Борьба за гегемонию в Греции в V в. до н. э. (478-431 гг.)
СПб, Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. В книге известного отечественного ученого-антиковеда профессора В. М. Строгецкого рассматриваются пути развития спартанского и афинского полисов и особенности их общественно-политического строя; анализируются характер и устройство ведущих союзов греческих государств V в. до н. э.
Спойлер (раскрыть)
V век до н. э. в истории Греции ассоциируется с именами Перикла и Фидия, великолепием Парфенона и расцветом древнегреческой культуры. Эта сторона жизни классической Греции достаточно хорошо изучена отечественными учеными — искусствоведами и историками культуры. Вместе с тем данный период древнегреческой истории был насыщен важнейшими политическими событиями, характеризовался глубокими социальными сдвигами и отличался противостоянием не только отдельных полисов и их союзов, но и целых военно-политических блоков, на которые разделилась Греция вскоре после изгнания персов из Эллады. И эта сторона жизни греческого мира
V в. до н. э. еще не получила должного освещения в отечественном антиковедении.
Долгие годы приоритетным в советской исторической науке оставалось социально-экономическое направление; вместе с тем изучение проблем политической истории составляет один из важнейших аспектов исследования человеческой истории вообще. На это неоднократно указывал Энгельс в «Письмах об историческом материализме», предостерегая от слишком прямолинейного толкования роли экономических отношений и недооценки политического и других факторов в историческом процессе1.
В классической древней истории одним из наиболее благоприятных для такого рода исследования является период, получивший условное название Пентеконтаэтия (Πεντηκονταετία ), т. е. Пятидесятилетие (478—431 гг. до н. э.). Этот период между двумя известными войнами
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 37. С. 369 слл., 393 слл., 414 слл.
- 6 -
древности — Греко-персидскими и Пелопоннесской — был насыщен, как уже отмечали древние (Thuc., I, 89—118; 128-138; Diod., XI, 37-XII, 40), важнейшими политическими событиями и являлся эпохой наивысшего расцвета внутриполисных и межполисных отношений. По этой причине Пентеконтаэтия представляет собой важную историческую веху, которая нуждается в определении ее основных направлений развития и особенностей исторической обстановки.
Рассмотрение политических событий Пентеконтаэтии позволяет разрешить ряд ключевых проблем, имеющих кардинальное значение для выяснения характера внутриполисных и межполисных отношений в Греции в V в. до н. э. Прежде всего это проблема соотношения внутренней и внешней политики ведущих греческих полисов. Ее решение поможет внести некоторую ясность в развернувшуюся в современной отечественной науке дискуссию о роли этих форм политики в межгосударственных отношениях на разных этапах истории человеческого общества2.
Следующая проблема заключается в выяснении роли войны как фактора исторического развития. Известное положение о том, что «война есть просто продолжение политики другими (именно насильственными. — В. С.) средствами»3, нередко получает одностороннюю трактовку, согласно которой войну считают лишь результатом внутренней политики государства. Между тем ее обратное воздействие на социальную структуру, внутриполитические отношения государств и межгосударственные связи часто остается в тени.
2 Поздняков Э. А. Внешнеполитическая деятельность и межгосударственные отношения. М., 1986. С. 6 сл.
3 Эту мысль обычно приписывают Ленину, хотя, как известно, ее впервые высказал фон Клаузевиц («О войне», 1833). О значении войны как фактора развития греческой цивилизации в классический период см.: Jacquemin A. Guerre et religion dans le monde grec (490-322 av. J.-C). Paris, 2000; Rebuffat Pr. Guerre et societe dans le monde grec (490-322 av. J.-C.). Paris, 2000; War as a Cultural and Social Force. Essays on Warfare in Antiquity / Ed. by T. Bekkehr-Nielsen, L. Hampelstadt. Copenhagen, 2001.
- 7 -
Материал Пентеконтаэтии позволяет исследовать проблему античного империализма, в частности причины и этапы становления Афинской империи и ее связь с афинской демократией.
Большое значение имеет проблема олигархии и демократии не только как форм политической власти в отдельных греческих государствах (на что чаще всего обращается внимание в научной литературе)4. В пору противостояния Пелопоннесской лиги и Афинского морского союза олигархия и демократия превратились в противоположные общественно-политические течения в Греции в середине V в. до н. э., оказывавшие значительное влияние на межполисные отношения.
Сравнивая эпоху Пятидесятилетия с предшествующим периодом, необходимо обратить внимание на важные изменения содержания и формы межполисных отношений. На смену полицентристской структуре, отличавшейся наличием большого числа независимых греческих полисов, осуществлявших свою самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, пришла структура биполярная, характеризовавшаяся противостоянием двух политических блоков, возглавляемых двумя наиболее могущественными полисами Эллады — Спартой и Афинами5.
Победа эллинов над персами в условиях неравномерности экономического и политического развития государств, с одной стороны, способствовала активизации межполисных связей, с другой — создавала благоприятные условия для обострения внутриполисных и межполисных противоречий. Наиболее ярко это обнаруживается при исследовании сущности афинско-спартанского дуализма и причин конфронтации между афинянами и спартанцами в данный период.
При всем том рассмотрение подобной темы открывает перспективу выявления наиболее общих закономерностей, представляющих несомненный интерес не только для изучения особенностей и характера межполисных
4 Ostwald Μ. Oligarchia: The Development of Constitutional Form in Ancient Greece. Stuttgart, 2000. Литературу о демократии см. ниже.
5 Powell A. Athens and Sparta: Constructing Greek Political and Social History from 478 В. C. London, 1988.
- 8 -
отношений в Греции в V в. до н. э., но и различных вопросов международных отношений в последующие эпохи.
Изучение указанных вопросов обеспечено многообразием источниковедческой базы. Можно выделить три группы источников. К первой группе необходимо отнести историков, бывших современниками описываемых ими событий, т. е. Геродота, Фукидида, а также их предшественников, сочинения которых не сохранились до нашего времени. Ко второй группе следует отнести современные рассматриваемым событиям документы, официальные (декреты Народного собрания, тексты договоров) и неофициальные (другие надписи и посвящения), а также литературные произведения, отражающие события эпохи и важные для понимания их социально-политической подоплеки сведения. К третьей группе относятся сочинения поздних авторов.
История Геродота заканчивается описанием битвы при Сесте в 479 г. до н. э. Однако в последних трех книгах историк сообщает ряд ценных сведений о современных ему событиях 478—430 гг. до н. э.6
Наиболее важным источником является труд Фукидида, посвятившего, как уже отмечалось, краткий очерк истории Пятидесятилетия. Фукидид написал историю Пелопоннесской войны 431—404 гг. до н. э. Рассматривая ее как результат доведенных до крайности противоречий между Афинской державой и Пелопоннесским союзом (Thuc., I, 18, 2—19; 23, 5 sqq.), историк считал необходимым показать, какие обстоятельства после победы над персами способствовали усилению афинского могущества и каким образом организовалась Афинская держава (Thuc., I, 89, 1; 97, 2).
В последнее время в западной историографии возникло негативное отношение к сообщаемой Фукидидом информации о греческой истории первой половины V. в.
6 Lateiner D. The Hisorical Method of Herodotus. Toronto, 1989; Gould J. Herodotus. New Jersey, 1989; Cobe J. Herodot, Historien und die antike. Geschicht-Schreibung. Berlin, 1999; Rosalind Th. Herodotus in Context: Etnography, Science and the Art of Persuasion. Cambridge, 2000; Shirley S. Herodotus on the War for Greek Freedom. Indianapolis, 2003.
- 9 -
до н. э.7 Подчеркивание в духе гиперкритицизма недостоверности или ненадежности традиции закрывает путь к конструктивным, исполненным конкретно-исторического смысла исследованиям, поскольку Фукидид — единственный историк, современник интересующего нас периода, давший достаточно цельную картину исторических событий Пентеконтаэтии. Как справедливо отметил еще Куторга, «первой обязанностью историка является не отвергать известия античных писателей, но объяснять и истолковывать их, прибегать же к предположениям ему позволено только при совершенном отсутствии прямых данных»8. О ценности и достоверности сообщаемой Фукидидом информации можно судить на основе его собственных высказываний, не доверять которым нет каких-либо серьезных оснований. Он подчеркивает, что «не считал согласным со своей задачей записывать то, что узнавал от первого встречного, или то, что мог предположить, но записывал события, очевидцем которых был сам, и то что слышал от других людей после точных, насколько возможно, исследований относительно каждого факта в отдельности взятого» (Thuc., I, 22, 12).
Те, кто сомневается в ценности очерка Фукидида о Пелопоннесской войне и Пентеконтаэтии, отмечают, что он изложил события кратко и неполно, без точной их датировки. Однако Фукидид в своем очерке, как, впрочем, и в описании самой Пелопоннесской войны, стремился дать точную хронологическую последовательность событий, а не их абсолютную датировку. Кроме того, для осуществления целей, поставленных Фукидидом, не было необходимости излагать все события, ему достаточно было указать лишь на те из них, которые, по его мнению, были наиболее важными (ср.: Thuc., I, 98, 4)9.
7 См. нашу статью: Строгецкий В. М. Античная традиция о причинах Пелопоннесской войны и отношение к ней современной историографии // ВДИ. 1984. № 4. С. 114 слл. К этому см. также: Road Т. Thucydides Narrative and Explanation. Oxford, 1998; Morrison J. V. Preface to Thucydides: Rereading the Corcyrean Conflict (I, 24 - 55) // Classical Antiquity. 1999. Vol. 18. P. 94 ff.
8 Куторга Μ. С. Персидские войны. СПб., 1858. С. 16.
9 Westlake Η. D. Thucydides and the Pentekontaetia // CQ. 1995. Vol. 5. P. 53 ff. В 1993 г. критическое отношение к «Истории»
- 10 -
Ценным источником информации являются также речи послов, политических деятелей в «Истории» Фукидида. Хотя эти речи составлены им самим и их нельзя воспринимать буквально как Переложение того, о чем говорили ораторы, тем не менее они важны для понимания внутренней и внешней политики Спарты, Афин и отчасти других греческих полисов в V в. до н. э., а также для характеристики отдельных политических деятелей10.
Среди источников второй группы наибольшую ценность представляют официальные документы на камне: законы, декреты Народных собраний, отчеты о поступлении и расходах общественных денег, списки погибших граждан в различных сражениях. Из официальных документов наиболее важными для исследования политической истории являются тексты афинских декретов и договоров с другими греческими полисами 11. Особый интерес
Фукидида и, в частности, к его очерку о Пентеконтаэтии высказал известный американский историк Бэдиан (Badian Ε. From Plataea to Potidaea: Studies in the History and Historiography of the Pentecontaetia. Baltimore; London, 1993). Автор остро полемизирует с теми исследователями, которые считают Фукидида высокоавторитетным историком. Это прежде всего комментатор «Истории» Фукидида Гомм, а также де Сент-Круа — автор великолепной монографии об истоках Пелопоннесской войны (Sie Croix G. Ε. Μ. de. The Origins of the Peloponnesian War. Ithaca; London, 1972). В данной связи см. рецензию Сурикова на книгу Бэдиана (ВДИ. 1996. № 3. С. 197 слл.). О ценности очерка Фукидида о Пентеконтаэтии см.: Pritchett W. К. Thucydides' Pentekontaetia and other Essays. Amsterdam, 1995; Alonso-Nunez J. M. Die Archäologien des Thucudides. Konstanz, 2000; Rasmussen A. 1) Thucydides Conception of the Peloponnesian War I: Imperialism // Classica et Mediaevalia. 2001. Vol. 52. P. 57 ff.; 2) Thucydides Conception of the Peloponnesian War II: Hellas // Classica et Mediaevalia. 2002. Vol. 53. P. 81 ff.
