Олег Я о том, что в середине XVIII века возможности использовать выигранное сражение были очень ограничены. Фридрих выиграл много битв, Лейтен и Россбах ничуть не хуже Рымника или Треббии с Нови, но вторжения вглубь вражеского государства мы не увидели. Суворов столкнулся бы с теми же обстоятельствами и его победы тоже имели бы ограниченный стратегический эффект. В 1744 году Фридрих получил урок и усвоил чем чреваты глубокие вторжения, если враг сохраняет разум и спокойствие.
А к 1799 году такое впечатление, что война сильно изменилась. Насколько помню, очень сильно сократили обозы, считается что очень большую роль в снабжении стал играть картофель, который к Семилетки еще не распространился, да и итальянские земли встречали союзников куда благосклоннее, чем имперские вторгнувшихся пруссаков. Т. е. я сомневаюсь что армии 1756 года могли оперировать так, как армии 1799-го.
====================================
Про решающий показатель. При сражении с равным по силе и качеству противником не всегда удается побеждать дажу лучшим полководцам. Это не шахматы, каждую мелочь не проконтролируешь, а накладки случаются у всех. Если полководец побеждает всегда, это говорит не только о его несомненном таланте, но и о хорошем везении. А другому, не менее хорошему полководцу может не повезти - случается. Поэтому я считаю, что математическое соотношение побед и поражений само по себе правильного представления не дает - война не футбол. Проиграть сражение не стыдно, важно как проиграть. И как полководец ведет себя в поражении, характеризует его не меньше, чем победы.
Маленький пример.
Весной 1645 года баварский генерал Мерси, получивший подкрепления, решил совершить внезапное нападение на квартиры французской армии. Французами командовал Тюренн. Он слишком поздно узнал о подходе неприятеля и поэтом войска сосредотачивались в спешке. Так получилось, что генерал Розен прибыл к сборному пункту раньше Тюренна и начал располагать полки для боя. Он допустил ошибку - расположился перед лесом, вместо того чтобы встать позади. Таким образом, французы не смогли использовать препятствие перед фронтом, чтобы либо избежать сражения вообще, либо вовремя отступить. Когда прибыл Тюренн, менать построение было уже поздно и 6 тыс. французов были вынуждены сражаться с 12 тыс. баварцев. Чуда, естественно, не произошло и потеряв 5,6 пехоты и половину кавалерии, французы бежали. Т. е. подчеркиваю - разгром был полный и безоговорочный. Без вариантов.
А вот дальше... Тюренн отправил остатки пехоты (в том числе и полки, не успевшие к сражению) к Рейну, а с кавалерией отступил в Гессен, где соединился с гессенской армией (союзной Франции). Через несколько дней подошел шведский корпау (тоже союзники) и у Тюренна оказалось 15 тыс. человек - больше, чем до сражения. Но даже это было не главным. Если ты посмотришь на карту, то Гессен располагается севернее Баварии, а за Рейном, т. е. западнее, сосредотачивалась новая французская армия - остатки пехоты Тюренна плис подкрепления под командованием Конде. Таким образом, баварцы оказались как бы в углу, между двух вражеских группировок, причем если бы они выступили против одной, то другая выходила им в тыл. По тем же причинам Мерси не мог оставаться на месте. Вот так, всего за три недели после понесенного поражения, Тюренн не только ликвидировал его последствия, но и перехватил инициативу.
Проиграть можно очень по раному - год назад тот же Мерси проиграл Тюренну и Конде, но его репутацию это только укрепило. И справедливо.
