Сообщество Империал: В моём сердце поёт песчаный ветер. Часть 2 - AARы The Elder Scrolls - The Elder Scrolls - Библиотека Статей - Сообщество Империал

В моём сердце поёт песчаный ветер

Добромир, командир повстанческого отряда, нервно ходил по шатру. В последнее время дела в отряде шли как нельзя хуже. Странным образом пропали две группы разведчиков. Это были его лучшие люди, так называемые Белые Волки, за плечами у них было много славных битв. Все проверенные, надёжные ребята. А тут в течение одной недели пропали без вести! Что могло с ними произойти!?
Сначала ушла одна группа. Когда через два дня они не вышли к условленному месту, было принято решение послать на их поиски вторую. Но и та ушла с рассветным туманом - и пропала. Добромир был встревожен не на шутку. Тут ещё этот случай на тропе.
Накануне он решил лично проверить караулы. На одной из гонных троп, когда он ехал со своими людьми, случился обвал. Многих покалечило, были погибшие. Сам Добромир чудом остался жив - огромный булыжник убил под ним лошадь, самого его спасло лишь то, что он вылетел из седла был отброшен в сторону от лавины тяжёлых валунов. Сколько раз ездили по этой тропе, но ничего подобного ни с ним, ни с бойцами его отряда не случалось. Разведчики ведь не один раз перед тем проверили склон над тропой, укрепили ненадёжные участки!
Под глазами у Добромира от бессонных ночей обозначились тёмные круги, все лицо его осунулось и как-то вмиг постарело. Он задумался, провел ладонью по исхудавшему лицу, словно хотел стереть терзавшие его заботы последних дней. Серые глаза наполнились грустью. В этот момент в шатер вошел Рыжий. Рыжий Ольгерд его близкий друг, а после смерти отца самая родная душа в этом мире.
Они родились в рыбацком поселке на берегу северного моря. Основным занятием мужчин в этом поселке был морской промысел. Их отцы, как и их деды, из поколения в поколение ходили в море на своих лодьях. Били на островах стада хоркеров, ловили жирную скайримскую сельдь. Жили той суровой мужской жизнью которая выпадает лишь родившимся на этой бесплодной каменистой земле.
Однажды отец со старшим братом Ольгерда, как обычно, поутру ушли в море на промысел. Он помнил, как растаял парус их лодьи в плотном морском тумане - как оказалось, навсегда. Напрасно мать целыми днями стояла на каменистом берегу вглядываясь в свинцовую даль, лишь чайки своими криками нарушали покой пустынного берега, да волны пели свой гимн о вечном. Вскоре мать зачахла, слегла. Ольгерду шел пятый год, его сестра Ядвига лишь на год была старше брата. Мать тяжело дышала, кашляла кровью и однажды, когда вьюга стучалась в дверь их утлого домика, умерла.
Что запомнил Ольгерд из своего раннего детства, так это мучительный голод. Ему приходилось залезать на высокие скалы и разорять птичьи гнёзда собирая яйца. Мальчику часто приходилось отбиваться от разъяренных птиц пытающихся защитить свои кладки. Чайки и бакланы кружили над его головой с оглушительным криком, внизу щерились острыми клыками чёрные скалы и ронял пенную слюну алчный прибой. Но Ольгерд упорно лез на головокружительную высоту, а потом с плетёным коробом наполненным мхом, осторожно спускался обратно, стараясь не поколоть добычу. Так каждый день, месяц за месяцем крепчал его характер, стальными становились мускулы, несгибаемой - воля.
Ядвига потом ходила на рынок, где обменивала птичьи яйца на жилистое мясо, чёрствые лепешки и молоко.

Постепенно худенький нескладный мальчик превратился в высокого крепкого парня. Соседские ребята побаивались его, зато от девушек не было отбоя. Его любили за легкий, весёлый характер, бесстрашие и просто потому, что женщины сами знают - за что любить.
Недалеко от домика Ольгерда и Ядвиги Рыжих жила семья Рогвола. Сам Рогвол когда-то жил в имперском городе и даже получил там неплохое образование. Сестра Рогвола, Элинна держала магазин одежды и книг в торговом районе Имперского города. Поэтому Рогвол сторонился своих «неотёсанных» соседей, жил уединённо. Своих детей, Ирму и Добромира, он с ранних лет отослал к сестре, чтоб дать им приличное, «имперское» образование.
Когда Добромиру исполнилось пятнадцать лет, отец вызвал Добромира обратно - в помощь себе. Рогвол к тому времени держал большую рыбную лавку, и под его началом в море ходила целая артель рыбаков. Пора было и сына приобщать к важному и прибыльному делу, готовить в наследники.
Но Добромиру быстро наскучило просиживать часами за низкой конторкой в душном кабинете. Хоть он и был покладистым и послушным сыном, но в первую очередь - настоящим нордом от макушки и до крепких пяток. Мужское начало медленно, но верно брало своё в подростке и однажды он решил, что неплохо бы, как говорится, и поселок посмотреть и себя показать. Эти самовольные отлучки и свели однажды вместе Ольгерда Рыжего и Добромира.

