В сети связок в горле комом теснится крик,
Но настала пора, и тут уж кричи, не кричи.
Лишь потом кто-то долго не сможет забыть,
Как, шатаясь, бойцы об траву вытирали мечи.
И как хлопало крыльями чёрное племя ворон,
Как смеялось небо, а потом прикусило язык.
И дрожала рука у того, кто остался жив,
И внезапно в вечность вдруг превратился миг.
И горел погребальным костром закат,
И волками смотрели звезды из облаков.
Как, раскинув руки, лежали ушедшие в ночь,
И как спали вповалку живые, не видя снов...
(Цой В.)
Воины лежали среди трупов. У кого остались силы шли к колодцам или реке омывать раны, некоторых несли жены и друзья
. Крики раненых людей и лошадей сливались в один нестерпимый шум. Ратники помогали друг другу выбраться из под трупов. Свевы помогали ругиям, руги свевам. Бой закончен.Делить им больше нечего.
В воздухе витал запах железа - так пахнет кровь. Столько крови за один день еще не впитывала эта земля. Вороны, черной тучей, кружили над городищем. Ждали пока живые оставят мертвых, тогда вестников Одина никто не сможет отогнать от их лакомства - человечьих глаз.
- Ансухарья, собирай людей. Грабителей и насильников убивать на месте!
- А добыча? Ольгерд сжег свои склады с янтарем..
- Мы сюда пришли не на один день, а навсегда. Ругии теперь будут собирать янтарь в наши склады, - ответил за Вождя подошедший Атаульф.
Вождь одобрительно кивнул. Атаульф, как немногие в роду, понимал замыслы Герувульфа.
- Передай воинам, что добыча будет как и договаривались, а жителей не трогать!
Вождь сидел неподалеку от дома Ольгерда. Он не радовался этой победе. Быть может еще пять лет назад он бы приказал вырезать всех от младенца до седых старцев, сжег бы городище.. Но у него были другие планы.. Он вспомнил ту ведьму, что предрекла ему стать во главе многих земель.
У трупа Ольгерда собрались люди. Его соратники и ближние стояли опустив головы. Страшный позор для них. Вот лежит их вождь, а они стоят рядом - живые. Они устроят поединок у костра своего князя и будут сопровождать его в долгом пути к Одноглазому.
Рядом стояла жена Ольгерда, прижимала к груди руки, но не проронила ни слезы. Она гордилась за своего мужа, за своего князя. Он не бежал, а крепко бил врага за свою землю, не стыдно людям в глаза смотреть. Лишь редко всхлипывала и вздрагивала при виде изрубленного тела мужа. Она взойдет на костер вслед за ним. Она прекрасно понимала, что новый Хозяин этого городища не даст ей жить.
Спустя время, по распоряжению нового князя, свевы и ругии заложили один огромный погребальный костер для павших. Не разбирая друзей от врагов складывали их рядами на бревна, пропитанные смолой,а на вершину внесли тело Ольгерда.
В кругу стояли жены погибших, они не скрывали слез. Сегодня они лишились защитника и кормильца, если их не примет другой род, зиму они не переживут. У костра стояли дружинники Ольгерда, что решили уйти вслед за своим князем.
- У Ольгерда сегодня шикарная свита. С такими воинами не стыдно подняться к Отцу Дружин,-произнес Герувульф,- Он погиб как и подобает мужчине и князю.
Затем он обратился к дружинникам Ольгерда:
- Оставайтесь у меня, дела по вашим заслугам найду. Сядите в моей дружине не ниже, чем у Ольгерда.
- Спасибо, Герувульф Хравнсон,но мы не наемники и клятву давали Ольгерду. Да и ты бы не принял людей, изменяющих своему слову.
С этими словами дружинники исполнили ритуал, напоминающий поединок, после чего пронзили друг друга мечами.
Их тела остались лежать у погребального костра,где уже лежали мертвые лошади,оружие и домашний скраб,чтобы мертвые не нуждались ни в чем.
Затем на вершину костра взобралась Ханнелора, жена Ольгерда.
