Часть 2
Рассказчик продолжал своё повествование:
— Если бы кто сказал мне тогда, в начале 1990 года, что нашу страну предадут все её бывшие союзники по Варшавскому договору и в Бухаресте рекой будет литься румынская кровь - я бы счёл этого человека либо дураком, либо провокатором. Этот год был самым трудным из тех "трёх грозовых", но, одновременно, и самым героическим. Не дай Господь, ребята, вам попасть в такое... Но обо всём по-порядку.
Смена власти в Венгрии и известия об выводе оттуда советских войск всколыхнули наших этнических венгров, проживающих в Трансильвании. Они быстро начали организовываться, в чём активную и, я бы даже сказал, решающую роль играла Протестантская церковь. Под её патронажем был создан так называемый "Демократический союз венгров Румынии", выступающий за отделение Трансильвании от Румынии и присоединение её к Венгрии. Главным его организатором был знакомый теперь всем пастор Ласло Тёкеш, который в своих проповедях призывал мадьяр к активному и пассивному сопротивлению румынским властям. Эти подстрекательские проповеди получили большое распространение, в результате чего в середине января в ряде местностей Трансильвании начались митинги и пикетирование народных советов и комитетов РКП активистами ДСВР.
Новые венгерские руководители - президент Имре Пожгаи, премьер-министр Йожеф Анталл, его первый заместитель Виктор Орбан и министр иностранных дел Дьюла Хорн - не просто активно поддержали требования ДСВР, но и начали оказывать ему прямую помощь деньгами, информацией и оргтехникой, вмешиваясь во внутренние дела нашей страны. Наглость мадьяр основывалась на тесных связях их с западноевропейской социал-демократией и режимом Горбачёва в Советском Союзе. Последний, естественно, тоже не прошёл мимо - официальные советские газеты "Правда" и "Известия" печатали ангажированные статьи, в которых критиковали национальную политику Чаушеску и вовсю агитировали за "румынскую Перестройку".
Генерал Василе Миля советовал диктатору отменить решение 1968 года и восстановить Венгерскую автономную область, но тот вновь его не послушался. Чаушеску привлёк опыт его болгарского коллеги Тодора Живкова, который летом 1989 года организовал массовое выселение ("Большую экскурсию") в Турцию болгарских мусульман, несогласных с его политикой т.н. "Возродительного процесса", в ходе которого им массово меняли турецкие и албанские [прим. - под албанцами рассказчик подразумевал черкесов] фамилии на болгарские. В Трансильванию были направлены крупные подразделения войск и частей "Секуритате" с приказом - организовать депортацию мадьярского населения в Венгрию.
Конечно, это было очень глупое решение... - рассказчик на какое-то время замолчал. - С другой стороны, особого выхода и не было - через границу уже пытались проникнуть переодетые боевики венгерской Рабочей охраны, а Ласло Тёкеш отправился в турне по странам Западной Европы, чтобы привлечь их внимание к ситуации в Румынии. Затягивание решения проблемы беспорядков на этнической почве могло привести к непредсказуемым последствиям. Но я считаю, что самым лучшим вариантом было бы восстановление автономии, чего тогда не случилось.
Агрессивная националистическая пропаганда, силовое давление, панические слухи о зверствах "Секуритате" и уговоры "добровольно уехать" заставляли тысячи и тысячи трансильванских мадьяр бросать всё нажитое годами имущество, продавать за бесценок свои дома румынам и бежать в Венгрию. Всего депортации подверглось население около 10 тысяч сёл. В стране осталось, как после всего этого покажет перепись 1992 года, чуть больше 1 600 тыс. венгров.
Приток большого числа беженцев в Венгрию, естественно, тамошними властями не ожидался. Венгерский министр иностранных дел Хорн отправился в поездку по странам Европейского экономического сообщества, выпрашивая у них деньги и гуманитарную помощь. Мировые СМИ активно писали про "румынскую диктатуру" и "плохого парня Николае Чаушеску". Но всё же были и хорошие новости - так, вопреки первоначальным прогнозам, на выборах в Республике Никарагуа в феврале смог одержать победу действующий президент - социалист Даниэль Ортега.
В марте 1990 года в Советском Союзе началась конституционная реформа. В ходе неё Горбачёв ввёл президентскую форму правления и, вопреки требованиям их Верховного Совета, отказался от проведения всенародных выборов. Съезд народных депутатов СССР избрал его первым Президентом СССР. Конечно, Чаушеску отправил ему поздравительную телеграмму, но он совсем не был рад этим переменам. Наши СМИ старались как можно меньше писать о советской Перестройке и об СССР в целом, но альтернативой им было только возвеличивание Кондукатора и его гения, что всем уже надоело.
Следующие новости тогда пришли из Чехословакии - её престарелый президент Густав Гусак, в прошлом партизан-антифашист, решил уйти на пенсию. В 1987 году он уступил пост Генерального секретаря ЦК компартии консерватору Милошу Якешу, который поддерживал хорошие отношения с Чаушеску и бывшим восточногерманским руководителем Эрихом Хонеккером и также воспринимал Перестройку в штыки. Само собой, можно было надеяться на то, что именно Якеш и станет преемником Гусака - но снова вмешался Горбачёв. Ему импонировал реформистски и просоветски настроенный Мариан Чалфа, который занимал проперестроечные позиции и выступал за широкие реформы в русле советских.
Гусак уже устал руководить и не хотел бороться за власть и дальше, а Якешу и его сторонникам в ЦК явно не хватало сил противостоять советскому давлению в одиночку. А советские на них давили, причём давили сильно. Антонин Капек, член Президиума ЦК КПЧ и первый секретарь Пражского горкома партии, не выдержал и покончил жизнь самоубийством. Чешские консерваторы были деморализованы его смертью, а словацкие самостоятельно не смогли ничего предпринять. Федеральное Собрание Чехословакии утвердило отставку Гусака и избрало Мариана Чалфу новым президентом страны.
Но тут произошло то, чего ещё до этого не было - прозападные силы в Чехословакии переиграли просоветские. Мариан Чалфа провозгласил пересмотр итогов Пражской весны 1968 года и возвратил в политику её деятелей Александра Дубчека, Отто Шика и Зденека Млынаржа. Первоначально демонстрации студентов в Праге собирались только для поддержки реформаторов, но довольно скоро с их стороны зазвучали политические требования. Совместное выступление Чалфы и Дучбека на Вацлавской площади, в котором они обещали студентам чехословацкую Перестройку, ситуацию совсем не урегулировало. Митингующие требовали отставки руководства страны, запрета Коммунистической партии Чехословакии, проведения многопартийных выборов, начала рыночных реформ.
Уже потом, много позже, мы поймём, что тогда, в Праге, американские спецслужбы обкатывали методику для силового свержения неугодных им режимов руками обдуренной ими молодёжи и молодых рабочих. Заметьте, ребята - я говорю именно про американцев - Горбачёв и советские сами не ожидали такого поворота событий и всё их время шли в качестве ведомых. В Чехословакии было всё то, что потом будет и в Болгарии, и у нас - и распространение провокационных слухов, и активные попытки втянуть в беспорядки армию, и травля коммунистов, и растерянность их руководства. Милош Якеш метался между двумя президентами - бывшим Гусаком и нынешним Чалфой, то соглашался с требованиями демонстрантов, то резко отказывался от своих слов, то собирался разгонять беспорядки армией, то не решался на это.
23 марта началась забастовка ряда чехословацких предприятий и Чалфа сдался - в тот же день он ушёл в отставку. На следующий день пал и Якеш, которого на экстренном Пленуме ЦК КПЧ вынудили покинуть все посты, а вскоре и исключили из партии. В "Руде право" были опубликованы тезисы ЦК КПЧ по оценке событий 1968-1969 годов. Они звучали так: "Политические события 1968 года явились не столкновением между революцией и контрреволюцией, социализмом и капитализмом, марксизмом и ревизионизмом. Это была попытка демократических сил внутри партии преодолеть сталинские деформации, возродить социализм, творчески развивать его с учетом интересов чехословацкого народа. Это была борьба между сектентско-догматическим и творческим подходами к марксизму и социализму".