По вечерам молодежь собиралась в большом крытом амбаре горели светильники из жира хоркеров. Девушки пели северные протяжные песни и пряли, те, кто помоложе вставали в круг и водили хоровод. А парни старались выхватить ленту из их косы. Тот, кто получал ленту, тот мог рассчитывать на внимание со стороны избранницы. Но это было непросто, девушки быстро кружились, и поймать ленту задача была не из простых. Добромир решил попытать счастья он изловчился и схватил ленту светлокудрой Олины, причем он заметил что ленту Олины схватила еще одна пятерня и тащит к себе Добромир не уступал, в итоге лента порвалась и несчастная Олина плашмя повалилась на земляной пол задирая к верху белые стройные ноги и оголив перед собравшимися остальные свои женские прелести.
Поднялся страшный гвалт, визжали девушки, орали парни, люди носились по амбару сталкиваясь лбами. Кто-то уронил светильник и стены амбара занялись пламенем. Люди выскакивали из горящего здания с оглушительными криками. Амбар тогда сгорел дотла, благо ещё, что не пострадал никто.
Кроме горемыки Добромира, которого потом отлупили от души, объявив главным виновником случившегося. Ну а кто ж ещё!? Недавно приехал из Имперского города, нахватался там замашек имперских, гордыни спесивой - как и его отец-зазнайка, есть в кого! В общем, били Добромира зло и тяжким боем. На счастье паренька, шёл тогда Ольгерд по каким-то своим делам. Шёл, и увидел страшную картину - посреди торговой площади в луже крови лежал юноша, а вокруг бесновалась избивавшая несчастного толпа соплеменников. Бедный парень уже и не сопротивлялся, лишь старался закрыть изуродованными руками окровавленную голову.
Не раздумывая, Ольгерд ворвался в центр толпы, замелькали его кулаки похожие на средней величины дыню, послышался хруст ломаемых челюстей и стоны нападающих. Толпа вмиг растаяла, словно снег под лучами солнца - пудовых кулаков здоровяка Ольгерда побаивались даже самые задиристые из земляков. кровь.
Ольгерд подошел к лежавшему без сознания Добромиру, сплюнул выбитые передние зубы в ладонь, громко высморкался, взвалил Добромира на плечо и не спеша отправился к дому Рогвола. Отец еле открыл дверь трясущимися руками - он уже услышал от односельчан что произошло на площади и не чаял увидеть свою кровиночку живым.
На пороге стоял плечистый Ольгерд. Он не спеша вошёл в комнату, положил Добромира на кровать, застеленную медвежьими шкурами, еще раз высморкался и удалился, что-то, насвистывая себе под нос. Как будто не зубодробительную драку только что пережил да человека на плечах вынес, а так - с лёгкой прогулки вернулся.
Отец бросился к сыну, служанки стали хлопотать у окровавленного парня.

Шли дни, Добромир стал поправляться и его молодой организм смог всё-таки обмануть Вечную Любовницу. И каждый день к его постели приходил Ольгерд, приносил то туесок липового меда, то мороженую клюкву, то тушёные грибы. Мягкие и нежные, самое то для избитого тяжким боем сотоварища.
Иногда они приходили вместе с Ядвигой, положат гостинцы, постоят и молча уходят. Стоит заметить что Ядвига в отличие от брата была стройной зеленоглазой девушкой она обладала весёлым озорным характером и любила поболтать. Ольгерд, напротив, часто бывал молчалив. Только какая-то странная улыбка вечно играла на его губах.
Наконец наступил тот день когда Добромир и Ольгерд смогли посмотреть друг другу в глаза и протянули руки. Широкая корявая ладонь Ольгерда и узкая белая ладонь Добромира встретились в воздухе, и это рукопожатие соединило их души крепкой мужской дружбой. Раз и навсегда.
Они были разные, совсем разные. Молчаливый Ольгерд, кажущийся непроходимым тугодумом и образованный, умевший правильно выразить свои мысли Добромир.

Ольгерд, с копной вечно всклокоченных рыжих волос, широкое и приветливое лицо которого, густо покрытое веснушками, выражало простоту души этого человека. И Добромир, напротив, имевший тонкие, благородные черты лица. Вьющиеся волосы плавной волной спадали на плечи, большие, серые по-женски красивые глаза смотрели на мир в обрамлении пушистых длинных ресниц. Глаза эти часто были грустны, а на высоком лбе появились ранние морщины от многих дум.

