Несмотря на распространенное мнение, что Южные низменности были еще с доклассического времени объединены под властью Эль-Мирадора (The Ancient Maya 1995: 128; Demarest 1984: 146-147 и др.), практически ничего не известно о формах надполитийной интеграции в III-IV вв. Даже если и существовала какая-то иерархия, она, скорее всего, носила мягкие формы. Сийахчан-Вашактун, возможно, с III в. попал в зависимость от Муталя, но при этом его правители сохраняли значительную автономию, воздвигали собственные стелы с надписями, вели активное строительство.
Радикальные изменения произошли в последней четверти IV в. и были связаны со сменой династии в Мутале и появлением в Петене чужеземцев, связанных с Теотиуаканом (Центральная Мексика). Этот момент рассматривается многими исследователями как ключевой в раннеклассической истории майя (см.: [Stuart 1995: 1995: 315-320; 2000; Martin & Grube 2000: 29-35]).
В 370-е гг. мутальский царь Чак-Ток-Ич'аак II оказался втянутым в вооруженный конфликт с царем Хонохвица Хац'о'м-Кухом. На стеле 39, датирующейся 376 г., Чак-Ток-Ич'аак II изображен попирающим связанного пленника, изображенного в виде «иноплеменника» - с бородой, носовой проколкой в виде кости (черта, появляющаяся в тикальской иконографии позже) и с раскрашенным черной краской лицом. Возможно, это указание на войну с Хонохвицем. В январе 378 г. Сийах-К'ак', полководец Хац'о'м-Куха, вторгся в Муталь и нанес поражение Чак-Ток-Ич'ааку II, который погиб в битве. В тот же день упомянуто его прибытие в Вашактун. В сентябре 379 г. на трон Муталя был возведен малолетний сын Хац'о'м-Куха Йаш-Ну'ун-Айиин I (379-404), которому на тот момент было только три года. Победители разрушили древние монументы с надписями (стелы 26, 36 и 39), а некоторые были перенесены в городки, окружавшие столицу: Эль-Энканто, Волантун, Коросаль, Эль-Темблор (Martin 2000: 51-59; Stuart 2000: 471, 507). Возможно, это передвижение сопровождалось также перемещением старой элиты, выселенной из центра города (Martin 2000). Сийах-К'ак' стал верховным правителем с титулом кало'мте, который с этого времени вплоть до позднеклассического времени становится обозначением гегемонов всех низменностей майя.
Главной проблемой остается идентификация Хонохвица. Это название больше никогда не упоминается в иероглифических текстах. Ясно лишь, что это была мощная полития, имевшая тесные контакты с Мутальским царством и расположенная за пределами Петена и, видимо, за пределами области майя. Об этом говорит тот факт, что Сийах-К'ак' отправился в поход 24 августа 377 г., а решающая битва произошла 13 января 378 г., то есть ему понадобилось 142 дня, чтобы добраться до Муталя. Д. Стюарт указывает, что в Вака (Эль-Перу) прибытие Сийах-К'ак'а датировано восьмью днями раньше (Stuart 2000: 479-480). Йаш-Ну'ун-Айиин тоже путешествовал долго, так как отправился 26 декабря 378 г., а был официально провозглашен царем 13 сентября 379 г. Кроме того, титул «западный кало'мте», ассоциирующийся с новыми правителями, указывает на их происхождение с запада. Центральномексиканская идеология и искусство, новые боги, которых принесли с собой победители, подчеркивают их чужеземность.
Несмотря на это, вряд ли можно говорить о полномасштабном «вторжении чужеземцев»; конфликт явно носил не этнический, а династический характер. Хац'о'м-Кух был женат на мутальской царевне Иш-Унен-Балам, тезке царицы начала IV в. Неслучайно то внимание, которое уделил этой малоизвестной правительнице, внук Хац'о'м-Куха Сийах-Чан-К'авииль II. В интерпретации надписи на стеле 31 мутальская история в IV в. выглядит следующим образом: Иш-Унен-Балам - Чак-Ток-Ич'аак II - Йаш-Ну'ун-Айиин I. По-видимому, прецедент перехода власти по женской линии был использован победителями для легитимизации своей власти, и Йаш-Ну'ун-Айиин рассматривался как законный претендент.
