Похожие Темы

[Alexios]

В 1680-х гг. более 600 дворянских семей Московского государства подали свои родословные росписи в Палату родословных дел (ПРД) Разрядного приказа. Более 350 семей, представители которых служили при Московском дворе в период деятельности ПРД, своих родословий также не подали, хотя некоторые их уже подготовили. Перипетии этой "кампании" неплохо отражены в работах Н.П.Лихачева, М.Е.Бычковой, А.В.Антонова. В 2017-2022 г. в разных выпусках альманаха "Российская генеалогия" Л.Е.Шабаевым опубликованы 530 росписей, поданных в ПРД 475 боярскими и дворянскими родами Московского государства. Более 100 росписей на сегодняшний день остаются не выявленными.
В значительной части родословий зафиксированы семейные легенды о родоначальнике, при этом, по мнению составителей росписи, большинство их предков были "честными мужами", выехавшими "из-за рубежа". Судя по сведениям родовых легенд, у некоторых московских дворян "прародитель" выглядел так:

у других - так:

а у третьих - так:

Встречаются и более экзотические варианты с выездами из Валахии, Турции, Персии, Сербии, Македонии, "Сарацин". Некоторые же без лишнего пафоса написали: "от родителей наших слышали, что род наш выезжий, а откуда и к какому великому князю выехали - того не упомним, а грамоты все погорели..."
В поданных родословиях семейные легенды также сильно отличаются по форме и содержанию. В одних случаях это довольно подробные описания путешествий, приключений и подвигов предков с ссылками на "зарубежную литературу" (преимущественно польскую), в других - краткая констатация факта: "из Литвы/Польши/"немец"/ и т.п. выехал муж честен (имярек) к великому князю (имярек)", ряд легенд представляет из себя нечто среднее между двумя вышеописанными вариантами.
Отношение историков к сведениям родословных легенд также было различным: от признания их в большинстве своем чистым "баснословием" (Лихачев, Веселовский) до полного доверия (Бочков, Баскаков, Халиков). Скорее всего, в родословных легендах причудливым образом переплелись реальные факты, смутные семейные предания и явный вымысел. Поэтому, хотелось бы на примерах показать, что в этих сведениях может быть правдой, а что - позднейшим мифотворчеством.

[konrad karlovich]

Alexios

особой худородности заподозрить именно новгородскую служилую корпорацию довольно трудно.

скорее всего, речь идет не о худородности, а о захудалости в служебном отношении. Новгородские помещики получали высокие назначения в составе собственной корпорации, но по Государеву двору не числились. После Ливонской войны отмечалась неспособность нести службу в результате разорения. Так зачем Вельяминовым и Пушкиным родня, службы которой нельзя себе в актив записать?

[Alexios]

konrad karlovich

скорее всего, речь идет не о худородности, а о захудалости в служебном отношении.

И о худородности тоже. Тот же Кашкаров утягивал Муравьева холопским происхождением на основании записи в "Поганой книге", ошибочной, как выясняется.

konrad karlovich

Новгородские помещики получали высокие назначения в составе собственной корпорации, но по Государеву двору не числились.

Это только после 1580-х, когда уряд "обособил" новгородскую и псковскую служилые корпорации. Цель сего действа мне лично не вполне ясна. Но еще в Книге Полоцкого похода 1563 г. упомянуты дворовые дети боярские Новгородских пятин. Более того, 193 дворовых и 655 городовых помещиков Вотской пятины записаны в Государев полк.

konrad karlovich

После Ливонской войны отмечалась неспособность нести службу в результате разорения.

О чем я уже неоднократно писал. Иван III и Василий Иванович создавали элитную "Новгородскую силу", а в результате "мудрого правления" сами знаете кого корпорация превратилась в сборище нищебродов.

[konrad karlovich]

Alexios

Кашкаров утягивал Муравьева холопским происхождением на основании записи в "Поганой книге", ошибочной, как выясняется.

Мне известно о существовании "Поганой книги". Но упомянутых Вельяминовых и Пушкиных в холопским происхождением не попрекали. Возможно, наличие потомков таких предполагаемых холопов бросало тень на корпорацию в целом, но подтверждения тому мне неизвестны.
Кстати, из дела Мирон Вельяминова vs кн. В. Вяземский видно, что первый желал считаться лишь служащими по московскому списку сродниками, а "дела им не было" не только до новгородцев, но им до тулян, коширян и рязанцев.

[Alexios]

konrad karlovich

Возможно, наличие потомков таких предполагаемых холопов бросало тень на корпорацию в целом

Эскин считает именно так.

