Сообщество Империал: Сыны Мелькарта - ААР за мод Europa Barbarorum. Часть 1 - AARы модов Rome: Total War - Моды Rome: Total War - Библиотека Статей - Сообщество Империал

Карфаген был основан финикийскими колонистами, переселявшимися всё дальше на Запад, прокладывая пути к самым Столпам Мелькарта, к великому Океану. Благодаря удобному расположению город разросся и богател день ото дня. Карфагеном правил Совет и два шоффета(суффета).

Мощные стены, пересекавшие весь перешеек, на котором находился Карфаген,
надежно защищали его от нападений ливийцев, коренных жителей Африки. Высота
стен превышала тринадцать метров, а толщина была около девяти. Башни распола­
гались на расстоянии пятидесяти-шестидесяти метров одна от другой. Внутри стен
находились в два этажа стойла для трехсот боевых слонов, видимо доставлявшихся
из внутренних районов Африки, и четырех тысяч лошадей.

Когда путешественник, измученный бурями и непогодами, сходил, наконец, в
карфагенском порту на берег, его взор устремлялся прежде всего к холму Бирсе,
возвышавшемуся над городом. Холм был окружен массивной стеной. Там находил­
ся один из важнейших местных храмов — бога Эшмуна, культ которого колонисты
принесли со своей далекой родины. Там было сердце города.

Но самое древнее святилище — храм богини Тиннит (в переводе на русский язык
«почтенная»), основательницы и покровительницы города, и Баалхаммона, ее спут­
ника, — высилось неподалеку от гавани. Там приносились человеческие жертвы, там
можно было услышать самые жаркие мольбы; в горе и в радости карфагеняне неиз­
менно обращались к «великой Тиннит, украшению Баала, и к господу Баалхаммо­
ну». В самом начале IV века, после неурожая 397 года, пунийцы решили ввести у
себя культ греческих земледельческих богинь Деметры и Коры и построили им за
стенами Бирсы храм по греческому образцу.

Неподалеку от гавани, на пути к Бирсе, находилась обширная рыночная пло­
щадь, забитая купеческими лавками, торговыми рядами, мастерскими ремесленни­
ков. Чего только и кого только не встретишь там! Вот бородатый ремесленник с
серьгой в ноздре громко расхваливает свои ковры и пестрые узорчатые подушки.
Высокий египтянин осторожно присматривается к ним: как бы не прогадать! «Не
беспокойся, господин, слава карфагенских ковров достигла самых далеких уголков
мира; купи, и ты никогда не пожалеешь об этом». А вот юркий родосец предлагает
свой товар — огромные кувшины, где можно хранить жертву Тиннит. Даже священный
символ богини заранее нацарапан на глазури, покрывающей сосуды. Только что прибыл корабль
из Малаки (современная Малага); огромные кувшины с драго­ценным лакомством — рыбьим соусом
гарумом — торопливо переносятся в лавку его владельца.

Не было такого товара, который нельзя было бы увидеть на карфагенском рын­
ке, — греческое и итальянское вино, этрусские вазы, золото и серебро буквально
отовсюду, металлические украшения для женщин и оружие для мужчин, дорогую
обувь, обезьян и, конечно, черных и белых рабов. Не было такой страны, куда бы ни
плавали пунийские моряки со своими товарами, откуда ни приходили бы в Карфаген
торговые корабли. Не было таких изделий от драгоценных бронзовых светильников
до глиняных кувшинов, которые не изготовляли бы многочисленные пунийские ре­
месленники, и свободные и зависимые от богатых торговцев.

Рядом с базарной площадью стоял дом, где заседал совет; там же находилось
место, где высшие карфагенские чиновники — суффеты — вершили суд и расправу.
Три широкие улицы вели оттуда к Бирсе.

Если бы современному человеку довелось увидеть Карфаген, вряд ли он про­
извел бы на него благоприятное впечатление: пыльные широкие улицы с высокими
домами до шести этажей и грязными некрашеными стенами. Правда, в конце IV века
на пустырях, защищенных городской стеной, возник новый район — Мегара. Здесь
небольшие дома были окружены полями и парками. Центром дома был внутренний
садик, куда шли выходы из всех помещений.

Для нас, естественно, особый интерес представляет пунийское судостроение. Кар­
фаген располагал колоссальным военным и торговым флотом; в IV—III веках до
нашей эры он мог довольно легко выставить эскадры, насчитывавшие до двухсот
кораблей. Постройка судов занимала сравнительно немного времени.

Продолжая свои древние традиции, карфагеняне строили на своих верфях кораб­
ли «таршишского» типа. Правда, к концу I тысячелетия некоторые конструктивные
особенности, характерные именно для этих судов, превратились в детали декоратив­
ного убранства. Так произошло, например, с кормой, где при изогнутой над палубой
ее частью палубное пространство явно оставалось открытым. Практически это не
более чем фигурное и очень изящное продолжение кормового бруса. В носовой ча­
сти судна прежний таран оказался изогнутым, резко приподнятым над водой. На
корме появилась надстройка во всю ширину палубы.

Однако карфагеняне не ограничивались совершенствованием своей традицион­
ной техники. Они широко использовали греческий опыт строительства военных ко­
раблей. Очень рано у них появились пентеконтеры — весельные суда, на которых в
один ряд вдоль каждого борта сидели по двадцати пяти гребцов, а в IV веке и дру­
гие типы судов — триеры и пентеры.