10 Turasiewicz B. Pericles' Funeral Oration in Thucydides and its Interpretation // Eos. 1995. Vol. 83. P. 33 ff.; Road T. Thucydides Narrative...; Jörg F. Aufschlußreiche Rhetorik. Ein Versuch über die Redekultur und ihren Verfall bei Thukydides. Mit einem Geleitwort von Verlag, 2000; Bosworth Α. B. The Historical Context of Thucydides Funeral Oration // JHS. 2000. Vol. 120. P. 1 ff.
11A Selection of Greek Historical Inscriptions to the End of the Fifth Cent. В. C. / Ed. by M. N. Tod. 2-nd. Oxford, 1946 (далее Tod2); Die Staatsverträge des Altertums / Herausgegeben von Η. Bengtson. Bd. II (Die Verträge der griechisch-römischen Welt von 700 bis 338 v. Chr.). München, 1962 (далее StV, II); A Selection of Greek Historical Inscriptions to the Fifth Cent. В. C. / Ed. by
- 11 -
представляют финансовые документы: во-первых, Фукидид говорит о них крайне недостаточно, во-вторых, финансы — основа всякого государства, также и древнего. В числе упомянутых документов необходимо выделить афинские налоговые списки. Это списки городов, входивших в Афинский морской союз и ежегодно плативших в казну богини Афины так называемые начатки (απαρχή), т. е. 1/60 часть от суммы налога (фороса)12. Указанные документы помогают понять своеобразие афинской политики в отношении к союзникам и исследовать экономические, политические и юридические аспекты становления Афинской империи.
Однако эпиграфические памятники приобретают гораздо большую ценность, если их рассматривать в сравнении с литературными данными, позволяющими выявить обстоятельства, при которых были приняты те или иные законы и декреты, характер общественного мнения, причины, способствовавшие их принятию, и вытекающие из этого следствия. Поэтому кроме основных исторических трудов немаловажное значение для исследования отмеченных выше проблем имеют также такие литературные произведения, как политические памфлеты и трактаты. Значительный интерес представляют приписываемый Ксенофонту политический памфлет «Афин-
R. Meiggs, D. Lewis. Oxford, 1969 (далее ML). Подбор литературных и эпиграфических источников по истории архаической и классической Греции представлен в следующих новейших изданиях: Translated Documents of Greece and Rome. Vol. I.: Archaic Times to the End of the Peloponnesian War / Ed. and Transl. by Ch. W. Fornara. Cambridge, 1988; Grawford M., Whitehead D. Archaic and Classical Greece. A Selection of Ancient Sources in Translation. Cambridge, 1989; специально для периода Пентеконтаэтии: Суриков И. Е. Внешняя политика Афин в период Пентеконтаэтии // Межгосударственные отношения и дипломатия в античности. Ч. 2: Хрестоматия. Казань, 2002. С. 39 слл.
12 Все эти надписи собраны в великолепном издании: Meritt В. D., Wade-Gery Η. Т., McGregor Μ. F. The Athenian Tribute Lists. Vol. I. Cambridge (Mass.), 1939; Vol. II-IV. Princeton, 1949-1953 (далее ATL). В отечественной историографии эти документы проанализировал Паршиков (Паршиков А. Е. Списки дани афинских союзников (454/3—432/1 гг. до н. э.) // Паршиков А. Е. Исследования по истории Афинской морской державы / МГЗПИ. М., 1976. С. 67 слл. - Деп. в ИНИОН АН СССР 02. 12. 1976. № 1044).
- 12 -
ская полития», сочинение Стесимброта «О Фемистокле, Фукидиде и Перикле» (FGH II А 107 F I—II. S. 516-519; комментарий: S. 345—348) и трактат Аристотеля «Афинская полития». Данные этих источников, несомненно, важны для выяснения сущности афинской демократии и роста морского могущества афинян, характеристики различных форм проявления их имперской политики по отношению к союзникам и оценки внутренней и внешней политики Афин в рассматриваемый период времени.
Несмотря на возрождение в послевоенный период гиперкритического отношения к «Афинской политии» Аристотеля13, большинство современных ученых считает, что этот трактат представляет большую ценность как систематическое изложение афинской внутриполитической истории, богатое разнообразными материалами и основанное на вполне добросовестных источниках14.
К источникам третьей группы, как уже отмечалось, необходимо отнести авторов позднего времени. Прежде всего нас интересуют историки IV в. до н. э., ученики Исократа — Эфор и Феопомп. Их сочинения, к сожалению, не сохранились, но были широко использованы эллинистическо-римскими писателями, такими как Диодор Сицилийский и Плутарх, сочинения которых особенно важны для изучения рассматриваемых нами проблем.
Некоторые современные исследователи совершенно отвергают значение сочинений поздних авторов, считая, что «для них в той или иной степени характерны три особенности: влияние риторики, чистая фикция и ошибочно понятая ранняя традиция»15. Столь категорическое суждение едва ли оправдано. Необходимо всегда помнить, что Геродот, Фукидид и другие главные источники иногда опускают некоторую информацию. Что же
13 Day J., Chambers Μ. Aristoteles' History of Athenian Democracy. Berkeley, 1962.
14 Доватур А. И. Политика и Политии Аристотеля. Μ.; Л.,
1965. С. 115 сл.; Rhodes P. J. A Commentery on the Aristotelian Athenian Politeia. Oxford, 1981. См. также: Aristotels. Die historische Fragmente/ Ubersetzt und Erläutert von M. Hose. Berlin, 2002.
15 Hignett Ch. Xerxes' Invasion of Greece. Oxford, 1963. P. 7 ff.; Gomme A. W. A Historical Commentary on Thucydides.Vol. I. Oxford
1966. P. 365 ff.
- 13 -
касается второстепенных историков, то не следует исключать возможности сохранения ими ценных сведений, по тем или иным причинам не упоминаемых предыдущими авторами.
От главного сочинения Эфора «Всеобщая история» сохранилось только 157 фрагментов, из которых 14 посвящены описанию Пентеконтаэтии16. Достоверность рассказа Эфора основывается главным образом на использовании добротных источников. Для характеристики периода Пентеконтаэтии он использовал, кроме Фукидида, также сочинения аттидографов. Все сказанное не позволяет согласиться с разрушительным скептицизмом в отношении Эфора Шварца и других гиперкритиков17.
Характеризуя Феопомпа и его сочинение «Филиппика», исследователи указывают на большую ученость и трудолюбие этого автора. Для нас особенно важна X глава его труда18. Ценность сообщаемой им информации во многом определяется богатством и разнообразием его источников. Феопомп обращался также к изучению документального материала и использовал его для подтверждения устной и письменной традиции.
Большое значение для исследования отмеченных выше проблем имеют сочинения Диодора Сицилийского и Плутарха. Диодор — единственный автор после Фукидида, который дает развернутое изложение греческой истории V в. до н. э.19 Плутарх, как и Диодор, был главным
16 FGH II А 70 F 63—67; 186—196. S. 37—109; комментарий: S. 22_ЮЗ.
17 Schwartz Ε. 1) Ephoros // RE. 1909. Bd. VI. Sp. 2 ff.; 2) Die Zeit des Ephores // Hermes. 1909. Bd. 35. S. 481 ff.
18 FGH II В 115 F 85—100. S. 369—371; комментарий: S. 351—403. Обстоятельный комментарий фрагментов X главы сочинения Феопомпа и анализ его источников см.: Connor W. R. Theopompus and Fifth-Century Athens. Washington, 1968.
19 Греческая история V в. до н. э. изложена в XI—XV кн. его «Исторической библиотеки». События Пентеконтаэтии описаны в XI—XII кн. (XI, 37— XII, 40). Перевод и комментарий отдельных глав этих книг опубликован нами в трех выпусках межвузовского сборника научных статей «Из истории античного общества» (Горький, 1979. С. 3 слл.; 1983. С. 3 слл.; 1986. С. 5 слл.); кроме того, см.: Антология источников по истории, культуре и религии древней Греции / Под ред. В. И. Кузищина. СПб., 2000. С. 170 слл. Об оценке
- 14 -
объектом филологической критики XIX в. Только после Второй мировой войны его авторитет был восстановлен и сегодня его ставят на первое место, непосредственно за выдающимися писателями древности20.
Плутарх не был историком. Он был философом-моралистом и в «Сравнительных жизнеописаниях», а также в других своих моралистических сочинениях старался показать, как проявлялись характер и моральные качества человека в процессе его общественной деятельности. Вместе с тем необходимо признать, что Плутарх, собирая материал для своих биографий, обращался к широкому кругу источников. Во вступлении к биографии Никия он пишет, что попытается, «вкратце коснувшись исторических событий, собрать воедино то, что обычно ускользает от мнения большинства и лишь мимоходом высказано другими авторами, а также и то, что обнаружено в древних памятниках и постановлениях» (Plut. Nic., 1). В этом, собственно говоря, и заключается ценность собранной Плутархом исторической информации.
Итак, оценивая значение сочинений поздних авторов, мы видим свою задачу в сопоставлении их сведений с данными Геродота, Фукидида, а также материалами археологии эпиграфики, ибо только таким образом можно реконструировать подлинную хронологию и историю Греции V в. до н. э.
Важным стимулом для обращения к теме политической истории Пентеконтаэтии служит прежде всего недостаточная степень изученности ее различных аспектов, в частности афино-спартанского дуализма и борьбы за гегемонию в Греции в V в. до н. э. Из дореволюционных работ можно отметить труды Куторги, предвосхитившего многих зарубежных исследователей, которые только
Диодора и его сочинения см.: Строгецкий В. Μ. 1) Диодор Сицилийский и его «Историческая библиотека» в оценке историографии // ВДИ. 1983. № 4. С. 176 слл.; 2) Введение к «Исторической библиотеке» Диодора Сицилийского и его историко-философское содержание // ВДИ. 1986. № 2. С. 65 слл.
20 Ziegler К. Plutarchos von Chaeronea // RE. Bd. XXI. 1951. Sp. 636 ff.; Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография. М., 1973. С. 19 сл.
- 15 -
в начале XX в. серьезно приступили к изучению проблем греческого полиса21.
Не потеряли своего значения и в наше время статья Соколова «Пентеконтаэтия», посвященная проблемам хронологии, а также книги Бузескула и Виппера22. Правда, следует указать, что в работах последних тема Пентеконтаэтии была лишь отдельным эпизодом в общей системе изложения материала. Кроме того, работы этих ученых написаны еще до того, как историческая наука обогатилась новейшими эпиграфическими памятниками.