[Alexios]

"Татары" из новгородских помещиков:
Аничковы и Блохины

19 марта 1686 г. стольник Иван Александров сын Аничков представил в ПРД Разрядного приказа родословную роспись Аничковых, сопроводив ее челобитной о запросе выписки о происхождении Аничковых из некоего летописца, хранящегося в Троице-Сергиевом монастыре. Через полтора года, 20 сентября 1687 г. родословную роспись своей ветви рода подал Александр Никифоров сын Аничков. Еще ранее Аничковых, 15 января 1687 г. представили свою роспись однородцы Аничковых Блохины. В родословной традиции дворян Аничковых и Блохиных встречается, по всей видимости, самая красочная легенда о выезде предка из Орды. В наиболее полном и подробном виде родословная легенда дворянского рода Аничковых сохранилась в родословной росписи, поданной в ПРД Разрядного приказа их однородцами Блохиными: «Род Блохиных. В лето 6809-го приехал из Болшие Орды царевич Берка к государю великому князю Ивану Даниловичю Калите к Москве, и крестили ево Петр митрополит да великая княгиня Саламанида от босурманства в православную веру, и нарекаша имя ему во святом крещении Аникей. И от того пошли Оничковы. И благословил его Петр митрополит всеа Русии понагея золота з драгим камением, в ней семеры мощи, да ковш серебреной, а на нем подписано: «Аз, смиренный митрополит Петр, благословил есми сына своего Берку царевича, а во святом крещении Аникея, сим ковшем». А великая княгиня даша ему множество и крест золот и возложиша на выю его. И государь князь великий Иван Данилович Колита даша ему вотчины и поместья множество и пожаловал его Белым озером под Микулою Воронцовым, и сверх ему, Микулы Воронцова, пожаловал гостиную пошлину. А женился Аникей у Микулы Воронцова на дочери. А Микулина жена государыне великой княгине сестра родная».
Эта родословная легенда содержит хронологические и фактические несообразности, хорошо заметные при сравнении с другими источниками. Так, «в лето 6809» (1300/01 г.) великим князем Владимирским был Андрей Александрович, а не Иван Калита, и даже в Москве сидел не Калита, а его отец Даниил Александрович. Большая Орда — это реальности середины XV в., но не начала XIV столетия. Митрополит Петр, как известно, скончался 21 декабря 1326 г., а Иван Калита стал великим князем Владимирским (совместно с Александром Суздальским) после разгрома Твери в 1328 г. Также не мог он жаловать выезжего «царевича» Белоозером, имевшим в те времена собственных князей. Сам «царевич Берка», по мнению М. Е. Бычковой, попал в родословную легенду прямиком из сведений летописных сводов. В «подробностях» о женитьбе новокрещеного «царевича» на дочери «Микулы Воронцова» явно видны отголоски реальных фактов из истории рода Воронцовых-Вельяминовых. Действительно, у реального Микулы Вельяминова супруга была старшей сестрой великой княгини, но не мифической Соломониды, а Евдокии Дмитриевны Суздальской, жены Дмитрия Донского. Похоже, что и сами Аничковы не питали особых иллюзий по поводу правдоподобности своего семейного предания. В двух росписях, поданных в ПРД представителями двух ветвей рода Аничковых, был записан краткий вариант легенды, избавленный от баснословных «подробностей»: «Во дни благочестивого великого князя Ивана Даниловича всея России выехал из Болшия Орды честные породы, имя ему Берка. И крестил ево Петр митрополит. А во святом крещении наречено имя ему Ионикий. И от него пошли Аничковы». Следует обратить внимание на то, что в росписях Аничковых, в отличие от росписи Блохиных, статус родоначальника понижен — он уже не «царевич», а всего лишь «человек честные породы». Родословная легенда Аничковых и их поколенная роспись присутствует уже среди приложений Никоновского свода по списку Оболенского, при этом в росписи нет имен Анич ковых, живших позднее сер. XVI в. Видимо, именно в это время, или немного ранее, возникает легенда о выезде «царевича» Берки на Русь.
В начале XVI в. Аничковы были рядовыми провинциальными детьми боярскими из Дмитрова, переведенными на поместья в Новгород. Их родовой вотчиной в Дмитрове было, по всей видимости, село Аничково. По сведениям писцовой книги 1495/96 г., в волости Демон Деревской пятины Новгородской земли помещиками были две семьи Оничковых: Андрей, Илья, Иван Васильевы дети, а также Василий, Андрей, Ивашко Блоха, Глеб Ивановы дети. В составе «новгородской силы» Аничковы приняли участие в битве при Орше 8 сентября 1514 г. Согласно росписи в составе Никоновского свода, двое Аничковых в этой битве были убиты. Литовские документы свидетельствуют, что еще один представитель рода попал в плен. В Ковно, судя по записям реестров из Литовской метрики, содержался сын боярский Андрей Оничков (Аничков), который там же и умер до 20 октября 1538 г. Кто из двух Андреев попал в плен при Орше, Васильевич или Иванович — не ясно. В Дворовой тетради имена Аничковых отсутствуют, но два представителя рода включены в состав «тысячников». Это сыновья Ивана Видяки Глебова сына Аничкова, Богдан и Семен, городовые дети боярские II статьи из Демонского погоста Деревской пятины Новгородской земли. Дальнейшее возвышение рода было связано уже с деятельностью его представителей, живших в XVII в., к концу которого Аничковы и Блохины достигают московских и даже думных чинов, хотя боярскую шапку выслужить им так и не удалось.
Как показывает изучение источников не родословного характера, во многих случаях происхождение «из Орды», зафиксированное в родословной легенде, на поверку оказывается мифом, при этом род, как правило, действительно был выезжим. Похоже, нечто подобное наблюдается и в случае с Аничковыми. Нет никаких сведений об их пребывании в Северо-Восточной Руси до 3-й четверти XV в. Возможно, настоящим предком Аничковых был могилевский боярин Оникий, упомянутый в актовом материале Литовской метрики. В 1446 г. его бывшее держание в Могилеве было пожаловано брату троцкого тиуна Михна Ивановича Подбийпяты. Не исключено, что владение Оникия запустело из-за его отъезда на московскую службу. Можно предполагать, что «за выезд» Оникий был пожалован землями в Дмитрове, на которых основал село, позднее известно как Аничково. Сыном выезжего могилевского боярина Оникия мог быть Михаил Оничков, в 1474-78 г. отмеченный как послух в одной меновной грамоте в Каменском стане Дмитровского уезда. Интересно, что грамоту писал сын Михаила Дмитрий (Митук), но в родословной росписи Михаил Аничков показан бездетным правнуком мифического «царевича» Берки.
Герб Аничковых - это вариант шляхетского герба Brochwicz (Jeleń). С точки зрения геральдических правил у Блохиных, как ответвления рода Аничковых, герб должен представлять из себя изменение того же самого "Брохвича". Но у них совершенно оригинальный "крестик с колосками". Чюдеса российской геральдики.

