238 года Радован Булатович с армией подошел к польскому Кракову. Удар по польской столице и должен был стать тем сигналом, который сказал бы о серьезности намерений Сербии в отношении перемирия с Венгрией.
     Увидев армию, поляки на стенах засуетились. Но поняв, что численность сербов гораздо меньше гарнизона, они приняли решение встретить противника в чистом поле. Поддержку также обещал оказать еще один сторонник Польши венгерский полководец Бенедек Фодор, находившийся в городе с дружеским визитом.
     Несмотря на численное превосходство врага, Булатович повел своих воинов в бой.



     Тяжелым было сражение. Сербам пришлось выдерживать натиск с трех сторон. Венгерский Бенедек благоразумно оставался позади своих войск, не ввязываясь в сражение. Когда казалось, врагу осталось нажать еще совсем немного, и сербской армии грозит разгром, Радован со своей дружиной прорубил дорогу через несколько отрядов поляков и вступил в схватку с охраной Бенедека. Бой рыцарей стал украшением битвы. Вскоре Бенедек Фодор улепетывал один, оставив позади себя погибших рыцарей из охраны. Расквитавшись с командиром, Булатович приказал атаковать с тыла вражеских лучников. Его личный отряд, размахивая мечами врубился в противника, круша все на своем пути. И вот тут поляки и венгры дрогнули. Видя, что численный перевес тает как снег под лучами весеннего солнца, поляки в панике начали откатываться назад. Но с флангов их атаковали остатки конных лучников, а пешие стрелки, отбросив луки в сторону, вступили в рукопашную, поддержав вымотанных копейщиков и меченосцев.
     По всему полю боя противник бежал. Лишь в одном месте продолжалась схватка – окруженный двумя сотнями копейщиков, сражался конный отряд рыцарей Радована. Со всех ног бросились на помощь своему предводителю остатки пехоты сербов. Они не успели самую малость. Радован Булатович пал, пронзенный копьем, подкравшегося сзади поляка. Подоспевшие сербы изрубили польскую пехоту, не обращая внимания на мольбы о пощаде, но было поздно.


     Бой был выигран, но какой ценой! Почти половина войска полегла под стенами, а военачальник Булатович был сражен в неравной схватке.



     Тем не менее, задача была выполнена, Краков взят. Контрибуцию с жителей взяли щедрую – более 13 000 злотых. Что касается пленных, то разозленные смертью Радована, воины в этот раз решили обойтись без выкупа. Равнина у Кракова была щедро обагрена кровью подлых поляков.
     Посол Сербии Стаменко Байич, находящийся при венгерском дворе, получив извести о взятии Кракова, попросил немедленной аудиенции у короля Нехемиаса. Без промедления он был принят. Венгерский король уже знал о падении столицы от своих советников. Поэтому перемирие было оформлено документально. За такой лакомый кусочек, как бывшая столица Польши, Нехемиас был готов выложить еще и кругленькую сумму.


Так впервые, за десятилетия противостояния между двумя государствами, была прекращена война. Что будет дальше, и вырастит ли перемирие во что-то большее – покажет время.



     Вне себя от ярости от потери столицы польский король Януш приказал немедленно атаковать Сербию. Все, что Польша смогла собрать за пару недель, было направлено против Сербского королевства. К своему сожалению, Януш не мог отозвать войска с севера – после захвата Вильнюса стоило ждать ответного хода от Литвы. Поэтому, скрежеща зубами, Януш удовольствовался тем, что было: с севера к Эстергому двигались две армии под командованием воевод Тобиаша и Завиши общей численностью более 1000 человек. На востоке город Яссы был взят в осаду воеводой Казимиром в составе более 900 человек.
     Пока поляки готовили осадные орудия для длительной осады, Дарко неожиданно вывел за стены все войско и одни мощным ударом не только снял осаду, но и уничтожил всю осаждающую армию.




     Выкуп почти в 2000 перперов был получен незамедлительно.
     На берегу Дуная вторгшиеся польские армии встретило войско ветеранов Бране Иванича. В общем-то этого хватило, чтобы отбить у поляков все надежды на успешный исход. Бране одну за другой разбил обе армии, захватив почти 500 пленных.




     Выкупать пленных король Януш отказался, поэтому Бране отправил 474 поляка укреплять восточные пределы – теперь, после того, что рассказа Симонис, к подготовке встречи гостей из Турции была в полном разгаре.

     Весной 1239 года поляки объявили войну Венгрии, атаковав Краков. В бою у стен бывшей польской столицы пал и венгерский король Нехемиас.



     Спустя неделю в пределах Эстергома появилась венгерская армия, которую вел новый наследник трона Венгрии герцог Карл. Несмотря на перемирие, можно было ожидать чего угодно. Поэтому от берегов Дуная к городу подошел и расположил свое войско лагерем Бране Иванич.
     С юга страны пришло донесение о высадки недалеко от Зары нескольких венецианских отрядов.
     Перемирие с Венгрией и Венецией теперь висело на волоске.