Проблемы политической истории Греции V в. до н. э. нашли отражение и в работах целого ряда современных отечественных ученых. Безусловно, заслуживают внимания труды Лурье23. Несмотря на излишнее социологизирование, что соответствовало тогдашнему духу эпохи, он в своих работах дал образец глубокого источниковедческого анализа и активно выступал против идеализации афинской демократии и ее политики.
Тема афинской демократии, из всех политических проблем классической Греции более всего привлекавшая отечественных ученых, начиная с 30-х гг. XX в., трактовалась с позиции борьбы двух партий — демократической и аристократической, обусловленной соответствующими классовыми противоречиями. Эта концепция, представлявшая собой наследие модернизаторских теорий начала XX в., отличалась известным схематизмом и догматизмом, поскольку к аристократической партии ученые относили лишь землевладельческие и земледельческие слои, а к демократической — торговцев, ремесленников и моряков.
21 Куторга М. С. Собрание сочинений. Т. II. СПб., 1896.
22 Соколов Φ. Ф. Труды. СПб., 1910. С. 462 сл.; Бузескул В. П. 1) Перикл. Историко-критический этюд. Харьков, 1889; 2) История афинской демократии. СПб., 1908. С. 111 сл. (переиздание: СПб., 2003); Виппер Р. Ю. История Греции в классическую эпоху. М., 1916. С. 214 сл.
23 Плутарх. Избранные биографии / Пер. с греч. с предисл. и комм. проф. С. Я. Лурье. М.; Л., 1941; Лурье С. Я. 1) История Греции. Ч. I. Л., 1940; 2) Геродот. М.; Л., 1947; 3) Политическая тенденция трагедии «Евмениды» // ВДИ. 1958. № 3. С. 42 слл.
- 16 -
Только в более позднее время в работах Глускиной, Фролова, Зайцева, Маринович наметился отказ от традиционных штампов. Социально-экономическая и внутриполитическая жизнь афинской демократии рассматривается здесь в связи с особенностями развития афинского полиса. Фролов подчеркивает связь его политики с идеями рационализма и, указывая на противоречивость афинской рабовладельческой демократии, исследует значение такой ее черты, как аристократизм демократических лидеров. В курсе лекций Маринович наибольший интерес для нашей темы представляет две первых лекции: «Афинская демократия: ее враги и друзья» и «Афинская демократия: у истоков народовластия»24. Рассматривая отношение к афинской демократии в историко-философской литературе, начиная с эпохи Просвещения, автор фиксирует несколько наиболее важных проблем, ставших объектом анализа исследователей. Среди них она выделяет прежде всего проблему сосуществования в афинском демократическом строе демократической практики и аристократической теории. Эта особенность афинской демократии, по мнению Маринович, объясняет крайности в ее оценке: от полного неприятия к чрезмерной идеализации. Другой немаловажной проблемой, которая, согласно исследовательнице, и в настоящее время сохраняет дискуссионное содержание, является связь афинской демократии с рабством. Как подчеркивает Маринович, ученые рассматривают проблемы афинской демократии в тесной связи с Первым Афинским морским союзом и ее развитие связывают с формированием Афинской империи. Интерес
24 Глускина Л. Μ. 1) Греко-персидские войны // История древнего мира / Под ред. И. М. Дьяконова. Т. II. М., 1983. С. 159 слл.; 2) Афины в правление Перикла // Там же. С. 90 сл.; Фролов Э. Д. 1) Рационализм в политике архаической Греции // Город и государство в древних обществах. Л., 1982. С. 17 слл.; 2) Политические лидеры афинской демократии (опыт типологической характеристики) // Политические деятели античности, средневековья и Нового времени. Л., 1983. С. 14 сл.; Зайцев А. И. Перикл и его преемники (к вопросу о приемах политического руководства в древности) // Там же. С. 25 слл.; Маринович Л. П. Античная и современная демократия: новые подходы. Курс лекций. М., 2001. С. 3 сл.
- 17 -
к демократии и ее особенностям в классическом греческом полисе, как пишет автор, резко возрос в конце 80-х — начале 90-х гг. XX в. Торжественно было отмечено 2500-летие рождения демократии, в связи с чем прошло несколько международных конференций и семинаров, а с 1993 г. стал функционировать Копенгагенский центр по изучению полиса (Copenhagen Polis Centre), издавший целый ряд работ, посвященных различным проблемам полиса (см. ниже). Во второй лекции Маринович рассматривает роль различных институтов афинской демократии и ее лидеров.
В работах Паршикова частичное освещение получила тема возникновения и развития Первого Афинского морского союза и проблема экономических и внутриполитических отношений в Афинской морской державе главным образом в период Пелопоннесской войны25. Паршиков сделал целый ряд интересных выводов и наблюдений, однако его суждения, касающиеся статуса афинских колоний, хронологии некоторых афинских декретов и этапов становление и развития афинской державы, остаются спорными.
Некоторые другие аспекты греческой истории V в. до н. э., такие как социальная структура населения Аттики и численность граждан, рабов и метеков в данную эпоху; исследование основных черт политической идеологии афинской демократии в период ее расцвета; строительная деятельность в Афинах и их архитектурные памятники; афинская колонизация и статус афинских колоний и клерухий нашли отражение в работах Доватура, Бергера, Колобовой, Яйленко26.
25 Паршиков Α. Ε. 1) О статусе афинских колоний в V в. до н. э. // ВДИ. 1969. № 2. С. 3 слл.; 2) Аристотель (Ath. Pol., 23, 5) и организация Первого Афинского морского союза // ВДИ. 1971. № 1. С. 76 слл.; 3) О времени монополизации чеканки серебра в Афинской державе // НЭ. 1972. Т. X. С. 64 слл.; 4) Организация суда в Афинской державе // ВДИ. 1974. № 2. С. 57 слл.
26 Бергер А. К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М., 1961. С. 137 сл.; Колобова К. М. Древний город Афины и его памятники. Л., 1961. С. 110 сл.; Доватур А. И. Рабство
- 18 -
Несомненно, значительным вкладом в развитие отечественного антиковедения явилось издание Институтом всеобщей истории АН СССР двухтомного коллективного труда, посвященного проблемам формирования и эволюции греческого полиса. Для разработки нашей темы первостепенное значение имеют главы, написанные Кошеленко, Андреевым, Кондратюк, Исаевой, в которых рассматриваются социально-экономические проблемы, важнейшие черты спартанского и афинского полисов в пору их расцвета и принципы межполисных отношении в V в. до н. э.27
Большим вкладом в изучение проблем архаической и раннеклассической греческой истории является исследование Фролова, посвященное проблеме формирования классического древнегреческого полиса. Принципиальное значение для темы нашей работы имеет основной вывод автора о выделении в греческой истории двух главных видов полисов, соответствующих двум различным формам рабовладения и принципам гражданской корпоративности, — демократического и олигархического. Немаловажное значение имеют и выводы автора о роли колонизации и реформ Клисфена. Безусловно, огромную историографическую ценность представляет монография Фролова, посвященная русской науке об античности, начиная от первых ее шагов в допетровской Руси до настоящего времени28.
Таким образом, в отечественной историографии вопросы политической истории Пентеконтаэтии не получили достаточного освещения. Исследователей интересовали главным образом некоторые аспекты политической истории Афин и Афинского морского союза, в меньшей мере их привлекала спартанская история. Лишь недавно обобщающую монографию по истории Спарты выпу-
в Аттике в VI—V вв. до н. э. Л., 1980. С. 25 сл.; Яйленко В. П. Греческая колонизация VII—VIII вв. до н. э. М., 1982. С. 137.
27 Античная Греция. Проблемы развития полиса / Под ред. Е. С. Голубцовой, Л. П. Маринович, А. И. Павловской, Э. Д. Фролова. Ч. I—II. М., 1983.
28 Фролов Э. Д. 1) Рождение греческого полиса. Л., 1988 (2-е изд.: СПб., 2004); 2) Русская наука об античности: историографические очерки. СПб., 1999 (2-е изд.: СПб., 2006).
- 19 -
стила Печатнова, в которой она рассмотрела важнейшие проблемы формирования и развития спартанского полиса в архаический и классический периоды29. Проблемы же афинско-спартанских отношений и борьбы за гегемонию в Элладе, а также тема полис и империя в V в. до н. э. вообще не являлись предметом специального изучения.
В зарубежной историографии к вопросам политической истории Греции V в. до н. э. ученые обращались чаще. Переломным периодом были 50—60-е гг. XX в., когда в западноевропейской литературе наметилась тенденция к преодолению модернизаторского подхода к анализу исторических событий античности, наиболее ярко отразившегося в трудах Белоха, Мейера и фон Пёльмана.
Значительное внимание было уделено источниковедческим проблемам. Главные источники по истории Греции V в. до н. э. — «История» Фукидида и «Афинская полития» Аристотеля стали предметом скрупулезного историко-критического комментария, осуществленного, Гомом и Родсом. Появились новые комментарии к «Истории» Фукидида30. Текст Фукидида был подвергнут всестороннему анализу в сочинении фон Фритца31, а его концепция о возникновении и сущности власти была исследована Вудхедом32.
После 50-х гг. XX в. стала все более подвергаться сомнению традиционная негативная оценка другого не менее важного для истории Греции V в. до н. э. литературного источника — «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского. Французские ученые, объединенные в Ассоциацию Бюде, осуществили кропотливую работу по из-
29 Печатнова Л. Г. История Спарты в классический период (период архаики и классики). СПб., 2001. К сожалению, о внешней политике Спарты автор говорит очень кратко (С. 184 слл.).
30 Gomme A. W., Andrewes Α., Dover К. J. A Historical Commentary on Thucydides. Vol. V. Oxford, 1981; Hornblower S. A Commentary of Thucydides. Vol. I (Books I — III); Vol. II (Books IV — V, 24). Oxford, 1996 — 1997; Cartwright D. A Historical Commentary on Thucydides. Michigan, 1997.
31 Fritz K. von. Die griechische Geschichtschreibung. Bd. I. Berlin, 1967. S. 598 ff.
32 Woodhead A. G. Thucydides on the Nature of Power. Cambridge, 1970.
- 20 -
данию переводов книг «Исторической библиотеки» с общим Введением, написанным Шамо и Бертраком, и ценными филологическими и историко-критическими комментариями33. Большое значение для исследования различных проблем греческой истории V в. до н. э. имеет издание Ассоциацией Бюде переводов XI—XV кн. В настоящее время и в России готовится к изданию полный перевод «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского с предисловием и комментарием под редакцией Фролова.
События двух мировых войн обратили внимание исследователей на проблемы империализма и имперской политики и их своеобразного проявления в классической Греции.
