Альтдорф
Кальдезайт, 1114
- Откройте во имя Императора!
Команда была выкрикнута хриплым голосом, прерывавшимся похожими на удары молота ударами бронированного кулака по старому дереву. Говоривший был коренастым, коренастым существом, ниже ростом, чем человек, но с крепким телосложением, которое придавало ему явно мощный вид. Тяжелые стальные пластины были закреплены поверх кольчуги, а на бородатой голове он носил плотно прилегающий шлем, украшенный кружащимися рунами из серебра и золота. В косы его густой бороды были вплетены золотые кольца.
Из - за чумы и болезней сбор доходов превратился в логистический кошмар для Министерства финансов. Налоговики умирали толпами, поддаваясь болезням своих жертв, их ряды уничтожались еще более жестоко, чем ряды врачей и священников. Весной 1112 года была предпринята попытка нанять людей, уже пораженных Черной чумой, в качестве сборщиков акцизов, но эта попытка с треском провалилась.
Пораженные чумой сборщики распространили болезнь по всем кварталам города. Хуже того, с призраком Морра, уже нависшим над ними, они проявили себя менее чем стойкими в передаче собранных доходов в имперскую казну, снимая большую часть денег, чтобы растратить их на те удовольствия, которыми они могли бы наслаждаться до того, как их заберет чума.
Решение проблемы придумал сам император Борис. Понимая, что чума игнорировала население халфлингов, он ухватился за теорию, что мор затронул только человечество. Мягкосердечные и безобидные, халфлинги не имели достаточно духа, чтобы выступать в качестве сборщиков налогов. К счастью, в Альтдорфе жила еще одна нечеловеческая община.
Когда чума опустошила их клиентов, многие гномы Альтдорфа откликнулись на призыв императора. Вскоре по улицам Альтдорфа расхаживала целая толпа гномов-сборщиков налогов, взыскивая имперскую дань с больших и малых с упрямым, суровым упорством своей суровой породы. Правда, услуги гномов были дороже, чем услуги людей — сборщиков налогов — во-первых, гномы отказывались принимать имперскую монету после того, как содержание золота было уменьшено, заставляя их получать зарплату в виде сырых самородков и пыли, - но их роль была существенной для поддержания финансовой стабильности имперского правительства.
Гномы приняли горделивый титул "Имперской гильдии акцизов, обычаев, Чести и верности", но для жителей Альтдорфа они были просто "Золотоискателями Бориса". Хотя их ненавидели и презирали повсюду, все же редко кто поднимал руку на одного из гномов. Больше, чем просто акт неповиновения имперскому закону, это была мстительная природа самих гномов, которая заставляла оскорбленное население молчать. Покалечить карлика-и вся раса будет преследовать семью обидчика до десятого колена. Гномы записывали свои обиды в огромные тома, чтобы никогда не забыть даже малейшего оскорбления.
Немногочисленные крестьяне на улицах даже не повернули головы на шум, поднявшийся на пороге некогда процветающего ростовщика. Они привыкли избегать дома с тех пор, как на двери был нарисован предупреждающий крест. Мало кто даже знал, жив ли еще этот человек или кто-нибудь из его домочадцев, и никто не хотел рисковать чумой, чтобы узнать это. Раз в неделю по улице проезжала телега с трупами и стучала в каждую дверь. Они выяснят, есть ли там еще кто — нибудь-за это им и платят. Собиратели трупов получали по медяку из Храма Морра за каждый нос, который они приносили в кремационные ямы за городской стеной.
Ворча себе в бороду, гном взглянул на имя ростовщика в списке, который держал в руках, и отметил баланс рядом с ним. Это была значительная сумма, полученная от заработка, которым пользовался этот человек до чумы. Такая мелочь, как пандемия, вряд ли оправдала бы снижение налогов. Кроме того, если этот человек посчитает сумму неразумной, он может возразить своему благородному господину. Допустив, что его сеньор пережил чуму и еще не сбежал из города.
В любом случае, работа гнома заключалась в сборе. Он повторил свой призыв, ударив кулаком в дверь с такой силой, что дерево ушиблось. Он отступил назад, ожидая каких-либо признаков активности. Нахмурившись под бородой, гном приподнял шлем и прижался открытым ухом к двери. Годы горных работ в Серых горах отточили слух гнома до сверхчеловеческой степени, позволив ему обнаружить присутствие руды просто по звуку, который его кирка издавала, ударяясь о стену, предупреждая его о провале самым тихим стоном от опорной балки в сотнях ярдов вверх по шахте. По сравнению с этим подслушивать в замочную скважину было просто.
Тут же ухо гнома уловило звуки крадущегося шарканья внутри дома. Он откинулся назад, поправляя шлем. В его ворчание вкралась уничижительная нотка. Значит, мошенники решили спрятаться там и притвориться, что их нет дома, не так ли? Что ж, если они думали, что гнома можно отговорить от исполнения долга таким легким обманом, они жестоко ошибались.
