Битвы Второй Пунической войны в Италии
Италия оставалась главным театром военных действий в ходе Второй Пунической войны. Именно здесь произошли почти все решающие битвы. Пока Ганнибал оставался в Италии, римляне не могли закончить войну. Широко известны такие великие битвы в ходе Второй Пунической войны, как битва при Требии, битва при при Тразименском озере или битва при Каннах. Но после самых тяжелых поражений Рим не шел на переговоры и продолжал сражаться. Причем в некоторых битвах римлянам сопутствовал успех. Даже против Ганнибала. Вполне вероятно, что проримский писатель Тит Ливий преувеличивает степень этого успеха в “Истории Рима от основания города”. Зато он отмечает интересные особенности построения римской армии в некоторых сражениях.
Битва в Литанском лесу, 216 г. до н.э.
Битва при Беневенте, 214 г. до н.э.
Италики в Пунических войнах
Первая битва при Гердонии, 212 г. до н.э.
Вторая битва при Гердонии, 210 г. до н.э.
Битва при Грументе, 207 г. до н.э.
Битва при Кротоне, 204 г. до н.э.
Италия оставалась главным театром военных действий в ходе Второй Пунической войны. Именно здесь произошли почти все решающие битвы. Пока Ганнибал оставался в Италии, римляне не могли закончить войну. Широко известны такие великие битвы в ходе Второй Пунической войны, как битва при Требии, битва при при Тразименском озере или битва при Каннах. Но после самых тяжелых поражений Рим не шел на переговоры и продолжал сражаться. Причем в некоторых битвах римлянам сопутствовал успех. Даже против Ганнибала. Вполне вероятно, что проримский писатель Тит Ливий преувеличивает степень этого успеха в “Истории Рима от основания города”. Зато он отмечает интересные особенности построения римской армии в некоторых сражениях.
Спойлер (раскрыть)
Совсем недавно римляне понесли чудовищные потери в битве при Каннах. Войск для защиты Рима почти не осталось. В северной Италии для присмотра за галлами находилась римская армия Луция Постумия. Она попадает в засаду и галлы полностью ее уничтожают.
23.24: “Луций Постумий, намеченный в консулы, погиб вместе с войском в огромном лесу, через который собирался его провести. Деревья в этом лесу, стоявшие справа и слева вдоль дороги, галлы подрубили так, чтобы они, если их не трогать, спокойно стояли бы, но валились, стоило их чуть толкнуть. У Постумия было два римских легиона, а рекрутов-союзников с Верхнего моря (иллирийцы) он набрал столько, что во вражескую землю ввел двадцать пять тысяч войска. Галлы окружили опушку леса, а когда войско вошло в теснину, они навалились на крайние подрубленные деревья, и без того едва стоявшие, деревья рушились с обеих сторон дороги, погребая под собой людей и лошадей; спаслось человек десять. Большинство погибло под стволами и обломившимися ветвями, остальную толпу, перепуганную этой неожиданной ловушкой, перебили вооруженные галлы, обложившие теснину. В плен попали очень немногие устремившиеся к мосту через реку: их перехватили враги, еще раньше занявшие этот мост. Постумий пал, сражаясь из последних сил, только бы не попасть в плен. Бойи с торжеством внесли его доспехи в храм, наиболее у них почитаемый: с отрубленной головы счистили все мясо и по обычаю своему обделали череп в золото…”
23.24: “Луций Постумий, намеченный в консулы, погиб вместе с войском в огромном лесу, через который собирался его провести. Деревья в этом лесу, стоявшие справа и слева вдоль дороги, галлы подрубили так, чтобы они, если их не трогать, спокойно стояли бы, но валились, стоило их чуть толкнуть. У Постумия было два римских легиона, а рекрутов-союзников с Верхнего моря (иллирийцы) он набрал столько, что во вражескую землю ввел двадцать пять тысяч войска. Галлы окружили опушку леса, а когда войско вошло в теснину, они навалились на крайние подрубленные деревья, и без того едва стоявшие, деревья рушились с обеих сторон дороги, погребая под собой людей и лошадей; спаслось человек десять. Большинство погибло под стволами и обломившимися ветвями, остальную толпу, перепуганную этой неожиданной ловушкой, перебили вооруженные галлы, обложившие теснину. В плен попали очень немногие устремившиеся к мосту через реку: их перехватили враги, еще раньше занявшие этот мост. Постумий пал, сражаясь из последних сил, только бы не попасть в плен. Бойи с торжеством внесли его доспехи в храм, наиболее у них почитаемый: с отрубленной головы счистили все мясо и по обычаю своему обделали череп в золото…”
Битва при Беневенте, 214 г. до н.э.