Среди ученых-антиковедов пальма первенства в разработке этой темы принадлежит де Ромийи, а в 60—80-е гг. XX в. эта тема стала особенно популярной в западноевропейской историографии34. Вместе с тем в эти же годы возникли дискуссии, продолжающиеся и сегодня, о времени завершения трансформации Афинского морского союза в Афинскую империю, об отношении к ней афинских союзников, а также о характере и целях внешней политики Афин в V в. до н. э.
К этой теме тесно примыкает проблема начала Пелопоннесской войны, завершившей пятидесятилетний период развития греческих полисов со времени изгнания персов из Эллады.
Ее исследование в сравнительно недавних работах Кэгена и де Сент-Круа положило начало новым научным спорам35.
33 Diodore de Sicile. Bibliotheque historique/ Introduction generale par F. Chamoux et P. Bertrac. Liv. I. Paris, 1993.
34 Romilly J. de. Thucydides et l'imperialisme athenien. Paris, 1947; Meantis G. Thucydides et 1 'imperialisme athenien. Paris, 1965; Meiggs R. The Athenian Empire. Oxford, 1972; Finley M. I. Democracy Ancient and Modern. London, 1973; Rhodes P. J. The Atheninian Empire. Oxford., 1985; McGregor M. F. The Athenians and their Empire. Vancouer, 1987.
35 Критический анализ концепций этих и других авторов см.: Строгецкий В. М. Античная традиция о причинах Пелопоннесской войны... С. 114 слл. В последнее время к исследованию проблем Пелопоннесской войны в России обратились: Владимирский М. Ю. Политическая борьба в Афинах в конце 30-х гг. V в. до н. э.
- 21 -
Современные западные исследователи, отвергая модернизаторские концепции, нередко впадают в другую крайность. Исследуя социально-политические отношения в Греции V в. до н. э. и проблемы демократии, эти авторы архаизируют внутриполитическую структуру общества в классический период, абсолютизируют роль семейно-клановых связей и личного соперничества между аристократами. Они считают, что экономические факторы в рассматриваемое время не оказывали серьезного влияния на социально-политическую структуру греческих полисов и не определяли характер и направление их внешней политики. Войны же, возникавшие между ними или их союзами, объясняют иррациональными причинами36.
Как уже отмечалось, в конце 80-х — начале 90-х гг. XX в. тема античной, в частности афинской, демократии и понимание феномена полиса стали переживать новый взлет. Это связано с торжественным празднованием 2500-летия рождения демократии (точкой отсчета были выбраны реформы Клисфена), вызвавшим целую серию международных конференций и семинаров37. Античная демократия неотделима от понимания сущности полиса, выяснению которой посвящены исследования Копенгагенского центра по изучению полиса. Результаты этих исследований за 10 лет существования центра с 1993 по 2003 г. обобщил Хансен, автор и издатель шести томов трудов Центра (Acts of the Copenhagen Polis Centre — CPC Acts 1—6) и семи выпусков статей Центра, издателями которых были Хансен, Войтхед, Рааффлауб и др. (The Papers from the Copenhagen Polis Centre — CPC Papers
и начало Пелопоннесской войны // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 1999. Вып. 1. С. 79 слл.; Гущин В. Р. Перикл и начало Пелопоннесской войны // Para bellum. 2002. № 15. С. 5 слл.; Старкова Н. Ю. Притяжение древней Спарты. Очерк источниковедения и историографии. Ижевск, 2002.
36 Об этом см. наши работы: Строгецкий В. М. 1) Греческая историческая мысль классического и эллинистического периодов об этапах развития афинской демократии. Горький, 1987; 2) Становление афинской рабовладельческой демократии в оценке современной буржуазной историографии // Критика концепций современной буржуазной историографии. Л., 1987. С- 207 сл.
37 Маринович Л. П. Античная и современная демократия... С. 13, прим. 24.
- 22 -
1—7), а также других исследований, статей и монографий, написанных как самим Хансеном, так и другими антиковедами. Свою работу Хансен назвал, подобно сочинению Мартина Лютера, «95 тезисов» 38.
Эта статья, как замечает автор, может послужить своего рода путеводителем (vademecum) среди огромного числа публикаций для ученых, занимающихся различными проблемами возникновения и развития греческого полиса в архаический и классический периоды, включая такие проблемы, как социальная структура и политическая организация полиса, а также особенности его внутренней и внешней политики.
Исследователи Центра, пишет Хансен, пересмотрели и отвергли ряд выводов, ранее сделанных историками и получивших широкое распространение. Так, они опровергли все еще распространенную эволюционистскую модель универсального развития греческого полиса, согласно которой он постоянно эволюционировал, пока, наконец, территориальное государство не поглощало и не прекращало его существование (тезис 4).
Исследователи феномена греческого полиса подвергли критике примитивистский взгляд на античную экономику Финли, полагавшего, что веберовский тип или модель античного города не подходит для большинства греческих полисов. Ученые Центра, как утверждает Хансен, доказали, что эта модель вполне подходит даже для средних и малых полисов, которые, как самоуправляющиеся (хотя и необязательно независимые) политические общины, были по всем признакам указанной модели античными городами (тезис 24).
Исследователи Центра доказали также, что распространенная теория, по которой полис не был разновидностью государства, но являлся безгосударственной общиной (stateless society), основывается на искаженном представлении. Это мнение, по словам Хансена,
38 Полное название работы: 95 Theses about the Greek Polis in the Archaic and Classical Periods. A Report on the Results Obtainned by the Copenhagen Polis Centre in the Period 1993—2003 // Historia. 2003. Bd. 52. P. 257 ff. См. также: Маринович Л. П. Античная и современная демократия. .. С. 21, прим. 37.
- 23 -
обусловлено замалчиванием свидетельств источников, подтверждающих наличие в полисах черт государства, выделенных в свое время Гоббсом. Поэтому Хансен считает контраст, на который указывали сторонники теории stateless society, между греческим полисом и европейским государством Нового времени всего лишь кажущимся (тезис 30).
В противоположность современной тенденции принижать городской характер греческого полиса исследователи Центра считают «урбанизм» главной чертой полиса и утверждают, что даже в раннеархаический период полис является вместе с тем и городским центром (тезис 33).
Сотрудники Центра, согласно Хансену, сделали весьма важные уточнения о членстве полиса и понятии гражданства, что имеет большое значение для характеристики внутриполитических и социально-экономических отношений в полисе. Современные историки расходятся во мнении о том, кого из жителей общины следует включать или исключать из понятия полис. Ученые Центра показали, что сами греки имели два различных взгляда на эту проблему. Если они рассматривали полис как политическую общину, то тогда считали, что она включала взрослых граждан мужского пола. Когда же термин полис они рассматривали как город и считали его социально-экономической общиной, то включали в нее все население: граждан, свободных иностранцев и рабов обоих полов и всех возрастов (тезис 40).
Хансен отмечает, что нередко зависимость и независимость полиса трактуются историками весьма упрощенно. Поэтому он сообщает, что исследователи Центра открыли 15 различных форм зависимости греческого полиса, что, несомненно, очень важно для выяснения особенностей межполисных отношений в классический период (тезисы 45—46).
Ученые Центра, пишет далее Хансен, полагают, что большинство полисов было разделено на два оппозиционных друг другу полиса, т. е. на две группировки среди граждан. Одна из них включала богатых (аристократов или олигархов), другая — бедных. Иногда это могли быть две различных этнических группы, жившие бок
- 24 -
о бок как граждане одного и того же полиса. Такое деление действительно подтверждается данными источников и, как сообщал Аристотель, противостояние между богатыми и бедным всегда было причиной социальных конфликтов в полисах (στάσεις) (тезис 51). Однако нельзя согласиться с весьма категорическим и прямолинейным выводам сотрудников Центра, что группировка богатых постоянно поддерживала аристократию или олигархию, а группировка бедных — демократию. Социально-политическая расстановка сил в полисе, обусловленная множеством конкретных обстоятельств, часто была более сложной, нежели считают эти ученые. Трудно согласиться также и с другим их выводом — о том, что потеря автономии для граждан полиса всегда была менее болезненной, чем недостаток единодушия (ομόνοια) (тезис 54).
Исследователи Центра совершенно справедливо опровергают мнение, что полис как государство появился в 700-е гг. до н. э. (или даже раньше), а как городской центр — не позднее конца VI в. до н. э. Они отмечают, что недавние археологические раскопки Эретрии, Милета, Мегары Гиблейской и Сицилийского Наксоса указывают, что урбанизация в греческих общинах имела место еще в первой половине VII в. до н. э. и возникла одновременно с формированием полиса как государственной организации (тезис 60).
Наконец, исследователи Копенгагенского центра пересмотрели и традиционный взгляд, согласно которому формирование полиса предшествовало колонизации. Они полагают, по словам Хансена, что процесс формирования полисов дома и в колониях протекал более или менее одновременно, причем в колониях, где греческое население встречалось с туземными и нередко враждебными народами, процесс возникновения полиса — и как укрепленного города, и как политической общины — протекал более быстро, чем на родине (тезис 89). Далеко не все эллинские полисы за пределами Греции были колониями, основанными греческими переселенцами из метрополии. Многие поселения, будучи туземными общинами, стали эллинизированными благодаря аккультурации (тезис 90). Значение процесса колонизации и его размеры
- 25 -
в классический период, как заявляет Хансен, в исторической науке недооценивается. Между тем исследователи Центра показывают, что не менее чем 72 колонии, включая и афинские клерухии, были основаны или переоснованы в V и IV вв. до н. э., и в это время такие крупные в прошлом метрополии, как Халкида, Коринф или Милет были оттеснены новыми большими метрополиями Сиракузами и Афинами (тезис 93). Последний тезис, который выдвигает Хансен, касается вопроса взаимоотношений колонии и метрополии. Автор пишет, что утвердившаяся точка зрения о независимости греческих колоний от метрополий была модифицирована. Исследователи Центра подчеркивают, что не только клерухии Афин и колонии Коринфа оставались в зависимости от своих метрополий, но в такой же зависимости находились колонии, выведенные Сиракузами, Синопой и Киреной (тезис 95).
Все эти выводы, безусловно, нельзя не учитывать, когда мы говорим о внутренней и внешней политике греческих полисов классического периода.
Итак, обращение к теме полис и империя, афинско-спартанский дуализм и конфронтация в V в. до н. э. и рассмотрение всех существующих литературных и эпиграфических источников, имеющих отношение к данной теме, поможет заполнить известный пробел в отечественной историографии античности и даст возможность пересмотреть некоторые выводы ряда современных западных исследователей по наиболее важным проблемам греческой политической истории V в. до н. э. Наконец, учитывая прагматическое назначение исторического исследования и помня о том, что хотя в истории нет прямых аналогий, но есть сходные ситуации, а значит и сходные проблемы, мы полагаем, что изучение различных аспектов данной темы откроет перспективу выявления наиболее общих закономерностей, представляющих несомненный интерес и для рассмотрения различных вопросов международных отношений в Новое и Новейшее время.