Отступив от двери, гном толкнул ее плечом и бросился на нее. Портал задрожал в своей раме, когда его бронированный вес врезался в дерево. Ничуть не смущенный ударом, гном отступил назад на улицу, позволив себе лучше вздрогнуть, прежде чем снова ворваться в дверь.
На этот раз дверь рухнула под его ударом, отлетев назад на петлях. Карлика втолкнули в грязную гостиную.
Глаза, привыкшие к мраку шахт и туннелей, с недоверием уставились на сцену в этой гостиной. Если бы чума не унесла ростовщика и его семью, им было бы лучше, если бы это случилось. Монстры, заполнившие сейчас ветхое здание, наверняка не проявили бы милосердия к тем, кого нашли.
Гостиная и то, что он мог видеть за ней, кишели сотнями скавенов.
Гном выхватил топор, встал на ноги и взревел молитву Грунгни. Затем паразиты бросились на него в щебечущем потоке клыков и клинков. Он срубил десять из них, прежде чем рухнул на пол. После этого, несмотря на тяжелую броню и мощное телосложение, прошло всего несколько мгновений, прежде чем гном превратился в неузнаваемую груду сочащегося мяса.
Удрученные и подавленные, крестьяне, гулявшие по улицам, обратили лишь самое поверхностное внимание на вторжение гнома в дом. Они обратили гораздо больше внимания на орду, хлынувшую через разбитую дверь. Некоторые из них даже успели закричать, прежде чем крысолюди набросились на них.
Эта сцена повторялась по всему Альтдорфу. Из канализационных труб и подвалов, из заброшенных домов и заколоченных складов, даже из трюмов брошенных кораблей приходили крысолюди. С мечом и клыками, казалось бы, несметная орда бесчинствовала на улицах.
Везде, где появлялись скавены, царили смерть и разрушение. Чудовища были беспощадны в своих набегах, лишены всякого подобия жалости или сдержанности. Храмы, заполненные больными и умирающими, стали скотобойнями вслед за стрекочущей ордой. Лагеря беженцев вспыхнули пламенем, когда крысолюди окружили их и подожгли, агония тех, кто оказался в кольце огня, ужасным эхом разнеслась по ледяным водам Рейка.
Через Кайзерауген люди, собравшиеся в зале совета, могли видеть столбы дыма, поднимающиеся от горящего города. Крики, рев, бедлам разрываемого на части города не совсем заглушались толстыми стеклами. Несколько кайзерджегеров стояли на страже, крича вождям, собравшимся вокруг стола, всякий раз, когда они замечали врага на улицах внизу.
Адольф Крейссиг рассматривал мрачных мужчин, собравшихся вокруг него. Они были серьезны, едва осмеливаясь говорить, так как с каждым новым донесением, долетавшим до дворца, до них доходили масштабы нападения. Один из них, щеголь в парике, которого император Борис назначил бургомистром Альтдорфа, сидел, ссутулившись, и громко всхлипывал в кружевной платок. К счастью для города, остальные его лидеры были сделаны из более прочного материала. Крейссиг убедился в этом, когда очищал совет и строил планы войны.
Герцог Видор покачал головой и отбросил в сторону лист пергамента, который читал, - доклад капитана "Шютценферайна". ‘Район к востоку от реки отрезан,’ объявил он. - Крысолюди разрушили мосты. Две трети армии имели там свои квартиры.
Великий магистр Лейбер потянул себя за длинные усы и закрыл глаза, обдумывая ужасную новость.
‘По крайней мере, тяжелая кавалерия стоит на этой стороне реки,’ заявил он. - Значит, остается примерно триста рыцарей. Еще больше, если мы призовем храмовников.
- Черная Стража Морра окружена кремационными ямами за стенами, - доложил сморщенный старый граф. Затравленное выражение появилось в его глазах, когда он обдумал полученное сообщение.
‘Тридцать рыцарей против сотен этих тварей. Они не оставят достаточно, чтобы нашли вороны Морра !
Прелат Армин сочувственно кивнул на жертву Черной Стражи, сжимая в руке икону из китового уса, которую носил на шее. Голос священника был извиняющимся, когда он обратился к другим лидерам.
- Боюсь, что Рыцари Бури в основном отсутствуют в городе. С чумой, опустошающей речную торговлю, многие из них служили морскими пехотинцами на тех судах, которые все еще храбро сражались с Рейком. Милосердный Мананн присматривает за ними всеми.
Инквизитор Фульк из храма Верены откинул тяжелый капюшон, который носил, позволяя своим острым глазам блуждать по лицам окружающих его людей.
- Мой храм готов помочь городу, но наши силы, к сожалению, уменьшились. Черная Чума была очень внимательна.
Мрачный жрец постучал пальцами по груди своего одеяния.
- В лучшем случае мы сможем собрать семьдесят мечей, если оставим храм незащищенным.
По его тону было ясно, что он считает такой шаг кощунственным.