Я не знаю, на что они надеялись - Урбанек, Адамец, Могорита... Вспоминая "Пражскую осень", я всегда приходил к выводу, что у компартии не было ни единого шанса не то что сохранить власть - даже удержаться близ неё. 26 марта Федеральное Собрание избрало президентом прямого ставленника Запада, драматурга-антикоммуниста Вацлава Гавела - даже фракция коммунистов за него проголосовала, вот до чего дошло! Идиот Штроугал думал, что после этого их не тронут, ну разумеется... Уже 27-го были арестованы Гусак, Якеш и шефы словацкой компартии - Васил Биляк, Йозеф Ленарт и Вильям Шалгович, а Дубчек был избран спикером Федерального Собрания и поддержал Гавела, 28-го арестовали и Чалфу, а все депутаты от КПЧ в Федеральном Собрании были лишены мандатов. 29-го их газеты опубликовали письмо прокурора Праги в адрес ЦК КПЧ о том, что с 1 мая деятельность компартии на территории Праги будет рассматриваться как нарушающая статьи уголовного кодекса о запрете поддержки и пропаганды фашизма.
Сейчас это всё называют "Бархатной революцией", но это не была революция. Фактически, это была буржуазная контрреволюция. Первые шаги Гавела - реституция имущества, конфискованного после 1945 года, люстрация сотрудников госбезопасности, снос памятника Владимира Ильича Ленина в Праге и начало приватизации государственных предприятий - это наглядно доказали.
Чаушеску был даже не в шоке - в бешенстве. Он никак не мог понять, почему Горбачёв вообще никоим образом не пытался повлиять на ситуацию в Чехословакии и хотя бы защитить тамошних коммунистов от преследования. Ведь Густав Гусак - ветеран антифашистского движения, пожилой человек, которому явно было не пережить тюремное заключение (он и не переживёт, умрёт в ноябре 1991 года). Советы всё проигнорировали. Они сдали своих друзей на расправу.
Но это была, как оказалось, не самая большая подлость советских...
6 апреля состоялась внеочередная сессия СЭВ. Советскую делегацию на ней возглавлял их премьер Николай Рыжков. Он выступил с речью, в которой сообщил, что Советский Союз находится в тяжелейшем экономическом кризисе и уже не может дотировать социалистические страны, входящие в состав этой достопочтимой организации. Но, более того - Верховный Совет СССР принял, а Президент Горбачёв подписал закон, в соответствии с которым с 1 июня 1990 года СССР переходит в торговле со странами-членами СЭВ с переводных рублей на свободно конвертируемую валюту, то есть преимущественно на доллары США. Чтобы вы знали - торговля на таких условиях ставила наши страны в заранее несправедливое и неравное положение, так как запасов долларов не было ни у кого, даже у самого СССР.
Я был там, в составе румынской делегации. Когда Рыжков закончил своё выступление и сел, то наступила такая тишина, которую я не в силах никак описать. Нашу делегацию возглавлял Илие Вердец - он, вытаращив глаза, смотрел на Рыжкова с удивлением. Некоторые доставали таблетки с аскорбиновой кислотой и бутылочки с валерьянкой и настойкой пустырника. На кубинскую делегацию вообще было больно смотреть - у них был такой вид, что они готовы в любой момент расплакаться.
— Товарищ Рыжков, но... но как так? У нас есть много незавершенных совместных проектов, мы строим АЭС Хурагуа, там даже первый блок ещё не готов. Кубе нужна ваша помощь, как никогда! США душат нас санкциями, у нас нет валютных резервов. Прекращение дотаций, отмена контрактных цен на наш сахар - это означает крах нашего рынка, коллапс нашей экономики. Мы маленький, но гордый остров и, как сыны Марти, партизан-барабудос-борцов за свободу и Команданте Фиделя, мы выстоим, но почему вы нас бросаете?! - первыми возмутились именно они.
— У нас аналогичный вопрос, господин Рыжков. Вы и так установили нерыночные цены на наши товары, мы несём крупные убытки из-за плохой логистики и коррумпированности советской таможни. Более того - вы мешаете нам углублять сотрудничество с Европейским Сообществом, требуете не сокращать связи с СССР. Такая политика не может считаться демократичной. - с правого фланга подключились поляки.
— Что о нас скажут наши западные партнёры? Что мы, венгерские предприниматели, вынуждены участвовать в работе СЭВ на невыгодных для нас условиях. Так не проще ли Венгрии оставить эту организацию наедине с её проблемами?
— Но в таком случае и Чехословакии придётся выйти из СЭВ!
— Я, к сожалению, не могу никак вам ответить, товарищ Рыжков. - сказал Илие Вердец. - Наш президент, товарищ Чаушеску, и румынский народ отправляли нас сюда для того, чтобы договориться об укреплении взаимопонимания, сотрудничества и партнёрства, но мы видим тут только оскорбление, которое ваша страна бросила всем нам - и тем странам, которые начали переходный период к рыночной экономике, и тем, кто ещё сохраняет государственное планирование. Я понимаю, товарищ Рыжков, что вы лишь глашатай вашего руководства, но спросите себя - лично вам не стыдно за действия товарища Горбачёва и тех, безусловно нехороших людей, которые надоумили его на такие враждебные и глупые действия?
Рыжков стушевался перед лицом такого единодушного неодобрения нового советского предложения и в ответ лишь мямлил что-то бессвязное.
Из СЭВ тогда никто так и не вышел, но в свои страны все возвращались, как будто оплёванные. Товарищ Вердец на аэродроме лично подошёл к кубинским товарищам и пожелал им быть твёрдыми, понимая, что Кубу ждут особенно тяжелые времена. Вскоре оттуда пришла информация о вводе Особого периода, очень сильно напоминавшего наш режим экономии. Свою АЭС они, к сожалению, так до сих пор и не достроили.
Особенно тяжело прекращение советских дотаций, как я уже говорил, ударило по Болгарии. Свой хлеб советская агентура ела не зря - в стране, где уже почти 50 лет не было никакой оппозиции, она внезапно объявилась. Американское влияние в Болгарии было очень слабое, Тодор Живков хорошо его сдерживал, да и добился хороших успехов в экономике (в 1989 году их страна заняла 15-е место в мире по уровню ВВП, что было очень серьёзным результатом), но он натворил те же ошибки, что и Чаушеску - слишком засиделся на высоких постах (с 1954 года, шутка ли!) и начал зазнаваться, поддерживал культ своей личности, хотя он не приобретал таких больших масштабов, как у нас. И вот этим воспользовались полковник госбезопасности Одинцов и его люди. Конечно, свою роль сыграла и деятельность давних подстрекателей вроде Илии Минева, и "Большая экскурсия".
Мы получали информацию, что работа шла очень обстоятельная - обрабатывали окружение Живкова, работали с интеллигенцией, с экологическим движением, особенно сильно, конечно, дурили молодёжь, не забыли и про мусульманское нацменьшинство. Советы кое-чему научились у своих американских друзей, но с масштабом у них получилось всё очень убого. Комитет по экологической защите «Русе», Независимое общество по защите прав человека, клуб в поддержку Гласности и Перестройки «Экогласность» и профсоюз «Подкрепа» вывели на улицы Софии аж 4 тысячи человек и ещё некоторое количество мусульман, не уехавших в Турцию, в районах их проживания. Тем не менее, хватило даже таких незначительных демонстраций - заговорщики Пётр Младенов, Андрей Луканов и Александр Лилов (все трое до этого ездили в Москву и встречались с Горбачёвым) созвали Пленум ЦК болгарской компартии, на котором Живков был снят со всех постов. Болгарию возглавил Младенов, специально для которого был введён президентский пост, а правительство начал формировать Луканов. На удивление, свержение Живкова обошлось без беспорядков и даже без хулиганства, хотя нами ожидалось много худшее развитие событий.