- 26 -
* * *
Пользуясь случаем, хочу выразить искреннюю благодарность кафедре истории древней Греции и Рима исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета и моим глубокоуважаемым учителям — К. М. Колобовой, А. И. Доватуру, Д. П. Каллистову, Η. Н. Залесскому, Л. М. Глускиной, Э. Д. Фролову, Ю. В. Андрееву, А. И. Зайцеву, Т. В. Прушакевич, благородный труд которых позволил мне стать ученым и преподавателем.
V в. до н. э. еще не получила должного освещения в отечественном антиковедении.
Долгие годы приоритетным в советской исторической науке оставалось социально-экономическое направление; вместе с тем изучение проблем политической истории составляет один из важнейших аспектов исследования человеческой истории вообще. На это неоднократно указывал Энгельс в «Письмах об историческом материализме», предостерегая от слишком прямолинейного толкования роли экономических отношений и недооценки политического и других факторов в историческом процессе1.
В классической древней истории одним из наиболее благоприятных для такого рода исследования является период, получивший условное название Пентеконтаэтия (Πεντηκονταετία ), т. е. Пятидесятилетие (478—431 гг. до н. э.). Этот период между двумя известными войнами
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 37. С. 369 слл., 393 слл., 414 слл.
- 6 -
древности — Греко-персидскими и Пелопоннесской — был насыщен, как уже отмечали древние (Thuc., I, 89—118; 128-138; Diod., XI, 37-XII, 40), важнейшими политическими событиями и являлся эпохой наивысшего расцвета внутриполисных и межполисных отношений. По этой причине Пентеконтаэтия представляет собой важную историческую веху, которая нуждается в определении ее основных направлений развития и особенностей исторической обстановки.
Рассмотрение политических событий Пентеконтаэтии позволяет разрешить ряд ключевых проблем, имеющих кардинальное значение для выяснения характера внутриполисных и межполисных отношений в Греции в V в. до н. э. Прежде всего это проблема соотношения внутренней и внешней политики ведущих греческих полисов. Ее решение поможет внести некоторую ясность в развернувшуюся в современной отечественной науке дискуссию о роли этих форм политики в межгосударственных отношениях на разных этапах истории человеческого общества2.
Следующая проблема заключается в выяснении роли войны как фактора исторического развития. Известное положение о том, что «война есть просто продолжение политики другими (именно насильственными. — В. С.) средствами»3, нередко получает одностороннюю трактовку, согласно которой войну считают лишь результатом внутренней политики государства. Между тем ее обратное воздействие на социальную структуру, внутриполитические отношения государств и межгосударственные связи часто остается в тени.
2 Поздняков Э. А. Внешнеполитическая деятельность и межгосударственные отношения. М., 1986. С. 6 сл.
3 Эту мысль обычно приписывают Ленину, хотя, как известно, ее впервые высказал фон Клаузевиц («О войне», 1833). О значении войны как фактора развития греческой цивилизации в классический период см.: Jacquemin A. Guerre et religion dans le monde grec (490-322 av. J.-C). Paris, 2000; Rebuffat Pr. Guerre et societe dans le monde grec (490-322 av. J.-C.). Paris, 2000; War as a Cultural and Social Force. Essays on Warfare in Antiquity / Ed. by T. Bekkehr-Nielsen, L. Hampelstadt. Copenhagen, 2001.
- 7 -
Материал Пентеконтаэтии позволяет исследовать проблему античного империализма, в частности причины и этапы становления Афинской империи и ее связь с афинской демократией.
Большое значение имеет проблема олигархии и демократии не только как форм политической власти в отдельных греческих государствах (на что чаще всего обращается внимание в научной литературе)4. В пору противостояния Пелопоннесской лиги и Афинского морского союза олигархия и демократия превратились в противоположные общественно-политические течения в Греции в середине V в. до н. э., оказывавшие значительное влияние на межполисные отношения.
Сравнивая эпоху Пятидесятилетия с предшествующим периодом, необходимо обратить внимание на важные изменения содержания и формы межполисных отношений. На смену полицентристской структуре, отличавшейся наличием большого числа независимых греческих полисов, осуществлявших свою самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, пришла структура биполярная, характеризовавшаяся противостоянием двух политических блоков, возглавляемых двумя наиболее могущественными полисами Эллады — Спартой и Афинами5.
Победа эллинов над персами в условиях неравномерности экономического и политического развития государств, с одной стороны, способствовала активизации межполисных связей, с другой — создавала благоприятные условия для обострения внутриполисных и межполисных противоречий. Наиболее ярко это обнаруживается при исследовании сущности афинско-спартанского дуализма и причин конфронтации между афинянами и спартанцами в данный период.
При всем том рассмотрение подобной темы открывает перспективу выявления наиболее общих закономерностей, представляющих несомненный интерес не только для изучения особенностей и характера межполисных
4 Ostwald Μ. Oligarchia: The Development of Constitutional Form in Ancient Greece. Stuttgart, 2000. Литературу о демократии см. ниже.
5 Powell A. Athens and Sparta: Constructing Greek Political and Social History from 478 В. C. London, 1988.
- 8 -
отношений в Греции в V в. до н. э., но и различных вопросов международных отношений в последующие эпохи.
Изучение указанных вопросов обеспечено многообразием источниковедческой базы. Можно выделить три группы источников. К первой группе необходимо отнести историков, бывших современниками описываемых ими событий, т. е. Геродота, Фукидида, а также их предшественников, сочинения которых не сохранились до нашего времени. Ко второй группе следует отнести современные рассматриваемым событиям документы, официальные (декреты Народного собрания, тексты договоров) и неофициальные (другие надписи и посвящения), а также литературные произведения, отражающие события эпохи и важные для понимания их социально-политической подоплеки сведения. К третьей группе относятся сочинения поздних авторов.
История Геродота заканчивается описанием битвы при Сесте в 479 г. до н. э. Однако в последних трех книгах историк сообщает ряд ценных сведений о современных ему событиях 478—430 гг. до н. э.6
Наиболее важным источником является труд Фукидида, посвятившего, как уже отмечалось, краткий очерк истории Пятидесятилетия. Фукидид написал историю Пелопоннесской войны 431—404 гг. до н. э. Рассматривая ее как результат доведенных до крайности противоречий между Афинской державой и Пелопоннесским союзом (Thuc., I, 18, 2—19; 23, 5 sqq.), историк считал необходимым показать, какие обстоятельства после победы над персами способствовали усилению афинского могущества и каким образом организовалась Афинская держава (Thuc., I, 89, 1; 97, 2).
В последнее время в западной историографии возникло негативное отношение к сообщаемой Фукидидом информации о греческой истории первой половины V. в.
6 Lateiner D. The Hisorical Method of Herodotus. Toronto, 1989; Gould J. Herodotus. New Jersey, 1989; Cobe J. Herodot, Historien und die antike. Geschicht-Schreibung. Berlin, 1999; Rosalind Th. Herodotus in Context: Etnography, Science and the Art of Persuasion. Cambridge, 2000; Shirley S. Herodotus on the War for Greek Freedom. Indianapolis, 2003.
- 9 -
до н. э.7 Подчеркивание в духе гиперкритицизма недостоверности или ненадежности традиции закрывает путь к конструктивным, исполненным конкретно-исторического смысла исследованиям, поскольку Фукидид — единственный историк, современник интересующего нас периода, давший достаточно цельную картину исторических событий Пентеконтаэтии. Как справедливо отметил еще Куторга, «первой обязанностью историка является не отвергать известия античных писателей, но объяснять и истолковывать их, прибегать же к предположениям ему позволено только при совершенном отсутствии прямых данных»8. О ценности и достоверности сообщаемой Фукидидом информации можно судить на основе его собственных высказываний, не доверять которым нет каких-либо серьезных оснований. Он подчеркивает, что «не считал согласным со своей задачей записывать то, что узнавал от первого встречного, или то, что мог предположить, но записывал события, очевидцем которых был сам, и то что слышал от других людей после точных, насколько возможно, исследований относительно каждого факта в отдельности взятого» (Thuc., I, 22, 12).
Те, кто сомневается в ценности очерка Фукидида о Пелопоннесской войне и Пентеконтаэтии, отмечают, что он изложил события кратко и неполно, без точной их датировки. Однако Фукидид в своем очерке, как, впрочем, и в описании самой Пелопоннесской войны, стремился дать точную хронологическую последовательность событий, а не их абсолютную датировку. Кроме того, для осуществления целей, поставленных Фукидидом, не было необходимости излагать все события, ему достаточно было указать лишь на те из них, которые, по его мнению, были наиболее важными (ср.: Thuc., I, 98, 4)9.
7 См. нашу статью: Строгецкий В. М. Античная традиция о причинах Пелопоннесской войны и отношение к ней современной историографии // ВДИ. 1984. № 4. С. 114 слл. К этому см. также: Road Т. Thucydides Narrative and Explanation. Oxford, 1998; Morrison J. V. Preface to Thucydides: Rereading the Corcyrean Conflict (I, 24 - 55) // Classical Antiquity. 1999. Vol. 18. P. 94 ff.
8 Куторга Μ. С. Персидские войны. СПб., 1858. С. 16.
9 Westlake Η. D. Thucydides and the Pentekontaetia // CQ. 1995. Vol. 5. P. 53 ff. В 1993 г. критическое отношение к «Истории»
- 10 -
Ценным источником информации являются также речи послов, политических деятелей в «Истории» Фукидида. Хотя эти речи составлены им самим и их нельзя воспринимать буквально как Переложение того, о чем говорили ораторы, тем не менее они важны для понимания внутренней и внешней политики Спарты, Афин и отчасти других греческих полисов в V в. до н. э., а также для характеристики отдельных политических деятелей10.
Среди источников второй группы наибольшую ценность представляют официальные документы на камне: законы, декреты Народных собраний, отчеты о поступлении и расходах общественных денег, списки погибших граждан в различных сражениях. Из официальных документов наиболее важными для исследования политической истории являются тексты афинских декретов и договоров с другими греческими полисами 11. Особый интерес
Фукидида и, в частности, к его очерку о Пентеконтаэтии высказал известный американский историк Бэдиан (Badian Ε. From Plataea to Potidaea: Studies in the History and Historiography of the Pentecontaetia. Baltimore; London, 1993). Автор остро полемизирует с теми исследователями, которые считают Фукидида высокоавторитетным историком. Это прежде всего комментатор «Истории» Фукидида Гомм, а также де Сент-Круа — автор великолепной монографии об истоках Пелопоннесской войны (Sie Croix G. Ε. Μ. de. The Origins of the Peloponnesian War. Ithaca; London, 1972). В данной связи см. рецензию Сурикова на книгу Бэдиана (ВДИ. 1996. № 3. С. 197 слл.). О ценности очерка Фукидида о Пентеконтаэтии см.: Pritchett W. К. Thucydides' Pentekontaetia and other Essays. Amsterdam, 1995; Alonso-Nunez J. M. Die Archäologien des Thucudides. Konstanz, 2000; Rasmussen A. 1) Thucydides Conception of the Peloponnesian War I: Imperialism // Classica et Mediaevalia. 2001. Vol. 52. P. 57 ff.; 2) Thucydides Conception of the Peloponnesian War II: Hellas // Classica et Mediaevalia. 2002. Vol. 53. P. 81 ff.
