Предлагаю обсудить историю Крайнего Севера Европы и конкретно историю саамов под властью разных европейских государств.
К. Тиандер Поездки Скандинавов в Белое море
Путешествие Отера.
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Alan S. C. Cross - The Terfinnas and Beormas of Othere
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Терь, Тир, Тирг, Тирь, Тире, Терье = Терский берег
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Б. И. Кошечкин - Тундра хранит след
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
The History of Lapland Written by John Scheffer Oxford 1674
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
«Разграничительная грамота»
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
К. Тиандер Поездки Скандинавов в Белое море
Путешествие Отера.
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Alan S. C. Cross - The Terfinnas and Beormas of Othere
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Терь, Тир, Тирг, Тирь, Тире, Терье = Терский берег
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Б. И. Кошечкин - Тундра хранит след
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
The History of Lapland Written by John Scheffer Oxford 1674
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
«Разграничительная грамота»
Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь
Цитата
Вот границы между владениями конунга Норвегии и конунга руссов по тому, что говорили старые люди и говорят теперь старые поселенцы и финны. Русским брать дань по морю до Люнгестува, а на горе до Мелеа, а идет она напрямик от моря до Люнгестува и на восток к Кьёль. А норвежский конунг берет дань на востоке до Трианема и по берегу Гандвика до Велсага там, где есть полукарелы или полуфинны, у которых матери были финки. Брать в тех крайних границах не более пяти серых шкурок с каждого лука или по старине, если они хотят, чтоб по старине было[1]. (Antiquites cusses..; t. II, 1852, p. 493—494).
«Разграничительная грамота» (название условное) сохранилась в трех списках. Древнейший из них находится в пергаменном кодексе, принадлежавшем некогда норвежскому королевскому архиву, и датируется по почерку 1320-ми гг. Запись этого установления середины XIII в. была осуществлена в связи с заключением в 1326 г. нового норвежско-русского мирного договора (Шаскольский, 19456, с. 41—44, 53; 1970, с. 63—71).
Обстоятельный анализ текста документа проделан И. П. Шаскольеким, в статье 1945 г. которого приводятся, в частности, разбор топонимов грамоты и их отождествление с современными географическими объектами в Северной Норвегии и на Кольском полуострове (по ссылкам на работы П. Мунка и А. Рестада). Исследователь пишет: «Новгородское государство по грамоте имеет право сбора до Ингейреки (Мелеа грамоты, современная р. Скибоннельвен. — А С., Т. Д.) и до Люнгенфьорда, т. е. почти до западной границы страны саамов, почти до пределов собственно норвежской территории. Одновременно Норвегия имеет право сбора дани почти на всей территории Кольского полуострова (кроме, вероятно, восточной части Терского берега). Иными словами, и Новгород и Норвегия собирают дань со всей территории страны саамов...» (Шаскольский, 19456, с. 53). Таким образом, первый русско-норвежский договор не устанавливал границы государственных территорий, а определял пределы районов, с населения которых взималась дань новгородским князем и норвежским конунгом, а также размеры платежей. Убедительные пояснения по поводу податного статуса Финнмарка и Кольского полуострова, как он зафиксирован «Разграничительной грамотой», дал А. Кааран (1910, с. 28): «...большинство населения, занимаясь оленеводством, не могло всегда оставаться в пределах условно ограниченной области, а вынуждено было перекочевывать с места на место и переступать границы, если бы таковые были. Это именно обстоятельство — отсутствие определенных внутренних границ — и создало то своеобразное и единственное в своём роде положение, что вся эта область, т. е. настоящие Лапландия и Финмаркен, долгое время считались общим русско-норвежским дистриктом, и что одна часть населения его платила дань России, а другая — Норвегии».
Данные «Разграничительной грамоты» существенно дополняют сведения о кореле «Саги о Хаконе, сыне Хакона». Раздвигаются границы осваиваемых корелой территорий на Севере; если принять предложенную локализацию топонимов на современной карте, то из текстов договора следует, что в середине ХШ в. древнекарельская промысловая и торгово-военная активность на Севере охватывала районы вплоть до Белого моря и Кольского полуострова включительно. При этом кирьялы не выглядят на этих далеких от коренной племенной территории северо-восточных землях только что появившимся инородным элементом, поскольку договор упоминает смешанное саамско-карельское население («полукарелы или полуфинны, у которых матери были финки»), проживавшее на северном берегу Кандалакшского залива. («Велеага» грамоты отождествляются исследователями с р. Вельйоки — притоком р. Умбы, впадающей в Кандалакшский залив — Шаскольский, 19456, с. 52). Судя по этому сообщению «Разграничительной грамоты», первоначальное торгово-промысловое проникновение корелы в Беломорье, предшествовавшее заселению его «пятью родами корельских детей» (известных по актам XV в.), следует относить ко времени не позднее начала XIII столетия.