Живкову угрожало уголовное преследование, а ему, в отличие от Гусака, садиться в тюрьму не хотелось. Поэтому он обратился в наше посольство в Софии с просьбой о предоставлении ему политического убежища. Оно было удовлетворено и наши дипломаты вывезли старика, хотя и не сразу - новые болгарские власти всячески препятствовали тому, чтобы их предшественник покинул пределы страны. Новый их министр внутренних дел Димитр Попов лично приезжал в наше посольство и требовал, чтобы мы выдали нашего гостя, но сам Чаушеску запретил это делать. Он объявил Тодора Живкова (которого, вообще говоря, недолюбливал из-за его лояльности Брежневу) своим личным гостем.
Тут рассказчик замолчал.
— Конечно, во всех странах Восточной Европы после этих событий начиналась борьба с коммунистической идеологией, но болгары в этом плане перещеголяли всех... Интересно, Горбачёв понимал, каких зверей он взрастил? Они крушили направо-налево памятники Ленину, советским воинам-освободителям, болгарским коммунистам, взорвали мавзолей Георгия Димитрова - ладно хоть не с его телом. Эти вампиры осквернили мемориальный комплекс на пике Бузлуджа, а потом взорвали гору и обрушили его - даже зная ведь, что сия гора занимает важное место в истории болгарского народа. Но даже этого варварства этим дикарям оказалось мало и они опрокинули громадный памятник советскому солдату в Пловдиве, который советские называют "Алёшей". Они даже песню про него написали когда-то...
Как же это всё было дико! Конечно, Советский Союз принёс нам немало вреда - но не один памятник советским солдатам, погибшим при освобождении Румынии от фашизма, мы не позволили разрушить. И это притом, что мы не славянский народ, а болгары, как и русские - славяне.
У них была одна такая старуха, её звали баба Ванга. Поговаривали, что у неё был дал ясновидения - по крайней мере, Тодор Живков на вопросы об этом всегда отвечал утвердительно и говорил, что она видела об нём даже то, о чём он никому никогда не говорил. Так вот, эта баба Ванга объявила, что Болгарии угрожает "бело-синяя" угроза. Многие увидели в этом образе расцветку флага НАТО и перепугались, но Младенов и его отморозки отбрехивались, что это, дескать, намёк на угрозу со стороны Советского Союза - потому что белый и синий также являются расцветкой русского флага. Не знаю, что стало с этой старухой - доходили слухи, что она умерла от голода в "Луканову зиму"...
В конце апреля руководство СССР совместно с новыми властями Польши, Чехословакии, Венгрии и Болгарии приняли Заявление, в котором официально осудили ввод войск своих государств в Чехословакию для подавления Пражской весны. Наша страна, как известно, осудила это ещё тогда, в 1968 году, поэтому Чаушеску счёл нецелесообразным присоединяться к нему, а руководство ГДР решило инициативу Горбачёва и Гавела проигнорировать.
После свержения Живкова наша страна оказалась в кольце... как минимум, недоброжелателей. Чаушеску понимал, что следующим будет именно он. Если уж даже в, казалось бы, стабильной Болгарии произошла смена власти, то в нестабильной Румынии она возможна тем более. Елена открыла тайный счёт в швейцарском банке и начала потихоньку переводить туда свои активы (справедливости ради - её муж об этом не знал и сам не перевёл за границу ни единого лея), но главное - Чаушеску стал денно и нощно контролировать ход атомной программы. Если Румыния успеет провести испытания атомного оружия - на неё не нападут, так он думал. Наивно, конечно...
Силовые министры - генералы Василе Миля, Юлиан Влад и Тудор Постелнику - стали частыми гостями в президентском дворце. Первоначально диктатор хотел было их снять с постов, подозревая в недостаточной лояльности и опасаясь заговора по примеру болгарского, но премьер Константин Дэскэлеску уговорил его этого не делать - мало ли, как это может быть воспринято.
Тем временем, началась война в Югославии. Если вкратце - там также не обошлось без стараний Горбачёва и американцев, но основную роль в развязывании этой войны сыграла всё-же Западная Германия, которая хотела развалить югославскую промышленность и убрать с дороги очень сильного конкурента. Югославские коммунисты давно были расколоты по национальному признаку и их компартия таковой фактически не являлась, представляя собой, как они сами же говорили, "союз союзов". В мае 1990 года она окончательно развалилась, после чего на выборах в Хорватии победили спонсируемые ФРГ неофашисты во главе с Туджманом. Они начали притеснение сербского населения в республике. Это вызвало ответную реакцию в Сербии, где на выборах победила бывшая компартия, а ныне социалистическая партия с сильным националистическим уклоном во главе с Милошевичем. Эти две силы и сцепились друг с другом, потом загорелась и Босния, разделенная на три этнических анклава - сербский, хорватский и мусульманско-боснийский.
До войны мы с Югославией были тесными партнёрами, Чаушеску лично был знаком с их маршалом Тито, имелись даже военные соглашения о взаимной обороне. Но теперь вмешиваться в конфликт он посчитал опасным - в Воеводине тоже жили румыны и венгры, и диктатор боялся, что в случае вмешательства они побегут в Румынию, дестабилизировав экономическую ситуацию.
А она была очень плохой - соседние страны, особенно Венгрия и Чехословакия, начали сокращать товарооборот с Румынией. Торговля с Югославией из-за войны прервалась. Не помню точно, со скольким количеством стран мы тогда торговали вне СЭВ, но их было совсем мало. Поэтому, когда президент Афганистана доктор Наджибулла обратился с просьбой о помощи к странам-членам ОВД, Чаушеску тут же ухватился за это предложение и согласился поставить оружие, продовольствие, медикаменты, а также отправить советников в обмен на открытие афганского рынка для румынских товаров. Наджибулла согласился.
Помниться, помог ему тогда мало кто - ГДР разве только, да болгары согласились гуманитарную помощь отправить - из тех подачек, которые Лилов выклянчал у Горбачёва и ЕЭС.
В конце июня Валентин Чаушеску доложил отцу о том, что "изделие Дакия-1990" к испытаниям готово...
Дети разволновались:
— Атомная бомба!
— Да, именно она. Чаушеску-старший тотчас же помчался в Питешти, чтобы увидеть её. Он распорядился провести её испытание...
— 8 августа 1990 года. - сказал кто-то из слушателей.
— Так точно. 8 августа 1990 года Румыния произвела свой первый и, слава Господу, единственный пока взрыв атомного заряда на полигоне в Кымпине.
Он носил подземный характер и, естественно, вызвал землетрясение, отголоски которого дошли до соседних стран. Если венгры и болгары только заподозрили, что это было не явление природного характера, то советские сразу поняли его причину...
В мире появилась новая атомная держава, и она не собиралась плясать под дуду Москвы, Вашингтона и Пекина. К сожалению, оба, кто увидел её рассвет, нам теперь об этом поведать не смогут...
Это надо было видеть - советский посол Тяжельников буквально нёсся по коридору нашего МИД, не замечая никого на своём пути. Нескольких человек он сбил с ног, включая и меня.
— Товарищ Тяжельников, куда вы так бежите? Расшибётесь ведь сами и нас заодно поубиваете...
— Вы совсем с ума сошли!!! Нет, я понимал, что Чаушеску может выкинуть что-нибудь "эдакое", но - атомный взрыв?! Откуда у Румынии атомное оружие, вы же ДНЯО подписали! Вы хоть немного понимаете, что Горбачёв этого просто так не оставит? Да мало того, что он сам сюда полезет - он же и американцев с собой позовёт! Безумие, совсем безумие, теперь в Варшавском договоре два государства с атомными дубинками, и оба в кризисном состоянии... Что ждёт наш мир?...
— Тут нет ничего страшного для мира, товарищ Тяжельников. Да, у Румынии теперь есть атомное оружие, но она не намерена применять его. Как и Индия, мы будем использовать его исключительно для самообороны и сдерживания агрессора.
— Какая, к чёрту, самооборона?! У вас была наверняка всего одна бомба, и ту вы взорвали. Теперь Горбачёв из шкуры вылезет, но не даст вам сделать ещё одну.
— Посмотрим, товарищ Тяжельников, но боюсь, что вы правы...