Отец, Рогвол, теперь не сторонился Ольгерда, как было раньше. Наоборот, бесконечно благодарный за спасение сына, он помог Рыжим отремонтировать дом, с его же помощью Ядвигу отправили в далёкий Имперский город, где училась дочь Рогвола, Ирма.
А Ольгерд и Добромир стали не разлей вода, вместе охотились и рыбачили и когда началась война вместе же приняли сторону восставшего народа. Слова Ульфрика, передаваемые из уст в уста, запали молодым людям в самые сокровенные глубины юных сердец. Им тоже стало казаться, что под натиском Империи и Талмора рухнет их жизнь, заповеданная предками, сотрется самобытность народа, забудется вера исконная. Они не умели, да и не хотели мыслить масштабами имперских политиков, они видели лишь попранные и уничтоженные святыни, разоренные и сожженные деревни, слёзы и кровь людей…

И вот теперь они снова пожимали друг другу руки. Добромир с удивлением смотрел на женщину которая стояла рядом с Ольгердом. На ней были высокие сапоги из кожи неизвестного животного с узорами, они поднимались выше колен. В сапоги были заправлены шаровары из чёрного шелка, широкий пояс украшенный самоцветными камнями перехватывал осиную талию. На женщине была рубаха с широкими рукавами, поверх рубахи - жилет, расшитый бисером. И весь этот пестрый наряд дополнял тюрбан из алой кисеи полностью скрывавший черты ее лица так, что были видны лишь большие черные глаза с длинными ресницами. Кинжал в серебряных ножнах был воткнут за пояс, на левом боку висел чуть изогнутый ятаган. Более экзотичного наряда Добромиру видеть не приходилось и это отвлекло от его грустных размышлений.
— Это Аминат, она мой друг. Редгардка. У неё пропал отец и она уверена, что в этом замешан Талмор. - Ольгерд вкратце пересказал Добромиру историю оружейника Али Бахтияра.
Добромир внимательно выслушал Ольгерда, не перебивая, только еще больше хмурились его брови, да серые глаза потемнели сверх прежнего.
— Брат, - продолжал Ольгерд - Аминат пришла к нам и ищет у нас помощи. Она горит желанием стать кадровым разведчиком отряда.
Добромир отрицательно замотал головой.
— При всем уважении, Ольгерд, нет! Это мой категорический ответ. Ольгерд, у нас пропали две группы в течение недели! И это были не просто солдаты, брат, это были Белые Волки! Профессионалы и мастера своего дела! А ты предлагаешь взять в группу разведчиков незнакомую нам девчонку!
При слове девчонка Добромир запнулся, а у Аминат из под тюрбана полыхнули черным огнём огромные глаза. Может она и есть агент Талмора!?
Аминат замерла, как вкопанная, но было заметно, что руки её замотанные каким-то тряпьем, задрожали от сдерживаемой ярости.
Ольгерд пристально смотрел в лицо Добромира, какое-то мгновение между ними словно происходил молчаливый разговор, понятный только им двоим.
— Ладно, - через некоторое время согласился Добромир, возьмём в отряд. Пусть помогает при кухне и стирает с женщинами бельё. А там посмотрим.
— Ты умеешь стирать белье? - спросил Добромир у молчаливо стоявшей Аминат. Та не ответила а лишь тихонько кивнула в ответ.
— Рыжий, она что еще и немая!?
— Нет, она плохо ещё говорит на нашем языке - объяснил Ольгерд.
Добромир посмотрел Амине в глаза и сказал несколько слов на диалекте редгардов. Девушка что-то ответила Добромиру, выпрямилась и исполненная достоинства вышла из шатра.
Оставшись один на один, Ольгерд обстоятельно рассказал Добромиру историю своей стычки с талморским разъездом и о том, как Аминат при попытке спасти его чуть сама не погибла.
— И еще, Добромир, история Амины это не просто история, и если тайна Бахтияра так нужна Талмору значит в этом что-то есть - напористо закончил широкоплечий норд.
— Хорошо Ольгерд - вздохнул Добромир, соглашаясь - я попрошу Рогнеду присмотреть за ней. Я обещаю, мы разберёмся в её проблеме. Но пойми и ты, у нас сейчас есть дела поважнее и обстоятельства вынуждают нас действовать немедленно!
Положив руку на плечо Ольгерда, Добромир негромко добавил:
— Рыжий я не хочу посылать тебя на смерть, ты знаешь. Но иного выхода у нас нет. Подбери нужных тебе людей и прошу, прошу тебя Ольгерд отыщи следы Белых Волков. Я догадываюсь что исчезновение разведчиков будет иметь большие последствия для отряда.
Рыжий улыбнулся щербатым ртом,
— Добромир, ты же знаешь, я всегда хожу один. Помнишь, как говорил твой отец? Одинокому псу - больше мяса. Сегодня же в сумерки я покину расположение лагеря.
Они обнялись,
— Удачи брат!
— Удачи, да хранит нас Талос!