Дэвид Стюарт предположил, что Хац'о'м-Кух был в реальности царем Теотиуакана, подчинившим своей власти Петен. Его именной иероглиф, записанный логографически как сова с щитом и копьеметалкой, является частым иконографическим мотивом в Теотиуакане, где он связан с персонажами высокого ранга, осуществляющими военные функции (Stuart 1995: 315-320; 2000: 485-487). По мнению Стюарта, «Сова, метающая копья» - титул царей Теотиуакана, возможно, обозначавший их должность. Бог-покровитель новой династии, на майя называвшийся Вашаклаху'н-Убаах-Чан («Восемнадцатиликий Змей»), опознается как теотиуаканский «Мозаичный Змей», которому был посвящен «Храм Кецалькоатля».
Вне зависимости от определения точной генеалогии II мутальской династии, проблема макрорегиональных взаимодействий в социально-политической эволюции Юго-Восточной Мезоамерики является одной из ключевых.
В майяских низменностях свидетельства контактов с Теотиуаканом прослеживаются значительно ранее 378 г. Архитектурный элемент талуд-и-таблеро отмечен в Тикале уже с начала IV в. н. э. в группе 6С-ХVI и в пирамидальных храмах комплекса «Затерянный Мир» (Laporte 1992: 322-323, 325-326). Массовое распространение нового художественного стиля и идеологии начинается позже, только с последней четверти IV в. Если рассмотреть все известные нам примеры, то видно, что теотиуаканоидные черты прослеживаются в следующих областях: а) царская идеология (иконография); б) монументальная архитектура (талуд-и-таблеро); в) религиозные культы высшей знати; г) военная сфера (восприятие элементов вооружения - копьеметалок, прямоугольных щитов, защитного вооружения). Все это - «верхние» элементы социо-культурной системы, непосредственно связанные с царской властью, ниже которых следов заимствования не прослеживается.
Существование активных торговых контактов между майя и Центральной Мексикой подтверждается данными из «Квартала торговцев» - района на востоке Теотиуакана, населенном выходцами с побережья Мексиканского залива и майя (Rattray 1987; Spence 1996). «Квартал торговцев» был основан между 300 и 450 гг. просуществовал до VII в. Археологические данные показывают, что, хотя его обитатели и восприняли местную материальную культуру, они достаточно долго сохраняли свою идентичность. Например, в квартале практически отсутствуют комали, что говорит о сохранении собственной кулинарной традиции. Ритуальная практика сочетала в себе как местные, так и иноземные черты: жители квартала использовали теотиуаканские курильницы, но часто клали в захоронения импортную парадную керамику (Spence 1996: 337-338). Помимо купцов, обитавших в «Торговом квартале», в Теотиуакане имелись и официальные посольства. Об этом говорят настенные росписи в майяском стиле и иероглифические надписи в Тетитле (Foncerada de Molina 1995a: 317-325; 1995b: 217-222, fig. 10-17). О сложной картине культурных и торговых связей, не охватываемой моделью одностороннего влияния, говорит и существование в Теотиуакане практики копирования майяских сосудов.
Аналогом Тетитлы в Йашмутале можно считать группу 6С-ХVI, расположенную к югу от эпицентра Тикаля. Судя по архитектуре, с момента своего возникновения (около 300 г.) это была резиденция знатного рода, происходившего из Теотиуакана или связанного с ним. Весь комплекс был построен по теотиуаканской схеме, хотя и с включением местных архитектурных элементов. Позднее, на рубеже IV-V вв., его обитатели быстро майянизировались, заимствовав погребальный обряд и практику жертв-тайников, при этом сохраняя и подчеркивая свою идентичность, используя импортированную из Центральной Мексики тонкостенную оранжевую керамику и серый обсидиан (Laporte 1992; Spence 1996: 346-348). В 414 г. вассал кало'мте Сийах-К'ак'а Ч'амак воздвиг в группе каменный монумент с надписью, по-видимому, изображавший боевое знамя Хац'о'м-Куха. Анклава, аналогичного «Кварталу торговцев» в Петене пока не найдено, хотя существование такой фактории не исключено.
Область майяских низменностей не была единственным регионом, активно взаимодействовавшим с Теотиуаканом. Схожая картина переплетения торговых и политических связей наблюдается и в других регионах Мезоамерики - в горной Гватемале, в Оахаке и на побережье Мексиканского залива.