Не только советский посол был встревожен этим вопросом. Генерал Василе Миля также усиленно размышлял, что теперь делать. Диктатор расцвёл от счастья, что у него теперь есть такая крутая игрушка, но министр обороны-то понимал, что институт в Питешти сможет развернуть мало-мальски серийное производство "изделий Дакия-1990" только к 1995 году, когда в строй вступят оба новых ядерных реактора. А дожить до 1995 года ещё надо было умудриться...
Не знаю, о чём тогда говорили на самом верху, но Чаушеску кое-как уговорили написать письмо тогдашнему Генеральному секретарю ООН Хавьеру Перес де Куэльяру. В нём говорилось, что Румыния действительно ведёт работы по атомной тематике - но исключительно в мирном русле. Идёт строительство АЭС, которая никак не приспособлена для военных нужд. Взрыв в Карпатах и последующее землетрясение - результат неудачного испытания новой взрывчатки для горнорудных работ. Никакого атомного оружия у Румынии не было и нет, равно как нет и мощностей для его производства. Вроде бы, нам тогда даже поверили... или сделали вид, что поверили.
Пока в Румынии царил подъём - в Польше ситуация стремительно развивалась от плохого к ещё худшему. "Солидарность" настаивала на новых парламентских выборах, а также на всенародных выборах президента - целью этого было законным путём окончательно отстранить от власти тамошних коммунистов, которые после прошлогоднего поражения на парламентских выборах пребывали в состоянии организационного распада. Горбачёв демонстративно не вмешивался, экономическая помощь из СССР прекратилась, а правительство Мазовецкого уже вело переговоры об выводе советских войск и из Польши.
Но повторные выборы всё-таки оказались не совсем провальными - объединённая коалиция "Союз демократических левых сил" во главе с компартией смогла получить 30% голосов и войти в парламент, а Ярузельский пусть и с перевесом в 3 млн. голосов, но одолел Леха Валенсу. Эти результаты внесли заметное оживление в ряды польских левых.
Утром 19 августа 1990 года начался обратный отсчёт времени до известных событий в нашей стране. В этот день в Праге состоялось последнее заседание Политического консультативного комитета Организации Варшавского договора.
Мерзко было смотреть в лицо развеселого Горбачёва, смеющегося над каким-то анекдотом западного корреспондента - в то время, как советские генералы угрюмо молчали и старались как можно реже попадаться на глаза СМИ, особенно тем, кого называли "рупорами Гласности" - "Огонёк", "Московские новости", были тогда такие... Вацлав Гавел, Имре Пожгаи и Пётр Младенов, напротив, никого не стеснялись и открыто позировали под светом фотокамер. Войцех Ярузельский и Эгон Кренц о чём-то переговаривались друг с другом, хотя их делегации больше старались держаться поближе к полякам, чехословакам и мадьярам. Только Николае Чаушеску оставался в гордом одиночестве - от нашей делегации все шарахались, как от зачумлённых.
Я был там, да. Когда мимо проходил Генеральный секретарь ОВД Абоимов, из советских, я его окликнул и спросил:
— Ну всё, разбегаемся, получается...
— Получается... А знаете, я считаю - давно пора было! Ну какой нам толк от вас, доходяг? Защищать вас ещё, войска держать, нести крупные убытки... И так сколько денег сохранили, отменив дотации.
Я, помню, тогда здорово разозлился и довольно грубо спросил его:
— А как вы думаете - Холодная война окончена?
— Разумеется! Новое политическое мышление полностью поддерживается международным сообществом, больше нет нужды бороться с ним. За что, за сферы влияния? Да никому они не нужны, логика противостояния в прошлом. СССР и НАТО совместно построят общеевропейские структуры безопасности, создав объединённую Европу от Лиссабона до Владивостока.
Он нёс этот бред с серьёзным выражением лица, действительно верил в эту чушь!
— Хорошо, пусть так - но почему тогда вы в одностороннем порядке выводите войска? Уже вывели из Венгрии, начат вывод из Чехословакии, идут переговоры о выводе из Польши. Почему НАТО не выводит свои войска из Италии, ФРГ, Дании?
— Это всё будет, просто не все на Западе ещё руководствуются Новым политическим мышлением, не все прониклись духом обновления. Это не односторонние действия с нашей стороны, наши западные партнёры обязательно предпримут ответные шаги. Канцлер Коль, Госсекретарь Бейкер и министр иностранных дел Геншер обещали, что НАТО ни на дюйм не продвинется на восток.
— Это какие-то официальные договорённости?
— Да, на встрече в Архызе они так и сказали Михаилу Сергеевичу...
Тут я перебил его:
— Что значит "сказали"? То есть это не отражено документально? Вы не потребовали гарантий?
Советский был в ступоре.
— А зачем? Мы верим нашим партнёрам...
Вот тут до меня дошло, что разговаривать с этими идиотами бесполезно. Какими надо было быть дураками, чтобы понадеяться на устные договорённости?! "Слово не воробей — догони и добей!", как сказал мне один русский. То ли дело официальный документ - тут уже можно разговаривать с позиции закона, международного права, требовать соблюдения договорённостей. Горбачёва... как это говорится, "развели"? Да, развели как последнего болвана - любой уважающий себя политик смело теперь может сказать, что эти договорённости недействительны, т.к. не закреплены на бумаге.
С самого начала заседания встал вопрос о денонсации Варшавского договора и ликвидации Объединённого командования. За это активно выступали Гавел и Пожгаи с делегациями Чехословакии и Венгрии, а также значительная часть делегатов от Болгарии, ГДР и Польши. К тому же склонялась и советская делегация Горбачёва. Резко против этого была наша делегация, а также Кренц и часть делегатов от ГДР. Младенов и Ярузельский с частью своих делегаций занимали промежуточную позицию "ликвидировать только все структуры, но сохранить Варшавский договор как межгосударственное соглашение об коллективной обороне". Конечно, если бы восточные немцы, поляки и болгары поддержали бы нас, ещё можно было бы на чём-то настаивать, что-то отстаивать, но в той ситуации это было бесполезно.
Организация Варшавского договора, некогда второй по силе в мире военно-политический союз, прекратила своё существование.
На заседании также присутствовал представитель Албании (как страны, в 1955 году подписавшей Варшавский договор, хотя и денонсировавшей его в 1968 году) Прокоп Мурра. Это был ярый сталинист-леворадикал, ненавидящий Советский Союз. Зачем Рамиз Алия его туда вообще прислал - было решительно непонятно, никаких полномочий у албанца не было и тому оставалось держаться возле нашей делегации - между Румынией и Албанией ещё сохранялись дружественные взаимоотношения. Как это ни странно - именно он и стал тем единственным, кто не подписал решение о денонсации Варшавского договора и роспуске его структур, сославшись на то, что его страна уже не входит в состав организации. Если это был такой зондаж "албанского Горбачёва" на тему возможности восстановления дипотношений с СССР, то получилось неудачно. Мы пытались расспросить его про настроения в Албании - пока что она казалась единственной стабильной восточноевропейской страной, - но всё бесполезно - он не знал ни одного иностранного языка, а единственный переводчик с албанского был в советской делегации и связываться с ней не было никакого желания.
После роспуска ОВД Горбачёв анонсировал полный вывод советских войск из Восточной Европы за 1991-1992 годы. В Восточном Берлине раздался "пульс планеты" - толпы озверевших от долгожданной "свободы" людей крушили Берлинскую стену, перебирались в Западный Берлин и радовались тому, что ненавистный Железный занавес окончательно пал. Восточногерманская полиция и переброшенные к Стене части Национальной народной армии ГДР и советских войск смотрели на это с апатией и не предприняли ровным счётом ничего.
21 августа Эгон Кренц ушёл в отставку со всех постов, его сменил Ханс Модров. Переговоры "2+4" к тому моменту дошли до договорённости о введении на территории ГДР западногерманской марки. Дальнейшая судьба ГДР стала вопросом дискуссионным, особенно после того, как Модров назначил министром разоружения и обороны Райнера Эппельмана, раннее судимого диссидента и пастора в одном из евангелических приходов Берлина.
А 22 августа начались кровавые события у нас...