Ольгерд увидел как Амина с большой корзиной белья на голове, прихрамывая, шла к реке. Он догнал ее и обнял за плечи:
— Амина, милая! Ты знаешь, только время наш союзник! Терпение и время! Дай мне слово, что ты не покинешь лагерь до моего возвращения!
Аминат шла не останавливаясь. Ольгерд осторожно шёл рядом, так много он не говорил, пожалуй, за всю свою жизнь. Девушка молчала и лишь когда Ольгерд развернулся и быстрым шагом пошел на встречу лучам заходящего солнца хотела что то крикнуть ему в след, но лишь плечи её затряслись от беззвучных слёз.
В то время, когда Аминат подходила с корзиной белья к реке, на мостках для стирки шло обсуждение ее личности. Слово держала красивая, статная Рогнеда. Многие не без оснований считали ее любовницей Добромира.

Полгода назад повстанцы напали на талморский обоз. Нападавшие захватили богатые трофеи а так же освободили пленных которых талморцы везли на казнь. Среди освобожденных находилась и Рогнеда. Ей ставили в вину распространение антиимперских воззваний, а так же грязных слухов о карательных экспедициях Талмора и участие в похищении людей.
В лагере Рогнеда сразу стала в центре внимания, необычайно красивая женщина, обладавшая большими ораторскими способностями, она очаровывала людей своим голосом с первого мгновения, слова ее зажигали сердца. Поэтому она сразу нашла себе много поклонников и слушателей. Она клеймила захватчиков последними словами, не стесняясь в выражениях. Её пронзительные, божественной красоты бирюзовые глаза метали ледяные молнии. Вот и теперь, опираясь босой ногой о корзину с бельем, грациозно изогнувшись Рогнеда открывала «таинственное» происхождение Аминат.
— Я вам говорю, что она не карлик, но уродлива до безобразия! Моя подруга Садия из Вайтрана рассказывала, что эта хромоножка - племянница уважаемого Назима. Явилась без приглашения и пока Назим был на работе, ограбила дом этих почтенных людей! Перебила стражу, потом оборотилась в кошку и, перемахнув городскую стену, сбежала!
Послышались изумлённые возгласы, все были поражены вероломством Амины и женские сердца пылали праведным гневом. Лишь толстая повариха Миланья покачала головой в жесте недоверия и принялась излагать свою версию навострившим ушки слушательницам.
— Да нет же, Рогнеда! Путаешь всё, почём зря народ пугаешь! Шлюха она обычная, редгардка эта. Грязная шлюха! Когда достопочтенная жена Назима пошла на рынок, эта, пользуясь, что дядя устал (после сидения у пяток ярла - прим. авт.), приласкала родственничка да и переспала с ним!
Все собравшиеся заахали, потрясённые и возмущённые одновременно. С родным дядей! Ну и нравы у этих темнокожих, куда только Девять смотрят?! Вошедшая в раж Миланья продолжала меж тем, размахивая мясистыми руками:
— А когда вернулась супруга Назима, она увидела на их ложе… родную племянницу, в чем мать родила! А рядом измученного муженька!
- Да уж знамо, чем измученного! - хохотнула рябоватая брюнетка Ирис. Товарки отозвались дребезжащими смешками, Ирис, пользуясь привлечённым вниманием, затараторила поспешно:
— Это ещё что! Сказывали, что в том Вайтрне танцевала, голая совсем! В «Гарцующей Кобыле», за медяки ломаные! А уважаемая Садия видела её лицо в тот момент. И она говорила, что во время танца у этой девки сквозь лицо свиное рыло проглядывает! Только где ж мужикам в таверне заметить было, они ж на ДРУГОЕ пялились - нервно хихикнула тощая, как скелет, Ирис, у которой как раз пялиться-то было особо и не на что.
— Какой ужас! - заахали женщины. Но тут же, увидев приближающеюся Аминат, дружно смолкли. Только красавица Рогнеда, рассматривая на своей изящной руке перстень в виде алмазного цветка, подарок Добромира, произнесла тихо сквозь зубы:
— Ничего, шлюха чумазая, я сорву с твоей физиономии маску, дай только время!

Никто ещё не видел лица Аминат, потому по лагерю и ползли грязные домыслы и слухи. Такова природа людская - дай только повод посплетничать!
Её хромота вызывала у мужчин улыбки, а у женщин откровенный злорадный смех. Она ни с кем не общалась, обычно свободное от стирки белья и мытья котлов время проводила в одиночестве, сидя в своем шатре (Добромир выделил его по просьбе Ольгерда) или уходила к старому Харлому на конюшню. О чем говорил старик с этой странной девушкой осталось между ними, но через некоторое время все заметили, что когда Аминат на своей игрушечной лошадке выезжает за пределы лагеря, рядом с ней непременно трусит на своей старой кобыле мастер Харлом.
И если б кто увязался за ними, мог бы увидеть он, как на просторной поляне, в лучах заходящего солнца, Аминат лихо вскакивает в седло, тренируется перемещаться рысью, с оружием в руке, потом галопом, на полном скаку, рубя тонкую лозу с обеих рук, моментально перекидывая ятаган из одной в другую.
Своей ученицей Харлом был доволен и говорил
— Из тебя, дочка, получится настоящий мастер клинка, клянусь рогами Хирсина!



