Книга VII
Начало Иберийской войны
Итак, высадившиеся на Балеарах нумидийцы под началом Гисгона были полностью перебиты тамошним римским гарнизоном, а корабли, участвовавшие в высадке вторженцем рассеяны подоспевшим римским флотом. В Африке то и дело вспыхивали очаги чумы, впрочем быстро затихавшие. А из Италии к Алезии под знаменами Гнея Юния Брута, полководца почтенного возраста, подошел римский легион в полном составе: тяжелая пехота, конница италиков и застрелы, а также метательные машины-скорпионы. Это была грозная сила, могущая как остановить контратаки галлов, так и развить дальнейшее наступление Рима. Белги, чьи лазутчики наводнили захваченные римлянами земли, были прекрасно осведомлены об этом, и пребывали в страхе за свое существование. Они раз за разом отправляли послов с мольбами о мире, но всякий раз получали твердый отказ, ибо Рим вел войну не за славу и добычу, но за полное покорение всей Галлии.
Перегруппировав имевшиеся в наличии силы, принцепс сената Марк Корнелий Сципион с одним легионом отправился дальше на север в поход на ремов, а другой легион оставил на берегу реки Лигер у границ с непокоренными еще галлами, оставив его в подчинении Гнея Брута. До Сципиона доходили слухи, что иберы, хлынувшие огромными массами из-за Пиренеев уже овладели всей Аквитанией и, замирившись с галлами, вознамерились бросить вызов Риму в борьбе за власть над Галлией. Слухи оказались правдивы, ибо в одну из летних ночей в 500-й год от основания Рима иберские полчища атаковали позиции Брутова воинства у охраняемой переправы через реку Лигер. Варваров было в два раза больше, чем римлян, но в темноте, а также в силу царящего обычно среди варваров разброда, одно войско иберов, чьим вождем был Вириат Гадесский, так и не смогло поучаствовать в сражении, ибо заплутало в незнакомой местности и повернуло обратно. Войско же Эдригу Илоркийского стремительным натиском обрушилось на римлян. Наступавших встретили стрелометы-скорпионы, косившие их еще на подходе к реке, а также пилумы, метаемые легионерами. Варвары толпились на мосту и были отличной мишенью, причем они страдали не только от противника, но и губили друг друга, сталкивая товарищей в воду, пусть и ненароком, а те под тяжестью доспехов, оружия и полученных ран тонули в беспощадных водах галльской реки. Тех, кто все же добирался до строя римской пехоты, добивали мечами. Сдвинуть когорты с места едва ли не удалось конным скутариям иберов, но коннице не хватало места для успешных действий и ее перебили, хотя и не без труда. Среди зарубленных конников был и вождь иберов Эдригу, смерть которого посеяла мгновенную панику среди его войска, бросившегося через мост на другой берег Лигера. В догонку за беглецами Брут бросил римскую конницу и сам с преторским отрядом пустился вслед, усеяв трупами врага окрестные поля. Победа римлян была полнейшей.
Так началась война Иберийская, которой Рим отнюдь не желал, а, напротив, в ней он был вынужден обороняться и даже, в какой-то мере, выступал защитником галльских племен, находящихся под его властью, ибо иберы жестоко притесняли галлов на подконтрольных им землях, как и германцы, наступавшие в галльские земли с востока, из-за Ренуса, и объявившие, что Рим может более не считать их своими друзьями. Было очевидно, что варвары Иберии и Германии вознамерились общими усилиями овладеть Галлией. Однако до открытой войны с германцами тогда еще дело не дошло.
К зиме того же года Марк Корнелий Сципион покорил племя ремов и впервые нога римлянина ступила на берег Океана, омывавшего Европу и северные острова, именовавшиеся Оловянными по названию ценного металла, коим и торговали местные, или же Британскими, по имени населявших их племен, принадлежавших к кельтскому древу народов. Таким образом, еще остававшиеся независимыми галльские племена были рассечены как бы надвое римскими владениями: на западную, прижатую к Океану, и на восточную, теснившуюся у реки Ренуса и германских земель.
А на следующий год из новобранцев были собраны два легиона неполного состава и морем переправлены в Массилию: один охранял переправы через Родан, а подразделения второго были разбросаны гарнизонами по территории галльских провинций.
Отбивались тогда римляне не только в Галлии, но и на южных своих рубежах, где за морем, в Африке, один из нумидийских царьков Масгава осадил Гиппон Регийских, прослышав о слабости тамошнего гарнизона. Прибывший из Карфагена наместник Секунд Публиций Маллеол отбросил осаждающих от стен города, а затем нагнал неприятеля и в полевом сражении наголову разгромил. В той битве Маллеол применил новую тактику. Зная, что войско нумидийцев состоит из огромного числа стрелков-копьеметателей и большой массы легкой же конницы, он в первую линию выставил нанятых на службу ливийцев и кельтов, которые словно губка должны были впитать в себя шквал вражеских дротиков. Во второй линии шла римская пехота, в третьей линии велиты, а по флангам расположилась ливийская и нумидийская конница. И битва прошла по намеченному римским полководцем плану - ливийцы и кельты приняли на себя первый удар врага, а затем при поддержке римлян перешли в наступление. По флангам нумидийцев давила конница, хотя на левом крыле римлян конные ливийцы понесли большой урон, увязнув в массе вражеской легкой пехоты, но прибывший на выручку преторский отряд римского полководца разметал нумидийцев. На остальных участках сражения успех также сопутствовал римлянам. Сам Масгава был убит.
Развивая успех, Маллеол вторгся в срединную Нумидию и осадил крупнейший ее город и столицу Цирту...