Рассказчик продолжал своё повествование:
— Если бы кто сказал мне тогда, в начале 1990 года, что нашу страну предадут все её бывшие союзники по Варшавскому договору и в Бухаресте рекой будет литься румынская кровь - я бы счёл этого человека либо дураком, либо провокатором. Этот год был самым трудным из тех "трёх грозовых", но, одновременно, и самым героическим. Не дай Господь, ребята, вам попасть в такое... Но обо всём по-порядку.
Смена власти в Венгрии и известия об выводе оттуда советских войск всколыхнули наших этнических венгров, проживающих в Трансильвании. Они быстро начали организовываться, в чём активную и, я бы даже сказал, решающую роль играла Протестантская церковь. Под её патронажем был создан так называемый "Демократический союз венгров Румынии", выступающий за отделение Трансильвании от Румынии и присоединение её к Венгрии. Главным его организатором был знакомый теперь всем пастор Ласло Тёкеш, который в своих проповедях призывал мадьяр к активному и пассивному сопротивлению румынским властям. Эти подстрекательские проповеди получили большое распространение, в результате чего в середине января в ряде местностей Трансильвании начались митинги и пикетирование народных советов и комитетов РКП активистами ДСВР.
Новые венгерские руководители - президент Имре Пожгаи, премьер-министр Йожеф Анталл, его первый заместитель Виктор Орбан и министр иностранных дел Дьюла Хорн - не просто активно поддержали требования ДСВР, но и начали оказывать ему прямую помощь деньгами, информацией и оргтехникой, вмешиваясь во внутренние дела нашей страны. Наглость мадьяр основывалась на тесных связях их с западноевропейской социал-демократией и режимом Горбачёва в Советском Союзе. Последний, естественно, тоже не прошёл мимо - официальные советские газеты "Правда" и "Известия" печатали ангажированные статьи, в которых критиковали национальную политику Чаушеску и вовсю агитировали за "румынскую Перестройку".
Генерал Василе Миля советовал диктатору отменить решение 1968 года и восстановить Венгерскую автономную область, но тот вновь его не послушался. Чаушеску привлёк опыт его болгарского коллеги Тодора Живкова, который летом 1989 года организовал массовое выселение ("Большую экскурсию") в Турцию болгарских мусульман, несогласных с его политикой т.н. "Возродительного процесса", в ходе которого им массово меняли турецкие и албанские [прим. - под албанцами рассказчик подразумевал черкесов] фамилии на болгарские. В Трансильванию были направлены крупные подразделения войск и частей "Секуритате" с приказом - организовать депортацию мадьярского населения в Венгрию.
Конечно, это было очень глупое решение... - рассказчик на какое-то время замолчал. - С другой стороны, особого выхода и не было - через границу уже пытались проникнуть переодетые боевики венгерской Рабочей охраны, а Ласло Тёкеш отправился в турне по странам Западной Европы, чтобы привлечь их внимание к ситуации в Румынии. Затягивание решения проблемы беспорядков на этнической почве могло привести к непредсказуемым последствиям. Но я считаю, что самым лучшим вариантом было бы восстановление автономии, чего тогда не случилось.
Агрессивная националистическая пропаганда, силовое давление, панические слухи о зверствах "Секуритате" и уговоры "добровольно уехать" заставляли тысячи и тысячи трансильванских мадьяр бросать всё нажитое годами имущество, продавать за бесценок свои дома румынам и бежать в Венгрию. Всего депортации подверглось население около 10 тысяч сёл. В стране осталось, как после всего этого покажет перепись 1992 года, чуть больше 1 600 тыс. венгров.
Приток большого числа беженцев в Венгрию, естественно, тамошними властями не ожидался. Венгерский министр иностранных дел Хорн отправился в поездку по странам Европейского экономического сообщества, выпрашивая у них деньги и гуманитарную помощь. Мировые СМИ активно писали про "румынскую диктатуру" и "плохого парня Николае Чаушеску". Но всё же были и хорошие новости - так, вопреки первоначальным прогнозам, на выборах в Республике Никарагуа в феврале смог одержать победу действующий президент - социалист Даниэль Ортега.
В марте 1990 года в Советском Союзе началась конституционная реформа. В ходе неё Горбачёв ввёл президентскую форму правления и, вопреки требованиям их Верховного Совета, отказался от проведения всенародных выборов. Съезд народных депутатов СССР избрал его первым Президентом СССР. Конечно, Чаушеску отправил ему поздравительную телеграмму, но он совсем не был рад этим переменам. Наши СМИ старались как можно меньше писать о советской Перестройке и об СССР в целом, но альтернативой им было только возвеличивание Кондукатора и его гения, что всем уже надоело.
Следующие новости тогда пришли из Чехословакии - её престарелый президент Густав Гусак, в прошлом партизан-антифашист, решил уйти на пенсию. В 1987 году он уступил пост Генерального секретаря ЦК компартии консерватору Милошу Якешу, который поддерживал хорошие отношения с Чаушеску и бывшим восточногерманским руководителем Эрихом Хонеккером и также воспринимал Перестройку в штыки. Само собой, можно было надеяться на то, что именно Якеш и станет преемником Гусака - но снова вмешался Горбачёв. Ему импонировал реформистски и просоветски настроенный Мариан Чалфа, который занимал проперестроечные позиции и выступал за широкие реформы в русле советских.
Гусак уже устал руководить и не хотел бороться за власть и дальше, а Якешу и его сторонникам в ЦК явно не хватало сил противостоять советскому давлению в одиночку. А советские на них давили, причём давили сильно. Антонин Капек, член Президиума ЦК КПЧ и первый секретарь Пражского горкома партии, не выдержал и покончил жизнь самоубийством. Чешские консерваторы были деморализованы его смертью, а словацкие самостоятельно не смогли ничего предпринять. Федеральное Собрание Чехословакии утвердило отставку Гусака и избрало Мариана Чалфу новым президентом страны.
Но тут произошло то, чего ещё до этого не было - прозападные силы в Чехословакии переиграли просоветские. Мариан Чалфа провозгласил пересмотр итогов Пражской весны 1968 года и возвратил в политику её деятелей Александра Дубчека, Отто Шика и Зденека Млынаржа. Первоначально демонстрации студентов в Праге собирались только для поддержки реформаторов, но довольно скоро с их стороны зазвучали политические требования. Совместное выступление Чалфы и Дучбека на Вацлавской площади, в котором они обещали студентам чехословацкую Перестройку, ситуацию совсем не урегулировало. Митингующие требовали отставки руководства страны, запрета Коммунистической партии Чехословакии, проведения многопартийных выборов, начала рыночных реформ.
Митинг на Вацлавской площади в Праге
Уже потом, много позже, мы поймём, что тогда, в Праге, американские спецслужбы обкатывали методику для силового свержения неугодных им режимов руками обдуренной ими молодёжи и молодых рабочих. Заметьте, ребята - я говорю именно про американцев - Горбачёв и советские сами не ожидали такого поворота событий и всё их время шли в качестве ведомых. В Чехословакии было всё то, что потом будет и в Болгарии, и у нас - и распространение провокационных слухов, и активные попытки втянуть в беспорядки армию, и травля коммунистов, и растерянность их руководства. Милош Якеш метался между двумя президентами - бывшим Гусаком и нынешним Чалфой, то соглашался с требованиями демонстрантов, то резко отказывался от своих слов, то собирался разгонять беспорядки армией, то не решался на это.
23 марта началась забастовка ряда чехословацких предприятий и Чалфа сдался - в тот же день он ушёл в отставку. На следующий день пал и Якеш, которого на экстренном Пленуме ЦК КПЧ вынудили покинуть все посты, а вскоре и исключили из партии. В "Руде право" были опубликованы тезисы ЦК КПЧ по оценке событий 1968-1969 годов. Они звучали так: "Политические события 1968 года явились не столкновением между революцией и контрреволюцией, социализмом и капитализмом, марксизмом и ревизионизмом. Это была попытка демократических сил внутри партии преодолеть сталинские деформации, возродить социализм, творчески развивать его с учетом интересов чехословацкого народа. Это была борьба между сектентско-догматическим и творческим подходами к марксизму и социализму".