Однажды, когда Аминат после тренировки возвращалась в лагерь, она вдруг заметила, что какая-то одинокая фигура быстро скользит прочь по горной тропе. Что-то насторожило девушку в этом торопливо уходящем человеке. «Кто это может быть?» - подумала Аминат. На талморца не похож, а если это из наших - почему крадётся, словно тать!?
Идущий в сумерках человек часто останавливался, тревожно озирался по сторонам. Аминат стояла в зарослях бузины и видеть её он не мог. Рядом зашуршало. Бес, конь девушки, отщипнул от ветки листву, зажевал громко, со смачным хрустом.
«Тс-с! Стой тихо!» - Аминат накинула повод, неслышными лёгкими шагами, чуть прихрамывая, пошла следом за незнакомцем. Тревожное предчувствие кольнуло сердце девушки - фигура показалось ей смутно знакомой! В свете луны стало различимо, что это женщина.
Пройдя несколько сот метров, девушка остановилась - незнакомка внезапно пропала из поля зрения… совсем пропала! Она словно провалилась сквозь землю!

Несколько минут Амина стояла в полной нерешительности. «Что делать?» - лихорадочно соображала она. Она удалилась от лагеря на приличное расстояние, быстро темнело и ей ничего не оставалось, как возвращаться обратно.
Девушка прислушалась к ночным звукам. Отдалённый вой волков, шум ветра, скрип раскачиваемых им деревьев, журчание горного ручья теряется в сгущающейся мгле. Вдруг резко вскрикнул сыч и, словно отвечая, ему захохотала-заухала сова.
Девушка вздрогнула, поёжилась от вечернего холода, мурашки волной побежали по спине.
«Провалилась сквозь землю, сквозь землю…» - про себя повторяла она. Стоп! А что, если тропа разветвилась в сумраке и Аминат этого просто не заметила? Она вернулась назад на несколько метров, медленно пошла вперёд, рассматривая едва различимую стёжку. Точно! За кустом отходила в сторону ещё одна тропка, резко спускаясь вниз по склону. Девушка прошла несколько метров, остановилась. Впереди был обрыв, а тропа уходила в сторону, по самому краю его, петляя дальше к низу и теряясь в темноте.

Если это враг и если враг её обнаружил - размышляла она - он обязательно сделает засаду. Так поступают саблезубы. Почувствовав, что их преследуют, эти большие бесшумные кошки делают крюк и ничего не подозревающий охотник в один миг сам становится добычей. Об этом рассказывал когда-то маленькой Амине много повидавший отец.

Аминат осторожно подошла к краю обрыва. Внизу мерцал огонёк, оттуда доносилась приглушенная человеческая речь. Скальный уступ, исполинская ступень гряды, обрывающаяся на противоположном краю новым крутым склоном. И кто-то назначил свидание в ночи, на этой сокрытой Единственный путь туда, минуя тропинку, на которой вполне может ждать засада - опасный спуск по отвесной скале. От одной мысли об этом у неё закружилась голова.
Прочь страхи! Кто знает, сколько судеб её друзей зависят сейчас от того, сможет ли она выведать побольше об этой странной полночной встрече.
Когда-то каджит канатоходец Миль говорил ей, что высота - это стихия, и с ней можно подружиться. Его уроки и его подарок - мягкие, бесшумные сапоги из кожи варана, часто выручали её.
Девушка стала осторожно спускаться по обрывистому склону. Цепляясь за уступы и мягко хватаясь за пучки травяных корней, Амина неслышно скользила вниз. На небольшом карнизе она остановилась, замирая. Кажется, даже дышать перестала.

