В 1522 году Лотрек, получив 10 000 швейцарцев, отправленных ему королём, 1 марта пересёк Адду и отправился на Милан; но рассудив, что было бы безрассудно атаковать ретраншементы противника, ограничился разрушением всех мельниц в округе и расположился лагерем у Кассано на Адде, чтобы противостоять переправе Франческо Марии Сфорца. Сей последний, будучи марионеткой в руках императора, во главе армии немцев и итальянцев, сумел длинными, окольными путями обойти Лотрека и занять Павию. Лотрек, не сумев предотвратить соединение Сфорца с Просперо Колонной, бросился к Павии и предпринял штурм, который гарнизон отважно отразил. Ночью Колонна отправил помощь этому городу.
Лотрек отступил при приближении вражеской армии из 6 000 ландскнехтов и 300 всадников, которая тщетно пыталась завязать бой с его арьергардом. На военном совете было принято решение отойти до Монцы навстречу военной казне, так как французское войско опять готовы были оставить швейцарцы, оставшиеся без платы.
Фраза "Point d`argent, point de Suisse" (Нет денег - нет и швейцарцев) теперь была на уме уже французских, а не имперских или папских полководцев. Из Франции через Симплон уже шел обоз с деньгами, но швейцарцы, по обыкновению, не желали сидеть в окопах и ждать обещанной платы: они хотели или драться немедленно - или уйти по домам.
Французско-венецианское войско по крайней мере в полтора раза превосходило имперские силы: 32 000 пик, аркебуз и копий, ветераны Мариньяно и предыдущих кампаний - против не более 20 000 испанцев, немцев и итальянских наемников.
Просперо Колонна уже приготовился к бою, он отвел своих солдат на неприступную позицию у охотничьего замка Биккок.
Как пишет Гвиччардини: «Там находился довольно большой дом посреди огромного прямоугольника садов, расположенных на насыпях, окружённых непрерывными и очень глубокими рвами. Окружающая местность, как и вся Ломбардия, была изрезана тысячью оросительных ручьёв. Со стороны Милана лишь один каменный мост открывал доступ в прямоугольник».
Перед 600-метровым фронтом проходила глубокая рытвина; левый фланг был надежно защищен болотом, а правый фланг его позиций упирался в глубокий водяной ров, через который имелся только один узкий мостик. Все орудия были направлены на север, откуда ожидались французы, а аркебузиров учили строиться в 4 шеренги и стрелять залпами.
Старый итальянский эстамп, хранящийся в Национальной библиотеке, даёт точное представление о диспозиции, занятой Просперо Колонной.
В передней линии 40 артиллерийских орудий защищали фронт Позади стрелков и орудий в глубоких баталиях построились ландскнехты Георга фон Фрундсберга и испанская пехота Пескары. За ними Колонна выставил итальянскую кавалерию она располагалась позади правого фланга немецкой пехоты. готовая препятствовать удару во фланг через ров по мостику.
Эта позиция была гораздо сильнее аналогичной у Равенны. Перевеса в артиллерии у французов не было, и Лотрек не решался на штурм - но за него все решили швейцарцы.
Лотрек не имел никакого желания атаковать эту позицию, но швейцарцы, составлявшие половину его армии, властно потребовали выплаты задержанного жалованья, которое было растрачено в результате интриг двора. Главные их капитаны, Альберт Штейн и Арнольд фон Винкельрид объявили Лотреку, что их соратники решили больше не ждать, и что они вернутся в горы: «Однако, — сказали они, — чтобы показать всему миру, что не страх перед врагом и не опасности войны заставляют нас отступить, поставьте нас впереди вашей армии и ведите завтра в атаку на их позицию; для нас составит не больше труда захватить испанский лагерь в Бикокке, чем разгромить французский лагерь при Новаре».
Анн де Монморанси, генеральный капитан пехоты; Джованни Медичи, командир итальянской лёгкой кавалерии; маршалы де Фуа и де Ла Палис от имени жандармерии Франции и все капитаны поддержали просьбу швейцарцев.