Я не знаю, на что они надеялись - Урбанек, Адамец, Могорита... Вспоминая "Пражскую осень", я всегда приходил к выводу, что у компартии не было ни единого шанса не то что сохранить власть - даже удержаться близ неё. 26 марта Федеральное Собрание избрало президентом прямого ставленника Запада, драматурга-антикоммуниста Вацлава Гавела - даже фракция коммунистов за него проголосовала, вот до чего дошло! Идиот Штроугал думал, что после этого их не тронут, ну разумеется... Уже 27-го были арестованы Гусак, Якеш и шефы словацкой компартии - Васил Биляк, Йозеф Ленарт и Вильям Шалгович, а Дубчек был избран спикером Федерального Собрания и поддержал Гавела, 28-го арестовали и Чалфу, а все депутаты от КПЧ в Федеральном Собрании были лишены мандатов. 29-го их газеты опубликовали письмо прокурора Праги в адрес ЦК КПЧ о том, что с 1 мая деятельность компартии на территории Праги будет рассматриваться как нарушающая статьи уголовного кодекса о запрете поддержки и пропаганды фашизма.
Сейчас это всё называют "Бархатной революцией", но это не была революция. Фактически, это была буржуазная контрреволюция. Первые шаги Гавела - реституция имущества, конфискованного после 1945 года, люстрация сотрудников госбезопасности, снос памятника Владимира Ильича Ленина в Праге и начало приватизации государственных предприятий - это наглядно доказали.
Чаушеску был даже не в шоке - в бешенстве. Он никак не мог понять, почему Горбачёв вообще никоим образом не пытался повлиять на ситуацию в Чехословакии и хотя бы защитить тамошних коммунистов от преследования. Ведь Густав Гусак - ветеран антифашистского движения, пожилой человек, которому явно было не пережить тюремное заключение (он и не переживёт, умрёт в ноябре 1991 года). Советы всё проигнорировали. Они сдали своих друзей на расправу.
Но это была, как оказалось, не самая большая подлость советских...
6 апреля состоялась внеочередная сессия СЭВ. Советскую делегацию на ней возглавлял их премьер Николай Рыжков. Он выступил с речью, в которой сообщил, что Советский Союз находится в тяжелейшем экономическом кризисе и уже не может дотировать социалистические страны, входящие в состав этой достопочтимой организации. Но, более того - Верховный Совет СССР принял, а Президент Горбачёв подписал закон, в соответствии с которым с 1 июня 1990 года СССР переходит в торговле со странами-членами СЭВ с переводных рублей на свободно конвертируемую валюту, то есть преимущественно на доллары США. Чтобы вы знали - торговля на таких условиях ставила наши страны в заранее несправедливое и неравное положение, так как запасов долларов не было ни у кого, даже у самого СССР.
Я был там, в составе румынской делегации. Когда Рыжков закончил своё выступление и сел, то наступила такая тишина, которую я не в силах никак описать. Нашу делегацию возглавлял Илие Вердец - он, вытаращив глаза, смотрел на Рыжкова с удивлением. Некоторые доставали таблетки с аскорбиновой кислотой и бутылочки с валерьянкой и настойкой пустырника. На кубинскую делегацию вообще было больно смотреть - у них был такой вид, что они готовы в любой момент расплакаться.
— Товарищ Рыжков, но... но как так? У нас есть много незавершенных совместных проектов, мы строим АЭС Хурагуа, там даже первый блок ещё не готов. Кубе нужна ваша помощь, как никогда! США душат нас санкциями, у нас нет валютных резервов. Прекращение дотаций, отмена контрактных цен на наш сахар - это означает крах нашего рынка, коллапс нашей экономики. Мы маленький, но гордый остров и, как сыны Марти, партизан-барабудос-борцов за свободу и Команданте Фиделя, мы выстоим, но почему вы нас бросаете?! - первыми возмутились именно они.
— У нас аналогичный вопрос, господин Рыжков. Вы и так установили нерыночные цены на наши товары, мы несём крупные убытки из-за плохой логистики и коррумпированности советской таможни. Более того - вы мешаете нам углублять сотрудничество с Европейским Сообществом, требуете не сокращать связи с СССР. Такая политика не может считаться демократичной. - с правого фланга подключились поляки.
— Что о нас скажут наши западные партнёры? Что мы, венгерские предприниматели, вынуждены участвовать в работе СЭВ на невыгодных для нас условиях. Так не проще ли Венгрии оставить эту организацию наедине с её проблемами?
— Но в таком случае и Чехословакии придётся выйти из СЭВ!
— Я, к сожалению, не могу никак вам ответить, товарищ Рыжков. - сказал Илие Вердец. - Наш президент, товарищ Чаушеску, и румынский народ отправляли нас сюда для того, чтобы договориться об укреплении взаимопонимания, сотрудничества и партнёрства, но мы видим тут только оскорбление, которое ваша страна бросила всем нам - и тем странам, которые начали переходный период к рыночной экономике, и тем, кто ещё сохраняет государственное планирование. Я понимаю, товарищ Рыжков, что вы лишь глашатай вашего руководства, но спросите себя - лично вам не стыдно за действия товарища Горбачёва и тех, безусловно нехороших людей, которые надоумили его на такие враждебные и глупые действия?
Рыжков стушевался перед лицом такого единодушного неодобрения нового советского предложения и в ответ лишь мямлил что-то бессвязное.
Из СЭВ тогда никто так и не вышел, но в свои страны все возвращались, как будто оплёванные. Товарищ Вердец на аэродроме лично подошёл к кубинским товарищам и пожелал им быть твёрдыми, понимая, что Кубу ждут особенно тяжелые времена. Вскоре оттуда пришла информация о вводе Особого периода, очень сильно напоминавшего наш режим экономии. Свою АЭС они, к сожалению, так до сих пор и не достроили.
Особенно тяжело прекращение советских дотаций, как я уже говорил, ударило по Болгарии. Свой хлеб советская агентура ела не зря - в стране, где уже почти 50 лет не было никакой оппозиции, она внезапно объявилась. Американское влияние в Болгарии было очень слабое, Тодор Живков хорошо его сдерживал, да и добился хороших успехов в экономике (в 1989 году их страна заняла 15-е место в мире по уровню ВВП, что было очень серьёзным результатом), но он натворил те же ошибки, что и Чаушеску - слишком засиделся на высоких постах (с 1954 года, шутка ли!) и начал зазнаваться, поддерживал культ своей личности, хотя он не приобретал таких больших масштабов, как у нас. И вот этим воспользовались полковник госбезопасности Одинцов и его люди. Конечно, свою роль сыграла и деятельность давних подстрекателей вроде Илии Минева, и "Большая экскурсия".
Мы получали информацию, что работа шла очень обстоятельная - обрабатывали окружение Живкова, работали с интеллигенцией, с экологическим движением, особенно сильно, конечно, дурили молодёжь, не забыли и про мусульманское нацменьшинство. Советы кое-чему научились у своих американских друзей, но с масштабом у них получилось всё очень убого. Комитет по экологической защите «Русе», Независимое общество по защите прав человека, клуб в поддержку Гласности и Перестройки «Экогласность» и профсоюз «Подкрепа» вывели на улицы Софии аж 4 тысячи человек и ещё некоторое количество мусульман, не уехавших в Турцию, в районах их проживания. Тем не менее, хватило даже таких незначительных демонстраций - заговорщики Пётр Младенов, Андрей Луканов и Александр Лилов (все трое до этого ездили в Москву и встречались с Горбачёвым) созвали Пленум ЦК болгарской компартии, на котором Живков был снят со всех постов. Болгарию возглавил Младенов, специально для которого был введён президентский пост, а правительство начал формировать Луканов. На удивление, свержение Живкова обошлось без беспорядков и даже без хулиганства, хотя нами ожидалось много худшее развитие событий.
