Сообщество Империал: Мемуары Гая Фламиния - AARы Rome: Total War - Rome: Total War - Библиотека Статей - Сообщество Империал

Я прекрасно понимал, что для легионеров всё большее значение приобретала оценка их заслуг военачальником в специфических, понятных прежде всего сослуживцам формах. Престиж боевых наград в представлении простых легионеров превышал их денежную стоимость. Ввиду этого и убеждённый в том, что боевое мужество в солдатах можно возбудить не только наказаниями, но, и умело пользуясь поощрениями, я созвал легионеров к трибуналу. Взойдя на покрытую дерном насыпь, в центре военного лагеря, я не только произнёс похвальную речь в честь отличившихся доблестью и героизмом солдат, но, и устроил широкую раздачу венков различных степеней достоинства, фалер с изображением ликов Марса, Минервы или Юпитера, а также разнообразных ожерелий, и браслетов. Кроме этого мной были выданы денежные премии и бронзовые таблички ветеранов римской армии для тех легионеров, которые не имели римского гражданства, и только с приобретением данного документа, получали статус граждан Рима с гарантией всех соответствующих прав и привилегий.
Но всё же похвала с обещаниями наград и поощрений, не учит легионеров забывать об опасности, и презирать смерть. С психологической точки зрения, в сражении, в каждом из легионеров происходит борьба между чувством долга и самосохранением, и порой человеческая природа одерживает верх над обязанностью солдата. И только когда в эту внутреннюю борьбу вмешивается железная дисциплина, сознание долга побеждает. Исходя из данных убеждений, тридцать легионеров бежавших с поля боя, были подвергнуты фустуарию.
Провинившиеся легионеры были выстроены в центре военного лагеря. Военный трибун, взяв палку, ритуальными прикосновениями отметил осужденных. Вслед за этим, легионеры начали избивать обречённых сослуживцев камнями и палками. Большинство наказуемых было убито тут же, а оставшимся в живых было запрещено возвращаться в Рим к своим родным и близким.
Двадцать восемь легионеров союзников, оставивших на поле боя сигнум когорты, были подвергнуты позорному наказанию. Им было приказано ставить свои палатки вне военного лагеря, а вместо пшеницы они получали для еды ячмень, злак полагавшийся не свободным людям, а животным и рабам.
К началу весны, наконец-то прибыли долгожданные подкрепления из Рима. Сам же Квинт Фабий Максим был вынужден задержаться в столице и вести переговоры с послами арвернов, и кимвров.
Не слишком доверяя союзным когортам, я оставил их для несения гарнизонной службы в военном лагере. Лишь сто двадцать девять триариев союзников, прошедших боевой путь от Тразименского озера до второй битвы на Аппиевой дороге, были включены в состав легиона. Помимо данной когорты, легион насчитывал две тысячи восемьсот девятнадцать гастатов и принципов, а также четыреста девяносто четыре триария. Во главе этих сил, я двинулся форсированным маршем к Капуе и взял город в осаду.

Мной были использованы все основные методы римской тактики блокады. Вокруг осаждённого города, на некотором расстоянии от него, было обустроено несколько лагерей, которые, в свою очередь, соединялись рвами и валами, так что Капуя оказалась отрезана от окружающей местности и бежать из неё было невозможно. Этого было достаточно, поскольку за пределами города не имелось вражеской армии и можно было не опасаться прихода подкреплений мятежников извне. Вдоль всех фортификационных укреплений были размещены редуты и посты, так что все стены постоянно находились под наблюдением. Я очень хорошо понимал, как важно запереть всё население осаждённой Капуи внутри, ведь чем больше людей находится в городе, тем быстрее они начнут страдать от голода. Также была предпринята попытка закрыть доступ в осажденный город и со стороны моря. Для осуществления данной цели, суда римского флота были поставлены на якорь у кампанской гавани, но недостаточно тесно друг к другу из опасения столкнуться во время возможного шторма. Грузовые суда Карфагена, а иногда и какой-нибудь предприимчивый греческий купец, ради наживы охотно идя на опасность и риск, решались быстро проскочить между биремами. Однако это случалось редко и только тогда, когда с моря был сильный ветер. Решив пресечь и этот скудный продовольственный источник, я распорядился завалить вход в гавань землей, но её размыло водой. Тогда было решено перекрыть вход в гавань дамбой, впрочем, узнав о том, что в Капуи хватит припасов на несколько лет, я отменил последние распоряжения и решил взять город приступом.