У костра стояла женщина, пламя на миг осветило её лицо и Аминат узнала её. Это была Рогнеда, любовница и доверенное лицо Добромира. Наверняка командир назначил ей здесь любовное свидание, подальше от любопытных глаз и ушей - с разочарованием подумала Аминат.
Выходит она зря затеяла эту слежку. Ей стало обидно и стыдно. Рогнеда стояла, задумавшись. Пламя освещало тонкие черты её лица, большие выразительные глаза, продолговатый нос с чуть заметной горбинкой. Она то и дело поправляла свои прекрасные вьющиеся волосы, но они снова и снова рассыпались по плечам. Было заметно, что Рогнеда нервничает. Ветер чуть ослаб, стих шелест листвы и стало слышно, о чём беседуют у огня.
— …Грем, к чему эта глупая маскировка?! Мы одни и можем перейти на язык Сиродила, вам легче будет меня понять, да и мне - вас.
— Да, Белла, вы правы, так БЫЛО БЫ лучше. И удобнее. Но, замечу, мы нарушим этим инструкции легата.
— Плевать я хотела на инструкции легата! Он там, за стенами Солитьюда, а я - здесь! Сколько еще мне торчать в этом дерьме!? Они там что, забыли, что я не поломойка Рогнеда? Я - графиня Белла Сиверс, дочь Юлиуса Сиверса! Вам о чём-нибудь говорит это имя!?
Аминат была поражена моментальному превращению Сестры Бури Рогнеды в знатную имперку! Она знала, что змеи легко сбрасывают старую кожу, в том числе и двуногие, но с такой ситуацией ей пришлось столкнуться впервые.
— Не кипятитесь Белла, не стоит! Мне о многом говорит имя вашего покойного отца. Он достаточно… шумно потратил всё состояние вашего древнего рода на весёлые пирушки, охоту и на оргии с любовницами. И он не по собственной прихоти, замечу, решил стать нашим агентом… как и его дочь!
Рогнеда, или как стало известно Аминат, Белла, шумно выдохнула сквозь зубы, выпрямляясь как пружина. Её гордый профиль стал ещё резче виден на фоне алого пламени. Человек, которого эта двуличная змея называла Гремом, невозмутимо продолжил:
— Дорогая Белла, ваша миссия почти закончена, лишь осталось немного подождать. Самую малость.
— Подождать!? - Красивые брови графини поползли вверх. - Вы что, сошли с ума там, в Легионе!? Я полгода нахожусь здесь! Благодаря мне вы смогли уничтожить элитных разведчиков повстанцев! Благодаря мне вы устроили засаду на этого идиота Добромира! И что? Ваши олухи из Драконьего Моста не просто не смогли убрать его бесшумно, они сами чуть не засветились, когда устраивали обвал! Даже это сделать толком не сумели! Я уже полгода таскаю это тряпьё, ем их грубую пищу, больше похожую на пойло для свиней! Я теряю с каждым днём свою красоту, молодость - и ради чего!?
— Ради денег Белла, ради денег! - хладнокровно ответил Грем - разве не так? Мы с вами деловые люди, давайте каждый будет выполнять свои обязательства согласно договору. Кстати, о красоте. У вас есть гребень!?
— Гребень!? - глаза графини от удивления округлились, как у давешней совы.
— Да, простой гребень! Дайте сюда ваш гребень и получите новый, куда лучше, замечу. Занятная вещица, неправда ли!?
Грем протянул Белле небольшой гребешок, украшенный изумрудом.
— Его нам помог сделать один старичок, редгард. Правда, упирался в начале старичок, но мы с ним побеседовали маленько. Беседуем каждый день, строптивый дедок, однако. Но - очень нужный, золотые руки просто. Али Бахтияр его звать. Слышали когда-нибудь это имя? Знаменитый кузнец, между прочим, ТАКИЕ люди к нему с заказами в очередь стояли. Впрочем, неважно...
У Аминат похолодело внутри, сердце билось с такой силой что, казалось, разорвет грудную клетку, разнесёт рёбра мелкими осколками. Она с трудом сдержала рвущийся наружу истошный крик. Папа?! Жив?! У… вот этих?
— Бахтияр, говорите? - произнесла графиня - слышала. Как не слышать, если его дочь в нашем отряде, стирает портянки для этой черни. Ну, недолго ей осталось. На днях она утонет в реке. Пустынники редгарды ведь плохо плавают, Грем?