Спойлер (раскрыть)
Сразу после Канн римлянам некем было пополнять войска. В армию призывали семнадцатилетних юношей, отпускали преступников из тюрьм и брали в легионы рабов при условии дарования свободы. Армия проконсула Тиберия Гракха как раз имела в своем составе два добровольческих легиона из рабов. Вполне вероятно, не меньшее количество составляли италики, оставшиеся верными союзническому долгу. Под Беневентом Гракх столкнулся с одним из карфагенских полководцев – Ганноном.
24.14-16: “…к Беневенту подошли, словно сговорившись, с одной стороны Ганнон из Бруттия с большим отрядом конницы и пехоты, а с другой – Тиберий Гракх от Луцерии. Он вошел в город и, услышав, что Ганнон расположился лагерем у реки Калора, милях в трех от города, и занят грабежом, сам вышел за городскую стену и стал лагерем примерно в одной миле от врага. Легионы его состояли в значительной части из рабов-добровольцев, которые громко не требовали свободы, но уже второй год молчаливо старались ее заслужить. Накануне сражения Гракх объявил им, что пришел наконец день, когда они могут получить желанную свободу, – они его давно ждали. Завтра они будут сражаться на открытой голой равнине, где бояться засад нечего, где все решит истинная доблесть. Кто принесет голову врага, того он немедленно прикажет освободить; оставивший свой пост будет казнен как раб.
На следующий день они, только протрубили трубы, первыми в полной готовности собрались у палатки командующего. По восходе солнца Гракх вывел их в боевом строю; не собирались откладывать сражения и враги. У них было семнадцать тысяч пехоты (преимущественно бруттийцы и луканцы) и тысяча двести всадников, почти все мавры, а затем нумидийцы; италийцев было совсем мало. Сражались упорно и долго. В течение четырех часов сражение оставалось нерешенным. Победе римлян больше всего мешало обещание свободы за голову врага: храбрец, убивший врага, во-первых, терял время, отрезая голову в суматохе и беспорядке боя; а затем правая рука у него была занята этой головой и он не мог проявить себя в полной мере; воевать предоставлялось вялым трусам. Военные трибуны доложили Гракху: никто не нападает на врага, стоящего на ногах, воины, будто палачи, кромсают лежащих и отрубают им головы, не мечи у них в руках – человеческие головы. Гракх немедленно приказал бросить головы и ринуться на врага: доблесть солдат очевидна и замечательна; таких удальцов несомненно ждет свобода. Сражение возобновилось; на врага выпустили конницу. Нумидийцы не дрогнули; у всадников и у пехотинцев завязался жаркий бой; исход сражения опять стал сомнительным. Полководцы – и римлянин и пуниец – осыпали противника бранью: римлянин корил бруттийцев и луканцев, столько раз побежденных и покоренных его предками, пуниец называл римских солдат рабами, жалкими колодниками. Гракх наконец объявил: если в этот день враг не будет разбит и обращен в бегство, то нечего и надеяться на свободу.