10 Turasiewicz B. Pericles' Funeral Oration in Thucydides and its Interpretation // Eos. 1995. Vol. 83. P. 33 ff.; Road T. Thucydides Narrative...; Jörg F. Aufschlußreiche Rhetorik. Ein Versuch über die Redekultur und ihren Verfall bei Thukydides. Mit einem Geleitwort von Verlag, 2000; Bosworth Α. B. The Historical Context of Thucydides Funeral Oration // JHS. 2000. Vol. 120. P. 1 ff.
11A Selection of Greek Historical Inscriptions to the End of the Fifth Cent. В. C. / Ed. by M. N. Tod. 2-nd. Oxford, 1946 (далее Tod2); Die Staatsverträge des Altertums / Herausgegeben von Η. Bengtson. Bd. II (Die Verträge der griechisch-römischen Welt von 700 bis 338 v. Chr.). München, 1962 (далее StV, II); A Selection of Greek Historical Inscriptions to the Fifth Cent. В. C. / Ed. by
- 11 -
представляют финансовые документы: во-первых, Фукидид говорит о них крайне недостаточно, во-вторых, финансы — основа всякого государства, также и древнего. В числе упомянутых документов необходимо выделить афинские налоговые списки. Это списки городов, входивших в Афинский морской союз и ежегодно плативших в казну богини Афины так называемые начатки (απαρχή), т. е. 1/60 часть от суммы налога (фороса)12. Указанные документы помогают понять своеобразие афинской политики в отношении к союзникам и исследовать экономические, политические и юридические аспекты становления Афинской империи.
Однако эпиграфические памятники приобретают гораздо большую ценность, если их рассматривать в сравнении с литературными данными, позволяющими выявить обстоятельства, при которых были приняты те или иные законы и декреты, характер общественного мнения, причины, способствовавшие их принятию, и вытекающие из этого следствия. Поэтому кроме основных исторических трудов немаловажное значение для исследования отмеченных выше проблем имеют также такие литературные произведения, как политические памфлеты и трактаты. Значительный интерес представляют приписываемый Ксенофонту политический памфлет «Афин-
R. Meiggs, D. Lewis. Oxford, 1969 (далее ML). Подбор литературных и эпиграфических источников по истории архаической и классической Греции представлен в следующих новейших изданиях: Translated Documents of Greece and Rome. Vol. I.: Archaic Times to the End of the Peloponnesian War / Ed. and Transl. by Ch. W. Fornara. Cambridge, 1988; Grawford M., Whitehead D. Archaic and Classical Greece. A Selection of Ancient Sources in Translation. Cambridge, 1989; специально для периода Пентеконтаэтии: Суриков И. Е. Внешняя политика Афин в период Пентеконтаэтии // Межгосударственные отношения и дипломатия в античности. Ч. 2: Хрестоматия. Казань, 2002. С. 39 слл.
12 Все эти надписи собраны в великолепном издании: Meritt В. D., Wade-Gery Η. Т., McGregor Μ. F. The Athenian Tribute Lists. Vol. I. Cambridge (Mass.), 1939; Vol. II-IV. Princeton, 1949-1953 (далее ATL). В отечественной историографии эти документы проанализировал Паршиков (Паршиков А. Е. Списки дани афинских союзников (454/3—432/1 гг. до н. э.) // Паршиков А. Е. Исследования по истории Афинской морской державы / МГЗПИ. М., 1976. С. 67 слл. - Деп. в ИНИОН АН СССР 02. 12. 1976. № 1044).
- 12 -
ская полития», сочинение Стесимброта «О Фемистокле, Фукидиде и Перикле» (FGH II А 107 F I—II. S. 516-519; комментарий: S. 345—348) и трактат Аристотеля «Афинская полития». Данные этих источников, несомненно, важны для выяснения сущности афинской демократии и роста морского могущества афинян, характеристики различных форм проявления их имперской политики по отношению к союзникам и оценки внутренней и внешней политики Афин в рассматриваемый период времени.
Несмотря на возрождение в послевоенный период гиперкритического отношения к «Афинской политии» Аристотеля13, большинство современных ученых считает, что этот трактат представляет большую ценность как систематическое изложение афинской внутриполитической истории, богатое разнообразными материалами и основанное на вполне добросовестных источниках14.
К источникам третьей группы, как уже отмечалось, необходимо отнести авторов позднего времени. Прежде всего нас интересуют историки IV в. до н. э., ученики Исократа — Эфор и Феопомп. Их сочинения, к сожалению, не сохранились, но были широко использованы эллинистическо-римскими писателями, такими как Диодор Сицилийский и Плутарх, сочинения которых особенно важны для изучения рассматриваемых нами проблем.
Некоторые современные исследователи совершенно отвергают значение сочинений поздних авторов, считая, что «для них в той или иной степени характерны три особенности: влияние риторики, чистая фикция и ошибочно понятая ранняя традиция»15. Столь категорическое суждение едва ли оправдано. Необходимо всегда помнить, что Геродот, Фукидид и другие главные источники иногда опускают некоторую информацию. Что же
13 Day J., Chambers Μ. Aristoteles' History of Athenian Democracy. Berkeley, 1962.
14 Доватур А. И. Политика и Политии Аристотеля. Μ.; Л.,
1965. С. 115 сл.; Rhodes P. J. A Commentery on the Aristotelian Athenian Politeia. Oxford, 1981. См. также: Aristotels. Die historische Fragmente/ Ubersetzt und Erläutert von M. Hose. Berlin, 2002.
15 Hignett Ch. Xerxes' Invasion of Greece. Oxford, 1963. P. 7 ff.; Gomme A. W. A Historical Commentary on Thucydides.Vol. I. Oxford
1966. P. 365 ff.
- 13 -
касается второстепенных историков, то не следует исключать возможности сохранения ими ценных сведений, по тем или иным причинам не упоминаемых предыдущими авторами.
От главного сочинения Эфора «Всеобщая история» сохранилось только 157 фрагментов, из которых 14 посвящены описанию Пентеконтаэтии16. Достоверность рассказа Эфора основывается главным образом на использовании добротных источников. Для характеристики периода Пентеконтаэтии он использовал, кроме Фукидида, также сочинения аттидографов. Все сказанное не позволяет согласиться с разрушительным скептицизмом в отношении Эфора Шварца и других гиперкритиков17.
Характеризуя Феопомпа и его сочинение «Филиппика», исследователи указывают на большую ученость и трудолюбие этого автора. Для нас особенно важна X глава его труда18. Ценность сообщаемой им информации во многом определяется богатством и разнообразием его источников. Феопомп обращался также к изучению документального материала и использовал его для подтверждения устной и письменной традиции.
Большое значение для исследования отмеченных выше проблем имеют сочинения Диодора Сицилийского и Плутарха. Диодор — единственный автор после Фукидида, который дает развернутое изложение греческой истории V в. до н. э.19 Плутарх, как и Диодор, был главным
16 FGH II А 70 F 63—67; 186—196. S. 37—109; комментарий: S. 22_ЮЗ.
17 Schwartz Ε. 1) Ephoros // RE. 1909. Bd. VI. Sp. 2 ff.; 2) Die Zeit des Ephores // Hermes. 1909. Bd. 35. S. 481 ff.
18 FGH II В 115 F 85—100. S. 369—371; комментарий: S. 351—403. Обстоятельный комментарий фрагментов X главы сочинения Феопомпа и анализ его источников см.: Connor W. R. Theopompus and Fifth-Century Athens. Washington, 1968.
19 Греческая история V в. до н. э. изложена в XI—XV кн. его «Исторической библиотеки». События Пентеконтаэтии описаны в XI—XII кн. (XI, 37— XII, 40). Перевод и комментарий отдельных глав этих книг опубликован нами в трех выпусках межвузовского сборника научных статей «Из истории античного общества» (Горький, 1979. С. 3 слл.; 1983. С. 3 слл.; 1986. С. 5 слл.); кроме того, см.: Антология источников по истории, культуре и религии древней Греции / Под ред. В. И. Кузищина. СПб., 2000. С. 170 слл. Об оценке
- 14 -
объектом филологической критики XIX в. Только после Второй мировой войны его авторитет был восстановлен и сегодня его ставят на первое место, непосредственно за выдающимися писателями древности20.
Плутарх не был историком. Он был философом-моралистом и в «Сравнительных жизнеописаниях», а также в других своих моралистических сочинениях старался показать, как проявлялись характер и моральные качества человека в процессе его общественной деятельности. Вместе с тем необходимо признать, что Плутарх, собирая материал для своих биографий, обращался к широкому кругу источников. Во вступлении к биографии Никия он пишет, что попытается, «вкратце коснувшись исторических событий, собрать воедино то, что обычно ускользает от мнения большинства и лишь мимоходом высказано другими авторами, а также и то, что обнаружено в древних памятниках и постановлениях» (Plut. Nic., 1). В этом, собственно говоря, и заключается ценность собранной Плутархом исторической информации.
Итак, оценивая значение сочинений поздних авторов, мы видим свою задачу в сопоставлении их сведений с данными Геродота, Фукидида, а также материалами археологии эпиграфики, ибо только таким образом можно реконструировать подлинную хронологию и историю Греции V в. до н. э.
Важным стимулом для обращения к теме политической истории Пентеконтаэтии служит прежде всего недостаточная степень изученности ее различных аспектов, в частности афино-спартанского дуализма и борьбы за гегемонию в Греции в V в. до н. э. Из дореволюционных работ можно отметить труды Куторги, предвосхитившего многих зарубежных исследователей, которые только
Диодора и его сочинения см.: Строгецкий В. Μ. 1) Диодор Сицилийский и его «Историческая библиотека» в оценке историографии // ВДИ. 1983. № 4. С. 176 слл.; 2) Введение к «Исторической библиотеке» Диодора Сицилийского и его историко-философское содержание // ВДИ. 1986. № 2. С. 65 слл.
20 Ziegler К. Plutarchos von Chaeronea // RE. Bd. XXI. 1951. Sp. 636 ff.; Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография. М., 1973. С. 19 сл.
- 15 -
в начале XX в. серьезно приступили к изучению проблем греческого полиса21.
Не потеряли своего значения и в наше время статья Соколова «Пентеконтаэтия», посвященная проблемам хронологии, а также книги Бузескула и Виппера22. Правда, следует указать, что в работах последних тема Пентеконтаэтии была лишь отдельным эпизодом в общей системе изложения материала. Кроме того, работы этих ученых написаны еще до того, как историческая наука обогатилась новейшими эпиграфическими памятниками.
Проблемы политической истории Греции V в. до н. э. нашли отражение и в работах целого ряда современных отечественных ученых. Безусловно, заслуживают внимания труды Лурье23. Несмотря на излишнее социологизирование, что соответствовало тогдашнему духу эпохи, он в своих работах дал образец глубокого источниковедческого анализа и активно выступал против идеализации афинской демократии и ее политики.
