Неженские успехи женского правления
Европа вздохнула с облегчением. Сошли с исторической сцены прусские короли-воины! Ликование охватило дворы Версаля и Мадрида, Стокгольма и Лондона. Потирая свои пухлые потные ручонки, банкиры и откупщики Испании, Франции и Швеции уже делили прибыль силезских ткацких мастерских, торговых гаваней Померании и ферм Польши. В своих снах они уже обладали всеми богатствами Прусского королевства. «Кто теперь будет вести победоносные войны? Взбалмошная девица на троне? Пруссия обречена на поражение! На штыках «красных мундиров» или турецкими ятаганами мы вернём утерянные прибыли!» Такие мысли витали в салонах Европы после известия о смерти Фридриха II.
Но неумолимый ход Истории спешил выбить подобный вздор из горячих голов наших врагов. Да, Августа не могла руководить военными кампаниями, подобно отцу или брату, но она поступила мудро, перепоручив всё руководство военными делами Леопольду Ангальт-Дассау, верному полководцу династии, не способному совершить переворот, даже обладая всей военной машиной Пруссии. Он был слишком предан своим королям и королевам, принципиален, честен и добродетелен. Если бы не немецкое происхождение, то его можно было бы счесть за римского полководца древних времён – Цинцинната или Фабриция.
Остальные министерства также не пришли в упадок, а управлялись талантливыми людьми, специалистами в своём деле. Августа приняла на себя роль высшей инстанции, представлявшей Пруссию в семье европейских наций.
Посылом для начала новой великой европейской войны против Пруссии стало объявление Вюртембергом войны берлинскому двору. Причиной кровопролития стало заступничество вюртембергцев за своих союзников баварцев, заступничество как запоздалое, так и бессмысленное. В нескольких сражения армия курфюрста была разгромлена и само курфюршество влилось в королевство. Причём сам Штутгарт, столица княжества, пал в результате хитрости Ангальт-Дассау: воспользовавшись тем, что неприятель отражал наступление ганноверцев с севера, доблестный Леопольд двинул армию из Мюнхена на столицу врага и без труда овладел ею, так как защитников в городе не оказалось.
На военном совете в Вене было решено раз и навсегда покончить с австрийской проблемой. «У Германии не может быть две головы, лишняя должна быть отсечена без всякого сожаления» - так убеждал генералов Ангальт-Дассау. С великим трудом произведя набор рекрутов, армия выступила на добивание могучей некогда Австрийской империи. Успех был ошеломляющий и в 1734 году Австрия перестала существовать.
Как бы предвидя кончину сего государства, все союзники стали наперебой отрекаться от дружбы с австрийцами.
Устранение одной проблемы не способствовало улучшению положения государства. Едва закончив одну войну, Пруссия стала участницей новой. Две женщины стали участницами дележа австрийского наследства.
Примерно в это же время было отбито вторжение венецианской армии. Венецианцы выдвинулись в поход внезапно, зимой, вопреки всем правилам военного искусства, воспользовавшись внезапностью момента и тем, что никто не ожидал от теплолюбивых итальянцев открытия компании зимой. Венецианцы перешли отроги Альп у самого морского побережья Истрии и вторглись в Австрию, недавно занятую нашими войсками и ещё полную негодования, злобы на прусских завоевателей и скорби о потере столь любимой ими свободы. Габриэль Гутман, завершивший покорение Австрийской империи, стоял лагерем у Загреба, когда получил известие о вторжении неприятеля. Подняв армию по тревоге и собрав в кулак рассыпанные по окрестностям части, он бросился наперерез итальянцам и нагнал их у Граца, где в жесточайшем сражении той поры нанёс им сокрушительное поражение. Победа была одержана благодаря стойкости, дисциплине и удивительной храбрости прусского солдата. Лишь артиллеристы проявили тогда недопустимую слабость.