[Alexios]

Когда в Посольском приказе не оказалось книг Литовской Метрики:
Аринкины (Оринкины)
Кроме родов, имевших предков «из Орды» в «индивидуальном порядке», существовали среди русских дворян и целые группы фамилий, объединенные наличием общего легендарного прародителя — как правило, выезжего татарского мурзы. Одной из таких фамильных групп был клан «потомков» Косай-мурзы, который объединял несколько дворянских родов (Аринкины, Давыдовы-Минчаки, Петровы-Злобины, Уваровы), в XVI в. служивших с Коломны и Каширы, и владевших вотчинами и поместьями в этих уездах Московского государства. Из этого ряда коломенско-каширского «землячества» явно выпадают Давыдовы-Минчаки, происхождение и запутанные варианты родословия которых требуют отдельного исследования.
С точки зрения проверки достоверности родовой легенды род дворян Аринкиных интересен тем, что их "ордынское" происхождение практически на 100% опровергается документально. Сами Аринкины в конце XVII в. свою родословную в ПРД не подавали, поскольку к этому времени род захудал, но их родовая легенда сохранилась в росписи Уваровых. В ней говорится: "К великому князю к Василью Дмитреевичу приехал из Болшие Орды чесна рода Минчак Косаев. Во святом крещении имя Минчаку Семен. А у нево детей: сын Глеб был бездетен, сын Давыд, сын Увар, сын Злоба, сын Оркан. От Давыда повелись Давыдовы Минчаковы, а от Увара повелись Уваровы, а от Злобы повелись Злобины, а от Орилки повелись Орилкины (sic!)". Каким образом из мужского имени Оркан получилось женское(!) имя Оринка (Арина) составители рсописи нам, к сожалению, не объяснили.
В случае Аринкиных их настоящее происхождение вполне уверенно устанавливается благодаря судебному «выроку» из актов Литовской метрики, датированному 16 февраля 1499 г. Как сообщается в списке документа, за право владения сельцом Даниловским судились «бояре смоленские», братья Петр и Ивашко Стецковичи (Степановичи) Хлюпины («Хлюпиничи») с князем Богданом Боровским-Глинским. Братья Хлюпины предоставили «судовый лист» пана Семена Гедиголдовича, согласно которому еще при короле Казимире спорное сельцо было присуждено бабке братьев Хлюпиных Орине, и выиграли процесс. А в летописном «Патриаршем списке» среди плененных в битве при Орше московских дворян записан некий «Олеша Онкин сын». Обращение к реестрам из Литовской метрики показывает, что речь идет об Александре Степанове сыне Оринкине (Аринкине). В 1519 г. он сидел в Мельнике, до сентября 1525 г. был переведен в Швинтяны. Сопоставление данных источников показывает, что Алеша Степанов сын Оринкин был братом упомянутых выше смоленских бояр Петра и Ивана Стецковичей, а их бабушку звали Арина, откуда и пошло семейное прозвище. Увы, но в конце XVII в. в Москве книг Литовской Метрики в наличии не было, и поневоле приходилось "включать фантазию".
Таким образом, предком рода Хлюпиных-Оринкиных на самом деле был не легендарный мурза-ордынец, а вполне реальный смоленский боярин Иван Хлюпа, известный по пожалованиям ему Снопота в Деменской волости и сельца Лодыжки, записанным в «Книге данин» великого князя Литовского Казимира. Сыном Ивана Хлюпы был смоленский же боярин Степан (Стецко) Иванович (отец братьев Петра, Ивана и Александра «Оринкиных»), которому 8 марта 1490 г. было записано 5 коп грошей со смоленского мыта. Петр и Иван Стецковичи-Хлюпиничи, остались на литовской службе, а их брат стал служить великому князю Московскому. Подробности перехода других представителей рода Хлюпиных на московскую службу точно неизвестны, но во второй половине XVI в. Хлюпины и Оринкины были помещиками в Каширском уезде, со своих каширских поместий они несли военную службу.
У меня нет сведений о гербе, которым пользовались Аринкины. А у их "однородцев" Уваровых в гербе - сочетание польских гербовых фигур Мурделио и Малая Погоня.