Слова эти воспламенили воинов: с криком, словно став другими людьми, они с такой силой ударили по врагу, что выдержать этот натиск было невозможно. Сначала передовые пунийцев, а за ними и вторая линия не выдержали; дрогнуло и обратилось в бегство все войско; беглецы, не помня себя от страха, бросились в лагерь; и ни в воротах, ни на валу никто не подумал сопротивляться; римляне, следовавшие за ними, возобновили сражение в кольце неприятельского вала. Чем труднее было сражаться в тесноте, тем более жестокой была бойня. На помощь пришли и пленные: захватив в суматохе оружие в сбившись гурьбой, они избивали карфагенян, нападая с тыла и не давая убежать. Из целого войска спаслись сам вождь и меньше двух тысяч человек (в большинстве всадники). Все остальные были перебиты или взяты в плен; захвачено было тридцать восемь знамен. Победителей пало около двух тысяч; Консул прежде всего наградил старых солдат сообразно их доблестному поведению и заслугам в последнем бою; что же касается добровольцев, то он предпочитает сегодня всех – и достойных, и недостойных – хвалить, а не ругать; он всех объявляет свободными…”
24.14-16: “…к Беневенту подошли, словно сговорившись, с одной стороны Ганнон из Бруттия с большим отрядом конницы и пехоты, а с другой – Тиберий Гракх от Луцерии. Он вошел в город и, услышав, что Ганнон расположился лагерем у реки Калора, милях в трех от города, и занят грабежом, сам вышел за городскую стену и стал лагерем примерно в одной миле от врага. Легионы его состояли в значительной части из рабов-добровольцев, которые громко не требовали свободы, но уже второй год молчаливо старались ее заслужить. Накануне сражения Гракх объявил им, что пришел наконец день, когда они могут получить желанную свободу, – они его давно ждали. Завтра они будут сражаться на открытой голой равнине, где бояться засад нечего, где все решит истинная доблесть. Кто принесет голову врага, того он немедленно прикажет освободить; оставивший свой пост будет казнен как раб.
На следующий день они, только протрубили трубы, первыми в полной готовности собрались у палатки командующего. По восходе солнца Гракх вывел их в боевом строю; не собирались откладывать сражения и враги. У них было семнадцать тысяч пехоты (преимущественно бруттийцы и луканцы) и тысяча двести всадников, почти все мавры, а затем нумидийцы; италийцев было совсем мало. Сражались упорно и долго. В течение четырех часов сражение оставалось нерешенным. Победе римлян больше всего мешало обещание свободы за голову врага: храбрец, убивший врага, во-первых, терял время, отрезая голову в суматохе и беспорядке боя; а затем правая рука у него была занята этой головой и он не мог проявить себя в полной мере; воевать предоставлялось вялым трусам. Военные трибуны доложили Гракху: никто не нападает на врага, стоящего на ногах, воины, будто палачи, кромсают лежащих и отрубают им головы, не мечи у них в руках – человеческие головы. Гракх немедленно приказал бросить головы и ринуться на врага: доблесть солдат очевидна и замечательна; таких удальцов несомненно ждет свобода. Сражение возобновилось; на врага выпустили конницу. Нумидийцы не дрогнули; у всадников и у пехотинцев завязался жаркий бой; исход сражения опять стал сомнительным. Полководцы – и римлянин и пуниец – осыпали противника бранью: римлянин корил бруттийцев и луканцев, столько раз побежденных и покоренных его предками, пуниец называл римских солдат рабами, жалкими колодниками. Гракх наконец объявил: если в этот день враг не будет разбит и обращен в бегство, то нечего и надеяться на свободу.