Крейссиг решил отклонить предложение инквизитора. Веренанцы не были военным орденом, их сильной стороной была охота на чернокнижников и колдунов. Палачи и экзекторы вполне способны хладнокровно убивать, но он сомневался, что многие из них в равной степени способны на хладнокровную борьбу с вооруженным противником. Нет, лучше оставить их в их мрачном храме и позволить им жить так, как считает нужным их бог.
- По эту сторону реки у нас почти три тысячи пехотинцев,’ объявил Крейссиг. - В настоящий момент они разбросаны повсюду, сгрудились в своих тренировочных лагерях и изолированы в своих заготовках. Он поднял глаза и уставился в окно. Один из таких тренировочных лагерей был построен на обломках Бредбурга. Отсюда он мог видеть огромный столб дыма, вздымающийся в той стороне.
Видор встал со стула, обращаясь к сидящим за столом знатным людям.
- Сами по себе рыцари будут мало полезны. Сила тяжелой конницы заключается в мощи конной атаки, и в тесноте городских улиц будет мало возможностей для подобной тактики.
Он повернулся и встретился взглядом с Крейссигом.
- Если у нас есть хоть какая-то надежда изгнать крысолюдей из города, мы должны мобилизовать наши разрозненные пешие войска, сконцентрировать их в единую боевую группу. Раткины могут превосходить нас числом, но те же самые близкие расстояния будут противостоять этому преимуществу. Человек для монстра, даже самый мелкий динстманн, более чем достойный соперник для паразитов. Если мы сможем сконцентрировать наши войска в достаточно крупные отряды, чтобы противостоять многочисленным крысолюдям...
Крейссиг кивнул. Судя по тому, что он видел в скавенах, они были трусливой породой. В своих сражениях они полагались на уловки и засады. У них не хватало духу для настоящей драки. До сих пор монстры пользовались успехом, потому что они не встретили никого, кто мог бы серьезно противостоять им. Расстроить этот прилив успеха хоть немного, и это может привести всю орду в смятение.
- Каков ваш план, рейксмаршал? - спросил Крейссиг.
- Сначала мы используем Кайзеркнехт и столько пехотинцев, сколько сможем, чтобы проникнуть к реке, - сказал Видор. - Все крестьяне, которых они найдут, будут призваны в рабочие. Как только они доберутся до Рейка, они захватят все корабли, шлюпки и баржи и свяжут их вместе. Крысолюди разрушили старые мосты, так что мы построим новый.
‘Потребуется время, чтобы построить понтонный мост, - возразил один из генералов. - Я понимаю необходимость переправить остальную армию через реку, но пока они не переправятся, у крысолюдей будет еще больше свободы на этой стороне Рейка.
Рейксмаршал покачал головой.
‘Это не так, - заявил он. - Потому что, пока они будут строить мост, мы будем использовать остальных наших рыцарей, чтобы передать сообщения бригадам на этой стороне реки. Если мы сможем заставить их всех собраться на одной позиции, сконцентрировать наши силы, мы сможем противостоять паразитам до тех пор, пока подкрепление не будет переброшено через Рейк.
- Мне не нужно, чтобы они сражались, - ответил Видор. - Мне нужна их подвижность, их выносливость, чтобы вырваться из рук крысолюдей и добраться до наших рассеянных войск. Скромная задача, я согласен, но у нас будет время для доблести и славы, когда мы наберемся сил для надежного наступления.
- Куда вы хотите отправить войска? - удивился инквизитор Фульк. - Он должен быть где-то в центре, в пределах досягаемости каждой бригады.
‘Это должен быть ориентир, который можно увидеть издалека, - задумчиво произнес один из баронов. - Что-то видимое оттуда, где могут быть солдаты.
Последовали короткие дебаты, многие из дворян выступали за Императорский дворец, в то время как другие утверждали, что это заставит крысолюдей направить все свои силы против дворца.
Именно молчавший до сих пор арх-лектор фон Рейсарх положил конец спорам.
‘Великий Собор, - сказал он. - Шпиль можно увидеть из любой точки Альтдорфа, и он построен в самом сердце Старого Рейкдорфа. Соберите войска к храму Святого Зигмара, чтобы они могли набраться храбрости от Его божественной милости.
Инквизитор Фульк и прелат Армин выглядели так, словно хотели оспорить предложение фон Рейсарха, возмущенные тем, что они считали бесстыдной попыткой сигмарита возвеличить своего бога посреди этого бедствия. В то же время ни один из жрецов не мог игнорировать непреодолимую логику аргументации архилектора. Великий собор был идеально расположен, и крестьяне воспрянут духом от мысли, что они защищают Самого Зигмара, собравшись в храме.
- Значит, Великий Собор, - решил Крейссиг, завершая дискуссию. Он кивнул фон Рейсарху.
- Ты можешь сказать великому теогонисту Газульгрунду, чтобы он ждал меня.
Гордость Крейссига была уязвлена тем, что он потакал зигмаритам таким образом. Снисходительность к Великому Теогонисту означала публичное проявление власти священника — власти, которая казалась бы большей, чем власть императора или его назначенного протектора. Тем не менее, было бы еще более катастрофично позволить священнику вести предстоящую битву в одиночку. Люди будут помнить, кто сражался, чтобы спасти их, и кто оставался в безопасности за крепостными стенами.