Вечером 26 апреля сеньор де Пон-де-Реми отправленный на рекогносцировку с 400 жандармам, обогнув рвы парка Бикокка, не нашёл иного прохода, кроме каменного моста; он разведал, что по фронту позиции находилась высокая насыпь, защищённая артиллерией, и объявил, что нет возможности её атаковать.
Швейцарские капитаны остались непоколебимыми в своей решимости сражаться на следующий день и уйти после битвы.
«Тогда сеньор де Лотрек, видя себя под командой тех, кто должен был ему повиноваться, приказал, чтобы на следующий день, день Квазимодо, армия была готова к маршу».
БИТВА ПРИ БИКОККЕ (27 АПРЕЛЯ 1522).
«Наступил рассвет, все были готовы идти прямо на Бикокку».
Маршал де Фуа-Лекен с жандармерией авангарда должен был обойти позицию имперцев слева и атаковать каменный мост. Ему предшествовал Пон-де-Реми, «которому с его ротой из 50 жандармов и новыми рыцарями, было поручено следить за тем, чтобы противник не сделал где-либо вылазки и не появился бы сзади, с целью привести в беспорядок нашу армию. Пон-де-Реми должен был также помогать там, где увидит в этом необходимость». (Мемуары Мартена дю Белле). Эта головная походная застава должна была отправлять разведчиков и фланкеров во время марша вперёд, а затем, после того, как обходное движение маршала де Фуа-Лекена увенчается успехом, сформировать резерв.
Барон де Монморанси должен был с 8 000 швейцарцев атаковать фронт позиции, то есть насыпь, защищённую артиллерией, после того, как пионеры Педро Наварро создадут эспланды, т.е. заполнят рвы фашинами, опрокинут ограды, пробьют стены.
Лотрек, Ла Палис, Великий Савойский бастард и главный конюший Галеаццо де Сан-Северино вели баталию, в которой находилась остальная армия
Герцог Урбино вёл арьергард с венецианцами.
Джованни Медичи со своей лёгкой кавалерией прикрывал правый фланг; чтобы обмануть противника, он заменил белые кресты Франции имперским красным крестом. «Черные повязки» опрокинула вражеские пикеты и во французском лагере стали бить барабаны...
Силы сторон:
Численность швейцарской контингента французской армии: до 15 000 пехоты, построенные под командованием Арнольда Винкельрида и Альбрехта фон Штейна в две баталии, каждая до 100 человек по фронту и до 75 в глубину. Лотрек, Ла Палис, Великий Савойский бастард и главный конюший Галеаццо де Сан-Северино «вели баталию, в которой находилась остальная армия, как жандармерия, так и швейцарцы и прочие пехотинцы».
Вся французская кавалерия и наемники Джованни деи Медичи, прозванные "Черным Отрядом" (за вороненый цвет доспехов и черные одежды, чтобы воевать ночью) собрались в одну колонну, готовую ударить во фланг имперцам через ров.
Венецианцы (Герцог Урбино) и прочие наемники общим числом до 14 000 собрались в отдельную колонну.
Что побудило де Лотрека занять такую диспозицию - доподлинно неизвестно. Возможно, он предоставил разбушевавшимся швейцарцам, уверовавшим в свою непобедимость (они считали, что французы победили их при Мариньяно хитростью), разгромить с налета имперские силы.
Венецианцы, по обыкновению, неохотно ввязывались в бой, предпочитая оставаться в стороне в виде резерва. Видимо, де Лотрек рассчитывал, что если даже швейцарцы и не опрокинут имперцев на неприступной позиции, то неприятель обязательно потом перейдет в контратаку и будет разбит кавалерией на открытой местности свежими силами.
Имперские силы: неизвестны, до 18 000 - 20 000 человек. Точно известно лишь число миланских латников и аркебузиров в отряде Франческо II Сфорца, 6 400 человек. Есть и другие цифры: 1 200 жандармов, 10 000 испанцев и итальянцев, 4 000 ландскнехтов и 3 000 швейцарцев, согласно «Мемуарам» Гаспара де Со-Таванна. В передней линии 40 артиллерийских орудий защищали фронт ландскнехтов, построенных прямоугольной фалангой под командованием Георга фон Фрундсберга; итальянская кавалерия располагалась позади правого фланга немецкой пехоты.