Представляют интерес сведения договора о размерах и раскладке норвежской и новгородской дани с населения Финнмарка и Кольского полуострова — «не более пяти серых шкурок (белки? горностая?—ср. выше в комментарии к «Саге об Эгиде».—А. С., Т. Д.) с каждого лука». Единица налогообложения («лук») в данном случае выступает в своем архаичном виде, ориентированном на чисто промысловое охотничье хозяйство податного населения.
[1] Перевод Е. А. Рыдзевской приводится по: Шаскольский, 1945б, с. 52. Нами уточнен перевод словосочетания аа fiale — «на горе» и проведена замена скандинавских топонимов русскими транслитерациями.
«Разграничительная грамота» (название условное) сохранилась в трех списках. Древнейший из них находится в пергаменном кодексе, принадлежавшем некогда норвежскому королевскому архиву, и датируется по почерку 1320-ми гг. Запись этого установления середины XIII в. была осуществлена в связи с заключением в 1326 г. нового норвежско-русского мирного договора (Шаскольский, 19456, с. 41—44, 53; 1970, с. 63—71).
Обстоятельный анализ текста документа проделан И. П. Шаскольеким, в статье 1945 г. которого приводятся, в частности, разбор топонимов грамоты и их отождествление с современными географическими объектами в Северной Норвегии и на Кольском полуострове (по ссылкам на работы П. Мунка и А. Рестада). Исследователь пишет: «Новгородское государство по грамоте имеет право сбора до Ингейреки (Мелеа грамоты, современная р. Скибоннельвен. — А С., Т. Д.) и до Люнгенфьорда, т. е. почти до западной границы страны саамов, почти до пределов собственно норвежской территории. Одновременно Норвегия имеет право сбора дани почти на всей территории Кольского полуострова (кроме, вероятно, восточной части Терского берега). Иными словами, и Новгород и Норвегия собирают дань со всей территории страны саамов...» (Шаскольский, 19456, с. 53). Таким образом, первый русско-норвежский договор не устанавливал границы государственных территорий, а определял пределы районов, с населения которых взималась дань новгородским князем и норвежским конунгом, а также размеры платежей. Убедительные пояснения по поводу податного статуса Финнмарка и Кольского полуострова, как он зафиксирован «Разграничительной грамотой», дал А. Кааран (1910, с. 28): «...большинство населения, занимаясь оленеводством, не могло всегда оставаться в пределах условно ограниченной области, а вынуждено было перекочевывать с места на место и переступать границы, если бы таковые были. Это именно обстоятельство — отсутствие определенных внутренних границ — и создало то своеобразное и единственное в своём роде положение, что вся эта область, т. е. настоящие Лапландия и Финмаркен, долгое время считались общим русско-норвежским дистриктом, и что одна часть населения его платила дань России, а другая — Норвегии».
Данные «Разграничительной грамоты» существенно дополняют сведения о кореле «Саги о Хаконе, сыне Хакона». Раздвигаются границы осваиваемых корелой территорий на Севере; если принять предложенную локализацию топонимов на современной карте, то из текстов договора следует, что в середине ХШ в. древнекарельская промысловая и торгово-военная активность на Севере охватывала районы вплоть до Белого моря и Кольского полуострова включительно. При этом кирьялы не выглядят на этих далеких от коренной племенной территории северо-восточных землях только что появившимся инородным элементом, поскольку договор упоминает смешанное саамско-карельское население («полукарелы или полуфинны, у которых матери были финки»), проживавшее на северном берегу Кандалакшского залива. («Велеага» грамоты отождествляются исследователями с р. Вельйоки — притоком р. Умбы, впадающей в Кандалакшский залив — Шаскольский, 19456, с. 52). Судя по этому сообщению «Разграничительной грамоты», первоначальное торгово-промысловое проникновение корелы в Беломорье, предшествовавшее заселению его «пятью родами корельских детей» (известных по актам XV в.), следует относить ко времени не позднее начала XIII столетия.
Представляют интерес сведения договора о размерах и раскладке норвежской и новгородской дани с населения Финнмарка и Кольского полуострова — «не более пяти серых шкурок (белки? горностая?—ср. выше в комментарии к «Саге об Эгиде».—А. С., Т. Д.) с каждого лука». Единица налогообложения («лук») в данном случае выступает в своем архаичном виде, ориентированном на чисто промысловое охотничье хозяйство податного населения.
[1] Перевод Е. А. Рыдзевской приводится по: Шаскольский, 1945б, с. 52. Нами уточнен перевод словосочетания аа fiale — «на горе» и проведена замена скандинавских топонимов русскими транслитерациями.