Крейссиг уже собирался распустить совет, когда случайно заметил кота баронессы фон ден Линден. Зверь бездельничал на столе в течение всей встречи, безразличный к важным событиям, разворачивающимся вокруг него. Теперь, однако, кошка стояла прямо, выгнув спину, и каждый ее волосок стоял дыбом. Когда животное начало шипеть и плеваться, Крейссиг проследил за его испуганным взглядом.
Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть темные силуэты, свисающие на веревках с крыши дворца. Прежде чем его Кайзерджегер успел выкрикнуть предупреждение, размахнувшийся скавен влетел в окно. Крейссиг закрыл лицо руками, когда осколки стекла разлетелись по комнате.
Щебечущие крики скавенов заглушили крики тревоги и смятения, которые поднялись от удивленных советников и генералов. Со стороны окон послышались стоны агонии, когда быстро движущиеся крысолюди напали на испуганного Кайзеръягеров.
Другие скавены карабкались через разбитое стекло, швыряя крошечные шары в комнату. Каждый шар, падая на пол, испускал клубящуюся массу удушливых испарений. Люди шатались в ядовитом тумане, пытаясь вырваться из изнуряющего тумана. Скавены, с лицами, обернутыми толстыми складками ткани, метались по залу, нанося удары кривыми клинками.
Крейссиг отшатнулся, пытаясь вытащить свой меч, хотя его тело содрогалось в приступе сильного кашля. Один из нападавших паразитов издал дикое рычание, заметив его. Вскочив на стол, крыс-убийца бросился на него.
Абин-гну засунул ятаган обратно за пояс из крысиных кишок и вытащил из-под малинового плаща смертоносные кольца священного шнура душителя. Пропищав заклинание Рогатому, смертоносное заклинание, которому его научил не кто иной, как Старая Крыса Под Горой, убийца набросил петлю на шею своей жертвы.
Крейссиг ахнул, когда веревка натянулась, а маленький талисман из искривленного камня, вшитый в подкладку, впился ему в шею. Он чувствовал, как сжимается горло, как из него выдавливают воздух. Абин-гну проворно спрыгнул со стола, спрыгнул за спину Крейссига и заставил человека опуститься на стул. Прижав одну ногу к спинке сиденья, скавен использовал ее как дополнительный рычаг, дополнительную силу, чтобы увеличить это смертельное сжатие.
Крейссиг изо всех сил пытался дотянуться до чудовищного существа позади себя, пытался вывернуться так, чтобы хотя бы соскользнуть со стула. Абин-гну, однако, был слишком хитер, чтобы позволить себе упасть в пределах досягаемости ощупывающих рук человека. Как только его зрение начало темнеть, как гром собственного пульса превратился в оглушительный рев в ушах, как его легкие начали гореть, Крейсиг почувствовал, что воздух вокруг него стал холодным.
Это был холод, не имеющий ничего общего с зимой. Это был призрачный холод колдовства. Давление на его горло внезапно ослабло. Крейссиг оторвался от кресла, почувствовав, как удушающий шнур вырывается из ослабевших когтей. В отчаянии он схватился за горло, сорвал петлю и с отвращением швырнул ее на пол.
Выхватив меч, он повернулся лицом к своему потенциальному убийце. Абин-гну лежал ничком, его повязка на лице пропиталась кровью. Черная кровь пузырилась из глаз скавена, поток увеличивался с каждым неровным вдохом, который он втягивал в свое умирающее тело. Пока Крейссиг наблюдал, крыса-убийца испустила дух, исторгнув свою последнюю жизненную силу в гротескном жидком полоскании.
Отвернувшись от мертвого убийцы, Крейссиг попытался вмешаться в развернувшуюся вокруг него схватку, но обнаружил, что она почти прекратилась. Столешница и большая часть пола были покрыты жирной серой пленкой. Комната была завалена телами, как отвратительными тушами скавенов, так и трупами людей.
‘Командующий, с вами все в порядке?
Вопрос прозвучал от последнего человека, которого Крейссиг ожидал увидеть, - его слуги Фюрста, сжимавшего в пухлом кулаке тяжелую дубинку. За спиной крестьянина он увидел баронессу фон ден Линден, ее серебристые одежды все еще извивались от магической энергии, которую она вызвала.
- Я жив, - сказал Крейсиг Фюрсту, отмахиваясь от беспокойства слуги. Скавены нанесли свой урон совету и собравшимся генералам, убив почти четверть из них в короткой схватке. Многие из выживших продолжали кашлять густой серой мокротой — остатками того странного дыма, который использовали крысолюди. Серая грязь, запятнавшая комнату, объясняла весь остальной дым, застывший от заклинаний ведьмы.