Маркиз де Пескара с 400 копьями и 6 000 испанских пехотинцев охранял каменный мост.
Швейцарцы быстро построились и стали с дикими криками требовать сигнала к общей атаке; при этом дала о себе знать подозрительность солдат даже к собственным командирам, выражавшаяся в том, что солдаты требовали капитанов, юнкеров и солдат тройного оклада встать в первых рядах, во главе отрядов - а не кричать из задних рядов. Монморанси, генеральный капитан швейцарцев, прибыв в ложбину, куда не достигал огонь артиллерии противника, просил горцев немного подождать, чтобы дать время маршалу де Фуа завершить свой обходной манёвр и атаковать каменный мост. Это был единственный способ обеспечить успех двойной атаки, задуманной командующим; но эти упрямые и недисциплинированные горцы ничего не желали слушать. Они бросились вперёд в открытую, «как разъярённые быки», увлекши с собой Монморанси и всех блестящих дворян-волонтёров, которые спешились, чтобы сражаться рядом со своим командиром.
Две баталии быстро преодолели пространство до рытвины под градом пуль и ядер. Испанские аркебузы били залпами, причем первые две шеренги выстрелив, падали на землю, чтобы дать возможность дать залп третьей и четвертой -и затем вставали снова. По плотным сомкнутым рядам швейцарских баталий практически невозможно было промазать.
Прежде, чем достичь вала, более 1 000 швейцарцев были уничтожены артиллерийским огнём, Наконец, швейцарские баталии дошли до рытвины, обнаружили ров и парапет, превышающий длину пики. Споткнувшись об это двойное препятствие, центральная колонна была изрешечена почти в упор «артиллерией и аркебузирами, которыми был набит вал» Но швейцарцы упрямыо продолжали наступать и испанские стрелки начали спасаться под пики ландскнехтов Фрундсберга, швейцарцы пытались взобраться на почти метровый по высоте откос, чтобы достать пиками ландскнехтов - но пики не доставали и натиск не получился.
Ландскнехты и испанцы стояли, как того требовал замысел Фрундсберга и Колонны, не у самого края рытвины - а несколько позади. Сам Фрундсберг стоял с алебардой в руке в первой шеренге своих войск, которые во время артиллерийской перестрелки опустились на колени, чтобы прочитать молитву.
"Вперед, в добрый час, во имя Бога!" - так говорят, воскликнул Фрундсберг и бросился на неприятеля. Там во главе "сельчан" (Lander) шел Арнольд Винкельрид из Унтервальдена, который семь лет тому назад начал бой при Мариньяно, а до этого неоднократно сражался в имперских рядах бок о бок с Фрундсбергом.
"А, старый товарищ! Вот где мы встретились вновь - и ты умрешь от моей руки! - закричал Винкельрид.
"С Божьей помощью, умрешь ты!" - ответил Фрундсберг. И тут же был ранен ударом пики в бедро, но, по преданию, убил врага-старого товарища. Так или иначе, но и Винкельрид и фон Штейн, и еще 22 швейцарских капитана пали, пронзенные пиками ландскнехтов (чудом уцелел и был взят в плен только Монморанси, формально командующий швейцарцами). «Граф де Монфор, сеньоры де Мьолан, де Гравилль, де Лоней и многие другие были убиты; маршал де Монморанси, поверженный на землю, был поднят из рва своими дворянами» (Мартен дю Белле).Это была "плохая война" - никакой пощады, никаких пленных, раненые ползали по земле и впивались зубами в лодыжки врагов.
Наконец, швейцарский строй дрогнул и был вынужден отступить. "Напор не удался", как говорили потом выжившие.
Пескара отбил атаку баталии горожан ("Stadter") фон Штейна и намеревался броситься в погоню за отступающими швейцарцами, но Фрундсберг не дал ему сделать этого:
"На сегодня мы достаточно добыли славы".
И в самом деле, в поле стояли еще свежие силы венецианцев, и Колонна не разрешил преследование.