— Как плавают редгарды, я не знаю, хватит глупостей. Думайте о вашем задании. Вы должны доставить в Легион голову Добромира!
— Голову?! Грем, я не ослышалась?
— Нет, не ослышались, Белла.
— К чему такое варварство!? - воскликнула имперская аристократка.
— К чему, говорите!? Вы видели этого бунтовщика?
— С вашего позволения - каждый день. И ночь.
— А я - нет. И в Центре его никто не видел. Как мы подберём двойника-агента?
— Грем, но может просто нарисовать его портрет, не убивая?!
— Вы что, графиня, умеете рисовать!?
— Нет, я только играю на виолончели, но…
— Причём здесь виолончель!? Что, ваши поварихи умеют рисовать!? Конюхи? Прачки с посудомойками? Слушайте и не перебивайте, мы с вами не на светском рауте в особняке вашего покойного папаши. Мы на боевом задании, это вам понятно!? - заорал разошедшийся Грем.
Аминат наконец разглядела его лицо, обычное лицо данмера с глазами цвета варёной свёклы. В них горело адское пламя бездн Обливиона. Потрясённая девушка не сразу сообразила, что это всего лишь отражение языков костра.
— Нам нужна голова Добромира. Мы заменим его на своего человека, вы ещё не поняли?! Дайте сюда вашу руку!
Грем схватил графиню за руку, сорвал перстень подарок Добромира, который Рогнеде-Белле очень нравился.
—Ч то вы делаете !? - возмутилась Белла.
— То, что надо! Мы не теряли время с нашей последней встречи - усмехнулся тёмный эльф.
— Получите новый - он протянул точную копию перстня - нажимаете на цветок, открывается капсула с ядом. Ваш командир спит сладким сном, а вы отрезаете ему голову. Вам всё понятно?
Лицо графини исказила гримаса отвращения.
— И чем же я отрежу ему голову? Кухонным ножом!? Но с оружием к нему в палатку входить запрещено всем, кроме его избранных дуболомов! Даже мне, этим камнемордым охранникам плевать на наши близкие отношения.
— Гребешком, девочка моя, вот этим самым милым гребешком с изумрудиком! Возьмите его в руку и нажмите на камень!
Белла взяла гребень и тихонько нажала на зелёный кристалл, что-то тихо щелкнуло и у графини в руке оказался блестящий клинок с зубчатым краем. Белла тихонько вскрикнула от неожиданности.
— Не бойтесь, всё в порядке. Просто нажмите ещё раз.
Графиня вновь надавила на камень. Раз - и смертоносный клинок превратился в простой изящный гребень.
— Далее, завладев головой, вы под покровом темноты придёте сюда. Здесь, в гроте, ёмкость с вином и мёдом. Поместите голову в ёмкость и будем считать, ваше задание выполнено. В шкатулке найдёте сопроводительные документы на имя Софии Дельмоний. Предъявите их в банке Имперского города - и вас ждёт щедрое вознаграждение. Вам хватит и на чулки, и на духи, и на небольшое поместье. Голова в банке - и деньги в банке! - захохотал данмер собственной шутке.
— Да, на всякий случай. Там ещё будут документы на Берту Глениус и Юлию Версалий, это уж какие вам больше понравятся. Только сожгите остальные, не поленитесь. Ах, да! На днях в отряд прибудет завербованный агент, якобы с письмом Доброславу от его сестры Ирмы, В письме Ирма просит брата о встрече, так как якобы тяжело заболела.
Эмиссар Легиона чуть понизил голос:
— Конечно, Ирма никогда не писала этого письма. Эта упрямая дура сидит за решёткой, под Мрачным замком. Но Добромир должен клюнуть на этот крючок, у агента в подтверждение письма будет амулет Ирмы, их семейная реликвия. Далее вы распространяете слух о скором отъезде Добромира в родные края. Уговариваете его выпить перед дорогой вино с ядом. Ну… и всё. Отрезаете голову, уносите сюда, помещаете в емкость. Берёте документы и отправляетесь на встречу с деньгами. Большими деньгами. Если пожелаете, следующая наша встреча состоится на золотых песках Анвила. Попьём вековое «Тамики», поедим устриц, послушаем местных сладкоголосых бардов. И ещё. К сожалению, вас тоже придется убить.