Тема афинской демократии, из всех политических проблем классической Греции более всего привлекавшая отечественных ученых, начиная с 30-х гг. XX в., трактовалась с позиции борьбы двух партий — демократической и аристократической, обусловленной соответствующими классовыми противоречиями. Эта концепция, представлявшая собой наследие модернизаторских теорий начала XX в., отличалась известным схематизмом и догматизмом, поскольку к аристократической партии ученые относили лишь землевладельческие и земледельческие слои, а к демократической — торговцев, ремесленников и моряков.
21 Куторга М. С. Собрание сочинений. Т. II. СПб., 1896.
22 Соколов Φ. Ф. Труды. СПб., 1910. С. 462 сл.; Бузескул В. П. 1) Перикл. Историко-критический этюд. Харьков, 1889; 2) История афинской демократии. СПб., 1908. С. 111 сл. (переиздание: СПб., 2003); Виппер Р. Ю. История Греции в классическую эпоху. М., 1916. С. 214 сл.
23 Плутарх. Избранные биографии / Пер. с греч. с предисл. и комм. проф. С. Я. Лурье. М.; Л., 1941; Лурье С. Я. 1) История Греции. Ч. I. Л., 1940; 2) Геродот. М.; Л., 1947; 3) Политическая тенденция трагедии «Евмениды» // ВДИ. 1958. № 3. С. 42 слл.
- 16 -
Только в более позднее время в работах Глускиной, Фролова, Зайцева, Маринович наметился отказ от традиционных штампов. Социально-экономическая и внутриполитическая жизнь афинской демократии рассматривается здесь в связи с особенностями развития афинского полиса. Фролов подчеркивает связь его политики с идеями рационализма и, указывая на противоречивость афинской рабовладельческой демократии, исследует значение такой ее черты, как аристократизм демократических лидеров. В курсе лекций Маринович наибольший интерес для нашей темы представляет две первых лекции: «Афинская демократия: ее враги и друзья» и «Афинская демократия: у истоков народовластия»24. Рассматривая отношение к афинской демократии в историко-философской литературе, начиная с эпохи Просвещения, автор фиксирует несколько наиболее важных проблем, ставших объектом анализа исследователей. Среди них она выделяет прежде всего проблему сосуществования в афинском демократическом строе демократической практики и аристократической теории. Эта особенность афинской демократии, по мнению Маринович, объясняет крайности в ее оценке: от полного неприятия к чрезмерной идеализации. Другой немаловажной проблемой, которая, согласно исследовательнице, и в настоящее время сохраняет дискуссионное содержание, является связь афинской демократии с рабством. Как подчеркивает Маринович, ученые рассматривают проблемы афинской демократии в тесной связи с Первым Афинским морским союзом и ее развитие связывают с формированием Афинской империи. Интерес
24 Глускина Л. Μ. 1) Греко-персидские войны // История древнего мира / Под ред. И. М. Дьяконова. Т. II. М., 1983. С. 159 слл.; 2) Афины в правление Перикла // Там же. С. 90 сл.; Фролов Э. Д. 1) Рационализм в политике архаической Греции // Город и государство в древних обществах. Л., 1982. С. 17 слл.; 2) Политические лидеры афинской демократии (опыт типологической характеристики) // Политические деятели античности, средневековья и Нового времени. Л., 1983. С. 14 сл.; Зайцев А. И. Перикл и его преемники (к вопросу о приемах политического руководства в древности) // Там же. С. 25 слл.; Маринович Л. П. Античная и современная демократия: новые подходы. Курс лекций. М., 2001. С. 3 сл.
- 17 -
к демократии и ее особенностям в классическом греческом полисе, как пишет автор, резко возрос в конце 80-х — начале 90-х гг. XX в. Торжественно было отмечено 2500-летие рождения демократии, в связи с чем прошло несколько международных конференций и семинаров, а с 1993 г. стал функционировать Копенгагенский центр по изучению полиса (Copenhagen Polis Centre), издавший целый ряд работ, посвященных различным проблемам полиса (см. ниже). Во второй лекции Маринович рассматривает роль различных институтов афинской демократии и ее лидеров.
В работах Паршикова частичное освещение получила тема возникновения и развития Первого Афинского морского союза и проблема экономических и внутриполитических отношений в Афинской морской державе главным образом в период Пелопоннесской войны25. Паршиков сделал целый ряд интересных выводов и наблюдений, однако его суждения, касающиеся статуса афинских колоний, хронологии некоторых афинских декретов и этапов становление и развития афинской державы, остаются спорными.
Некоторые другие аспекты греческой истории V в. до н. э., такие как социальная структура населения Аттики и численность граждан, рабов и метеков в данную эпоху; исследование основных черт политической идеологии афинской демократии в период ее расцвета; строительная деятельность в Афинах и их архитектурные памятники; афинская колонизация и статус афинских колоний и клерухий нашли отражение в работах Доватура, Бергера, Колобовой, Яйленко26.
25 Паршиков Α. Ε. 1) О статусе афинских колоний в V в. до н. э. // ВДИ. 1969. № 2. С. 3 слл.; 2) Аристотель (Ath. Pol., 23, 5) и организация Первого Афинского морского союза // ВДИ. 1971. № 1. С. 76 слл.; 3) О времени монополизации чеканки серебра в Афинской державе // НЭ. 1972. Т. X. С. 64 слл.; 4) Организация суда в Афинской державе // ВДИ. 1974. № 2. С. 57 слл.
26 Бергер А. К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М., 1961. С. 137 сл.; Колобова К. М. Древний город Афины и его памятники. Л., 1961. С. 110 сл.; Доватур А. И. Рабство
- 18 -
Несомненно, значительным вкладом в развитие отечественного антиковедения явилось издание Институтом всеобщей истории АН СССР двухтомного коллективного труда, посвященного проблемам формирования и эволюции греческого полиса. Для разработки нашей темы первостепенное значение имеют главы, написанные Кошеленко, Андреевым, Кондратюк, Исаевой, в которых рассматриваются социально-экономические проблемы, важнейшие черты спартанского и афинского полисов в пору их расцвета и принципы межполисных отношении в V в. до н. э.27
Большим вкладом в изучение проблем архаической и раннеклассической греческой истории является исследование Фролова, посвященное проблеме формирования классического древнегреческого полиса. Принципиальное значение для темы нашей работы имеет основной вывод автора о выделении в греческой истории двух главных видов полисов, соответствующих двум различным формам рабовладения и принципам гражданской корпоративности, — демократического и олигархического. Немаловажное значение имеют и выводы автора о роли колонизации и реформ Клисфена. Безусловно, огромную историографическую ценность представляет монография Фролова, посвященная русской науке об античности, начиная от первых ее шагов в допетровской Руси до настоящего времени28.
Таким образом, в отечественной историографии вопросы политической истории Пентеконтаэтии не получили достаточного освещения. Исследователей интересовали главным образом некоторые аспекты политической истории Афин и Афинского морского союза, в меньшей мере их привлекала спартанская история. Лишь недавно обобщающую монографию по истории Спарты выпу-
в Аттике в VI—V вв. до н. э. Л., 1980. С. 25 сл.; Яйленко В. П. Греческая колонизация VII—VIII вв. до н. э. М., 1982. С. 137.
27 Античная Греция. Проблемы развития полиса / Под ред. Е. С. Голубцовой, Л. П. Маринович, А. И. Павловской, Э. Д. Фролова. Ч. I—II. М., 1983.
28 Фролов Э. Д. 1) Рождение греческого полиса. Л., 1988 (2-е изд.: СПб., 2004); 2) Русская наука об античности: историографические очерки. СПб., 1999 (2-е изд.: СПб., 2006).
- 19 -
стила Печатнова, в которой она рассмотрела важнейшие проблемы формирования и развития спартанского полиса в архаический и классический периоды29. Проблемы же афинско-спартанских отношений и борьбы за гегемонию в Элладе, а также тема полис и империя в V в. до н. э. вообще не являлись предметом специального изучения.
В зарубежной историографии к вопросам политической истории Греции V в. до н. э. ученые обращались чаще. Переломным периодом были 50—60-е гг. XX в., когда в западноевропейской литературе наметилась тенденция к преодолению модернизаторского подхода к анализу исторических событий античности, наиболее ярко отразившегося в трудах Белоха, Мейера и фон Пёльмана.
Значительное внимание было уделено источниковедческим проблемам. Главные источники по истории Греции V в. до н. э. — «История» Фукидида и «Афинская полития» Аристотеля стали предметом скрупулезного историко-критического комментария, осуществленного, Гомом и Родсом. Появились новые комментарии к «Истории» Фукидида30. Текст Фукидида был подвергнут всестороннему анализу в сочинении фон Фритца31, а его концепция о возникновении и сущности власти была исследована Вудхедом32.
После 50-х гг. XX в. стала все более подвергаться сомнению традиционная негативная оценка другого не менее важного для истории Греции V в. до н. э. литературного источника — «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского. Французские ученые, объединенные в Ассоциацию Бюде, осуществили кропотливую работу по из-
29 Печатнова Л. Г. История Спарты в классический период (период архаики и классики). СПб., 2001. К сожалению, о внешней политике Спарты автор говорит очень кратко (С. 184 слл.).
30 Gomme A. W., Andrewes Α., Dover К. J. A Historical Commentary on Thucydides. Vol. V. Oxford, 1981; Hornblower S. A Commentary of Thucydides. Vol. I (Books I — III); Vol. II (Books IV — V, 24). Oxford, 1996 — 1997; Cartwright D. A Historical Commentary on Thucydides. Michigan, 1997.
31 Fritz K. von. Die griechische Geschichtschreibung. Bd. I. Berlin, 1967. S. 598 ff.
32 Woodhead A. G. Thucydides on the Nature of Power. Cambridge, 1970.
- 20 -
данию переводов книг «Исторической библиотеки» с общим Введением, написанным Шамо и Бертраком, и ценными филологическими и историко-критическими комментариями33. Большое значение для исследования различных проблем греческой истории V в. до н. э. имеет издание Ассоциацией Бюде переводов XI—XV кн. В настоящее время и в России готовится к изданию полный перевод «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского с предисловием и комментарием под редакцией Фролова.
События двух мировых войн обратили внимание исследователей на проблемы империализма и имперской политики и их своеобразного проявления в классической Греции.
Среди ученых-антиковедов пальма первенства в разработке этой темы принадлежит де Ромийи, а в 60—80-е гг. XX в. эта тема стала особенно популярной в западноевропейской историографии34. Вместе с тем в эти же годы возникли дискуссии, продолжающиеся и сегодня, о времени завершения трансформации Афинского морского союза в Афинскую империю, об отношении к ней афинских союзников, а также о характере и целях внешней политики Афин в V в. до н. э.
К этой теме тесно примыкает проблема начала Пелопоннесской войны, завершившей пятидесятилетний период развития греческих полисов со времени изгнания персов из Эллады.
Ее исследование в сравнительно недавних работах Кэгена и де Сент-Круа положило начало новым научным спорам35.