Имевшиеся прибыли и вечная торгашеская жажда наживы, которую неспособны были утолить никакие барыши, толкали власти Карфагена к новой экспансии. Совет постановил набрать наемников и добровольцев из карфагенских граждан, разбить их по отрядам и отправить покорять племена иберов, чьи земли таили богатые залежи серебра и прочего металла, леса полнились дичью, а сами иберы славились как храбрые и искусные воины. Таких воинов очень не хватало Карфагену. Как и иберийского серебра, на которое можно было нанять этих самых воинов…

И вот Гисгон, сын Магона, назначенный командующим «экспедиционным корпусом», отправляется на осаду Арсы (греч. Сагунт) и берёт город измором. Решено было основать в городе колонию из безземельных и обедневших карфагенских граждан. Город предполагался как аванпост в продвижении вглубь полуострова.

В дальнейшем Гисгон не оправдал возлагавшихся на него надежд, и не показал должного рвения в делах войны и управления, и был снят с командования, отданного теперь молодому, но талантливому Гимилькону, сыну Бомилькара по прозванию Осёл. Гимилькон получил в своё распоряжение огромные силы: легкую конницу и копейщиков иберов, отряды ливиян и балеарцев.

С ними он и отправился из Мастии в поход на завоевание Иберии, длившийся долгих 11 лет (269-258 гг.).

Гимилькон, рассудительный не по летам, решил действовать следующим образом: он знал, что из всех испанских племен самым сильным считались лузитаны, жившие к северо-западу от финикийского Гадира, и претендовавшими на господство в этих краях. Завоевав это племя, Гимилькон устрашит тем самым всех непокорных, и легко разобьёт разобщённых иберов, которые лишаться очевидного гегемона из своих сородичей, могущего быть их объединителем.

Свои стопы он направил к городу с абракадабрическим для пунийского уха названием Sucum-Murgi. Тиртой из племени турдулов, правивший городом, покориться отказался. Это было последним решением в жизни гордого испанца – город и глава его пали в неравном бою.


Через год (268 г.) пала столица лузитан – Окстрака: Гимилькон приблизился к главному городу племени и занял высоты, предполагая после короткого отдыха начать правильную осаду, но был атакован с двух сторон лузитанами, ведомыми Диталком и Сусту. В упорном бою лузитаны, штурмовавшие позиции карфагенян, лишились своих вождей и были отброшены, и на плечах бегущих воины Гимилькона ворвались в город, подвергшийся жуткому опустошению.

Успех в битве не гарантировал успеха в делах мира: лузитаны ужасно бунтовали в течение полутора лет, пока главой над ними не был поставлен Бодмелькарт Барка, из пуно-иберов. Благодаря своему происхождению его благосклонно принимали и у карфагенских вельмож, и в палатках испанских старейшин. Вообще Гимилькон в Иберии везде и всюду насаждал лояльных Карфагену вождей из полукровок, неспособных играть самостоятельную роль; везде была видимость свободы и автономии, висящей однако на острие пунийского копья.



После битвы с лузитанами


Погоня


Усмирив Лузитанию, Гимилькон отправляется на север, где занимает наиболее удобную переправу через реку Дурис. По слухам приближался с огромными силами сам Латрон, вождь лузитан. Он шёл освобождать земли предков, так бездарно потерянные. В кровавом побоище освободительное воинство пало вместе со своим царём.

Латрон


После битвы на р.Дурис


Остатки племенных отрядов лузитан Мелму и Амбона откатились в земли галлеков, на самый край полуострова. Но Гимилькон не давал врагу времени опомниться и вновь собраться с силами, непрерывно преследуя «раненого зверя». Погоня привела его к последнему свободному городу лузитан – Тиде. Участь его была решена, и вот, всего за три года некогда свободная и сильная Лузитания укрощена могучей рукой карфагенского полководца.

Конец независимой Лузитании



Последущие пять лет ознаменовались покорением астуров, кантабров (в битве с ними пал Гисгон, сын Магона), карпетанов.

Армия Гимилькона во время похода по североиспанским землям


Битва с астурами


В Кантабрии


Последними склонили головы кельтиберы, засевшие в хорошо укреплённой Нуманции. Штурм твердыни стал наиболее трудным за всё время испанского похода, здесь карфагеняне понесли наиболее тяжёлые потери, причем на стенах тяжеловооруженные ливофиникийцы терпели урон от легковооружённых застрельщиков.

Штурм Нуманции




Во время походов Гимилькон сделал ставку на набор местных воинов (ливиян в войске было мало, но опыта им было не занимать), знавших местные условия и привычных к здешнему климату, лишь на осаду Нуманции прибыло значительное подкрепление из Карфагена (Совет скупился на помощь своему полководцу, однако исправно требовал половину добычи).

Войско Гимилькона во время осады Нуманции


Итак, карфагеняне стояли на пороге Галлии, открывались пути дальнейшей экспансии в земли кельтов, но был и другой путь, быть может, более трудный – помочь некогда враждебному Эпиру в борьбе с Римом. В Италии Пирр всё ещё вёл безнадёжную борьбу с римской гидрой, и сейчас представлялся удобный момент для вмешательства на стороне одного из противоборствующих государств. Гимилькон написал ещё перед штурмом Нуманции в совет свои рассуждения на сей счёт, его поддержал и молодой Гамилькар, Баркид. Слово оставалось за Советом, куда пойдут карфагенские полки.




P.S. Europa Barbarorum вновь доказала мне свою историчность и реалистичность:

- Гимилькон, засевший в одном из кантабрских городков всего на 2-3 хода стал «скучающим», воителю претила мирная жизнь губернатора, кровь требовала новых сражений да походов - пришлось выводить его поскорее «в поле».

- Тот же Гимилькон, прошедший с боями всю Испанию, стал «Баркидом»,


причем в тот же год, что появился сам Гамилькар, отец Ганнибала.


Думаю, что другой «генерал», покорявший бы африканские просторы стал бы «анти-Баркидом», стоит проверить.

- Пирровы войны, правда, несколько затянувшиеся по времени, ибо уже перевалили за 260-е гг.