Крейссиг нахмурился, глядя на баронессу. Его облегчение от ее своевременного вмешательства было смягчено осознанием того, что никакая природная сила не могла предупредить ее об опасности. Даже когда это было полезно, в колдовстве было что-то тревожащее, что-то, что оскорбляло людей на почти первобытном уровне.
Изучая лица других выживших, он видел ту же смесь благодарности и страха. Выражение лиц арх-лектора фон Рейсарха и инквизитора Фулька было откровенно злобным.
‘От имени Его Императорского Величества, - произнес Крейссиг достаточно громко, чтобы его голос заглушил любые дурные предчувствия, - Мы благодарим вас за столь своевременную помощь, ваша светлость.
Баронесса фон ден Линден поклонилась Крейссигу.
- Долг каждого подданного Империи-защищать государство, - заявила она, взглянув на советников. Крейссигу не понравилась ее легкая улыбка.
Большинство из этих мужчин знали, что он навещал ее, хотя и не могли догадаться о природе этих связей. Одним своим поступком она и спасла его, и осудила. В совете больше не будет слухов, связывающих баронессу с колдовством. Был бы только простой факт. Теперь Крейссиг был неразрывно связан с ведьмой. Ему придется поддерживать ее во всем, потому что те же самые люди, которые будут преследовать ее как практикующую черные искусства, также проклянут его как еретика.
С хищной кошачьей грацией баронесса прошествовала сквозь завалы и присоединилась к Крейссигу во главе стола. - Ты должен действовать быстро, - посоветовала она ему. Как и Защитник, она старалась, чтобы ее голос был достаточно громким, чтобы все слышали. - То же самое предсказание, которое предупредило меня о вашей опасности, открыло мне еще большую угрозу.
Ведьма с озадаченной улыбкой взяла со стола взволнованного кота и погладила его по шерстке. - Как и вы, скавены концентрируют свои силы. Они готовятся к прямой атаке на Великий Собор.
- В одном нападении крысолюди намерены сломить дух каждой души в Альтдорфе, - предупредила баронесса. - Когда храм сгорит, огонь будет виден в каждом квартале города. Когда это произойдет, люди будут знать, что их владычеству пришел конец.
- Когда это произойдет, паразиты унаследуют землю.
Сильвания
Кальдезайт,1113
Провидец Скриттар глубоко вздохнул, наполняя нос запахом победы. Мускусный запах агрессии, исходящий от желез тысяч воинов-скавенов; ему нужен был только аппетитный аромат свежей крови, чтобы сделать его по-настоящему вкусным. Это была обратная сторона борьбы с этими мертвецами. Даже когда они были разорваны в клочья, ходячие трупы отказывались извергать что-либо похожее на настоящую кровь. В лучшем случае это была сиропообразная патока, чаще всего просто щепотка струпьевидной пыли.
Клан Мордкин определенно доказывал свою состоятельность. Могильные крысы ворвались в ряды зомби с такой дикой свирепостью, что даже эти обнюхивающие клещей мыши клана Фестер осмелели и начали свои собственные атаки. Враск Билеброт и его уцелевшие чумные монахи тоже взялись за дело, сновали по краям конфликта и поддерживали Фестера везде, где казалось, что у них могут возникнуть проблемы с моральным духом. Как истребитель нежити, Враск оказался жалким неудачником, но как воспитатель он был весьма полезен. С другой стороны, если бы тебе в лицо сунули гнилую морду чумного монаха и стали отдавать приказы, большинство скавенов отреагировало бы именно так.
Со своего места в тылу армии Скриттар мог видеть приливы и отливы битвы. Это был именно тот тип конфликта, который ему подходил — подавляющая резня! Его воины превосходили немертвых численностью десять к одному, шансы превратить самую бесхребетную мышь в злобную. Если бы у мертвых существ было хоть какое-то чувство самосохранения, они были бы разбиты при первом же взгляде на грозное воинство крысолюдей, роящихся на них. Вместо этого они просто удерживали свои позиции и заставляли скавенов разделывать их на месте. Результат был бы тот же, это была лишь отсрочка неизбежного.
Скриттар обнажил клыки и удовлетворенно зашипел. Это будет всего лишь вопрос нескольких часов, прежде чем скавены прорвутся через своего врага. Тогда путь к зубчатой башне, которую защищали мертвецы, будет свободен. Это было массивное сооружение, источавшее магическую заразу, от которой мех серого провидца дрожал.
Почему-то это напомнило ему Разрушенную Башню в Скавенблайте. От этого места исходил благоприятный запах, дразнящий запах, который выходил за пределы искривленного камня, зажатого между черными каменными блоками. Он почти чувствовал присутствие Рогатого, ожидающего и нетерпеливого! Это было унизительное, пугающее чувство, но в то же время наполнявшее внутренности Скриттара жадным предвкушением. Что может быть более благоприятным предзнаменованием для успеха его планов, чем внимание его бога?
Устремив взгляд на башню, Скриттар увидел вихри энергии, мерцающие вокруг нее, как пар из лавовой ямы. Каждый клочок призрачного света был щупальцем магии, лентой магии, высосанной из пустоты и извергнутой в атмосферу. Скриттар почувствовал, как участился его пульс, когда он осознал величие того, что почувствовал.