33 Diodore de Sicile. Bibliotheque historique/ Introduction generale par F. Chamoux et P. Bertrac. Liv. I. Paris, 1993.
34 Romilly J. de. Thucydides et l'imperialisme athenien. Paris, 1947; Meantis G. Thucydides et 1 'imperialisme athenien. Paris, 1965; Meiggs R. The Athenian Empire. Oxford, 1972; Finley M. I. Democracy Ancient and Modern. London, 1973; Rhodes P. J. The Atheninian Empire. Oxford., 1985; McGregor M. F. The Athenians and their Empire. Vancouer, 1987.
35 Критический анализ концепций этих и других авторов см.: Строгецкий В. М. Античная традиция о причинах Пелопоннесской войны... С. 114 слл. В последнее время к исследованию проблем Пелопоннесской войны в России обратились: Владимирский М. Ю. Политическая борьба в Афинах в конце 30-х гг. V в. до н. э.
- 21 -
Современные западные исследователи, отвергая модернизаторские концепции, нередко впадают в другую крайность. Исследуя социально-политические отношения в Греции V в. до н. э. и проблемы демократии, эти авторы архаизируют внутриполитическую структуру общества в классический период, абсолютизируют роль семейно-клановых связей и личного соперничества между аристократами. Они считают, что экономические факторы в рассматриваемое время не оказывали серьезного влияния на социально-политическую структуру греческих полисов и не определяли характер и направление их внешней политики. Войны же, возникавшие между ними или их союзами, объясняют иррациональными причинами36.
Как уже отмечалось, в конце 80-х — начале 90-х гг. XX в. тема античной, в частности афинской, демократии и понимание феномена полиса стали переживать новый взлет. Это связано с торжественным празднованием 2500-летия рождения демократии (точкой отсчета были выбраны реформы Клисфена), вызвавшим целую серию международных конференций и семинаров37. Античная демократия неотделима от понимания сущности полиса, выяснению которой посвящены исследования Копенгагенского центра по изучению полиса. Результаты этих исследований за 10 лет существования центра с 1993 по 2003 г. обобщил Хансен, автор и издатель шести томов трудов Центра (Acts of the Copenhagen Polis Centre — CPC Acts 1—6) и семи выпусков статей Центра, издателями которых были Хансен, Войтхед, Рааффлауб и др. (The Papers from the Copenhagen Polis Centre — CPC Papers
и начало Пелопоннесской войны // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 1999. Вып. 1. С. 79 слл.; Гущин В. Р. Перикл и начало Пелопоннесской войны // Para bellum. 2002. № 15. С. 5 слл.; Старкова Н. Ю. Притяжение древней Спарты. Очерк источниковедения и историографии. Ижевск, 2002.
36 Об этом см. наши работы: Строгецкий В. М. 1) Греческая историческая мысль классического и эллинистического периодов об этапах развития афинской демократии. Горький, 1987; 2) Становление афинской рабовладельческой демократии в оценке современной буржуазной историографии // Критика концепций современной буржуазной историографии. Л., 1987. С- 207 сл.
37 Маринович Л. П. Античная и современная демократия... С. 13, прим. 24.
- 22 -
1—7), а также других исследований, статей и монографий, написанных как самим Хансеном, так и другими антиковедами. Свою работу Хансен назвал, подобно сочинению Мартина Лютера, «95 тезисов» 38.
Эта статья, как замечает автор, может послужить своего рода путеводителем (vademecum) среди огромного числа публикаций для ученых, занимающихся различными проблемами возникновения и развития греческого полиса в архаический и классический периоды, включая такие проблемы, как социальная структура и политическая организация полиса, а также особенности его внутренней и внешней политики.
Исследователи Центра, пишет Хансен, пересмотрели и отвергли ряд выводов, ранее сделанных историками и получивших широкое распространение. Так, они опровергли все еще распространенную эволюционистскую модель универсального развития греческого полиса, согласно которой он постоянно эволюционировал, пока, наконец, территориальное государство не поглощало и не прекращало его существование (тезис 4).
Исследователи феномена греческого полиса подвергли критике примитивистский взгляд на античную экономику Финли, полагавшего, что веберовский тип или модель античного города не подходит для большинства греческих полисов. Ученые Центра, как утверждает Хансен, доказали, что эта модель вполне подходит даже для средних и малых полисов, которые, как самоуправляющиеся (хотя и необязательно независимые) политические общины, были по всем признакам указанной модели античными городами (тезис 24).
Исследователи Центра доказали также, что распространенная теория, по которой полис не был разновидностью государства, но являлся безгосударственной общиной (stateless society), основывается на искаженном представлении. Это мнение, по словам Хансена,
38 Полное название работы: 95 Theses about the Greek Polis in the Archaic and Classical Periods. A Report on the Results Obtainned by the Copenhagen Polis Centre in the Period 1993—2003 // Historia. 2003. Bd. 52. P. 257 ff. См. также: Маринович Л. П. Античная и современная демократия. .. С. 21, прим. 37.
- 23 -
обусловлено замалчиванием свидетельств источников, подтверждающих наличие в полисах черт государства, выделенных в свое время Гоббсом. Поэтому Хансен считает контраст, на который указывали сторонники теории stateless society, между греческим полисом и европейским государством Нового времени всего лишь кажущимся (тезис 30).
В противоположность современной тенденции принижать городской характер греческого полиса исследователи Центра считают «урбанизм» главной чертой полиса и утверждают, что даже в раннеархаический период полис является вместе с тем и городским центром (тезис 33).
Сотрудники Центра, согласно Хансену, сделали весьма важные уточнения о членстве полиса и понятии гражданства, что имеет большое значение для характеристики внутриполитических и социально-экономических отношений в полисе. Современные историки расходятся во мнении о том, кого из жителей общины следует включать или исключать из понятия полис. Ученые Центра показали, что сами греки имели два различных взгляда на эту проблему. Если они рассматривали полис как политическую общину, то тогда считали, что она включала взрослых граждан мужского пола. Когда же термин полис они рассматривали как город и считали его социально-экономической общиной, то включали в нее все население: граждан, свободных иностранцев и рабов обоих полов и всех возрастов (тезис 40).
Хансен отмечает, что нередко зависимость и независимость полиса трактуются историками весьма упрощенно. Поэтому он сообщает, что исследователи Центра открыли 15 различных форм зависимости греческого полиса, что, несомненно, очень важно для выяснения особенностей межполисных отношений в классический период (тезисы 45—46).
Ученые Центра, пишет далее Хансен, полагают, что большинство полисов было разделено на два оппозиционных друг другу полиса, т. е. на две группировки среди граждан. Одна из них включала богатых (аристократов или олигархов), другая — бедных. Иногда это могли быть две различных этнических группы, жившие бок
- 24 -
о бок как граждане одного и того же полиса. Такое деление действительно подтверждается данными источников и, как сообщал Аристотель, противостояние между богатыми и бедным всегда было причиной социальных конфликтов в полисах (στάσεις) (тезис 51). Однако нельзя согласиться с весьма категорическим и прямолинейным выводам сотрудников Центра, что группировка богатых постоянно поддерживала аристократию или олигархию, а группировка бедных — демократию. Социально-политическая расстановка сил в полисе, обусловленная множеством конкретных обстоятельств, часто была более сложной, нежели считают эти ученые. Трудно согласиться также и с другим их выводом — о том, что потеря автономии для граждан полиса всегда была менее болезненной, чем недостаток единодушия (ομόνοια) (тезис 54).
Исследователи Центра совершенно справедливо опровергают мнение, что полис как государство появился в 700-е гг. до н. э. (или даже раньше), а как городской центр — не позднее конца VI в. до н. э. Они отмечают, что недавние археологические раскопки Эретрии, Милета, Мегары Гиблейской и Сицилийского Наксоса указывают, что урбанизация в греческих общинах имела место еще в первой половине VII в. до н. э. и возникла одновременно с формированием полиса как государственной организации (тезис 60).
Наконец, исследователи Копенгагенского центра пересмотрели и традиционный взгляд, согласно которому формирование полиса предшествовало колонизации. Они полагают, по словам Хансена, что процесс формирования полисов дома и в колониях протекал более или менее одновременно, причем в колониях, где греческое население встречалось с туземными и нередко враждебными народами, процесс возникновения полиса — и как укрепленного города, и как политической общины — протекал более быстро, чем на родине (тезис 89). Далеко не все эллинские полисы за пределами Греции были колониями, основанными греческими переселенцами из метрополии. Многие поселения, будучи туземными общинами, стали эллинизированными благодаря аккультурации (тезис 90). Значение процесса колонизации и его размеры
- 25 -
в классический период, как заявляет Хансен, в исторической науке недооценивается. Между тем исследователи Центра показывают, что не менее чем 72 колонии, включая и афинские клерухии, были основаны или переоснованы в V и IV вв. до н. э., и в это время такие крупные в прошлом метрополии, как Халкида, Коринф или Милет были оттеснены новыми большими метрополиями Сиракузами и Афинами (тезис 93). Последний тезис, который выдвигает Хансен, касается вопроса взаимоотношений колонии и метрополии. Автор пишет, что утвердившаяся точка зрения о независимости греческих колоний от метрополий была модифицирована. Исследователи Центра подчеркивают, что не только клерухии Афин и колонии Коринфа оставались в зависимости от своих метрополий, но в такой же зависимости находились колонии, выведенные Сиракузами, Синопой и Киреной (тезис 95).
Все эти выводы, безусловно, нельзя не учитывать, когда мы говорим о внутренней и внешней политике греческих полисов классического периода.
Итак, обращение к теме полис и империя, афинско-спартанский дуализм и конфронтация в V в. до н. э. и рассмотрение всех существующих литературных и эпиграфических источников, имеющих отношение к данной теме, поможет заполнить известный пробел в отечественной историографии античности и даст возможность пересмотреть некоторые выводы ряда современных западных исследователей по наиболее важным проблемам греческой политической истории V в. до н. э. Наконец, учитывая прагматическое назначение исторического исследования и помня о том, что хотя в истории нет прямых аналогий, но есть сходные ситуации, а значит и сходные проблемы, мы полагаем, что изучение различных аспектов данной темы откроет перспективу выявления наиболее общих закономерностей, представляющих несомненный интерес и для рассмотрения различных вопросов международных отношений в Новое и Новейшее время.
- 26 -
* * *
Пользуясь случаем, хочу выразить искреннюю благодарность кафедре истории древней Греции и Рима исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета и моим глубокоуважаемым учителям — К. М. Колобовой, А. И. Доватуру, Д. П. Каллистову, Η. Н. Залесскому, Л. М. Глускиной, Э. Д. Фролову, Ю. В. Андрееву, А. И. Зайцеву, Т. В. Прушакевич, благородный труд которых позволил мне стать ученым и преподавателем.
. Геронты также противостояли основной массе спартанских граждан, поскольку, будучи, подобно эфорам, свободными от всякого контроля, избирались пожизненно и далеко не из всех спартиатов. Таким образом, эфорат и герусия представляли собой консервативно-олигархическую правящую группу, которая и составляла в Спарте социальную и политическую элиту, призванную строго следить за тем, чтобы установившийся в Спарте общественно-политический порядок не нарушался.