Вспомним, что с монгольскими послами вообще происходит нечто странное: их убивают по всей Евразии. По неполным данным их убили в Киеве в 1223 г., в Корее в 1230-х, в Венгрии и еще какой-то христианской стране в 1241 г., в государстве Дали в 1253 г., в империи хорезмшахов в 1218 г. Их бросали в темницу во Вьетнаме, в Камбуджадеше, в мамлюкском Египте. Их искалечил Кертанагара на Яве. А ведь по всей Евразии прекрасно знали: казнить посла есть тягчайшее преступление и оскорбление, законный повод для жестокой, если не тотальной войны. Что же, в таком случае, говорили эти послы? Во первых, практически во всех случаях они предъявляли совершенно недопустимое по меркам того времени для послов требование того, что мы сейчас назвали бы отказом не только от внешнего, но и от внутреннего суверенитета. А если это требование удовлетворялось, то вдобавок к нему предъявлялись новые, совсем уж неприемлемо оскорбительные. Хорезмшаху Мухаммеду, правда, монгольские послы не предъявляли прямых требований покориться, но уже первое их посольство объявило его вассалом монголов вообще без всяких требований, что называется, “в лицо”, предъявив ему послание Чингиса, где тот объявлял хорезмшаха “самым любимым из своих сыновей”, то есть вассалов! Второе посольство потребовало выдать на расправу монголам ближайшего родственника хорезмшаха, повинного в уничтожении монгольского каравана в Отраре (по понятиям того времени монголы могли требовать самого различного возмещения, но уж только не такого!) Остается заключить, что монгольские послы совершенно сознательно провоцировали чужеземных правителей на то, чтобы последние их убили, и тем самым дали Империи законный повод с чистой совестью вести против них тотальную войну и вырезать их подданных всех даже после принятия их капитуляции. (Сами послы едва ли особенно переживали по этому поводу, так как подобной смертью за Империю обеспечивали себе наилучшее положение на загробной государственной службе, где, надо полагать, их с ходу должен был обласкать бессмертный соправитель правящего хагана - Чингис, а немного погодя - и сам хаган, после собственной смерти). Разумеется, если послов не убивали, а признавали полное, даже демонстративное порабощение перед лицом Империи, это тоже считалось превосходным результатом - но похоже, что гибель послов и открывающиеся вследствие этого возможности хаганы считали результатом еще более замечательным. Трудно найти более убедительный показатель их отношения к оседлым чужакам. Впрочем, в этом отношении у монгольской мировой революции (как и у всякой другой) тоже были ревизионисты. Первым и самым известным из них был не кто иной, как Джучи, старший сын Чингис-хана, еще в 1221 г., во время истребления жителей Маверранахра, с возмущением спрашивавший: “До каких же пор мы будем истреблять столько добрых коней и добрых людей?” (при особенно тотальных зачистках монголы уничтожали и животных). За это отец и подослал к нему убийц в 1226 г.