Если человек-маг настолько силен, что способен вызвать столько магии, то он должен оказаться грозным врагом! Лапа серого провидца крепче сжала рукоять его посоха, чувствуя, как выгравированные на нем руны искривляющего камня шипят на его коже, наполняя его вены тайной мощью. Человек знал пару трюков, вот и все. Если бы он был по-настоящему силен, его жалкая армия не была бы уничтожена так легко! Нет, человек-маг был просто еще одним куском мяса, ожидающим, когда его срубят законные хозяева мира!
Скриттар отвел взгляд от башни, вместо этого глядя на свежие бревна своего транспорта и скопившиеся вокруг него ряды стормверминов. Рабочие крысы Фестера карабкались, чтобы построить деревянную платформу, крадя окованные железом колеса из десятков гнезд людей. Они были разношерстными и разномастными, из-за чего платформа над ними местами была кривобокой и требовала от воинов еще больших усилий, чтобы сдвинуть ее. Однако подобные опасения мало волновали Скриттара. Стормвермин Манглрра Бейнберроу были сильнейшими скавенами в клане Фестер, и они не подведут повелителя провидцев. Нет, если они хотят жить долго.
Серый провидец прихорашивался, шагая по платформе и глядя вниз на ряды мускулистых стормверминов. Он убийственно ухмыльнулся, приближаясь к реальной мощи своего транспорта. Привязанный между каменной аркой, украденной из храма эльфов, в дальнем конце платформы висел большой бронзовый колокол. Этот колокол был освящен в самых темных покоях Разрушенной Башни, на нем были выгравированы руны разрушения и разрушения. Кусок чистого искривленного камня, сделанный из самого большого куска, который они собрали в Сильвании, образовал колокол.
Второй по величине кусок был основой громадного ударника, зажатого в лапах личного раба Скриттара. Сочетание ударника, хлопушки и рун создало бы призыв к Рогатому, призыв, на который ужасный бог наверняка ответил бы. Между смертными просителями и божеством будет создан мост, который под руководством повелителя провидцев примет форму заклинаний невообразимого разрушения!
Весело помахивая хвостом, Скриттар оглянулся на сражение. Его армия была уже на полпути через ряды нежити. Настало время, чтобы он появился и убедительно напомнил им, что их победа была обусловлена исключительно его блестящей тактикой и самоотверженным руководством.
‘Скажи своим подонкам, чтобы двигались, - рявкнул Скриттар на Манглрра. Взгромоздившись перед колесным алтарем, военачальник покачал головой и повернулся, готовый ударить кнутом своих воинов. Как только он это сделал, поза военачальника стала тревожной, и он поднял голову, нервно принюхиваясь.
Вскоре резкий запах мускуса страха опустошил алтарь. Скриттар повернулся к испуганному военачальнику и ударил его рогатой головой своего посоха. ‘Дурак-мясо! Мышиный нюхач!-бушевал серый провидец.
Манглрр был стар по меркам скавенов, его энергия сохранялась коктейлем из алхимии и переливания искривленного камня. Однако когда он заговорил, это был испуганный писк, который мог бы издать щенок.
‘Гори-тварь!’ заскулил военачальник. ‘Гори-тварь!
Скриттар вздохнул и поднял свой посох, чтобы выбить безумные мозги из черепа Манглрра. Старческая паника военачальника грозила расстроить штормвермин. Что еще более важно, он мешал проявлению божественной милости и тактической проницательности повелителя провидцев! Жаль было видеть Лорда Разложения, доведенного до такого жеманного состояния — он должен был помнить, что все, кто видел это зрелище, должны быть убиты.
Однако прежде чем он успел нанести смертельный удар, в нос Скриттару ударила отвратительная вонь. Это был гнилой, кислый запах гнилого мяса, смешанный с мускусом рептилий. Он сразу понял, что именно этот запах превратил Манглрра в съежившуюся блоху, но откуда мог взяться такой запах, он не мог объяснить.
Затем, с чувством ужаса, Скриттар поднял голову и уставился в небо. Ни один скавен не любил открытого неба, этой необъятной пустоты, которая казалась такой странной и чуждой по сравнению с тесным комфортом их нор и туннелей. Он был необычен среди своей расы в своей терпимости к этому, но в этот момент он разделял их ужас перед небесами более полно, чем он мог себе представить, примитивные инстинкты мчались по его венам и посылали волну страха по всему его телу.
Что-то спускалось с неба. Что-то огромное и невыразимое! От него несло смертью и гниением, высохшей чешуей и сморщенной плотью. Невозможно было ошибиться в этой ужасной форме, в мощных крыльях и могучих когтях, в зазубренном хвосте и бронированном теле дракона. Однако на его обрубленной шее не было головы, только рваная дыра и блестящий кончик обнаженного позвоночника!