Живкову угрожало уголовное преследование, а ему, в отличие от Гусака, садиться в тюрьму не хотелось. Поэтому он обратился в наше посольство в Софии с просьбой о предоставлении ему политического убежища. Оно было удовлетворено и наши дипломаты вывезли старика, хотя и не сразу - новые болгарские власти всячески препятствовали тому, чтобы их предшественник покинул пределы страны. Новый их министр внутренних дел Димитр Попов лично приезжал в наше посольство и требовал, чтобы мы выдали нашего гостя, но сам Чаушеску запретил это делать. Он объявил Тодора Живкова (которого, вообще говоря, недолюбливал из-за его лояльности Брежневу) своим личным гостем.
Тут рассказчик замолчал.
— Конечно, во всех странах Восточной Европы после этих событий начиналась борьба с коммунистической идеологией, но болгары в этом плане перещеголяли всех... Интересно, Горбачёв понимал, каких зверей он взрастил? Они крушили направо-налево памятники Ленину, советским воинам-освободителям, болгарским коммунистам, взорвали мавзолей Георгия Димитрова - ладно хоть не с его телом. Эти вампиры осквернили мемориальный комплекс на пике Бузлуджа, а потом взорвали гору и обрушили его - даже зная ведь, что сия гора занимает важное место в истории болгарского народа. Но даже этого варварства этим дикарям оказалось мало и они опрокинули громадный памятник советскому солдату в Пловдиве, который советские называют "Алёшей". Они даже песню про него написали когда-то...
Как же это всё было дико! Конечно, Советский Союз принёс нам немало вреда - но не один памятник советским солдатам, погибшим при освобождении Румынии от фашизма, мы не позволили разрушить. И это притом, что мы не славянский народ, а болгары, как и русские - славяне.
У них была одна такая старуха, её звали баба Ванга. Поговаривали, что у неё был дал ясновидения - по крайней мере, Тодор Живков на вопросы об этом всегда отвечал утвердительно и говорил, что она видела об нём даже то, о чём он никому никогда не говорил. Так вот, эта баба Ванга объявила, что Болгарии угрожает "бело-синяя" угроза. Многие увидели в этом образе расцветку флага НАТО и перепугались, но Младенов и его отморозки отбрехивались, что это, дескать, намёк на угрозу со стороны Советского Союза - потому что белый и синий также являются расцветкой русского флага. Не знаю, что стало с этой старухой - доходили слухи, что она умерла от голода в "Луканову зиму"...
В конце апреля руководство СССР совместно с новыми властями Польши, Чехословакии, Венгрии и Болгарии приняли Заявление, в котором официально осудили ввод войск своих государств в Чехословакию для подавления Пражской весны. Наша страна, как известно, осудила это ещё тогда, в 1968 году, поэтому Чаушеску счёл нецелесообразным присоединяться к нему, а руководство ГДР решило инициативу Горбачёва и Гавела проигнорировать.
После свержения Живкова наша страна оказалась в кольце... как минимум, недоброжелателей. Чаушеску понимал, что следующим будет именно он. Если уж даже в, казалось бы, стабильной Болгарии произошла смена власти, то в нестабильной Румынии она возможна тем более. Елена открыла тайный счёт в швейцарском банке и начала потихоньку переводить туда свои активы (справедливости ради - её муж об этом не знал и сам не перевёл за границу ни единого лея), но главное - Чаушеску стал денно и нощно контролировать ход атомной программы. Если Румыния успеет провести испытания атомного оружия - на неё не нападут, так он думал. Наивно, конечно...
Силовые министры - генералы Василе Миля, Юлиан Влад и Тудор Постелнику - стали частыми гостями в президентском дворце. Первоначально диктатор хотел было их снять с постов, подозревая в недостаточной лояльности и опасаясь заговора по примеру болгарского, но премьер Константин Дэскэлеску уговорил его этого не делать - мало ли, как это может быть воспринято.
Тем временем, началась война в Югославии. Если вкратце - там также не обошлось без стараний Горбачёва и американцев, но основную роль в развязывании этой войны сыграла всё-же Западная Германия, которая хотела развалить югославскую промышленность и убрать с дороги очень сильного конкурента. Югославские коммунисты давно были расколоты по национальному признаку и их компартия таковой фактически не являлась, представляя собой, как они сами же говорили, "союз союзов". В мае 1990 года она окончательно развалилась, после чего на выборах в Хорватии победили спонсируемые ФРГ неофашисты во главе с Туджманом. Они начали притеснение сербского населения в республике. Это вызвало ответную реакцию в Сербии, где на выборах победила бывшая компартия, а ныне социалистическая партия с сильным националистическим уклоном во главе с Милошевичем. Эти две силы и сцепились друг с другом, потом загорелась и Босния, разделенная на три этнических анклава - сербский, хорватский и мусульманско-боснийский.
До войны мы с Югославией были тесными партнёрами, Чаушеску лично был знаком с их маршалом Тито, имелись даже военные соглашения о взаимной обороне. Но теперь вмешиваться в конфликт он посчитал опасным - в Воеводине тоже жили румыны и венгры, и диктатор боялся, что в случае вмешательства они побегут в Румынию, дестабилизировав экономическую ситуацию.
А она была очень плохой - соседние страны, особенно Венгрия и Чехословакия, начали сокращать товарооборот с Румынией. Торговля с Югославией из-за войны прервалась. Не помню точно, со скольким количеством стран мы тогда торговали вне СЭВ, но их было совсем мало. Поэтому, когда президент Афганистана доктор Наджибулла обратился с просьбой о помощи к странам-членам ОВД, Чаушеску тут же ухватился за это предложение и согласился поставить оружие, продовольствие, медикаменты, а также отправить советников в обмен на открытие афганского рынка для румынских товаров. Наджибулла согласился.
Помниться, помог ему тогда мало кто - ГДР разве только, да болгары согласились гуманитарную помощь отправить - из тех подачек, которые Лилов выклянчал у Горбачёва и ЕЭС.
В конце июня Валентин Чаушеску доложил отцу о том, что "изделие Дакия-1990" к испытаниям готово...
Дети разволновались:
— Атомная бомба!
— Да, именно она. Чаушеску-старший тотчас же помчался в Питешти, чтобы увидеть её. Он распорядился провести её испытание...
— 8 августа 1990 года. - сказал кто-то из слушателей.
— Так точно. 8 августа 1990 года Румыния произвела свой первый и, слава Господу, единственный пока взрыв атомного заряда на полигоне в Кымпине.
Он носил подземный характер и, естественно, вызвал землетрясение, отголоски которого дошли до соседних стран. Если венгры и болгары только заподозрили, что это было не явление природного характера, то советские сразу поняли его причину...
В мире появилась новая атомная держава, и она не собиралась плясать под дуду Москвы, Вашингтона и Пекина. К сожалению, оба, кто увидел её рассвет, нам теперь об этом поведать не смогут...
Это надо было видеть - советский посол Тяжельников буквально нёсся по коридору нашего МИД, не замечая никого на своём пути. Нескольких человек он сбил с ног, включая и меня.
— Товарищ Тяжельников, куда вы так бежите? Расшибётесь ведь сами и нас заодно поубиваете...
— Вы совсем с ума сошли!!! Нет, я понимал, что Чаушеску может выкинуть что-нибудь "эдакое", но - атомный взрыв?! Откуда у Румынии атомное оружие, вы же ДНЯО подписали! Вы хоть немного понимаете, что Горбачёв этого просто так не оставит? Да мало того, что он сам сюда полезет - он же и американцев с собой позовёт! Безумие, совсем безумие, теперь в Варшавском договоре два государства с атомными дубинками, и оба в кризисном состоянии... Что ждёт наш мир?...
— Тут нет ничего страшного для мира, товарищ Тяжельников. Да, у Румынии теперь есть атомное оружие, но она не намерена применять его. Как и Индия, мы будем использовать его исключительно для самообороны и сдерживания агрессора.
— Какая, к чёрту, самооборона?! У вас была наверняка всего одна бомба, и ту вы взорвали. Теперь Горбачёв из шкуры вылезет, но не даст вам сделать ещё одну.
— Посмотрим, товарищ Тяжельников, но боюсь, что вы правы...