Слова эти воспламенили воинов: с криком, словно став другими людьми, они с такой силой ударили по врагу, что выдержать этот натиск было невозможно. Сначала передовые пунийцев, а за ними и вторая линия не выдержали; дрогнуло и обратилось в бегство все войско; беглецы, не помня себя от страха, бросились в лагерь; и ни в воротах, ни на валу никто не подумал сопротивляться; римляне, следовавшие за ними, возобновили сражение в кольце неприятельского вала. Чем труднее было сражаться в тесноте, тем более жестокой была бойня. На помощь пришли и пленные: захватив в суматохе оружие в сбившись гурьбой, они избивали карфагенян, нападая с тыла и не давая убежать. Из целого войска спаслись сам вождь и меньше двух тысяч человек (в большинстве всадники). Все остальные были перебиты или взяты в плен; захвачено было тридцать восемь знамен. Победителей пало около двух тысяч; Консул прежде всего наградил старых солдат сообразно их доблестному поведению и заслугам в последнем бою; что же касается добровольцев, то он предпочитает сегодня всех – и достойных, и недостойных – хвалить, а не ругать; он всех объявляет свободными…”
Италики в Пунических войнах
Спойлер (раскрыть)
Эти добровольческие легионы еще долго воевали против карфагенян. А вот их командир Тиберий Гракх был предан луканцем Флавом, попал в ловушку и погиб в засаде, так же как другой римский полководец Марк Клавдий Марцелл. 25.16: “Враги появились вдруг, среди них Флав – измена была несомненна: со всех сторон в Гракха и всадников летели дротики. Гракх соскочил с коня, приказал соскочить остальным и обратился к ним: судьба оставила им только одно – доблестно умереть. Обмотав левую руку плащом, – римляне не взяли с собой щитов, – он ринулся на врагов. Бой был жарким – казалось, сражающихся гораздо больше. На римлянах не было панцирей, они находились в ложбине, и их забрасывали дротиками стоявшие над ложбиной враги. Охрану Гракха перебили; карфагеняне старались взять его живым, но среди врагов он различил своего гостеприимца-луканца и с таким неистовством кинулся на вражеский строй, что уберечь его можно было, только погубив много своих. Магон отправил тотчас же его тело к Ганнибалу…”
Многие италийские города отпали от Рима. Одним из таких городов был город в Апулии – Гердония. Интересно нетипичное построение римского войска в обеих битвах. Мы видим не линии гастатов-принципов-триариев, а линии из легионов и крыльев (союзных ал).
Многие италийские города отпали от Рима. Одним из таких городов был город в Апулии – Гердония. Интересно нетипичное построение римского войска в обеих битвах. Мы видим не линии гастатов-принципов-триариев, а линии из легионов и крыльев (союзных ал).
Первая битва при Гердонии, 212 г. до н.э.
Спойлер (раскрыть)
25.21: “Около Гердонии находились римские легионы и претор Фульвий. Пришло известие о приближении неприятеля; воины не ринулись без приказа в бой только потому, что были уверены: они смогут сделать это, когда захотят. Следующей ночью Ганнибал слышал в римском лагере беспорядочные свирепые крики мятежных солдат, требующих вести их в бой. Он не сомневался в победе: три тысячи легковооруженных воинов разместил в поместьях среди лесов и кустарников, с тем чтобы по данному знаку они выскочили из укрытий. Магону и почти двухтысячному отряду всадников велел засесть по дорогам, по которым, как он думает, кинутся беглецы. Распорядившись всем ночью, на рассвете он вывел войско в боевом строю. Фульвий, увлекаемый не столько собственными надеждами, сколько безотчетным порывом воинов, не заставил себя ожидать. Вышли из лагеря и построились кое-как: солдаты по своей прихоти выбегали вперед, становились, где им хотелось, по прихоти или из страха покидали свое место. Первый легион и левое крыло стали впереди, и строй вытянулся в длину. Трибуны кричали, что при таком построении войско не может ни напасть, ни отбить нападение и неприятель прорвет его в любом месте, но солдаты не внимали добрым советам – просто пропускали их мимо ушей. А перед ними стоял совсем иной вождь – Ганнибал, и совсем иное войско, и совсем по-иному построенное. И римляне не выдержали даже первого натиска и крика карфагенян; командир, бестолковый и опрометчивый, но не столь сильный духом, видя, что его солдаты дрогнули и струсили, поймал коня и бежал, сопровождаемый сотнями двумя всадников; солдаты, отброшенные назад и окруженные с флангов и тыла, были почти все перебиты: из восемнадцати тысяч человек спаслось не более двух тысяч; лагерем завладели враги.”
Солдат Фульвия позже сослали на Сицилию к каннским беглецам. Ливий рассказывает о двух битвах при Гердонии, однако для историков остается неопределенность, не ошибся ли автор, повторно описав одну и ту же битву. Хотя Ливий вполне конкретно указывает на две разные битвы, в одной из них Фульвий бежал, в другой погиб. Но уж больно похоже их описание.
Солдат Фульвия позже сослали на Сицилию к каннским беглецам. Ливий рассказывает о двух битвах при Гердонии, однако для историков остается неопределенность, не ошибся ли автор, повторно описав одну и ту же битву. Хотя Ливий вполне конкретно указывает на две разные битвы, в одной из них Фульвий бежал, в другой погиб. Но уж больно похоже их описание.