— У… убить?! - имперка вздрогнула, лицо её вытянулось и побледнело.
— Вас, в смысле «Рогнеду». Утопить. Не надо делать такое испуганное лицо, детка. Вместо вас убьют одну из ваших доблестных маркитанток. Потом в отряд возвращается «Добромир», наш агент. Пара дней - и весь этот сброд в ловушке, а кто выживет - на виселице или под топором палача. А если повезёт, то не только эти чумазые голодранцы из вашего лагеря. Вы слышали, что у них скоро встреча с самим Ульфриком!? Представляете, если они прихватят с собой на плаху вожака этого чёртового восстания? Как вам план, а, Белла!?
— Я поняла вас, но если в шатёр войдут его сподвижники и увидят обезглавленное тело…
— Это не ваша забота, об этом побеспокоится другой агент. Вы правильно поняли, тот самый, что передаст письмо Добромиру. Теперь, надеюсь, вам всё ясно, графиня!? Если ещё остались вопросы относительно операции, задавайте, не стесняйтесь.
Ответом ему было лишь молчание. Эльф быстро взглянул на звёзды.
— Однако, я с вами заболтался, мне пора возвращаться. И ещё, вы сказали в отряде дочь старика оружейника? Знаете что… пусть она тоже исчезнет, так будет лучше для всех нас. Припоминаю теперь, что она слишком буйная и настойчивая. В Вайтране до сих пор вспоминают эту неистовую дикарку.
Графиня стояла в оцепенении, на её прекрасное лицо легла тень грусти и усталости и если б Аминат не слышала разговор этой женщины с Гремом, то девушка могла сказать себе что более совершенной женщины ей видеть ещё не приходилось.
Грем развернулся явно собираясь уходить, бросил ещё один взгляд на собеседницу:
— И напоследок, милая Белла, пообещайте мне, что при следующей нашей встрече непременно сыграете на виолончели. Обожаю этот божественный инструмент!
Данмер плотоядно улыбнулся, и Аминат разглядела его хищные, кривые зубы. Это было последнее, что он успел произнести.
Черной тенью Аминат соскользнула на его плечи, мгновение - и его голова с гулким стуком покатилась по камням. Белла Сиверс застыла.
— Оу! - воскликнула она, явно не теряя самообладания - Какая встреча! Наша хромоногая прелестница дерзко нарушила любовное рандеву. Ты что-то спешила мне сказать, милая крошка? - по-волчьи оскалилась «Рогнеда».
Было видно, что эта женщина имела железную волю и умела владеть собой.
— Да, я хочу сказать тебе! - выкрикнула Амина и горное эхо подхватило её слова - если ты ответишь на мои вопросы, ты останешься жить, и тебя будут судить!
— Ох-ох-ох! - притворно всплеснула руками графиня - и что же тебя, детка, интересует?
— Что ты здесь делаешь!? Кто этот данмер!? И самое главное, ГДЕ МОЙ ОТЕЦ!?
Имперка медленно сместилась в сторону, ставя между ними жарко пылающий костёр.
— Ну что же, если я правильно тебя поняла, то… лишь одна из нас уйдёт отсюда живой. И это будешь не ты.
Графиня изящным движением достала гребень, волосы рассыпались по её стройным плечам. Тонкие губы дрожали от ярости.
— Этим человеком буду я, чернавка! - воскликнула графиня, нажав на камень. Теперь в руке у неё покачивался короткий клинок.
— Так как я выпотрошу тебя, крошка, то вот тебе ответ на первый вопрос, - прошипела Белла и сделала быстрый выпад. Аминат была к этому готова, клинки со звоном скрестились. Спасибо урокам старого Харлома!
— Я - графиня Белла Сиверс. Только что получила задание от Имперской разведки, с которой мой беспутный папаша заключил кабальный договор!
Графиня, сделав разворот, нанесла ещё один молниеносный удар. Аминат успела его парировать и снова раздался оглушительный звон стали. Занятия на поляне не прошли даром.
— Этот данмер - представитель разведки в Скайриме, эмиссар Грем Фил Зиллот!
Белла уже почти кричала. Она нанесла ещё два удара, стремительных, как броски песчаной кобры. Один Аминат успела отбить, но второй… Рассечённое плечо словно калёным железом ожгло, брызнул фонтанчик крови и жгучая боль пронзила девушку. Рука сразу онемела и Амина почти не чувствовала её.
— Ну, теперь о главном - клинок в руках графини двигался с такой скоростью, что у девушки рябило в глазах. Ей оставалось только судорожно отбивать удары, пятясь к краю следующего обрыва.
— Папаша твой очень ценный экземпляр, - очередной выпад рассек пояс на Аминат и он свалился вместе с кинжалом - его не держат долго в каком-нибудь одном форте, а постоянно перемещают. О, есть даже определённая схема этих перемещений, но уж об этом, детка, я тебе точно не скажу!
Нежные щеки графини стали пунцовыми, глаза горели, словно их озаряло багровое пламя Обливиона.
— Возят его в железном ящике. Который он сам же себе и выковал, ха-ха!
ДЗЫНЬ! Выпад, удар, лязг стали - и ятаган Аминат отлетел в сторону.
— Фехтование, это единственно ценное, чему обучил меня мой покойный муженёк! - Белла торжествующе рассмеялась - ну вот и всё, любопытная крошка, я и ответила на твои вопросы.
Аминат съёжилась, в ожидании худшего.
— Так что же мне сделать теперь с тобой? - задумчиво произнесла Белла Сиверс, покачивая клинком. - Может, отрезать твою маленькую головку и тоже отправить в Легион? А в отряде появится новая Аминат Шейли Бахтияр. Как же это будет забавно! Лже-Добромир, лже-Аминат. Ну, для начала я посмотрю-таки на твоё лицо, мерзавка!!!
Графиня наступала на девушку, не переставая вращать клинок.
— А потом отрежу уши с твоей любопытной головы и одно, ма-аленькое такое смугленькое ушко, пошлю твоему папаше в качестве медальона. Грязные редгарды, скотообразные норды, вы животные, вы прах у ног Империи! Вы должны знать своё место, тупые провинциалы!
Аминат, совершенно обезоруженная, отступала к краю обрыва. Её сердце сжималось от боли, она сожалела, что многое не успела за свою такую короткую жизнь. Нога подвернулась на скользкой от крови траве, громко вскрикнув, Аминат рухнула, как подкошенная. Опершись на руки, девушка попыталась встать, но страшная боль пронзила её тело. Теперь, уже ползком, она продвигалась к краю смертельной пропасти. Вдруг рука её нащупала средних размеров булыжник. Не раздумывая, Аминат схватила камень и бросила графине в голову. Белла этого никак не ожидала.

Камень шарахнул вошедшую в раж имперку в плечо, та вскрикнула и со звериным рычанием бросилась на Аминат, явно собираясь закончить затянувшуюся игру в кошки-мышки. Вдруг лицо её исказила гримаса боли, графиня захрипела, схватившись за изящную шею…

Продолжение следует