Пока он смотрел, смертоносный дракон спикировал на один из отрядов мордкинов. Из зазубренного обрубка шеи бурлящий поток гнилого мяса и извивающихся личинок обрушился на скопление могильных крыс, обжигая их в костяных доспехах. Затем когти дракона вонзились в них, разрывая скавенов на части, как гигантскую адскую кошку!
На плечах дракона, похожего на какого-то черного клеща, вонзившегося в его истлевшую шкуру, стояла высохшая фигура и жестикулировала костлявым посохом. Магическая энергия потрескивала вокруг головы посоха, извергая себя потоком воющей тьмы. Зловещая магия вонзилась в полк кланратов Фестера, в мгновение ока превратив десятки в мумифицированную шелуху.
Губы Скриттара оторвались от клыков, когда он наблюдал за атакой мага. Он этого не потерпит. Он не потерпит, чтобы это грязное мясо лишило его триумфа. Какими бы ни были его силы, это существо было всего лишь человеком, ничтожным по сравнению с суровой мощью расы, созданной божественнейшим из богов!
Повелитель провидцев сунул в рот маленький кусочек искривляющего камня, чувствуя, как его сила пронзает его, когда его клыки превращают его в пыль. Воспрянув духом от великолепия своей увеличенной доблести, он послал зеленую молнию разрушения, обжигающую стормверминцев, собравшихся вокруг его алтаря, поджаривая одного несчастного воина там, где он стоял.
-Рогатая Крыса не потерпит трусливого мяса! - взревел Скриттар, метаясь по алтарю из стороны в сторону, чтобы убедиться, что весь полк знает о его гневе. Уверенный в их испуганном внимании, он вскочил на каменную арку и вскарабкался на колокол.
-Скорей, скорей! - крикнул Скриттар, указывая посохом вперед. -Я убью ... убью мага-мясо! - провозгласил он, вызвав радостные возгласы штормвермина. -Вы славно убьете ... истребите дракона!
В мертвой тишине, последовавшей за этим заявлением, Скриттар легко расслышал трусов, пытавшихся прорвать строй. Сожжение их дотла вернуло энтузиазм выжившим.
Отвратительная плоть превратилась в пыль, когда Лотар фон Диэль протянул руку. Он ликовал от силы, которая текла через него, испытывал чувство восторга, наблюдая, как крысолюди рушатся перед ним. Никогда прежде он не представлял себе такой силы! Все его заклинания, магия, которую он изучал и практиковал в тайне все эти годы, были ничто по сравнению с этим.
Под собой он ощущал древнее величие Грауга Грозного — первобытную силу почти стихийной ярости, ожившую не более чем марионеткой, продолжением какого-то маленького фрагмента воли некроманта. По малейшему его капризу зомбированный зверь набрасывался с когтями и уничтожал дюжину жизней или приносил увядающую смерть десяткам с взрывом гнилых газов и червивого мяса. Копья и мечи смялись о бронированную шкуру змея, и те немногие, что пронзили его, застряли в гнилой, бесчувственной плоти. Сотни чудовищных существ роились вокруг дракона, но они были беспомощны и ничтожны, как муравьи.
Лотар предположил, что именно так чувствовал себя Ванхал. Грубая сила уничтожения текла через его разум и душу, ожидая там, прямо под поверхностью, скрываясь невидимой и неосознанной, пока ее не призовут. Неудивительно, что некромант так презирал завоевания и господство. Воистину, что такое власть Императора по сравнению с властью живого бога?
Лотар протянул руку, выдергивая извивающегося крысолюда из окружавшей его орды. Холодно, он послал щупальца некромантической энергии, разрезая существо, срывая его мех лентами, оставляя влажные кости блестящими в звездном свете. Он мог чувствовать каждый дюйм существа, когда смерть распространялась по его искалеченному телу, смакуя его, как он когда - то смаковал деликатес Мутленда.
То, что такой низкородный крестьянин, как Ванхал, раскрыл в себе этот чудесный потенциал, больше не ранило гордость Лотара. Достаточно было того, что потенциал был раскрыт. Пресытившись силой, текущей через него, барон даже не почувствовал себя ущемленным, когда Ванхал передал ему контроль над Граугом и отправил его противостоять скавенам. Все, что могло поддержать эту власть, любая дерзость или оскорбление не имели никакого значения. Ничто не имело значения, ничто, кроме этой силы!
Барон почувствовал, как его кожа увядает. Плоть, подумал он с презрением. Такой жалкий сосуд, чтобы облекать неукротимую волю такой души, как его. Пламя смерти было слишком слабой свечой, чтобы осветить великую тайну. Он мог видеть это сейчас, когда посылал фантомные энергии, обжигающие крысолюдей, и каждая смерть вставляла еще один кусочек в космическую головоломку. Все, что он должен сделать, - это расширить свою власть еще немного, задействовать те последние резервы, которые поддерживали его, и он увидит все!