Вторая битва при Гердонии, 210 г. до н.э.
Спойлер (раскрыть)
27.1: “Проконсул Гней Фульвий, рассчитывая отвоевать Гердонию, отпавшую от римлян после каннского поражения, поставил лагерь под городом в ненадежном месте и не позаботился о сторожевых постах. Небрежность была у него врожденной, а тут он еще и решил, что доверие к Пунийцу пошатнулось в Гердонии, когда там прослышали, что Ганнибал, потеряв Салапию, ушел в Бруттий. Обо всем этом тайно донесли из Гердонии Ганнибалу; эти вести внушили ему и заботу о том, чтобы удержать союзный город, и надежду застать врасплох беспечного врага. С войском налегке он, опередив молву, большими переходами подошел к Гердонии, а чтобы внушить врагу еще больший страх, стал перед городом, выстроив войско. Римлянин, равный ему смелостью, но разумением и силами неравный, стремительно вывел из лагеря войско и начал сражение: пятый легион и левое крыло лихо кинулись в бой. Ганнибал распорядился: когда взгляды и внимание всех будут устремлены на схватку пехотинцев, пусть по данному им знаку часть всадников окружит вражеский лагерь, а другая – зайдет в тыл уже дрогнувшему противнику. Сам он глумился над Гнеем Фульвием, чей тезка претор Гней Фульвий был разбит им два года назад в этих самых местах: говорил, что исход сражения будет таким же. Надежда не обманула его. Правда, хотя в рукопашном бою с пехотинцами пало много римлян, ряды солдат со знаменами стояли все-таки твердо; но шумное появление всадников в тылу и вражеские крики со стороны римского лагеря привели в смятение сначала шестой легион (он стоял на второй линии, и нумидийцы сразу расстроили его ряды) – за ним пятый, и, наконец, воины, стоявшие у первых знамен, повернули назад. Часть кинулась бежать врассыпную; часть была перебита на поле битвы; пал и Гней Фульвий и с ним одиннадцать военных трибунов.”
В свою очередь Ганнибал пробует вернуть на свою сторону город в Лукании Грумент. Очень похоже, что римская армия опять построена в линии легионов, а не гастаты-принципы-триарии. И в этой битве уже римляне используют засаду.
В свою очередь Ганнибал пробует вернуть на свою сторону город в Лукании Грумент. Очень похоже, что римская армия опять построена в линии легионов, а не гастаты-принципы-триарии. И в этой битве уже римляне используют засаду.
Битва при Грументе, 207 г. до н.э.
Спойлер (раскрыть)
27.40-42: “… отобрали консулу для войны с Ганнибалом сорок тысяч пехотинцев, две тысячи пятьсот всадников… Ганнибал, вывел все войско как в сражение. Тогда консул (Гай Клавдий Нерон) воспользовался хитростью в духе врага – тем более что ловушки на таких голых холмах бояться не приходилось, – он распорядился, чтобы пять когорт и пять манипулов ночью перевалили через их вершины и засели на противоположных склонах… назначив время, когда им выскочить из засады и кинуться на врага, а сам на рассвете вывел все войско, пехоту и конницу в боевом строю. Вскоре и Ганнибал подал сигнал к бою; в лагере поднялся шум – это солдаты с криком расхватывали оружие; затем всадники и пехота наперерыв кинулись из лагеря и, рассеявшись по равнине, устремились на врага. Консул, увидев, что они идут в беспорядке, приказал Гаю Аврункулею, военному трибуну третьего легиона, выпустить легионную конницу и ударить на врагов всей силой. Они, словно скот, беспорядочно разбрелись по всей равнине – можно перебить их и смять раньше, чем они смогут построиться.