Между тем, с моей лёгкой подачи, легионеры писали из лагеря домой, что не будет ни конца, ни предела войне с мятежниками, если меня не переизберут консулом. Эти письма наполнили весь Рим славой моего имени. Сенат было выступил против моего соискания на пост консула, опираясь на то, что я отсутствовал в Риме. Это вызвало негодование у народных масс, считавшим, что только победитель Ганнибала сможет положить конец восстанию италиков. В Риме вспыхнули беспорядки, подстрекателем которых явился Квинт Фабий Максим. Глава противостоящей партии Публий Корнелий Сципион, был закидан тухлыми яйцами и гнилыми овощами, что вынудило его укрываться в доме, и не появляться на заседаниях Сената. В результате ни один из отпрысков знатных патрицианских семей не получил должность на консульских выборах, единодушно, повторно избрали меня и Квинта Фабия Максима, что привело к возникновению негласного дуумвирата. На моей стороне находились плебс и армия, в свою же очередь, с отстранением Публия Корнелия Сципиона, Квинт Фабий Максим завладел большинством голосов в Сенате, и имел поддержку богатых патрицианских родов. В результате же я получил не только третье консульство, но и нажил могущественного врага в лице Сципионов, одной из ветвей рода Корнелиев.
Впрочем, на данный момент меня больше беспокоило то, что возникла серьезная проблема со снабжением армии провиантом. Это было связано с тем, что снабжение продовольствием осуществлялось за счёт поставок со стороны местного населения и частично путём подвоза из Рима. Но Ганнибалова война и последовавшее за ней восстание италиков, губительно сказались на экономике, что послужило причиной разорения целого ряда областей, в том числе Кампании. Даже в самом Риме недоставало зерна. Это послужило ещё одной причиной к незамедлительной подготовке к приступу городских стен.
Для того чтобы пробить городские ворота Капуи, был подготовлен таран. Изготовленое стенобитное орудие из дерева, было обложено сырыми шкурами животных, чтобы предохранить от зажигательных стрел и смесей. На конце тарана был закреплён железный наконечник. Также были собраны три осадные башни высотой в двадцать метров, имевшие три уровня этажей и перекидные мостики.
Наконец-то, ранним зимним утром 538 года от основания Рима, легион двинулся на приступ. К городским стенам начали подкатывать осадные башни и таран. В следующее мгновение, чёрный, едкий дым поднялся к небу прямым высоким столбом – мятежники подожгли стенобитное орудие. Вся надежда осталась только на осадные башни, которые уже были придвинуты к стенам Капуи.
Легионеры перекинули длинные мостики на каменные укрепления города, завязалась ожесточённая рукопашная схватка. Страшный гул из треска щитов, лязга мечей и криков сражающихся, стоял над городскими стенами. Между тем, наиболее близко стоящее к стенам когорты, получили приказ построиться черепахой для защиты от метательных снарядов.
Я кидал на приступ всё новые и новые когорты, но защитники отчаянно оборонялись. Городские стены стали скользкими от крови, а сражающиеся были вынуждены ступать по трупам – не было свободного места. Но тем не менее, к полудню, римские легионеры оттеснили мятежников и владели городскими воротами, около которых завязалась отчаянная схватка. Кампанская и тарентийская конница сшиблась с римскими гастатами, а те, в свою очередь, сшиблись с кампанской пехотой. Сражение закипело с новой силой. Но введённые в бой триарии, опрокинули уже порядком утомлённые когорты противника. Бой переместился на городские улицы.
В течение нескольких следующих часов, римские легионеры не только оттеснили врага к городской площади, но и завладели инициативой, которая в скором времени была увенчана победой.