[konrad karlovich]

Alexios

Кто из двух Андреев попал в плен при Орше, Васильевич или Иванович — не ясно.

И Платёжная книга 7051г. особой ясности не вносит, т.к. содержит записи:
"Ондрюша да Ивашко Васильевы дети Оничкова, деревни за ними Дмитриевские Юрьева сына Скачелского, 7 сох. ...... Иван Ярой заплатил."

"Ондрей Иванов сын Оничкова, деревни за ним Дмитриевские Матфеева сына Деревяжкина, 8 сох....Истомин (ч) Некрас заплатил."

Возможно, записи являются "реликтовыми", по выражению М.М. Бенцианова?

[Alexios]

konrad karlovich

Возможно, записи являются "реликтовыми", по выражению М.М. Бенцианова?

Видимо, так. В той же книге среди владельцев упомянут Василий Михайлов сын Корсаков, погибший вместе со своими братьями в 1521 г. Бенцианов, насколько помню, еще несколько примеров подобных "реликтов" приводил.

[konrad karlovich]

Alexios

Василий Михайлов сын Корсаков

В Писцовых книгах Григория Морозова с товарищи 5047г. за Василий Михайлов сын Корсаков значились дворцовые деревни волости Крупая, что ранее были Юрьева монастыря, а затем-за кн. Семеном Селеховским с детьми. Содержание известно из дела НПИ 1590г.об отделе поместья Никифору Семичеву. Очевидно, причина та же, реликт.

[Alexios]

Еще "татары":
Сафоновы

28 декабря 1688 г. московский дворянин Яков Григорьевич Сафонов подал в ПРД родословную роспись дворян Сафоновых. В ней также присутствовала "ордынская" легенда: "В лето 6971 выехали из Крыму Мортка, да Курбат, да Нарышка к великому князю Ивану Васильевичу государю и самодержцу всеа России. Мортка был посылан на дикое поле, что было Момаево побоище, и за то дано было ему княжество. А Курбат да Нарышка у великого князя были околничие. У Курбата сын был Мунья. У Муньи сын Софон. У Софона сын был Василей. У Василья сын Григорий. У Григорья сын Иван. У Ивана сын Тимофей. У Тимофея сын Игнатей. У Игнатья дети: Матфей, Иван, Петр Сафоновы."
Обращает на себя внимание хронологическая недостоверность росписи. Игнатий Тимофеевич Сафонов и его сыновья упоминаются в документах конца XVI - нач. XVII вв. От якобы выехавшего в 1463 г. "прародителя" Курбата до Игнатия, упоминаемого в 1582 г. приходится 7 поколений на 120 лет, что, мягко говоря, весьма маловероятно.
Сама "ордынская" легенда Сафоновых практически дословно повторяет легенду рода Нарышкиных, возможно над их родословиями работал один и тот же человек. Настоящее происхождение Нарышкиных установлено А.В. Кузьминым (Для просмотра ссылки Зарегистрируйтесь) - они происходили из смоленских бояр. Соответственно, ничего нет удивительного в том, что настоящий предок Сафоновых обнаруживается в известном реестре князей бояр и слуг смоленских 1480-х гг. из Литовской метрики: "Анъдрея Софонова два сыны: Гришко а Васько". Интересно, что Василий и Григорий Сафоновы присутствуют и в росписи, однако, в процессе "реконструкции родовой памяти" они из братьев превратились в отца и сына.
Герб Сафоновых - это измененный польский шляхетский герб Kruniewicz.