Раскопки в Каминальхуйу в горной Гватемале выявили сильное влияние Теотиуакана в III-VI вв. Было обнаружено большое количество теотиуаканоидной керамики, статуэток и зеленого обсидиана. В монументальной архитектуре встречается много заимствованных элементов (талуд-и-таблеро, лестницы с балюстрадами и т.д.). Ряд специалистов полагает, что долина Гватемалы подверглась прямому завоеванию теотиуаканцев, создавших здесь форпост своей торговой экспансии (Гуляев 1972: 142-143, 225; Coe 1994: 105). Но исследования специального проекта по изучению характера и механизмов культурных контактов между Каминальхуйу и Центральной Мексикой под руководством У. Сандерса и Дж. Мичельса опровергли эту точку зрения (Kaminaljuyu and Teotihuacan 1977; Michels 1979; Murdy 1996).
Первые теотиуаканцы появились в долине Гватемалы в начале V в. Это были торговцы, основавшие здесь факторию. Фактория существовала под контролем Каминальхуйу и находилась вдали от столицы, на городище Солано. Торговля с чужеземцами была, видимо, монополизирована царями, и импортные товары в дальнейшем распределялись среди знати и вассальных правителей в качестве даров. К концу V в. пришельцы перебрались в Каминальхуйу и инкорпорировались в состав элиты (вероятно, путем браков со знатными родами), принеся с собой новые религиозные и идеологические концепции и искусство. Тем не менее, теотиуаканский квартал был ограничен определенным районом на периферии города. Мексиканские мотивы - талуд-и-таблеро, лестницы с балюстрадами - постепенно начали проникать в монументальную архитектуру (Murdy 1996: 104-105).
В 550-600 гг. произошли важные изменения. Прежние резиденции правителей (Маунды А и В) были оставлены, а центр переместился в Акрополь, где были воздвигнуты массивные сооружения из адобов с талуд-и-таблеро и лестницами с балюстрадами (Michels 1979: 198-199). В это время государство Каминальхуйу достигло наивысшего расцвета, контролируя некоторые районы за пределами долины Гватемалы. Монументальная скульптура демонстрирует сильное теотиуаканоидные черты. Однако, параллельно торговля с Центральной Мексикой пришла в упадок и постепенно совсем угасла. Редкость импортных товаров привела к их концентрации в руках высшей знати. Вскоре после этого, в VII в. единая полития в долине Гватемалы распадается на две, поделившие долину пополам (Murdy 1996: 106).
На протяжении всего среднеклассического времени (V--VI вв.) теотиуаканоидные влияния прослеживаются только в сфере «элитной» культуры. Жилая архитектура, бытовая посуда и домашние ритуалы не были затронуты ими ни в малейшей степени (Sanders 1977). Не вызывает сомнений, что знать сознательно использовала чужеземную религию, идеологию и искусство, чтобы подчеркнуть свой статус по сравнению с другими социальными слоями. С другой стороны, элита не порывала с традиционными верованиями, создавая новую синтетическую идеологию, по-прежнему направленную на интеграцию общества.
В долине Оахаки (штата Оахака, Мексика) государство сложилось одновременно с Теотиуаканом (Blanton, Feinman, Kowalewski et al. 1999; Marcus & Flannery 1996). Свидетельства об активных контактах между Монте-Альбаном и Тоетиуаканом относятся к III-V вв. В III в. был основан оахакский квартал в Теотиуакане (Тлаилотлакан). Он располагался на периферии, в 3 км от ядра города. На протяжении всего классического периода здесь существовало компактный (1-2 га) комплекс с населением в 600-1000 человек. Его обитатели жили в стандартных теотиуаканских компаундах, но сохранили собственный погребальный обряд, основные виды домашней керамики и ритуалы (Paddock 1983; Rattray 1987; Spence 1996: 339-340). В Тлаилотлакане были найдены погребальные урны и небольшая палетка с сапотекскими календарными знаками (Spence 1996: 339; Marcus & Flannery 1996: 233-234). Функция этого квартала до сих пор неясна, хотя наиболее вероятно, что это была торговая фактория.