В Лотара фон Диэля ударила волна этической злобы, заставив мерцать магический щит, который он соткал вокруг себя. От удара кровь хлынула у него из ушей, едва не сбросив с могучих плеч Грауга. Ошеломленный, некромант покачал головой. Безрассудный, пьяный избыток мгновения назад испарился, когда логика подчинила эмоции в его сознании. Ужас захлестнул его, когда он понял, куда чуть не завело его безумное желание. Плоть могла быть плохим средством для такой силы, но это было единственное, что у него было.
Еще одна зеленая молния ударила в защиту Лотара. Он развернулся, сосредоточив свое внимание на том, чтобы слить злую энергию. К его колдовскому зрению, молния оставила за собой светящуюся ленту магии, траекторию, по которой он следовал назад к ее источнику. То, что он увидел, было пылающим пузырем безумных энергий, путаницей эфирных вибраций, связанных безумной мешаниной странных знаков и причудливых рун. В центре этой энергии находился ветхий алтарь, установленный на колесной платформе.
Над алтарем стоял огромный колокол, его колокольчик сиял, как сгусток концентрированной магии. Над колоколом скакал и жестикулировал рогатый крысолюд, энергия хлестала вокруг него, когда он рычал и чирикал.
Лотар усмехнулся, увидев скавенского колдуна. Он был в долгу перед монстром за то, что тот вывел его из транса. Теперь он вознаградит грязную скотину быстрой смертью.
Вытянув часть своей силы, он поднял Грауга в воздух, и драконьи изодранные крылья разбили десятки крысолюдей, когда тот взлетел. Обезглавленная туша дракона взмыла над полем боя, с метеоритной яростью устремляясь к вражескому колдуну.
Раздалась печальная нота, когда дракон нырнул в сторону скавенского колдуна.
Лотар отшатнулся, когда в него ударила волна магической энергии, придавив его к чешуйчатому плечу дракона. В ушах у него звенело, из носа текла кровь, когда раздавалась колдовская какофония адского колокола. Он чувствовал, как чешуйчатые пластины и куски мяса отрываются от гнилой шкуры Грауга. Дракон попятился назад, его крылья взмахнули в воздухе, когти царапнули невидимую оболочку магии.
Лотар недоверчиво уставился на рогатого крысолюда, с ужасом наблюдая, как адский колокол отступил, чтобы ударить еще одну ноту. Сила этого существа была чудовищной, далеко превосходящей этические гармонии, потрескивающие вокруг существа. С чем-то, близким к испугу, он приказал дракону наброситься на него своим гнилым дыханием.
Смесь трупного газа и бульона личинок брызнула на скавена, толкающего колокол. Десятки существ рухнули, корчась в предсмертной агонии. И все же алтарь и отвратительное существо, сидевшее на нем, остались невредимыми. Лотар как раз успел переварить этот факт, когда колокол зазвонил снова. На этот раз он видел, как энергия вырвалась из хлопушки и змеей устремилась вверх, в посох крысолюда. Копье обжигающего света потрескивало от рогатого наконечника, пронзая небо.
Даже могучее тело дракона содрогнулось под такой атакой. Грудь зверя взорвалась взрывом осколков чешуи и раздробленных костей, левое крыло почти оторвалось от тела. Бегемот рухнул с неба, врезавшись в копошащихся внизу скавенов, сокрушая десятки под своей громадой. Зомби-рептилия вздрогнула и замерла, когда мотивирующая ее сверхъестественная анимация исчезла.
Лотару жилось немногим лучше. Раздробленная рука, сломанная нога-вот следы его собственного падения. Он почувствовал шок от удара в своих пульсирующих костях. Боль пульсировала в его теле, отражаясь в иссохших венах. Это была попытка втиснуть какую-то связность в путаницу мыслей, которые кружились в его голове.
В ушах у него все еще звенело от печальных звуков колокола, и он не слышал собственных заклинаний, пытаясь оживить мертвого дракона. Треск зеленой молнии опалил ночь, заставив его укрыться за огромным когтем Грауга. Скавенский колдун, казалось, был полон решимости довести дело до конца.
Лотар заставил себя немного прийти в себя, прогнав отвлекающее жужжание из головы. Теперь он слышал торжествующие крики врагов, радующихся уничтожению дракона. С устранением Грауга их победа казалась гарантированной.
Для Лотара это было необъяснимо. В распоряжении Ванхала было столько власти, как он мог позволить этим паразитам одолеть себя?
Затем в уши барона ворвались новые звуки. Торжествующее чириканье сменилось паническими воплями. Почти ненстерпимый холод охватил Лотара, остатки какого-то могущественного колдовства. Подняв глаза к небу, он удивился тому, что увидел.
Грауг не был фокусом заклинаний Ванхала. Немертвый дракон был просто маленьким фрагментом, отвлекающим маневром, чтобы задержать врага. Истинная мощь Ванхала только сейчас проявилась в небе над Ванхальденшлоссе.
И снова Лотар был смущен ограниченностью собственного понимания. Он думал, что призыв и контроль над одним зомби-драконом-это сила, которая должна поставить его среди богов.Какими же словами описать силу, которая подняла из мертвых десятки драконов?
