По мотивам римской кампании в Roma Surrectum II
Автор: Ιουστινιανός
Дата: 11 апр 2018, 15:19 · Просмотров: 1 190
Дата: 11 апр 2018, 15:19 · Просмотров: 1 190
Глава VI
Впечатление, произведённое падением Капуи, было огромно, тем более что город был взят не внезапным нападением, а после многомесячной осады, которая была доведена до конца, несмотря на все старания осаждённого гарнизона ей воспрепятствовать. Взятие кампанского города было сигналом о восстановлении римского владычества над Италией. Среди италийских союзников Карфагена были поколеблены уважение и доверие, которыми пунийцы до того времени пользовались, и каждая не слишком скомпрометированная община старалась снова вступить в римскую симмахию на сколько-нибудь сносных условиях. Но проявления милосердия к поверженному врагу быть не могло, римляне горели мщением. Двадцать восемь членов городского совета, приверженцы прокарфагенской партии, умертвили сами себя. Пятьдесят четыре человека, включавших в себя сенаторов и военачальников Капуи, публично подверглись битью розгами, и были казнены на городской площади. Граждане города за союз с Карфагеном были обращены в рабство и отправлены работать на каменоломнях, и в рудниках. Имущество кампанцев было отдано новым поселенцам, которых прислал Рим. Сокровища самой же Капуи были вывезены в Рим, а у города было отнято самостоятельное управление, в виду чего столицею Кампании стал управлять римский префект.
Тем временем я распорядился воздвигнуть сорок Т-образных крестов на обочине дороги, соединявшей Капую с Тарентом. Несмотря на палящее солнце, легионеры привычные к работе с лопатой и киркой, быстро управились с поставленной перед ними задачей. Самому распятию предшествовала позорная процессия, в ходе которой приговорённые к смертной казни должны был нести на плечах пятидесятикилограммовый деревянный брус, служивший горизонтальной перекладиной креста. По прибытии на место с осуждённых сняли одежду и уложив на землю, широко растянули руки. Сначала прибивали к брусу руки, затем с помощью верёвок подтягивали на вершину заранее вкопанного в землю столба и прибивали ноги. Гвозди вгоняли в запястья между лучевой и локтевой костями, в результате чего большой палец конвульсивно прижимался к ладони, а крепление оказывалось весьма прочным. Сведённые вместе ноги располагали боком, так что гвоздь пронзал обе пятки, отчего у осуждённого скручивало всё тело. Распятый мог дышать, только если приподнимался на руках, но гвозди причиняли ему невыносимую боль, мышцы сводило судорогой и он не мог выдохнуть воздух, наполнявший грудную клетку. Из более чем двухтысячного гарнизона Капуи, в живых осталось только этих сорок распятых, среди которых находился и руководивший обороной города Гней.
Между тем, желая скорейшим образом завершить подавление мятежа, я покинул зимние квартиры в Капуе и расквартировал легион в военном лагере на Аппиевой дороге. Именно сюда прибыли послы из Тарента. Делегаты говорили о расторжении союза с Карфагеном и о готовности подписать новый союз с Римом на условиях невмешательства в их внутренние дела, и взаимной военной помощи. В свою очередь, тарентийцы были согласны принять и разместить в городе римский гарнизон. И дабы доказать свои благие намерения, послы передали мне письмо тирана Сиракуз, в котором недвусмысленно читалась двойная политическая игра Гиерона II. Внимательно ознакомившись с текстом письма, я с усмешкой сказал о том, что считаю ниже своего достоинства вести дальнейшие переговоры с будущими рабами Рима. После этих слов тарентийские делегаты были выпровожены из военного лагеря, а я начал приготовления к походу в Апулию.
К концу зимы 538 года от основания Рима, с двенадцатью легионными когортами, каждая из которых насчитывала по двести два человека, я выступил к Таренту. На марше, сандалии легионеров ступали по крестообразным теням от вкопанных вдоль обочины дороги крестов. По обыкновению вид гниющего трупа, в лучшем случае вызывает отвращение. Но для нас запах гниющей плоти кампанских мятежников, был ничуть не хуже, чем запах оливкового масла. Так пахла победа.
После форсированного перехода легион оказался у стен Тарента, жители которого ранее пригласили Пирра для борьбы с Римом. Но после поражения эпирского царя город сдался и признал свою зависимость от республики. Настало время напомнить самонадеянным грекам, что Рим властелин всего Апеннинского полуострова. Я отдал приказ возвести вокруг города контрвалационную линию и подготовить стенобитные орудия.
С первыми лучами весеннего солнца 539 года от основания Рима, легион в боевом порядке, построенный в три линии, расположился у северо-западных ворот Тарента. Щурясь от яркого солнца, я смотрел на то, как легионеры подкатывали таран к городским воротам, как раскачивали тяжеленное бревно с железным наконечником, подвешенное горизонтально на длинных канатах к высоко поднятой на опорах перекладине. Когда же деревянные ворота пали под ударами массивного металлического наконечника, я послал на овладение городом три когорты, которые безукоризненно справились с поставленной перед ними целью, преподнеся мне в дар голову тарентийского военачальника Гнея.
Само сражение я не видел и мог лишь издали слышать грохот щитов, лязг мечей и боевой клич легионеров. Как позже рассказывали центурионы, не встречая какого-либо сопротивления когорты прошли ускоренным шагом до городской площади, где и завязалась рукопашная схватка с когортой мятежников. Тарентийцы отчаянно сопротивлялись, не желая сдаваться в плен. Но натиск римских легионеров уже нельзя было ни остановиться, ни сдержать. Один за другим вражеские воины падали замертво на мощённую камнем площадь.
Взятие Тарента положило конец антиримскому восстанию, что, в свою очередь, благотворно повлияло на италийских союзников в Средней Италии, начавших колебаться в своей верности Риму, утомленные наборами и поставками, каких требовала война. Теперь же, увидев, что республика преодолела кризис, их преданность упрочилась надеждою на вознаграждение за верность и они снова стали готовы не щадить своих усилий на содействие римлянам. В тоже время, семьдесят тысяч фунтов золота и серебра были вывезены из Тарента, и поступили в государственную казну Рима. Две тысячи тарентийцев, уцелевших от меча римлян, были проданы в рабство. Я же был удостоен высшей воинской почести, какую только мог получить римский военачальник – триумфа.