Ганнибал еще не выступил из лагеря, как услышал крики сражающихся. Суматоха заставила его быстро повести войско на врага. Первые ряды ужаснула конница, но в бой уже вступили первый легион и правое крыло союзников; карфагеняне дрались в беспорядке с кем попало – с пехотинцами или всадниками. Сражение разгоралось: пришла подмога, все больше воинов стремилось в бой; среди смятения и страха Ганнибал все-таки построил бы свое войско – а это под силу только опытному вождю и закаленному войску, – не испугайся карфагеняне, что римские когорты и манипулы, с криком сбегавшие в тыл с холмов, отрежут их от лагеря. Не помня себя от страха, они побежали кто куда; убитых было мало: лагерь был рядом и бежать было недалеко. Всадники, правда, наседали сзади, а с флангов наступали когорты, легко сбегавшие с голых холмов. Убито было все же больше восьми тысяч человек (это мало???), в плен взято больше семисот, отнято девять знамен; четыре слона убиты, два захвачены (в этом неожиданном и беспорядочном сражении от них не было никакой пользы). У победителей пало около пятисот римлян и союзников.”
Аналогичную картину двух линий из разных легионов мы видим в битве при Кротоне в Бруттии.
Ганнибал еще не выступил из лагеря, как услышал крики сражающихся. Суматоха заставила его быстро повести войско на врага. Первые ряды ужаснула конница, но в бой уже вступили первый легион и правое крыло союзников; карфагеняне дрались в беспорядке с кем попало – с пехотинцами или всадниками. Сражение разгоралось: пришла подмога, все больше воинов стремилось в бой; среди смятения и страха Ганнибал все-таки построил бы свое войско – а это под силу только опытному вождю и закаленному войску, – не испугайся карфагеняне, что римские когорты и манипулы, с криком сбегавшие в тыл с холмов, отрежут их от лагеря. Не помня себя от страха, они побежали кто куда; убитых было мало: лагерь был рядом и бежать было недалеко. Всадники, правда, наседали сзади, а с флангов наступали когорты, легко сбегавшие с голых холмов. Убито было все же больше восьми тысяч человек (это мало???), в плен взято больше семисот, отнято девять знамен; четыре слона убиты, два захвачены (в этом неожиданном и беспорядочном сражении от них не было никакой пользы). У победителей пало около пятисот римлян и союзников.”
Аналогичную картину двух линий из разных легионов мы видим в битве при Кротоне в Бруттии.
Битва при Кротоне, 204 г. до н.э.
Спойлер (раскрыть)
29.36: “…консул Публий Семпроний, ведавший Бруттием, в Кротонской области натолкнулся на Ганнибала. Римлян отбросили; в этой скорей беспорядочной схватке, чем настоящей битве, у консула погибло около тысячи двухсот солдат. Римляне в замешательстве вернулись в лагерь; напасть на него неприятель не решился. В следующую тихую ночь консул снялся с лагеря, предварительно послав гонца к проконсулу Публию Лицинию с приказом привести свои легионы. Оба военачальника, объединив свои войска, пошли на Ганнибала и немедленно начали сражение: консулу придавали уверенность удвоенные силы, а Пунийцу – недавняя победа. Семпроний вывел свои легионы на передовую линию; легионы Публия Лициния стояли в запасе. Карфагеняне были разбиты наголову: убито было больше четырех тысяч; взято в плен немного меньше трехсот, захвачено сорок лошадей и одиннадцать знамен. Потрясенный этим поражением, Ганнибал отвел войско в Кротон.”
На помощь Ганнибалу в Италию шел через Альпы с армией средний брат – Газдрубал Барка. Он был разбит и погиб в битве при Метавре. Последнюю попытку помочь Ганнибалу, у которого уже не оставалось войск, предпринял младший брат – Магон. Он вербовал в армию лигуров и галлов в северной Италии. К сожалению для Ганнибала и к счастью для римлян Магон тоже потерпел поражение, хотя сражался достойно имени Баркидов. И здесь римляне распределяют легионы. Часть стоит в первой линии, часть в засаде. Отмечена роль карфагенских слонов.
На помощь Ганнибалу в Италию шел через Альпы с армией средний брат – Газдрубал Барка. Он был разбит и погиб в битве при Метавре. Последнюю попытку помочь Ганнибалу, у которого уже не оставалось войск, предпринял младший брат – Магон. Он вербовал в армию лигуров и галлов в северной Италии. К сожалению для Ганнибала и к счастью для римлян Магон тоже потерпел поражение, хотя сражался достойно имени Баркидов. И здесь римляне распределяют легионы. Часть стоит в первой линии, часть в засаде. Отмечена роль карфагенских слонов.
