ААР Пергамская кампания в Roma Surrectum II Часть 1
Автор: 
Artorius Castus
Дата: 22 окт 2014, 16:45 · Просмотров: 1 774
Artorius CastusДата: 22 окт 2014, 16:45 · Просмотров: 1 774
Пергамская кампания в Roma Surrectum II
ПРОЛОГ
Пергамское царство правили Атталиды, потомки Аттала, отца Филетера, первого независимого правителя города Пергам. Филетер был наместником Селевка I и после его убийства завладел царской сокровищницей, вверенной ему под охрану, и стал царем. При Аттале I Пергам вступил в союз с Римом против Филиппа V Македонского, и помогал римлянам во время Первой и второй Македонских войн и снова - во времена Эвмена II против наследника Филиппа - Персея. За поддежку против Селевкидов римляне вознаградили Пергам, отдав ему почти все селевкидские владения в Малой Азии. Сохранилось много документов, показывающих, как Атталиды поддерживали рост гречских городов, развитие искусств и оборазования в них. Алтарь Зевса в Пергаме - один из величайших памятников античного искусства, созданный по заказу пергамского царя в честь победы над варварами-галатами. А, кроме того, Пергам имел вторую по величине в библиотеку Древнем мире (после Александрийской) и прославился сквозь столетия изобретением писчего материала - пергамента. Когда последний пергамский царь Аттал III умер в 133 до н.э., он завещал свое царство Риму.
Вступительная глава
Пергамское царство приютилось на западной окраине Малой Азии, у берегов Эгейского моря, изначально обладая такими городами как Gordium (на восточных рубежах, наместником там был поставлен Attalos, гиппарх), Assos (приморский городок недалеко от развалин легендарной Трои, управляемый Eumenes) и самый Pergamon, краса и гордость эллинсства в тех краях, вотчина царя Attalos I.
Соседями Пергама были самые разноообразные царства и народы: с юга и востока примыкали отпавшие от Селевкидов мятежные сатрапии, среди коих особенно выделялись Сарды, управляемые Ахеем; к северу и востоку расположились анклав Птолемеев Лисимахия и независимые греческие полисы. Далее к западу лежали владения союзного македонского царя Филиппа V, давшего втянуть себя в Пунические войны и занятого одновременно и отражением атак римлян, и покорением греческих полисов материковой Эллады.
Царь Attalos I, видя скудость казны своей и немногочисленность войска, сделал ставку на мирное развитие царства, справедливо полагая, что ещё рано Пергаму брать на себя роль вершителя судеб малоазийского региона. Посему он всячески поощрял развитие торговли и ремёсел, не забывая при это облагать производство налогом и пошлиной, мало-помалу пополняя казну. Впоследствии эти сундуки звонкой монеты немало поспособствуют росту военной мощи Пергама, ведь именно на эти средства, вырученные от налогов, пойдут на вербовку наемников, закупку оружия и плату гражданскому ополчению.
Всячески поддерживались дружественные отношения с Птолемеями, даками и скифами, поселившимися в низовьях Истра. С последними даже был заключен союз, направленный против враждебных греческих городов-государств, рассеявшихся по берегам Понта Эвксинского, агрессивно относившихся как к эллинскому Пергаму, так и к варварам-скифам, и видевших в обоих народах угрозу своей торговле и свободе. Греки тоже не сидели, сложа руки, и подружились с Птолемеями, возлагая на тех надежды, что цари Египта при случае вступятся за свободолюбивые полисы в возможной войне с Атталидами. Ведь Пергам представлял собой лакомый кусок, располагаясь на торговых пути из Европы в Азию, тем самым извлекая немалые выгоды из своего положения, и обладание подобным городом принесло бы немалые барыши своему владельцу. Но Птолемеи не спешили ссориться с Атталидами: их беспокоил Антиох III Селевкид, расширявший пределы своей державы и стоявший с огромной армией на пороге Египта; шла серьезная война на Востоке.
Таково было положение дел в Пергамском царстве и его окрестностях пред тем моментом, когда илы и таксисы атталидского воинства преступили старые рубежи своего государства и вступили в борьбу за господство в Малой Азии. Но речь об этих славных походах и битвах пойдёт в следующих главах…
Юность Philetairos. Часть I
У царя Attalos I рос сын Philetairos, юноша замечательный и развитый не по годам. Едва достигнув 16 лет, царь отдал его в эфебы, хотя до положенного для эфебии возраста оставалось ещё два года. Эфебами назывались юноши 18-20 лет из «безбородых» после того, как первый раз им стригли волосы вовремя ежегодного праздника Апатурий и заносили их имена в племенные списки. При появлении бороды – первого признака зрелости – эфебы приносили жертвы богине юности Гебе, отсюда и их название. На второй год по достижении возмужалости эфебов объявляли полноправными гражданами, они получали право носить оружие, жениться, являться в суд. Эфебов, служивших в пограничных укреплениях и гарнизонах, воспитывали и упражняли в военном деле особые наставники – эрасты.
Итак, чрез некоторое время по зачислении в эфебию Philetairos получает приказ от отца отправляться в приграничный город Gordium к гиппарху Attalos, искусному полководцу, чтобы перенять от него знания в ратном деле, показаться народу и войскам, внушить им любовь к себе, так как на этого царевича Attalos I возлагал большие надежды, и именно в нём видел своего преемника на троне Атталидов. Юноша безропотно повиновался. К его отряду соматофилаков-телохранителей прикомандировали пергамских торакитов и конников-ксистофоров, ибо путь пролегал вблизи мятежных областей, отколовшихся от Архэ Селевкидов, которые попирали всякое международное право, иногда устраивая набеги на пограничные пергамские деревни и поместья, чем немало оскорбляли как честь пергамского царя, так и спокойствие народа, начинавшего роптать на своего миролюбивого правителя, не предпринимавшего попыток силой принудить инсургентов к миру.