После победы у Граца три прусских военачальника разделили между собой театры военных действий: Ангальт-Дассау отбыл в Баварию и должен был защищать её от французов или испанцев, чья армия стояла во Фландрии. Габриэль Гутман с остатками армии отправился в Вену на пополнение людьми и оружием, в его задачу входил контроль границы с Венецией и отражение шведских десантов на балтийское побережье. Фридрих Шнайдер получал в своё распоряжение одни из самых боеспособных полков, с которыми ему предстояло сбросить турок в Эгейское море. Северо-восточные провинции остались без полководца и им отводилась лишь оборонительная роль от шведской агрессии. Прусское правительство успокаивало себя тем, что шведы слишком заняты московитами и не станут сейчас тревожить земли королевства, но теме не менее в помощь русскому царю отправили несколько полков пехоты с указом чинить неприятелю всевозможный вред и разорение.
Венецианцы, учтя урок Граца более не предпринимали попыток поучаствовать в дележе австрийского наследства и вскоре пошл на заключение мира с сохранением статуса-кво.
Французы и испанцы никак себя не проявляли и продолжали вести «странную войну». Пушки были заряжены, штыки начищены, кони осёдланы, но ни выстрелов, ни звона сабель так и не слышали на западных границах королевства. Бушевали события на Востоке. О приключениях прусского экспедиционного корпуса в занятой шведами Московии можно слагать легенды, но мы лучше пристальнее обратимся к турецким победам Фридриха Шнайдера.
Шнайдер, выйдя из Пресбурга с половиной прусской артиллерии и наиболее могучими полками принялся лихо побивать османов, отбирая у них провинции одна за другой. Казалось, возвращались блистательнейшие времена Фридриха I. Едва вступив в славянские земли Балкан, Фридрих начинает распространять в тамошних землях свои прокламации следующего содержания: «Объявляю с сим всем и каждому от великого прусского народа: что Королевское Прусское Войско токмо в том намерении в Хорватию, Сербию и иные земли прибыло, дабы с помощию божиею как удоволствование от многократных неправедливостях, от чужестранного в прошедших годах царствующаго в Хорватии Министерства турецкого приключенных, так и надлежащая безопасностъ в пред нашему Государству учинена была, да славянский народ свобожден от несносного ига и ярости, с кем вышепомянутая чюжестранная Министерия для собственной своей умысле, по долгом уже времяни славянских подданных досаждала и утесняла, от чего де многие своему Государству доброжелателные славянские подданные не токмо лишились своего имения, но и жестоким да зверским образом в конечное разорение и к тому доведены, чтоб и живот им не мил был, а некоторая часть в немилостию и в ссылку послана. Таким способом и подобным образом Королевское Прусское Войско тщитца будет, дабы великий славянский народ для собственнои своеи благополучия и безопасности к освобождению от иностранных тягостнаго утеснении и безчеловечного мучительство имел свободное и волное положение в Королевстве Прусском. Фридрих Шнайдер». Всё туземное население встречало пруссаков как освободителей от ненавистного турецкого ига, некоторые вступали даже добровольцами во вспомогательные и иррегулярные части, из них формировали полки пандуров, метких и ловких стрелков, способных наводить своими скрытными действиями и внезапными налётами ужас на супостата.
До сего момента не было в истории Пруссии правильного морского сражения против неприятельских флотов, поэтому Августа приказала искать где только можно мастеров корабельного дела, красть чертежи у соседних морских держав, посылать корабельщиков на учёбу в морские страны, проектировать чертежи и модели более совершенных кораблей. Это сделано было, чтобы сначала освоить морскую науку, а потом вступать в войну за обладание морем. «Не делать свои ошибки, а учиться на чужих» - указывала мудрая и сиятельная Августа. В итоге построили единственный бриг в Гдыне, не выходивший за пределы гавани, так как на Балтийском море господствовали шведы. Море это стали называть Свейским.
Посреди всех этих трудов и побед, в Берлине получают известие о высадке войск индийцев Маратхи в Курляндии и открытии ими войны супротив Ганновера, вернейшего прусского друга. Вставал жесточайший вопрос – поддержать Ганновер или остаться в стороне от конфликта, либо урвать кусок от неизбежно потерпящего крах соседа?