Не только советский посол был встревожен этим вопросом. Генерал Василе Миля также усиленно размышлял, что теперь делать. Диктатор расцвёл от счастья, что у него теперь есть такая крутая игрушка, но министр обороны-то понимал, что институт в Питешти сможет развернуть мало-мальски серийное производство "изделий Дакия-1990" только к 1995 году, когда в строй вступят оба новых ядерных реактора. А дожить до 1995 года ещё надо было умудриться...
Не знаю, о чём тогда говорили на самом верху, но Чаушеску кое-как уговорили написать письмо тогдашнему Генеральному секретарю ООН Хавьеру Перес де Куэльяру. В нём говорилось, что Румыния действительно ведёт работы по атомной тематике - но исключительно в мирном русле. Идёт строительство АЭС, которая никак не приспособлена для военных нужд. Взрыв в Карпатах и последующее землетрясение - результат неудачного испытания новой взрывчатки для горнорудных работ. Никакого атомного оружия у Румынии не было и нет, равно как нет и мощностей для его производства. Вроде бы, нам тогда даже поверили... или сделали вид, что поверили.
Пока в Румынии царил подъём - в Польше ситуация стремительно развивалась от плохого к ещё худшему. "Солидарность" настаивала на новых парламентских выборах, а также на всенародных выборах президента - целью этого было законным путём окончательно отстранить от власти тамошних коммунистов, которые после прошлогоднего поражения на парламентских выборах пребывали в состоянии организационного распада. Горбачёв демонстративно не вмешивался, экономическая помощь из СССР прекратилась, а правительство Мазовецкого уже вело переговоры об выводе советских войск и из Польши.
Но повторные выборы всё-таки оказались не совсем провальными - объединённая коалиция "Союз демократических левых сил" во главе с компартией смогла получить 30% голосов и войти в парламент, а Ярузельский пусть и с перевесом в 3 млн. голосов, но одолел Леха Валенсу. Эти результаты внесли заметное оживление в ряды польских левых.
Утром 19 августа 1990 года начался обратный отсчёт времени до известных событий в нашей стране. В этот день в Праге состоялось последнее заседание Политического консультативного комитета Организации Варшавского договора.
Мерзко было смотреть в лицо развеселого Горбачёва, смеющегося над каким-то анекдотом западного корреспондента - в то время, как советские генералы угрюмо молчали и старались как можно реже попадаться на глаза СМИ, особенно тем, кого называли "рупорами Гласности" - "Огонёк", "Московские новости", были тогда такие... Вацлав Гавел, Имре Пожгаи и Пётр Младенов, напротив, никого не стеснялись и открыто позировали под светом фотокамер. Войцех Ярузельский и Эгон Кренц о чём-то переговаривались друг с другом, хотя их делегации больше старались держаться поближе к полякам, чехословакам и мадьярам. Только Николае Чаушеску оставался в гордом одиночестве - от нашей делегации все шарахались, как от зачумлённых.
Я был там, да. Когда мимо проходил Генеральный секретарь ОВД Абоимов, из советских, я его окликнул и спросил:
— Ну всё, разбегаемся, получается...
— Получается... А знаете, я считаю - давно пора было! Ну какой нам толк от вас, доходяг? Защищать вас ещё, войска держать, нести крупные убытки... И так сколько денег сохранили, отменив дотации.
Я, помню, тогда здорово разозлился и довольно грубо спросил его:
— А как вы думаете - Холодная война окончена?
— Разумеется! Новое политическое мышление полностью поддерживается международным сообществом, больше нет нужды бороться с ним. За что, за сферы влияния? Да никому они не нужны, логика противостояния в прошлом. СССР и НАТО совместно построят общеевропейские структуры безопасности, создав объединённую Европу от Лиссабона до Владивостока.
Он нёс этот бред с серьёзным выражением лица, действительно верил в эту чушь!
— Хорошо, пусть так - но почему тогда вы в одностороннем порядке выводите войска? Уже вывели из Венгрии, начат вывод из Чехословакии, идут переговоры о выводе из Польши. Почему НАТО не выводит свои войска из Италии, ФРГ, Дании?
— Это всё будет, просто не все на Западе ещё руководствуются Новым политическим мышлением, не все прониклись духом обновления. Это не односторонние действия с нашей стороны, наши западные партнёры обязательно предпримут ответные шаги. Канцлер Коль, Госсекретарь Бейкер и министр иностранных дел Геншер обещали, что НАТО ни на дюйм не продвинется на восток.
— Это какие-то официальные договорённости?
— Да, на встрече в Архызе они так и сказали Михаилу Сергеевичу...
Тут я перебил его:
— Что значит "сказали"? То есть это не отражено документально? Вы не потребовали гарантий?
Советский был в ступоре.
— А зачем? Мы верим нашим партнёрам...
Вот тут до меня дошло, что разговаривать с этими идиотами бесполезно. Какими надо было быть дураками, чтобы понадеяться на устные договорённости?! "Слово не воробей — догони и добей!", как сказал мне один русский. То ли дело официальный документ - тут уже можно разговаривать с позиции закона, международного права, требовать соблюдения договорённостей. Горбачёва... как это говорится, "развели"? Да, развели как последнего болвана - любой уважающий себя политик смело теперь может сказать, что эти договорённости недействительны, т.к. не закреплены на бумаге.
С самого начала заседания встал вопрос о денонсации Варшавского договора и ликвидации Объединённого командования. За это активно выступали Гавел и Пожгаи с делегациями Чехословакии и Венгрии, а также значительная часть делегатов от Болгарии, ГДР и Польши. К тому же склонялась и советская делегация Горбачёва. Резко против этого была наша делегация, а также Кренц и часть делегатов от ГДР. Младенов и Ярузельский с частью своих делегаций занимали промежуточную позицию "ликвидировать только все структуры, но сохранить Варшавский договор как межгосударственное соглашение об коллективной обороне". Конечно, если бы восточные немцы, поляки и болгары поддержали бы нас, ещё можно было бы на чём-то настаивать, что-то отстаивать, но в той ситуации это было бесполезно.
Организация Варшавского договора, некогда второй по силе в мире военно-политический союз, прекратила своё существование.
На заседании также присутствовал представитель Албании (как страны, в 1955 году подписавшей Варшавский договор, хотя и денонсировавшей его в 1968 году) Прокоп Мурра. Это был ярый сталинист-леворадикал, ненавидящий Советский Союз. Зачем Рамиз Алия его туда вообще прислал - было решительно непонятно, никаких полномочий у албанца не было и тому оставалось держаться возле нашей делегации - между Румынией и Албанией ещё сохранялись дружественные взаимоотношения. Как это ни странно - именно он и стал тем единственным, кто не подписал решение о денонсации Варшавского договора и роспуске его структур, сославшись на то, что его страна уже не входит в состав организации. Если это был такой зондаж "албанского Горбачёва" на тему возможности восстановления дипотношений с СССР, то получилось неудачно. Мы пытались расспросить его про настроения в Албании - пока что она казалась единственной стабильной восточноевропейской страной, - но всё бесполезно - он не знал ни одного иностранного языка, а единственный переводчик с албанского был в советской делегации и связываться с ней не было никакого желания.
После роспуска ОВД Горбачёв анонсировал полный вывод советских войск из Восточной Европы за 1991-1992 годы. В Восточном Берлине раздался "пульс планеты" - толпы озверевших от долгожданной "свободы" людей крушили Берлинскую стену, перебирались в Западный Берлин и радовались тому, что ненавистный Железный занавес окончательно пал. Восточногерманская полиция и переброшенные к Стене части Национальной народной армии ГДР и советских войск смотрели на это с апатией и не предприняли ровным счётом ничего.
21 августа Эгон Кренц ушёл в отставку со всех постов, его сменил Ханс Модров. Переговоры "2+4" к тому моменту дошли до договорённости о введении на территории ГДР западногерманской марки. Дальнейшая судьба ГДР стала вопросом дискуссионным, особенно после того, как Модров назначил министром разоружения и обороны Райнера Эппельмана, раннее судимого диссидента и пастора в одном из евангелических приходов Берлина.
А 22 августа начались кровавые события у нас...