Аналогичного поселения в Монте-Альбане не обнаружено, хотя в комплексе Северной платформы были найдены керамика из долины Мехико, а также одна статуэтка. Явных свидетельств влияния Теотиуакана в Монте-Альбане нет: количество привозных материалов и предметов не идет ни в какое сравнение с Каминальхуйу. Два государства поддерживали между собой постоянные дипломатические отношения, о чем свидетельствуют изображения теотиуаканских послов на монументах IV-VI вв. (Marcus 1983b; Marcus & Flannery 1996: 219-221, 231-233). Оценивая уровень контактов между Монте-Альбаном и Теотиуаканом в целом, можно сделать вывод, что теотиуаканская религия, идеология и искусство, видимо, не рассматривались в Оахаке как «иные» или престижные. В коммерческом отношении ни тот, ни другой регион не обладали какими-либо редкими ресурсами, хотя Монте-Альбан контролировал торговые пути с тихоокеанского побережья в Центральную Мексику.
Если оценить то воздействие, которое оказали контакты с центральномексиканскими обществами на развитие социально-политических институтов, то Петен, безусловно, ближе к Каминальхуйу, чем к Монте-Альбану. В развитии контактов между Теотиуаканом и Мутальским царством можно выделить два этапа. На первом этапе (III - 3-я четверть IV вв.) в Мутале появляются первые мексиканцы, вероятно, совмещавшие политические и торговые функции. Около 300 г. основывается первая известная постоянная резиденция эмиссаров Теотиуакана. Мутальская знать начинает постепенно воспринимать новые идеи, пока только архитектурные. Между двумя династиями заключается союз, который, однако, вскоре сменяется конфликтом.
На втором этапе (с 378 г.), с приходом к власти в Петене кало'мте Сийах-К'ак'а, майяская знать начинает активно использовать новую идеологию и искусство. Меняются каноны монументальной скульптуры, расцветает архитектура с талуд-и-таблеро, появляется большое количество имитаций теотиуаканоидной керамики. В итоге формируется синтетический майя-теотиуаканский стиль. Впрочем, как и в Каминальхуйу, он просуществовал не более 50 лет. Майя-теотиуаканская «мода» распространяется и за пределами Петена. На стелах из Трес-Ислас (долина реки Пасьон), воздвигнутых около 475 г., изображены цари в мексиканском облачении, вооруженные дротиками. Иероглифические тексты говорят о событиях 396-415 гг.
Как и в долине Гватемалы, майяские цари низменностей использовали новый стиль и идеологию для укрепления своей власти и ослабления влияния общинных институтов. По-видимому, «прибытие чужеземцев» было аналогом «эпоса миграций». П.Л. Белков обратил внимание на существование во многих традиционных обществах феномена «предвзятой зависимости или спровоцированного вассалитета, когда владетельное лицо, жертвуя некоторыми внешними символами номинальной власти (преднамеренно снижая их значимость), в конечном счете… нащупывает пути собственного возвышения, приобретая внутренние атрибуты власти реальной» (Белков 1996: 67). «Чуждость правителя в качестве необходимого атрибута его власти … самой практикой взаимодействия по оси «приказание - исполнение» оценивается по высшей категории ценности» (Там же: 69). В обществах Мезоамерики мотив легитимизации власти через объявление иноземного происхождения правящей элиты и ее божеств-покровителей является очень распространенным явлением (см.: Pakin 2000; Christensen 1996). Это, однако, не означает, что автохтонность считалась менее престижной, чем чужеземность. Настоящей легитимности можно было добиться лишь совместив обе парадигмы. В случае с царствами майя восприятие ими чужеземных мотивов в конце IV в. и объявление себя потомками пришельцев способствовало разрыву со старыми общинными структурами и усилению государственной власти. В то же время, не произошло отказа от всего предыдущего наследия. В Мутале новая династия по-прежнему возводила себя к Йаш-Э'б-Шооку I и династический счет правителей не был начат заново, а продолжался. То же самое можно сказать и о других царствах низменностей.
К сожалению сам метод датировки данной "маски" именно тремя тысячами лет до наших дней не нашёл, т.к. есть сомнения в её адекватности, особенно учитывая тот факт, что исследователи доколумбовых культур Ю.Америки весьма склонны к удревнению дат... 