Видя такое положение вещей, Philetairos стал лелеять честолюбивые замыслы: он видел себя на лихом боевом коне, в окружении победоносного воинства вступающего в мятежные Sardeis, и восстанавливающего спокойствие на окраине своей державы, вокруг ликуют толпы народа и славословят юного стратега. В мыслях царского сына вырос хитрый план по избавлению поселян от нападок врагов…
Едва дойдя половины пути до Gordium, Philetairos отправляет к гиппарху гонца с подложным письмом, в котором якобы от имени царя практически всему гарнизону города предписывалось идти на соединение движущемуся по направлению к городу отряду царевича. Цель сего маневра в письме не раскрывалась. Гиппарх беспрекословно выполнил мнимый царский приказ, и вот гоплиты, всадники-туреофоры, лучники, тяжеловооруженные пельтасты, пращники выдвигаются навстречу царевичу, и благополучно соединяются с ним.
Отправив лазутчиков по направлению к Sardeis впереди своего войска, Philetairos с главными силами шёл следом. Вскоре царевичу донесли о крупных силах мятежников, стоящих практически на землях пергамлян, и, видимо, замышляющих более чем обычный разбойничий набег. Philetairos приказал воинам как можно скорее занять броды и мосты на приграничной реке, дабы перекрыть все пути в земли царства.
Но и за самим юным полководцем наблюдали: мятежники-лидийцы узнали о приближении крупного пергамского войска и отступили, ничего не предприняв. От перебежчиков стало известно, что они вернулись в Sardeis, которые помимо сильных укреплений обладали и внушительным гарнизоном, способным порвать в клочья войско царевича.
Один из перебежчиков, наемник-кариец Abraxas заявил царевичу:
- Господин, тебе следует не бродить вдоль лидийских границ, а идти к морю, в Ephesos.
- Сейчас не время для паломничества в храм Артемиды, - отвечал Philetairos.
- Господин изволит шутить. Мои же слова серьёзны. Ионийцы во главе с тираном Arrhideos, отколовшиеся от Селевкидов, давно состоят в союзе с Achaeus, сидящим в Sardeis. Эфес же есть как бы морские ворота для Achaeus, чрез которые он получает самые разнообразные припасы, изделия и прочее. Заняв сей город, который не обладает сколь-нибудь сильным войском, ты избавишь его от этих товаров, и этим ослабишь его, ведь восточные торговые пути перекрыты для мятежников, и это их единственный выход в мир.
- Твои слова разумны, несмотря на то, что ты полуварвар. Какие же основания мне верить тебе?
- Я в твоих руках, господин. И ты всегда можешь отправить меня в Аид.
- Так тому и быть, если ты вознамерился провести меня, глядя на мой юный возраст! Посидишь на цепи, пока я не войду в Ephesos. Если слова твои правдивы и город на самом деле слаб, получишь свободу, полталанта серебром и коня из царских конюшен.
- Как ни горька участь узника, я все же прошу Артемиду ниспослать тебе удачу в этом предприятии, царевич!
- У тебя нет выбора, Abraxas. Увести его!
…Первые лучи солнца осветили наконечники копий гоплитов, султаны конных воинов, загорелые шеи полуобнаженных стрелков.
Войско Philetairos с двух сторон шло на приступ. Abraxas не лгал: Ephesos не имел ни стен, ни многочисленного гарнизона, состояшего из наемников-фракийцев, пантодапоев и сброда, вооруженных дротиками да камнями.
Желая сберечь жизни своих воинов, Philetairos приказал обрушить ливень стрел на обороняющихся.
И сам он водил своих людей в атаки на врага.
Лучники выкосили всех вражеских метателей и принялись за клерухов-фракийцев. Те, будто обезумев в боевой ярости, бросились в гущу пергамского войска, но их горячность быстро остудила атака соматофилаков.
Расправившись с передовыми отрядами, пергамляне вошли на улицы города, не встречая сопротивления, но были внезапно остановлены у безымянного святилища невесть откуда взявшимся отрядом во главе с самим Arrhideos.
Торакиты едва сдерживали напор этих смельчаков, когда сам Philetairos со своими паладинами с гиком и воем врезался с тыла в отряд эфесского тирана. Схватка была короткой и вот голова мятежного царька уже насажена на ксистон под улюлюканье пергамских воинов.
Последнее сражение было долгим и кровопролитным: пантодапои, ощетинившись сариссами, образовали своего рода непроницаемый квадрат на агоре, и мужественно отражали все атаки, отправив на тот свет немалое количество осаждавших, пока, в конце концов, и их не перебили воины Philetairos.
Пленных не брали. Решив устрашить на будущее врагов, город предали разграблению.
А на эфесскую добычу по всему царству от имени Philetairos заложили святилища Зевсу Олимпийскому. Abraxas также не был обманут.
- А жизнь-то начинает налаживаться, а?! – с такими словами обратился царь Attalos I к своим приближнным, одновременно получив известие о самовольном захвате Ephesos царевичем и о прибытии селевкидского посла, просящего о союзе между двумя царствами и сулящего немалые торговые привилегии.