Швейцарцы отступили в порядке, несмотря на понесенные потери и были готовы контратаковать, если имперцы решатся выйти за ними. Но близился вечер и французскому полководцу пришлось признать поражение, так как бой завершился и швейцарцы все-таки ушли домой.
Маршал де Фуа-Лекен, задержанный в своём марше многочисленными препятствиями местности, достиг каменного моста только после провала фронтальной атаки. Однако он занял проход первой же атакой и проник в расположение противника с 400 жандармами.
«Но тогда имперцы, освободившись от швейцарцев, обратили все свои усилия против этой жандармерии, так что, прекрасно сражаясь, заставили её перейти по мосту обратно. Маршал де Фуа оставался в хвосте во время всего отступления, которое было медленным, потому что его люди могли пройти всего по два или три в ряд» (Мартен дю Белле). Под ним аркебузным выстрелом была убита лошадь и он получил большую рану на лице., но он тотчас же перепрыгнул на другую и продолжил бой.
Маркиз де Пескара, вовремя воспользовавшись благоприятным для контратаки моментом, бросился из ретраншементов во главе испанской пехоты, чтобы совершить вылазку против швейцарцев, когда они отступали к основным силам. К счастью, Пон-де-Реми, «который наблюдал за всем, предпринял такую яростную атаку против испанцев, что отбросил их внутрь их форта».
Венецианцы, составлявшие арьергард французов, оставались неподвижны, защищённые от артиллерии противника, и не участвовали в бою. Однако, «если бы они со своей стороны, захотели атаковать, как жандармерия и швейцарцы, враги, вынужденные разделить свои силы и столкнуться с тремя атаками сразу, потеряли бы день. Бездействие венецианцев стоило нам победы» (Мартен дю Белле).
Французы понесли потери оцененные в 3 000 убитых; впервые ландскнехты одержали победу над швейцарцами и немало этим гордились. ... швейцарцы и ландскнехты выступали как непримиримые конкуренты. Если они сражались друг против друга, то кампании и битвы проходили с особой жестокостью, чрезвычайной даже по меркам тех суровых времен. Такие столкновения назывались "der boese Krieg" - "Плохая война". Самоувереность швейцарцев в своих силах была подорвана.
Между тем, это было, нерешённое сражение; когда двойная атака была отбита, французы всё ещё оставались достаточно многочисленными, чтобы начать снова. Лотрек хотел этого; жандармерия предложила швейцарцам спешиться, чтобы рядом с ними сформировать передовой отряд. Это было напрасно: швейцарцы объявили, что победившие или побеждённые, они собираются покинуть французские знамёна на следующий день; никакая мольба не могла их смягчить. Тому было много причин, включая отсутствие денег, но одна из решающих — чудовищные потери среди ветеранов. Прежде, чем достичь вала, более 1 000 швейцарцев были уничтожены артиллерийским огнём, затем, в рукопашной они лишились капитанов и лейтенантов, включая Винкельрида и фон Штейна. В битве при охотничьем замке Бикокк погибли самые лучшие, самые опытные швейцарские воины, которые шли в первых шеренгах.
Французские капитаны с яростью в сердцах вынуждены были отступить следом за ними, а Просперо Колонна, сдерживая рвение Пескары, не решился покинуть «свой форт», чтобы преследовать их. Теперь численное и качественное превосходство имперцев позволило им стремительно перейти к наступлению, больше не сдерживаемые угрозой французской армии, превосходящей их числом,
Колонна и Пескара осадили и захватили Геную. Скоро французы потеряли всю Ломбардию, а новый дож Венеции Андреа Гритти предпочел заключить с имперцами сепаратный мир и выйти совсем из войны.
Лотрек вернулся во Францию в мае и доложил королю об этой неудачной экспедиции. Поначалу король принял маршала плохо, но затем рассудил, что тот не так уж виноват, поскольку не получил обещанной ему суммы 400 000 экю. Впоследствии выяснилось, что мать короля получила эту сумму от управляющего финансами Жака де Бона, сеньора де Санблансе. Тогда это дело было замято, но спустя пять лет Санблансе был повешен, после судебного процесса, длившегося два года.
